На следующую репетицию она пришла с опозданием на полчаса. Менеджер, занимавшийся арендой залов, названивала насчёт оплаты, уточняла, пришла или нет конкурсантка. Немного надавила она на Елену, мол, телеканал для Вас зал арендует, оплачивает для подготовки. А Вы что?
– Не обращайте внимания, у неё такая работа – деньги экономить, если репетиция сорвалась, значит, часы телеканал не оплачивает.
– Ой! Нам на работе мозги компостируют, так и здесь, – не нужно было соглашаться на проект, – сказала Елена.
– Что я Вам не нравлюсь? – спросил Станислав.
– Положите руку на плечо … да не сюда, а на плечо, – настаивал он. Вот он поднял её руку и положил на свою ключицу.
– Но это не плечо, это ключица, – уточнила она.
– Это плечо, – настаивал он.
– В общем-то, если более правильно, это – надплечье, уважаемый, – уточнила она ему.
Ему не хотелось ссориться с ней.
– Если говорят: «Ружьё – на плечо», то солдаты делают так. – Он осмотрел студию и где-то нашёл щётку-швабру, – вот так, – он правой ладонью зажал ворсины щетки, а черенок положил на свою ключицу. – Ну? …
– Вы приложили швабру к надплечью, точнее к ключице, но не к плечу, – настаивала она.
– Вот мне досталась курица безмозглая, – тихо проговорил он, отходя чтобы поставить швабру на место.
– Постой, – слегка окрикнула она его, – если Вы хотите приложить ружье к плечу, то Вы должны сделать вот так. Дайте Ваше ружьё. Дайте, дайте, – настаивала она. – Вот прикладывайте его к плечу. Плечо находиться в вертикальном положении. Как Вы к нему приложите?
– Плечо – вот, на нём погоны находятся, – настаивал он на своём.
– Это надплечье, а не плечо, – отстаивала она свою точку зрения. – Плечо от плечевого сустава, – она пояснила, – вот, от дельтовидной мышцы до локтевого сустава. – Она несколько раз пропилила своей ладонью границы плеча на его руке.
– Вот послушайте. … Вы любите смотреть футбол? … Там удар локтем это – нарушение правил. А удар плечом это можно.
– Я не знаю, что там, в Вашем глупом футболе, можно, а что нельзя. Если удар плечом можно и законно, то, и удар локтем это законно.
– Поясните мне, глупому майору.
– А Вы майор?
– Да, майор МВД.
– Так вот, глупому майору из МВД поясняю, – она ехидно уставилась на него. – Локтевой отросток относиться к плечевой кости, и он составляет часть плеча. Если удар плечом законно, то и удар локтевым отростком плечевой кости законно, то есть локтем. Логик Вы мой, логик.
– Не понял, поясните, – он пристально взглянул в её серые глаза.
– Как у Вас в футбольных правилах написано? Законник Вы мой, почитайте. Вы же полисмен. Законобуквоед.
– Ну?
– Если там написано, удар локтевым суставом, то Вы правы. Если там написано локтем, то права я. Ну, мы будем сегодня разучивать танец или нет? – задала она ему риторический вопрос.
В это время зазвонил телефон.
– Это мой, – сказала она. – Да, дочур. Я на работе. Нет, не могу. Как освобожусь. Нет, сегодня ты будешь у бабки. Мне завтра рано утром на работу. А кто тебя в садик отведёт? Нет дочур, всё …
– Дочка?
– Дочка. Ну, давайте же начнём сегодня…
Следующую репетицию они проводили как обычно. Он гонял и гонял её. Одежда Елены промокла от пота. И ей было не удобно за это перед ним. Но подходил к концу срок разучивания танца, и его нужно было представить на суд телезрителей и, тем более, жюри. Поэтому она себе дала установку, как можно больше времени поработать в последние дни. Он себя стал легче ощущать. Все-таки танцевальная нагрузка сбросила с неё некоторые лишние граммы или уже килограммы. Скорость разучивания нового танца с каждым днём увеличивалась. Да и ей было приятно с таким мужчиной быть. На работе её постоянно расспрашивали о партнёре. Да, а что она могла им сказать? Хотя намеки её коллег всегда были недвусмысленные. Она даже уже забыла, как в первые конкурсные дни выходила с ним, невысоким партнёром. Поэтому туфли на танцы она подбирала с усечённым каблуком, а сейчас это мало её волновало. Он её тренировал, тренировал и тренировал. Теперь у неё в голове было время, застолблённое на тренировку.
Утром Елена провозилась с дочерью, бывший муж надарил ребёнку всяких подарков, в том числе и колечек. Одно из них она надела на средний палец, а потом пыталась снять. Сначала дочь сама, а потом и мама присоединились. Но не смогли. Кое-как позавтракали, всё время поглядывая на часы, Елена отвезла дочь в детский садик, где попросила снять колечко с пальца. А сама, вызвав такси, уехала на работу. На работе из-за этого весь день был наперекосяк, занятый думами о пальце дочери. Наконец в одиннадцать часов дня она позвонила воспитателю, чтобы узнать как дела с дочерью. В телефоне она услышала, что снять они никак не могут, да и палец стал больше. Елена поняла, это отёк, а значит надо либо распиливать, либо снять как-то по-другому. Но сейчас она не могла уйти с работы. Пришлось звонить свекрови, просить её поехать в детский сад и забрать ребенка, чтобы отвести в детский травмпункт. Та пообещала всё сделать, это немного успокоило Елену и она стала спокойно работать, успев принять пять пациентов. Раздался звонок, взглянув на монитор мобильного телефона, она увидела номер свекрови, обрадовавшись предчувствию разрешившийся проблемы. Она настроилась на слова успокоения. Но тут она услышала невообразимое: оказывается, свекровь привезла ребёнка к ней во взрослую клинику вместо того, что бы вести в детский травмпункт. Что делать? Нужно бежать к хирургу, искать кто бы помог. Она тут была готова разорвать свекровь. Ну, сказала же ей отвести ребёнка в детский травмпункт, там с такими случаями часто встречаются. Пришлось с ребенком бегать по этажам, потом к слесарям в подвал спускаться, найти, объяснить им, а те медленно соображали какие инструменты брать. Потом их переодеть поприличней и отвести в кабинет к хирургу пилить колечко. Палец у ребёнка на самом деле отёк, стал синим. Подойти с инструментами было трудно, и так и эдак, хирург, и слесарь пилили дешевый алюминиевый металл, покрытый чем-то жёлтым под позолоту. Елена то в свой кабинет на приём, то в кабинет к хирургу бегала. В коридоре шушукались и возмущались ждавшие пациенты. Наконец она выпроводила последнего пациента через два часа после официального завершения её приема. Свекровь сидела с дочкой в коридоре, тихо усмехаясь, успокаивая её дочь. А ей так и хотелось выцарапать свекрови глаза и за её сына, который дал не возрасту игрушки, и за то, что она привезла ребёнка не по назначению.
Вечером ей позвонил Станислав и высказал своё удивление тому, что она не пришла на репетицию и не позвонила. Она что-то сумбурно говорила не понимая, что говорила, а говорила и говорила. Не помнила, как отключила телефон. Через полчаса в дверь позвонили. Она пошла открывать.
– Ты даже не спрашиваешь кто? – удивился он, когда она открыла.
– А, проходи, – ответила она ему.
– Что случилось, Елен? – он уставился на нее, внимательно разглядывая. Она была одета в не раз стираный халат, со сбившей прической, с усталыми глазами на бледном пухленьком лице.
– Ничего, всё хорошо. Если хочешь, проходи, там чайник сейчас закипит, попей чаю, – предложила она ему, махнув рукой, указывая на кухню.
– Да что случилось? – настаивал он, тихо проходя в квартиру.
– Не спрашивай. Сейчас всё хорошо, – успокаивала она. – Сегодня такой тяжёлый день. Я просто забыла. Просто забыла, прости, Простите меня.
Тут засвистел чайник, это означало, что вода закипела. Он хозяйничал на кухне ища заварку, бокалы. Он принёс чай в комнату на подносе.
– Сегодня… с утра … – она стала рассказывать.
Утром она проснулась не сообразив, кто это ещё в их с дочкой комнате. Но не стала будить Станислава. И только после того, как наполовину приготовила завтрак вспомнила про него. Ей стало не ловко, что подумают о ней. Хотя вроде бы ничего такого не было. Голова немного болела, утренней бодрости не было, но не было и тяжелой усталости.
Он потрогала его за плечо, он тут же, как кошка, среагировал, а осмотревшись, обмяк.
– Ну, Вы и даёте! Так меня заикой можно сделать, – указала она ему на его реакцию.
– Прости. Привычка, прости. Я давно так не спал глубоко, как в эту ночь.
– Вы всегда так спите в чужой квартире?
Станислав не знал, что ей отвечать. Он на самом деле так спокойно давно не спал, как в эту ночь. Он сидел с легкой улыбкой, которая смогла показаться ухмылкой. Его прямой широкий нос на овальном лице напоминал аристократичные черты европейского происхождения. Только вот прямые иссиня-черные волосы не вязались с образом аристократа. Но ни она, ни он не знали этого. Позавтракав, она направилась на работу, а грязные тарелки и бокалы положила в раковину. Дочь вчера она не решилась оставить у своей матери, хотя отец обещал сам отвести внучку в детский садик.
Она направилась к дороге, но Станислав её за руку ухватил, показывая ей на «Ситроен».
– Я подвезу, говорите куда.
– Спасибо.
– И всегда Вы так рано встаёте?
– Рано!? – удивленно спросила она.
– У Вас, кажется, была другая машина? – спросила она.
– Это – служебная!!!
– Елен, ты не посмотришь мою подругу? – обратился он к ней как-то.
– Подругу?
– Ну да. А что?
– Подругу?
– Ну, подругу, – не понимая, чего она так смакует это слово. – Нет, это на самом деле подруга, друг – точнее.
– Так, друга или подругу? – она как-то подозрительно посмотрела на него. А в голове перемывались мысли: «Нет, это я зря, говорят же, что танцоры все голубые…» И в тоже время у неё проявились какие-то нотки ревности.
– Ну, как тебе сказать? Моя знакомая, с ней мы знакомы очень давно, со школьных времен, с лагерей, – он стал путано объяснять ей. – А мне она друг. Или подруга. Просто друг. Как правильно сказать, не знаю. Она не мужчина, она – женщина… Елен, её нужно посмотреть. А!
– Хорошо. А что с … ней? – она не могла подобрать слов для себя, как определить этого человека.
– Да что-то с суставами, – он сказал ей.
Через несколько дней, вечером после репетиции он вызывал такси, и они поехали к его знакомой.
Его подруга проживала в квартире на третьем этаже обычного типового доме брежневской постройки. Их встретил отец подруги, бывший рабочий одного из заводов города. Хоть он и был пенсионер, а на работу его всё равно вызывали. Друг или подруга, для Елены все еще оставалось загадкой, оказалась милой худенькой дамой приятной наружности. И даже Елена позавидовала ей, её стройной модельной фигуре.
Подруга Станислава была привлекательной шатенкой, с длинными жёсткими ресницами и смуглой кожей, что выдавало в ней восточную кровь. Отец напомнил ей, чтобы она напоила гостей чаем. …
Оказывается, у неё были жалобы на боли в суставах с утра и на скованность. Это указывала на сухость в суставах и скованность, тугую подвижность в них. Через боль с утра она расхаживалась и тогда та отступала. У её матери было такое же состояние, только до боли в суставах. Елена, осмотрев суставы, ничего не заметила плохого в них. Только сухость кожи, истончённость мускулатуры. А выглядела она и её мама вполне прилично и даже можно было позавидовать.
Елена поняла: перед ней типичная наследственная патология остеоартроза.
– Ну что, можно ей как-нибудь помочь? – Станислав уставился на неё с выжиданием. – И что с ней?
– Ну, это похоже на остеоартроз.
– А оно от чего? – настаивал её партнёр.
– Наука и учёные пока не пришли к однозначному ответу. В последнее время американцы провели исследование и установили, … вроде как помогает фактор роста нервов, – произнесла как бы про себя, но вслух Елена, вспоминая научную статью и недавнее выступление профессора ревматолога из столицы. – У нас считают, что это – дегенеративно-дистрофический артрит тазового кольца и нижних конечностей, вследствие трунцита поясничного отдела симпатического ствола. Последствия вирусного или бактериального инфицирования из толстой кишки и мочевых органов, репродуктивной системы…
– А препараты для лечения у нас есть?
– Не знаю, я ведь терапевт, а это из области неврологии и нейрохирургии. Это у них нужно уточнить. Я-то не ревматолог. Если и есть этот лекарственный препарат, то скоре всего у него другое название. … Если узнаете что про этот препарат, скажите мне, – сказала она Станиславу. – А сейчас я Вам напишу схему лечения, и направление дам. – Она присела и стала что-то писать. – Вот капли в нос «Деринат». 2 – 3 капли в одну ноздрю 2 – 3 раза в день в течение 15 дней. В поликлинике к физиотерапевту сходите, электрофорез поделаете с аскорбинкой и микроэлементами меди. Если будут спрашивать, то это через медную пластинку номер 12.
– Что?
– Номером двенадцать. Потом электрофорез йодный калий, новокаин после парафиновых аппликаций. Ультрафиолет или в просторечье кварц на место боли. Или лазер низкоинтенсивный. Вы понимаете, что я говорю?
– Ну, разберёмся как-нибудь, – был его ответ, и Станислав переглянулся с ней.
– Это ещё не всё, – продолжала Елена, – СВЧ-терапия по 5 – 6 минут. Ещё вот эту примочку сложную, смесь наносить локально на болевые места, – она протянула листок, где было написано: «АТФ+В1+вит. С- 4 ч: Димексид – 1ч».
Далее массаж вышележащих мышц по отношению к месту боли. При коленных болях – мышцы бедра; при тазобедренных болях – мышцы ягодичные. При болях в тазовом кольце – мышцы пояснично-брюшной стенки. Еще кислородно-новокаиновые блокады, а также закисьноазотно – новокаиновая блокада.
– Ой, нам никогда этого не назначали. А это делать будут? – она вопросительно посмотрела вновь на Станислава.
Не знаю, но кислород, это есть, закись азота, это даже на скорой помощи есть. В поликлинике не знаю. Но вот его попросите, он Вам везде найдёт. – Елена повернула голову к Станиславу, и натянула улыбку на лицо. – А для тех, кто будет делать, я распишу, как это делается. Она вновь обратилась к листку. А) 0,5% р-р Новокаина 10 – 15 мл. в точку боли. Б) туда же через иглу закись азота 50 – 150 см3 под давлением 30-170 мм. рт ст. N3 – 5 через – 2 – 3 дня п/к в область проекции остистых отростков нижнегрудных позвонков. Для мед работника это не сложно произвести. И препараты общедоступные. Кислородная подушка даже в аптеке продаётся. А закись азота тоже найти можно, это не сложно. Вот ещё что: «Циклоферон» в ампулах, 25 инъекций через каждые 2 дня. Он есть в таблетках и ампулах, но для Вашего случая, я думаю, лучше в уколах, – продолжала Елена. – Ну, вот и всё. Здесь все препараты наши, они не как чугунный мост стоят, их реально можно приобрести за деньги.
После, хозяйка приготовила им чаю. И они сели на кухне.
– Ну вот, с этого и надо начинать друзей встречать, – сказал отец дочери.
– Ой, я на диете, – сразу призналась Елена, – поэтому такие калорийные выпечки противопоказаны. Я, видите, сама какая.
– Что такое калории? Это все глупости, – стала говорить подруга Станислава.
– Она у нас химик. Окончила московский химический институт, – уточнил Станислав.
Елена слегка скривила удивленную мимику на лице. – Так вот что такое калории? Это же количество тепла, выделенное и или поглощенное при окислении, – продолжала она. Когда ввели категорию калорий в химию, биохимия, как наука, была в зачатке. Практически не было известно о катализаторах. И пищевые продукты разделили на калории. То есть количество выделенного тепла при сжигании ста грамм пищевого продукта и не только пищевого, но и всего, то есть любой материи. Имеется в виду материя в философском смысле. Были составлены таблицы калорий пуха, шерсти, мяса, муки, фруктов, овощей, … и так далее. А потом какой-то умник предложил эту инфракрасную электромагнитную энергию. Вы понимаете, что калория – это инфракрасная энергия.
Подруга Станислава уставилась на Елену. Елена, конечно, стала вспоминать химии, которые зубрила в мединституте, все-таки они шесть химий изучали. И все тогда всё изумлялись, зачем им столько химий.
– Так вот, какой-то умник решил применить количество калорий к весу, извините, количеству жира в человеческом и или животном весе. Забывая о том, что в биохимических процессах синтез идет с помощью катализаторов. А калораж определили без катализаторов, – сказала хозяйка квартиры.
Елена, конечно, помнила ещё со школы определение категории катализатора, это вещество, изменяющее ход и скорость химической реакции. Бывают простые и сложные катализаторы. Этот вопрос попал ей на вступительных экзаменах в институте.
– Есть ведь поговорка: не в коня корм. Так и у людей, наверное, сколько не корми, а он не поправится, – добавила после окончания фразы подруга Станислава.
– Да я знаю, такое случается, например, при высокой скорости обмена веществ, которое бывает при гипертиреозе, – подсказала ей Елена. – Так что если всё связать, то количество калорий и фигура редко когда будут совпадать, – подвела итог она своего минипросвящения.
– А я как-то это в своё время не собирала в одно!? – резюмировала Елена, допивая какао.
– А Вы пейте и ешьте, сколько Вам нужно. Меня еще вот поражает, – взяв паузу, сказала хозяйка. – Вот слышу в очереди или ещё где-то, что они там, в смысле врачи, чай распивают. У доктора высокоинтеллектуальная работа, он думает, когда слушает, думает, когда обследует, думает, как лечить. А думанье – это работа. А категория работы предусматривает использование энергии. Когда автомобиль работает, даже на холостом ходу, использует топливо. Или компьютер когда стоит и его забыли выключить во время работы, он тоже использует энергию, пусть даже минимальную. А энергию нужно постоянно поставлять, подносить. Так и врач, когда он работает, думает, использует энергию. А энергия думанья – это окисление сахара, глюкозы. Надеюсь, я правильно выразилась, – она посмотрела на Елену. На что Елена, помня, что она химик, кивнула головой, – поэтому я понимаю докторов, которые пьют чай во время приёма пациента. Я здесь как-то смотрела велогонки «Тур де Франс» так велосипедисты тоже пьют во время гонки и, думаю, не просто воду, а какой-нибудь питательный коктейль.
– У Вас такая речь, – она уставилась на подругу Станислава.
– Это оттого, что она в училище преподает… – вставил Станислав, но она его перебила.
– А ученикам нужно объяснять категориями и определениями, чтобы они понимали, что это такое.
– Ну, мы пойдем, – сказал Станислав…
Станислав позвонил ей на работу вечером, перед самым уходом, и уведомил её, что к ней должна прибыть группа с программы для съёмки о ней. Она сильно испугалась.
– Обо мне? А что на репетиции… не так?… Можно…
– Да нет. Ты, верно, не поняла, они снимают сюжеты о героях программах. Теперь вот подошла твоя очередь. Они придут, снимут тебя в кабинете с пациентом, может, в коридоре перекинутся парой фраз с теми, кто ожидает тебя, как они к тебе относятся как к специалисту. Вот и всё.
– А!? Поняла. Но на приёме… это. … А как с врачебной тайной?
– Ты не волнуйся – звучал его голос в трубке, – это на каждом проекте, с каждым так было. Ну, заведено так. Я просто предупреждаю тебя. И группа попросила узнать, когда ты будешь на работе, когда лучше к тебе прийти. Да и ты что бы подготовилась: прическа, макияж, и ещё что там, эстетично было в кадре.
Она перебирала свой график работы, время и часы. Наконец она назначила время, когда они могут приезжать. Она сообщила об этом своей медсестре. Та заохала.
– Это что, они прямо тут будут снимать?
– Да прямо тут.
– Это значит нужно прибрать?
– Ничего не надо, – утвердительно сказала ей Елена. – Это наш рабочий момент. Ничего не надо готовить. Всё как обычно. Это обычный рабочий день, – настаивала Елена, несмотря на появившийся у медсестры страх перед камерой.
– Ну, хотя бы халат, – боязливо предложила Татьяна.
– Что тебе халат!? Это твоя спецодежда и за ней должна следить администрация, вот за это рванье. Вот за эти дыры. Они нам должны его предоставлять. Это их лицо, лицо их учреждения. Эх, и зачем я тебе сказала об этом. Не знала бы, спокойней было, – укорила себя вслух Елена. – Просто знай, приедет телевидение снимать меня, а не тебя. Там всего-то на минуту времени, так что они только снимут меня вот в этом кресле, кабинет и всё, – стала успокаивать она свою помощницу медсестру.
«Завтра суббота – выходной на работе, но тренировка назначена на десять и продлится до часа. Потом успеть на рынок за продуктами», – Елена так планировала для себя провести выходные дни. – «В воскресенье нужно было ещё с платьем для выступления решить». Но планам этим не суждено было сбыться.
Утром в 830 позвонили в дверь, она ещё не успела приготовить завтрак. Только дочь разбудила, которая сама уже успела проснуться и нежилась в постели. Открывая дверь в домашнем халате, она удивленно увидела направленную на себя камеру и знакомого оператора из телегруппы. Она так и замерла практически с открытым ртом.
– Елена Викторовна, Вы не расстраивайтесь, мы снимем Ваше утро, в домашнем ракурсе.
– Да-да, проходите.
Единственное, что она смогла сообразить. Оператор, не переставая снимать, последовал мимо неё в квартиру. Тут ему на пути попалась дочь. Он её снял. Дочь не понимала, всё ещё полусонно ходила то в туалет, то в ванную комнату, а оператор следил за ней. После этого Елена стала причёсывать дочь. И быстро на кухню, оператор за ней. Он только приставил палец к губам, показывая, что ей ничего не нужно говорить, а заниматься своим делом. За его спиной то же самое жестикулировал ей другой знакомый. И девочка из команды. Девочка показала жестом на неё – причесать волосы. Только тут она сообразила, что сама-то она выглядит не лучшим образом. Оператор – опять палец губами и что-то беззвучно проговорил. Елена поняла: «Спокойно, как обычно». Она взяла с привычного места расчёску, наклонила голову, оператор снимал её со спины. И вновь побежала на кухню, там уже свистел чайник.
– Ребята, извините, я ведь ничего не приготовила. Хоть чаем Вас напоить, – извинилась она перед группой и, увидев дочку между оператором и девочкой, спросила, – Дочь, напоим гостей чаем?
– Напоим! – твёрдо сказала девочка.
– Елена Викторовна, нас завтрак ждёт в ресторане, – сказал главный группы. Елена как-то слышала, что он менеджер какого-то уровня. – У нас ведь спонсоры, так вот одним из них является предприятие, имеющее ресторан. Там уже для нас почти всё готово. Вам ведь нужно в десять быть на репетиции? Поэтому быстро в машину и на завтрак.
– Дочь, давай собирайся, мы завтракаем у дяди.
Быстро одев дочку, они уже в девять часов ехали по городу. Пятнадцать минут десятого они подходили к ресторану. При этом девочка с диктофоном задавала ей непринужденные вопросы, и Елена на них также бесхитростно отвечала. Вопросы были разные, так что Елена не могла сосредоточиться правильно на ответах, здесь и про работу, и про болезни, и про ВУЗ, который окончила, и про проект, как она в него попала. Елена не сразу сообразила, что ведь можно было и ближе подъехать ресторану. Это специально так было продумано, чтобы расспросить её. Но зато в ресторане их с дочерью не донимали. Легкий приятный завтрак, и уже к десяти их подвезли на репетицию. Далее группа телевизионщиков с ними попрощалась.
Репетиция проходила как обычно.
Сегодня у них танец «ходячий разговор», – как сказал Станислав. Хотя она слышала, что это должен быть полонез.
– Полонез, у нас ещё называли «ходячий разговор», так как в этом танце можно было разговаривать, – начал объяснять ей Станислав. – Обычно устроители бала обходили гостей и приглашали на танец. Так начинался и так заканчивался вечер. При завершении бала или мероприятия хозяева, как правило, говорили: «До следующей встречи, друзья! Как Вам вечер у нас?», что означало конец мероприятия. И так хозяева увлекали в зал танцующие пары. Как правило, полонез танцуется в ритме три четверти, в умеренном темпе. Ведущая пара, как правило, изобретала фигуры для танца, а все последующие повторяли… Слухи, или легенда, – тут Станислав несколько запнулся, а потом продолжил, – были случаи, когда молодые не женатые хозяева бала останавливались, снимали с дамы туфлю, просили принести шампанское, наливали его в туфлю и выпивали. Значит, это должны повторить и другие участники была.
– О-о-о!!!
– Да, да, да-а!!! – подтвердил Станислав в том же духе. – Но нам это не грозит.
– Интересно, – сказала себе вслух Елена.
– Итак, продолжим. Ноги – в третьей позиции. Помните, что это за позиция?
– Ну да.
– Третья позиция… существует правая позиция или третья, сейчас поймёте в чём смысл. Обе стопы развернуты по линии надплечий, а вот пятка либо правой, либо левой ноги пристраивается в районе середины стопы или, правильней, подъёма, – показывая, он рассказывал ей. – Весь танец идёт по кругу. Это коллективный танец. Он не сложный, если всё будет, как запланировано.
– Извините Станислав, а вот моя подруга говорила что…
– Это…Татьяна!? – уточнил, перебивая Станислав.
– Да! Так вот там вроде как нет этих коллективных танцев.
– Вы правы. В той телевизионной версии, которую закупили федеральные каналы, нет коллективных танцев. Да! Но вот наш, точнее, в чём мы участвуем. …Это оригинальная программа. В память о Стопаке, он хоть и подготовил несколько пар чемпионов Советского Союза. Но главное, это была его …его…особенность…
– Фишка, – подсказала ему Елена.
– Да! Можно сказать, я не люблю это слово. Особенность, особенность, – ещё раз повторил Станислав, – как можно больше выводить одновременно танцующих пар, – пояснили он ей. – Он всегда ставил коллективные бальные танцы.
– А откуда Вы это так хорошо знаете?
– Знаете! Я, когда был маленьким, то меня водили, начинали водить на бальные танцы к одной танцовщице. Я ходил два года. Потом моя партнёрша уехала куда-то. И я перестал ходить, …а потом… я сам стал заниматься с одной девочкой – у неё пропал партнёр. А ходил тогда на музыку. Меня попросили её родители. Тогда мама прибежала и объявила отцу, что нашлась партнёрша. И я стал ходить на танцы к этому Юлию Стопаку. Когда мы пришли, оказалось, что у него там столько народу занималось: и взрослые, и дети. Как танцевать в такой кутерьме? Я ведь раньше выходил и перед нами, только перед нами была площадка. А тут… нужно было крутить головой, смотреть периферическим зрением. Где-то замедлить, где-то увеличить шаг. И всё это в такт. В музыку. Так вот я только у этого маэстро понял, что значить уступить дорожку, а где опередить. Где-то не докрутить поворот. И всё это периферическим зрением: контролировать обстановку, читать по лицу мысли и предугадывать движения партнёров по танцу. Мне потом это очень много дало в жизни и в профессиональной деятельности. Ведь нужно смотреть не только на ближайшего, но и дальнюю пару, это как в шахматах просчитывать варианты, куда они попадут в следующем такте. Не попадут ли они на то место, на которое ты приметил и пара столкнётся. Хоть все крутятся по кругу, но всё равно надо смотреть по сторонам. И смотреть периферийно. Плюс это физическая нагрузка, как Вы поняли. Хорошая физическая нагрузка.
Елена при этом обратила внимание на себя. «Да, её форма не идеал. Конечно, занятия танцами её немного подтянули, фигура стала стройнее. Поэтому она приняла это на свой счёт. Досталась ему корова, ноги все оттоптала. И так грубо намекать… Она не сама сюда пришла, её сюда в приказном порядке направили…» Елене сжала губы поплотнее, не зная, что делать, танцевать или нет. Репетировать или распрощаться. Она с трудом сделала улыбку, чтобы не пустить слезу.
– Я же Вам уже говорил, что я офицер.
– Да, да помню,– закивала головой Елена.
– И мне нужна тонкая моторика лица. И я когда обучался у психолога на спец курсе, легко осваивал это … мнемонику.
– Что-что?
– Мнемонику. Я думал Вам, как Врачу, это известно.
«Да он, конечно(!), считает меня идиоткой, вставляет такие термины, чтобы выставить меня дурой». Она всё ещё находилась под впечатлением от его речи.
У Елены зазвонил телефон, она извинилась и поднесла аппарат к уху.
– Да. Спасибо. Нет. Я занята ещё на работе. Нет, она с моей мамой. Можно, пожалуйста. К Вам? Мне? Нет. А зачем? Нет, внучку, пожалуйста, и Вы можете взять. Мне, к Вам?! Не надо. Нет, у меня всё хорошо. А потом он мне сказал, что он познакомился с милой дамой. И как это я теперь буду к нему…? Нет. Нет. Нет. … Спасибо, спасибо. У нас он ещё продолжается. … Ну, как Вам сказать? Конечно, это время берёт своё. Нужно готовиться. Ну, я же работаю, … нет, от работы меня не освободили. Спасибо, до свидания. Когда её заберёте? Хорошо.
– Сейчас, минутку, ещё звонок, – ответила она ему. … – Пап, дочку хочет взять бабка. Да, только что звонила. Ты приди, посмотри, скажи я на работе. Если она придёт, пусть возьмёт. Да!
– …
– Так мы будем репетировать или нет сегодня? – спросил Станислав, видя, что она как-то не так воспринимает его слова. – Кто это?
– Это – свекровь.
– Что она хочет?
– Я так думаю, чтобы я вернулась к её сыну.
– То есть к бывшему Вашему мужу? – спросил он.
– Да, – подтвердила она.
– А он?
– А при чём тут он? А я? Хочу я этого? Нет.
– Так категорично? – спросил он её.
– Так категорично, – ответила она Станиславу.
– Молодые, глупые были, ушами прохлопала, как он пел. Как нам профессор говорил, не женитесь и не выходите замуж врач за врача. По статистике только 5% браков сохраняется.
– А свекровь, что?
– А она, наверное, хочет, чтобы я восстановила с ним отношения, – ответила она Станиславу.
Оставшуюся часть времени на репетиции они провели почти молча. Только были деловые замечания по танцу.
– Вас проводить до дому? – спросил он по окончании занятия.
– Не надо. Я к родителям зайду.
Опять в субботний вечер она прибыла как обычно на запись программы. И вновь бегали работники студии, обзванивая тех участников, которые не смогли прийти вовремя. До записи оставался час, а платья всё ещё висели не надетые. Гримёры и парикмахеры сидели, молча наблюдая за суетой. Наконец то одна участница, то другая вбегали в коридор студии, и бросались к персоналу с расспросами, где им сегодня переодеваться. На этот раз за Еленой заехала подруга и выдернула её из адресов. Поэтому она приехала заранее. Спокойно переоделась, и сидела перед зеркалом, над ней колдовали гримёр и парикмахер.
Выйдя, она прошлась по коридору, глядя, как забегали её коллеги с выпученными глазами. Секретарь программы подошла к ведущей и выпалила:
– Все, наконец-то все в студии. Переодеваются.
– Ну, слава Богу, – быстро перекрестилась та, словно отогнала кружившихся возле неё мух. Хотя под мощными прожекторами вся мошкара изжарилась бы сейчас же.
Елена видела, как запоздавшие её коллеги выходили слабо подготовленные гримёрами и парикмахерами.
Станислав появился как всегда внезапно. Он всё знал, и владел информацией обо всём. Для него это был не конкурс, а какое-то очередное мероприятие. Запись и выступление прошло для их пары хорошо. Их оценили высоко.