Первый Ученик. В двух мирах

– В последний раз, когда производилась оценка реликвий, фамильные драгоценности и символы власти, а именно скипетр и печать, оценивались в совокупности в пять тысяч пенри, – ответил бургомистр и вновь уставился на путников, силясь угадать их реакцию на его заранее отрепетированную речь.

Мы-то с вами знаем, что никаких похищенных сокровищ не было и в помине, но пять тысяч – это пятьсот монет на двоих при условии, что им удастся вернуть реликвии в целости и сохранности. Сурт с другом не привыкли окружать себя предметами роскоши: единственной их слабостью были удобный ночлег да сытый живот. Внушительной суммы в двести пятьдесят монет на брата, с учётом хорошего питания, хватило бы на беспечную жизнь в Нариктире в течение как минимум двух месяцев.

Оставался лишь один вопрос: станет ли теркан претендовать на часть богатств? Поразмыслив, сурт пришёл к выводу, что жрецу чужды земные блага. Более того, он уже заверил присутствующих в том, что его побудило вступить на службу к бургомистру лишь собственное желание. Фрейн ещё раз с подозрением осмотрел фигуру жреца, застывшего в кресле напротив, словно изваяние, и наткнулся на холодный взгляд теркан. Взломщик нервно сглотнул. Что-то в этом теркан его настораживало.

– Не переживай, сурт! – уверенно произнёс Ородрим, словно прочтя его мысли. – Золото меня не манит. Вы сможете разделить заработок пополам.

Двое слуг накрыли на стол и принесли чай. В большой стеклянной пиале подали сливовое варенье, к которому шли тосты из белого хлеба. Сурт только теперь понял, что серьёзно проголодался. Бой с Ворчуном закончился несколько часов назад, и с тех пор у Фрейна во рту не было и маковой росинки. Откинув сомнения относительно теркан, он принялся с удовольствием уплетать угощения. Теркан к еде не притронулся: он лишь потягивал чай, внимательно изучая путников. Олаф же завёл беседу с бургомистром и настоятелем. Те с интересом расспрашивали ветерана о новостях из Анкиллира.

– В Меледоре стало немного спокойней, – отхлебнув из чашки, начал анкиллирец. – Люди сплачиваются перед внешними угрозами. Пожар гражданской войны ушел на юг, в сторону побережья.

– Мне это знакомо, – заметил бургомистр. – Жители окрестных деревень, вверенных под мою ответственность, не всегда находят общий язык. Порой возникают стычки, и поддержание порядка стоит мне больших трудов. – Динарус тяжело вздохнул при этих словах. – Однако если возникает опасность со стороны, все разногласия предаются забвению, и люди защищают свои земли плечом к плечу.

– Жаль только, что стоит опасности миновать – и они вновь начинают припоминать друг другу старые обиды, – грустно вздохнул монах.

– Ваша правда, отец. Увы, плохое запоминается лучше, чем хорошее, – согласился Олаф.

– Мы все равны перед Эльсивалом, и лишь наши деяния определяют, достойны ли мы занять место подле него, когда путь наш подойдет к концу, – кивнул настоятель. – Но люди слишком часто не внемлют его заповедям. Они бередят старые раны, не давая им затянуться, и поднимают оружие на братьев. Вы прошли пекло гражданской войны, Олаф. Вы ведь понимаете, о чём я говорю?

Сурт заметил, что при этих словах его друг смутился. Зная отношение Олафа к этому щепетильному вопросу, он почувствовал, что анкиллирца застали врасплох. Впрочем, окажись на его месте сам сурт, ситуация могла бы принять совсем дурной оборот. Взломщик понимал, что под проницательным взглядом настоятеля даже ему сложно было бы скрывать правду относительно собственного вероисповедания. Поблагодарив судьбу за то, что ни отец Клавдий, ни Динарус не обращают на него особого внимания, предпочитая общение с Олафом, сурт постарался слиться с обивкой кресла и сделаться максимально незаметным. Повернувшись в сторону теркан, он вздрогнул от неожиданности. Жрец пронзал сурта пристальным взглядом, словно ему было ведомо то, что взломщик тщился скрыть.

– Признаться честно, – собравшись с духом, заговорил покрасневший ветеран, – я предпочитаю доверять себе, нежели богам.

Сказав это, Олаф выдержал любопытный взгляд Клавдия, который, казалось, был немало удивлён подобным ответом.

– Вы не находите, что ваше решение продиктовано излишней осторожностью? – поинтересовался монах.

Сурт хмыкнул: его забавляло, как аккуратно настоятель подбирал слова, боясь задеть чувства гостя и сорвать их соглашение.

– Возможно… Но я считаю, что каждый человек должен полагаться прежде всего на собственные силы, а не надеяться на помощь свыше. Гражданская война лишний раз доказала это. С обеих сторон сражались верные служители церкви, каждый верил в свою правоту. И к чему это привело? – пожал плечами Олаф. – К тому же, я не привык к слепому повиновению.

– Принятие Бога – не есть слепое повиновение, – возразил Клавдий. – Эльсивал не руководит жизнями смертных, но делится знаниями и наставляет на истинный путь. В своем величии Он побуждает людей творить добро, малое и великое. Как жаль, что нынче так мало тех, кто понимает это, кто ставит Слово Его превыше земных благ, кто следует пути добродетели.

Олаф хотел согласиться со священником, ведь что-то всегда побуждало его вставать на защиту нуждающихся. Несмотря на бытность свою человеком, не привязанным к лону церкви, он понимал, что его собственные жизненные принципы не так уж сильно расходятся с догматами Священной Церкви. И всё же он был немолод и давно уже понял, отчего его путь, хоть и пролегал в одном направлении с учением Эльсивала, всё же не мог стать его частью.

– Я не хочу связывать себя обетами, пока не буду полностью уверен, что смогу сдержать их. Боюсь, что настанет момент, когда уставы Церкви не позволят мне поступить должным образом и мне придётся их попрать. Такое уже не раз случалось в моей жизни. Святой отец, я совершил много зла, принёс много горя людям, которых поклялся защищать. Боюсь, я уже потерял путь к свету, и было бы самонадеянно искать его сейчас.

– Сын мой, – мягко отозвался Клавдий, – ты на распутье. Воспоминания о совершённых деяниях терзают тебя, но через эти муки тебе может открыться истина, и тогда ты примешь Бога, назвав его Эльсивалом или другим именем. Я не раз сталкивался с подобным.

– Быть может, вы и правы, Отец, – не стал спорить Олаф. Он улыбнулся пожилому монаху, давая понять, что не намерен развивать эту тему.

Наступила тишина, и Фрейн беспокойно заёрзал на стуле. Бог, которого принял он, уже давно намекал, что пора делать ноги – сбежать подальше от этого проницательного старика, потому что беседа принимала не самый благоприятный исход. Решив сменить тему, вор вскочил и хлопнул в ладоши:

– Ну что, господа, не кажется ли вам, что мы засиделись? Время позднее, а нам вставать ни свет ни заря!

– Пожалуй, вы правы, мистер Крейвен. Вам не мешает набраться сил, – сказал бургомистр и поднялся с места.

На том и порешили. Анкиллирец обменялся с градоначальником крепким рукопожатием, после чего поклонился настоятелю.

– Рад был познакомиться с вами! Надеюсь, мы с Крейвеном сможем помочь.

– Да освятит ваш путь Эльсивал, и да направит вас мудрость его в час свершения! – священнослужитель осенил гостей знаменем, после чего бросил многозначительный взгляд на теркан, едва заметно кивнувшего в ответ.

Однако этот мимолётный взгляд не ускользнул от внимания сурта, и всю обратную дорогу Фрейн размышлял о том, что скрывали жрец и монах. Не упрощало ситуацию и то, что Ородрим изъявил желание сопроводить гостей до постоялого двора.

В воздухе разлились ночная прохлада и тишина – от утреннего ветра не осталось и следа. Сурт, теркан и человек спускались по ступенькам, ведущим в Нижний город, когда окрестности вдруг огласил отчетливый гул. Фрейн с виноватым выражением лица ухватился за бурлящий живот и произнёс:

– Прощу прощения, господа! Но нельзя ли прибавить шагу? Мне безумно хочется есть, а у бургомистра были только тосты. Теркан, ты ведь питаешься нормальной едой? – подмигнул он жрецу.

– Смотря что ты считаешь нормальным, сурт, – невозмутимо ответил Ородрим, не замедляя шага.

Фрейн хохотнул в ответ:

– Я думаю, мы поладим! – и в этот миг на лице теркан впервые показался намёк на улыбку.

Глава 3. Совет в Калруаре

Сурт смотрел на собеседников. Те, разинув рты от удивления, не могли вымолвить ни слова уже пару минут. Когда молчание стало неловким, Иарон рискнул нарушить его.

– Никогда бы не подумал, что вашему брату может не хватить слов…

Фруг пришёл в себя раньше отца:

– Какое же лихо понесло тебя, братец, якшаться с Культом?

Снигл не мог определиться, какое из двух чувств преобладало в его душе – осторожность или любопытство. Бруно, всё это время с тревогой глядя на Мага, тоже не выдержал:

– И зачем же ты в таком случаем явился в Калруар? Учти: в случае чего мы сумеем за себя постоять!

Снигл судорожно сжал кулаки. Он гневно пыхтел, уставившись на сурта.

Вновь воцарилась тишина. В голове старого Бруно роились мысли – одна хуже другой. Он осознавал, что если их друг переметнулся на сторону врага, то сниглы не смогут остановить его никакими силами, даром что он только что заявил об обратном. Но для себя Бруно твёрдо решил: пусть даже ценой своей жизни, но он постарается сделать всё возможное, чтобы монстр, в которого мог обратиться их приятель, не добрался до его родных и близких.

– Твои глаза… – пробормотал Фруг, вглядываясь в лицо Мага. Он наконец понял, что было не так в его друге. – Они были жёлтыми, а теперь… – снигл вздрогнул, и две горящие алым пламенем точки пристально уставились на него.

Но сурт горько улыбнулся, и эта улыбка сняла напряжение, витавшее за столом.

– Это лишь одно из неудобств, с которыми приходится мириться, – мягко произнес он, прервав свои размышления. – Что касается ваших вопросов, отвечу на них по порядку. Фруг, я подался к культистам затем, чтобы освободить Гаалару и спутать их планы. К счастью, моя сестра пробыла у этих лиходеев недолго и не успела пострадать. Я отправил её домой, к отцу, а сам примкнул к последователям нашего создателя. – Заметив, что Бруно судорожно вздохнул при этих словах, сурт повернулся к нему. – Да Бруно, Алаканкар был и остается прародителем всего моего народа. И несмотря на то, что мы проделали огромный путь, чтобы побороть зло в своих сердцах, мы не забыли своих корней. Но спешу тебя успокоить, мой друг: в Калруар я явился за помощью и советом, а вовсе не затем, чтобы распространять влияние Культа, как думают в Алдофарате. Недавно я узнал, что Владыка Культа, который, кстати, родом из наших, давно лелеял мечту проникнуть в Орандор и распространить здесь своё влияние. Я, ни минуты не колеблясь, вызвался добровольцем. Страшно представить, что могло бы произойти, если бы он послал вместо меня кого-нибудь другого… Но я не зря выслуживался перед Культом целый год. Поэтому прошу тебя успокоиться и выслушать то, о чём я собираюсь поведать, а уж потом всецело полагаюсь на ваше благоразумие и сострадание.

Из груди старого снигла вырвался вздох облегчения. Краски и звуки окружающего мира постепенно возвращались. Молодцевато вскочив со стула, он подмигнул другу:

– Надеюсь, ты не против пройтись, Иарон?

Сурт согласно кивнул, Фруг тоже, и все трое начали спуск с Великана, который оказался гораздо проще, чем подъём. Поднимаясь, Маг не заметил подъёмного механизма, тянувшегося спиралью вдоль ствола до самой смотровой площадки. Теперь, без особых усилий оказавшись внизу, он корил себя за подобную невнимательность.

Наконец, сниглы Калруара смогли удостовериться в том, что молодой Кай их не обманул, и Иарон Меодвир действительно прибыл погостить. На него отовсюду обрушилось такое количество старых знакомых, что Иарон даже немного растерялся. В какой бы уголок деревни ни направлялись трое приятелей, им не давали проходу: к Магу то и дело подходили назойливые сниглы, которым было позарез необходимо продемонстрировать гостю новые изобретения или засвидетельствовать ему свое почтение парочкой свежих песен.

От всего этого внимания разговор, который Иарон планировал с утра, никак не мог состояться. Вконец устав от всеобщего внимания, которое отвлекало от обсуждения куда более важных дел, сурт решил разом покончить с расспросами своих знакомых. Засим он залез на высокий деревянный помост и произнёс длинную приветственную речь, чтобы поблагодарить всех собравшихся за тёплые слова, которыми его встретили в Калруаре. Иарон пообещал, что вечером у костра поведает о своих странствиях всем, кому это покажется интересным, и попросил уединения, дабы он мог обсудить со своим старым другом вопросы, не терпящие отлагательств.

Предложение сурта было принято общим голосованием, и его оставили в покое. Трое друзей расположились на верхушке холма близ деревни. Отсюда открывался вид на всю Долину. Поляну накрыли широкой скатертью, а вскоре на ней оказался кувшин с вином и рыбные пироги, которыми так гордился один из многочисленных кузенов Бруно. С аппетитом жуя пирог, Иарон начал рассказ.

– Когда я попал к культистам, они провели особый ритуал, вверив мою душу Алаканкару, – сказал сурт и вздрогнул от воспоминаний. – Врагу не пожелаю испытать нечто подобное!

– На что это похоже? – подался вперёд Фруг, не обращая внимания на укоризненный взгляд отца.

– Ощущения не из приятных, – усмехнулся Маг, – будто тебе вспарывают грудную клетку калёным железом и вынимают всё нутро.

– Страсть какая… Интересно, а я бы выдержал? – задумался молодой снигл.

– Фруг, ты балбес! – прикрикнул на него Бруно.

– Надеюсь, дружок, тебе никогда не придётся узнать этого, – серьёзно заявил Иарон, посмотрев на приятеля.

Фруга подобное предостережение не особо обрадовало. Но, поразмыслив, он всё же посчитал за лучшее не выпытывать у приятеля секреты ритуала.

– Сами понимаете, они спешили как можно скорее сделать меня своим, оборвать все связи с роднёй и Нимблуром. Ритуал должен был отдать меня во власть тьмы, но тех, кто крепок сердцем, не так-то просто увести в царство тени. Я оказался сильнее и сохранил ясность ума. Хотя ритуал не прошёл бесследно и для меня, – Маг указал на свои глаза. – Небольшая плата за мою авантюру… На следующий день после ритуала, когда я, наконец, смог мыслить здраво, я пришёл к заключению, что моё бедственное положение открывает мне дорогу к достижению моей цели.

Бруно с Фругом подались вперёд, чтобы расслышать, о какой цели идёт речь, ибо их друг почти перешёл на шёпот.

– Есть древнее пророчество, о котором поведал мне Нимблур. В нём говорится о том, что Древнее Зло вернётся в мир смертных, чтобы завершить то, что не удалось закончить в прошлый раз. Очевидно, речь идёт об Алаканкаре и его губительном походе на Келефанор в конце Первой Эпохи, повлёкшем за собой Катаклизм. Нимблур верит, что час пророчества близок, и Культ вскоре отыщет способ заново открыть врата в Неклимор. Владыка не успокоится, пока не совершит задуманное. Долгое время последователи Алаканкара были слабы, развеяны по миру, но во Владыке воистину возродилось величие древних вождей Культа. Он использует любую зацепку. Я уверен, что контора в Орандоре нужна ему, чтобы вернуть в мир своего Повелителя. Поэтому было так важно, чтобы он отправил сюда именно меня.

– Прости меня! Я посчитал, что твои помыслы темны, – смущённо пробормотал старик. – Страх застил мне глаза. А ведь я не должен был ни на секунду усомниться в тебе!

– Я прекрасно тебя понимаю, Бруно, и ни в чём не виню. На твоих плечах забота о Калруаре, и ты можешь мне верить, лишь полагаясь на мои слова и нашу давнюю дружбу, – проникновенно ответил Маг, накрыв руку старика своей ладонью.

Через силу пожилой снигл поднял взгляд на Мага и улыбнулся.

– Ну и здорово, что всё так разрешилось! – выпалил Фруг, вскочив на ноги. На сердце у него опять стало легко и светло, да так, что он даже рассмеялся.

– Ты рано радуешься! – осадил его сурт. – Хотя повод для этого действительно имеется. Конечно, здорово, что я сам распоряжаюсь своей волей даже после ритуала. Видимо, моё обучение в Орандоре сыграло в этом не последнюю роль. И всё-таки кровь Алаканкара даёт о себе знать. К своему глубочайшему сожалению, я начал замечать, как трудно мне бывает сдерживать свой гнев, как тяжело удержать внутри пороки. Дьявол искушает душу, Фруг, и испытывает меня на прочность. Пока что я держусь, но кто знает, как скоро тёмная сторона, свойственная всему моему роду, вырвется наружу… Именно поэтому надо спешить. Нужно стереть Культ с лица земли, чтобы он уже никогда не смог возродиться.

– И как же ты планируешь это провернуть? – спросил Бруно. – Не в одиночку же?

– Нет, конечно! Как говорится, один в поле не воин. А потому мне нужно собрать надёжных людей, сочувствующих моему делу.

– Считай, что одного ты уже нашёл, – просто произнёс старик. – Если тебе понадобится моя помощь – любая помощь, Иарон, – можешь рассчитывать на меня. Я не из тех, кто бросает друзей в беде.

– Что ж, – с облегчением выдохнул Маг, – признаться, на такой ответ я и рассчитывал.

– Судьба благоволит тебе, Иарон Меодвир! – торжественно добавил Фруг. – Я с тобой. И какой у нас план?

– Прежде всего надо обезопасить Калруар и прочие поселения в окрестностях, – ответил сурт. – Культу уже удалось посеять зерно сомнения среди морлов на Ветряном Плато, но в Долину ему путь заказан. А ведь Владыка хочет иметь последователей среди теркан… Нужно, чтобы он считал, что ему это удалось. Обведём его вокруг пальца: заставим поверить, что моя работа в Долине принесла плоды. Внушим ему, что здесь, в сердце бессмертных земель, тайно существует контора Культа! – сверкнул глазами сурт.

Воцарилось молчание. Старик сосредоточенно обдумывал сказанное гостем, и на его переносице образовалась глубокая складка. Сурт, не отрываясь, смотрел на Бруно. Томительное ожидание казалось ему бесконечным, но вот снигл заговорил:

– План рисковый, если не сказать отчаянный. Меалгор мне свидетель: если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты шутишь. Но я знаю тебя хорошо, Иарон Меодвир, и Нимблура тоже. – Снигл глубоко вздохнул. – Мы поможем тебе! Дай нам необходимые знания, и я ручаюсь: всякий приспешник Алаканкара, что заглянет сюда, поверит, что мы перешли на сторону Культа. Подозрения обойдут тебя стороной, и ты сможешь продолжать свой нелёгкий труд столько, сколько потребуется.

– Благодарю тебя! – покорно поклонился Маг и грустно улыбнулся. – Дело за малым – отыскать тех, кто мне поверит.

Бруно пообещал помочь с этим вопросом и куда-то запропал. Он вернулся лишь час спустя – запыхавшийся, но довольный. На все расспросы Иарона и Фруга старик лишь хитро подмигнул и пообещал, что скоро они узнают всё сами. Спорить с упрямым сниглом было бесполезно: Маг знал, что если Бруно что-то задумал, то от своей идеи не откажется. Друзья провели остаток дня на холме, вспоминая былые времена, не омрачённые нависшей тьмой, а солнце щедро одаривало их своим теплом, лениво опускаясь за пики гор. Тревоги на какое-то время оставили сурта, и он смог расслабиться.

* * *

Теперь, наконец, плавное течение повествования позволяет мне сделать небольшое отступление и вместе с вами изучить место действия. Как уже упоминалось, Долина была со всех сторон окружена высокими горами, которые защищали её от ветров и излишнего внимания со стороны соседей, среди которых были всё те же морлы. Протяжённость Долины составляла около тридцати миль с севера на юг и вдвое меньше с запада на восток. Деревушка Калруар находилась на юге Долины, у Врат широкого перевала, за которым начинались бескрайние зелёные просторы волшебных лесов Орандора. Климат здесь был мягким, а снег считался большой редкостью и ложился лишь в самые холодные зимы. Местность была относительно ровной, и лишь у отрогов гор появлялись невысокие холмы, покрытые лесом. Естественный уклон делал самым высоким её местом северную оконечность.

Долина пестрила большим разнообразием населявших её животных и птиц, которых было практически невозможно встретить за её пределами. По горным лугам неторопливо бродили нирфы – домашний скот, разводимый сниглами вместо коров. Эти рогатые животные передвигались на четырёх конечностях, но если задние заканчивались копытами, то передние скорее походили на лапы хищника с острыми когтями для защиты. Реки кишели разнообразной рыбой, а в озере, располагавшемся на западе, даже водились ламантины. Маленькие проворные птички икли с необычным золотистым брюшком обитали лишь в Долине. Их многочисленные стайки то и дело кружили над водоёмами в поисках пропитания.

Среди хищников наиболее опасными являлись крупные животные из семейства кошачьих необычного пурпурного цвета и размерами не крупнее рыси. Эти звери охотились стаями и были крайне опасны. Но даже скопище пурпурных котов, которых сниглы прозвали душегубами за агрессивный характер, не могло справиться с самыми восхитительными животными долины, один вид которых поражал воображение любого, кто видел их впервые. Гигантское четвероногое травоядное высотой двадцать футов и весом в несколько тонн было воистину устрашающим. Спокойное по своей натуре, это животное вело тихое существование, добывая себе пропитание на верхушках деревьев благодаря своей необычайно длинной шее. Более всего оно напоминало огромную рептилию. Его голое, лишённое всяческой растительности тело защищала толстая шкура, а спина заканчивалась мощным хвостом, который был превосходным оружием, чтобы отбиваться от дерзнувших напасть хищников. Если зверь вставал на задние лапы, то дотягивался и до верхушек деревьев, а когда опускался, то находившиеся рядом думали, что началось землетрясение.

Стада этих существ, которых теркан и сниглы называли долнорами, кочевали по Орандору, изредка заглядывая и в Долину. В случае, если какой-нибудь хищник нападал на долнора, последний защищался изо всех сил. Он мог и растоптать противника, ибо в ярости эти огромные существа были крайне опасны. Лучше всех общение с ними удавалось сниглам, добрым по своей натуре и любящим всё живое. В некоторых деревнях даже использовали долноров для вспахивания земли, если случалась нехватка нирфов. Хотя, пожалуй, слово «использовали» не в полной мере отражает всю изобретательность сниглов. Ночью группа смельчаков привязывала к спящему долнору огромный плуг. Сделать это было нетрудно, так как эти существа спали стоя. Поутру сниглы запрягали лошадей и ехали перед долнором на повозке, гружёной тыквами – излюбленным лакомством этих длинношеих гигантов. Голодный долнор следовал за лакомством, вспахивая землю.

С незапамятных времён безымянная Долина, окружённая кольцом гор, привлекала многие семьи сниглов и теркан. На самом её севере располагалась столица Тиашаль Нартэкс – «Обитель Весны» в переводе на общий язык. В этом городе собирался совет окрестных деревень, и именно отсюда велось управление жизнью Долины. Хотя формально совет возглавляли теркан, так как сниглы признавали свою изрядную взбалмошность и безответственность, всё же каждый член совета имел равный вес.

Здесь же неподалёку располагались поселения Алак Тарнил и Зевис, население которых поровну делилось между сниглами и теркан, что для Долины было довольно частым явлением. На отрогах западных гор расположились многочисленные деревни сниглов, промышляющих добычей драгоценных камней. Самой крупной считался Ниблинг. Прочие места обитания этого народа были беспорядочно разбросаны по всей Долине.

На юге, с обратной от Калруара стороны Врат, находилась сторожевая башня теркан Килмелир. Дозорные, которые несли службу на этом посту, извещали жителей Тиашаль Нартэкса об опасности через посыльных птиц, и в городе начинали готовиться к любым невзгодам заблаговременно. В самом центре плато располагалось древнее святилище Калликс нар Таллон. Это был храм причудливой формы, стоявший на высоком холме и видимый практически из любого уголка Долины. Его центральная часть была представлена куполом колоссальных размеров: его высота составляла не меньше ста футов, а диаметр – целых три сотни. Храм окружали многочисленные пристройки-башни, тянущиеся позолоченными шпилями ввысь. Центральный из этих шпилей казался выше и величественнее остальных. В нём располагался алтарь Йорнзала^[22]. Прочие шпили вмещали алтари других богов Пантеона.

У дороги, тянувшейся вдоль восточной границы Долины, имелось ответвление милях в пяти от Калруара. Оно плавно поднималось в горы и терялось в туманных ущельях. Эту тропинку не любили ни теркан, ни сниглы, и пользовались ей лишь в крайней нужде: если острая необходимость заставляла их сокращать дорогу к соседям, минуя Врата. Дело было в том, что в этих ущельях можно было наткнуться на ужасных и мерзких тварей, что пробирались в долины по ночам, окутанные туманом, спускающимся с гор, и учиняли разбойные нападения или охоту. Именно по этой тропе большая группа морлов, проникнувших в Долину, увела в плен многих жителей Калруара в прошлом году. Впрочем, речь об этом ужасном происшествии ещё пойдёт впереди. За исключением этого мрачного уголка Долина была местом безмятежным и спокойным.

Теркан и сниглы жили в мире и согласии. Обязанности по защите Долины лежали, прежде всего, на плечах теркан. Сниглы, ввиду объективных причин, безропотно уступили это первенство. Правда, отдельные личности всё-таки ухитрялись пойти в стражники, и их набралось достаточно много, чтобы сформировать целый отряд сниглов, вооружённых пращами и короткими кинжалами. Конечно, в настоящих боях им бывать не доводилось, но зато они могли с гордостью щеголять в военной форме по своей родной деревне.

В Долине процветали разные ремесла. Товары, произведённые умельцами, пользовались большим спросом как внутри, так и за её пределами. Помимо деревень, занимающихся производством пряжи и изготовлением тканей, существовали поселения, где добывали и ограняли драгоценные камни. Кроме того, в Долине разводили нирфов, выращивали фрукты и овощи, изготавливали различные инструменты. Теркан, представленные несколькими знатными родами, владели обширными пахотными землями и охотничьими угодьями, а также занимались изготовлением оружия и доспехов.

В общем и целом, Долина представляла собой отдельный замкнутый мир со своим микроклиматом, уникальными флорой и фауной и собственным укладом жизни. В том виде, в котором она предстала Иарону, Долина существовала на протяжении нескольких веков, избегая потрясений и волнений остального мира. Благодаря такой атмосфере спокойствия, она была превосходным местом для восстановления душевных и физических сил, которое было так необходимо Магу после долгих месяцев испытаний, выпавших на его долю.

Когда солнце опустилось за горизонт и сумерки окутали Калруар, трое приятелей покинули место своего уединения и вернулись в деревню. Огромный костёр, разгоравшийся неподалёку от Великана, придавал главной площади волшебный вид. Иарон, Бруно и Фруг подошли поближе и увидели Кая, который уже собрал вокруг себя молодых сниглов. Очевидно, он был лидером этой банды и именно поэтому раздавал налево и направо музыкальные инструменты. Вскоре импровизированный оркестр занял места на помосте, с которого днём вещал сурт, и принялся играть. Весёлая незатейливая мелодия разлилась по округе, заманивая всё новых и новых слушателей, коих вскоре собралось с полсотни.

Рядом со сценой под открытым небом разбили кухню, где в поте лица работали два повара в ярко-жёлтых кафтанах: здесь выстроилась целая очередь желающих промочить горло. Сниглы подпевали выступающим и танцевали на помосте и на площадке перед ним. Весёлая и дружелюбная атмосфера, царившая по вечерам в Калруаре, могла поднять настроение кому угодно. И хотя нынешний вечер был организован в честь прибытия Иарона, в любой другой день подобные празднества ничуть не уступали сегодняшнему.

Сурт занял почётное место в большом деревянном кресле с кожаной обшивкой. Бруно расположился по правую руку в точно таком же кресле, но поменьше, а Фруг довольствовался маленьким и не самым удобным стулом. Впрочем, неудобств он не замечал: всё внимание снигла было приковано к выступлению младшего брата и его товарищей. К гостю то и дело подходили местные жители: они интересовались, помнит ли он их. Он помнил! Как я уже говорил, Иарон всем сердцем проникся к жизнерадостным сниглам и с интересом выслушивал каждую новость от своих старых друзей. Пусть эти эмоции и были немного наигранными, но лишь оттого, что он не хотел оскорбить чувства собеседников. Несколько раз зардевшиеся девушки приглашали Мага на танец, но тот отвечал отказом, аргументируя это усталостью с дороги и плохим самочувствием. Меж тем Иарон внимательно разглядывал танцующих и поющих сниглов, на которых время от времени указывал старый Бруно. Один имел большое влияние на севере Долины, другой был известным актёром из бродячей труппы, третий изучал различные культы Келефанора… Все эти сниглы, по мнению старика, могли помочь в предстоящем деле, и Бруно намеревался поделиться с ними своими идеями. Иарон считал эту задумку благоразумной и старательно запоминал лица и имена.

– Боюсь, мой друг, тебе придётся держать ответ перед моими земляками, – внезапно рассмеялся старик, похлопав сурта по плечу. – Раз уж ты пообещал ответить на их многочисленные вопросы, то изволь исполнить своё обещание. Правда, о твоих планах я бы промолчал, – серьёзно добавил он.

Иарон оглядел сцену и, тяжело вздохнув, ответил:

– Ты прав! Хотя, пожалуй, я дал обещание, не подумав.

– Это точно… Поверь, они от тебя не отвяжутся, – улыбнулся старый снигл.

В перерыве между песнями сурт вскочил на сцену и что-то шепнул на ухо Каю. Тот, в свою очередь, быстренько разогнал товарищей и спрыгнул вместе с ними прямо на землю, заняв места неподалёку от сцены. Иарон же повернулся к сниглам и, прочистив горло, начал:

– Друзья мои! Позвольте ещё раз выразить вам своё почтение и благодарность за тёплый приём, – с этими словами сурт изящно поклонился под громкие овации. – Признаюсь, я скучал по этим местам и по вам, дорогие мои, много сильнее, чем думал.

Кто-то из сниглов в толпе прокричал: «Оставайся навсегда!» Но Маг остановил его жестом.

– Увы, остаться здесь навсегда не представляется возможным, ибо дела, приведшие меня в Калруар, в скором времени вынудят меня покинуть Долину. Однако я задержусь у вас на какое-то время.

Затем сурт подробно поведал собравшимся о своих странствиях, которых у него было великое множество. Иарон обошёл стороной вопрос о том, каким образом он спас свою сестру из лап Культа, и закончил свой рассказ на том, как отправился в Орандор, чтобы навестить своих горячо любимых друзей, что вызвало у сниглов неописуемый восторг. На целую кучу вопросов, обрушившихся на него после, сурт отвечал со свойственным ему спокойствием, внимательно выслушивая каждого. В конце своей долгой речи, которая отняла по меньшей мере часа полтора, и поэтому на улице стало уже совсем темно, сурт ещё раз поблагодарил всех собравшихся, слез со сцены, и пирушка продолжилась.