69 +/– 1 = Ad hoc. Второе издание

7 февраля

– Девушка! – сказал Акемгоним.

Кривоногая женщина в развратной даже по столичным меркам юбке обернулась. Ей было лет двадцать. Пуш-ап кричал о третьем размере, но Горгоной диагностировал второй. У женщины были завитые крашеные светлые волосы.

Акемгоним был пятничен: черные массивные очки Gucci, футболка Armani, зауженные джинсы Diesel и новый синий кардиган Hugo Boss.

– Вы очень красивая, – сказал Горгоной.

– Здравствуйте, я не знакомлюсь на улице, – сказала женщина. На ее лице отобразилась усиленная работа мысли.

– Мы в торговом центре, это не улица.

Женщина улыбнулась, показав относительно ровные зубы с налетом.

– Вас как зовут? – спросил Акемгоним.

– Лера.

– Очень редкое имя. У меня тоже редкое: Акемгоним.

Горгоной протянул Лере визитку. Он не был апологетом соблазнения перечнем регалий. С визиткой женщины легче разбирали его имя.

Лера проявила навыки чтения.

– Записываю ваш номер, – сказал Горгоной.

– А-кем-гоним, – сказала Лера, – а дайте вы мне свой номер. Мой парень вам позвонит, и вы спросите, можно ли узнать мой номер.

– Отличный план. Однако и вы дайте мне номер парня. Я спрошу у него, что можно.

Лера продиктовала номер, сказала имя. Горгоной позвонил, и на другом конце молча взяли трубку.

– Привет, это Данила? – спросил Акемгоним.

– Да, – сказал молодой голос на фоне церковного хорового пения. Горгоною показалось, что это запись.

– Меня зовут Акемгоним. Я только что познакомился с Лерой. Хочу спросить у тебя ее номер.

Хор утих, Данила молчал: вычислял цену Леры сообразно оферте Горгоноя или просто размышлял.

– А зачем? – спросил Данила. Акемгоним не уловил в его голосе тревоги.

– Хочу сводить ее в кино или поужинать. Ты не против?

– В общем, нет. Записывайте номер.

– Долбанутые люди, – сказал Акемгоним Кириллу, усаживаясь в Mercedes.

Пропуск был заказан на Ваську Хулью. Назвав это имя, Горгоной зашел в «Очко Мефистофеля». В минувшую среду член Акемгонима упал. Перед Валей оставался должок.

На вечеринке уже было человек сто. Здесь топтались надрывавшие жопы в режиме 24/7/365 партнеры столичных юридических фирм. Встречались и руководители практик. Горгоной заприметил нескольких своих однокурсников, только метивших в партнеры. Все они завистливо смотрели на Акемгонима.

Обсуждали всякое:

– Конечно, дала, еще бы она не дала! Как только мою новую «бэху» увидела, тут же отсосала мне в тачке…

– Тихо, вон она идет!

– Блин, какие же у нее сиськи…

– И вот приходит эта ее подруга, а сиськи у нее пятого размера! Я просто охренел! Натуральные сиськи пятого размера… А соски просвечивают сквозь лифчик и блузку…

– А твоя чего?

– А моя как раз пошла за сыном в детский сад… Я думал, сдохну от эрекции…

– Я ему и говорю: «Мне по хрен на твой тюнинг, ты мне детский сад не устраивай».

– А в страховую позвонил?

– Да погоди ты со страховой…

– А что страховка?

– А что страховка, мы же катались за пределами разрешенной зоны. Страховая бы ничего не оплатила. Поэтому мы взяли все лыжи и палки и потащили Андрюху в ту зону, где можно было кататься. Но было еще светло, и до фига народу. Инсценировать его падение не получилось. Поэтому мы поперлись ужинать и дожидаться темноты.

– Погоди, а мужик всё это время был со сломанной ногой и без сознания?!

– Мало того, мой дядька не просто никогда не звенит на металлоискателях, у него еще и штырь в ноге после военного госпиталя остался. Он может спокойно пройти рамку в аэропорту, ничего не выкладывая, и она на него не реагирует! У него в карманах ключи, мелочь, еще полно всякой шняги, а он проходит рамку, и хоть бы хны!

– А как у него так получается? Мне даже очки приходится снимать, чтобы рамку в каком-нибудь суде пройти!

– Суд суду рознь. Я тут был в городском суде по моему теперь уже знаменитому бракоразводному делу, так там…

– Слушай, ты ведь занимаешься семейными вопросами? Может, возьмешься за одно дельце? Вроде ничего сложного, но я не спец в этом, да и времени особо нет. Люди не самые бедные, гонорар будет нормальный, думаю. Суть в следующем. Семейка дипломатов. Прожили почти двадцать пять лет, более-менее тихо-мирно…

– Прямо тихо-мирно двадцать пять лет?

– Нет, всякое бывало, конечно… Там жена тетка моей жены, поэтому я всё знаю. Короче, бывало всякое. Она бухала, дипломат ее бил. Он тоже бухал. Нормальная семья, короче. Вырастили детей, шито-крыто. Потом муж совсем забухал, а жена пошла по рукам. Пялили ее только всякие старпёры, конечно. Короче, разводятся. Вся недвижимость записана на дипломата, надо развести их так, чтобы ей тоже что-нибудь упало. Ты же можешь попробовать представлять ее интересы?

– Адвокат противоположной стороны как закричит судье: «Посмотрите, кто представляет интересы оппонентов! Это же Васильев! У него все дела длятся годами, он постоянно затягивает процессы!».

– А ты что?

– Я спокойно так говорю: «Уважаемый суд, да, дела с моим участием длятся годами, потому что я в основном специализируюсь на банкротствах, а они все годами длятся»…

– И у нас секс продлился целый час! Я уже стал опасаться за сердце… Теперь чёрт знает, что с ней делать. Как бы так извернуться, чтобы всё было благополучно и с женой, и с любовницей…

– Рецепт благополучия прост: не женись и не выдавай генеральную доверенность.

– Тебе легко говорить, а моя жена строгого воспитания, она мне до свадьбы только в попу давала…

Акемгоним увидел Нину. Кастальская дружески обняла его. У Горгоноя возникло ощущение прикосновения чего-то резинового.

Отстранив его, Нина помахала кому-то. Обернувшись, Акемгоним увидел Мартынова. Любитель кушать в отхожем месте шел, раздаривая голливудские улыбки и пережевывая жвачку.

– Добрый вечер! – сказал Мартынов и протянул Горгоною руку. Чрезмерно отполированные ногти вынуждали подвергать сомнению здравость интимных устремлений ресторатора.

– О, и Нина идет, – сказал Петрович. Показав на очки Акемгонима, Мартынов добавил:

– Крутые.

Нина тщательно прижалась к ресторатору искусственными грудями.

– Куда пропал твой друг, который присылал мне охапки цветов всю неделю? – спросила она.

– Эдуард? – спросил Мартынов. – Изотов? Да он лучший офтальмолог Норвегии!

Акемгоним знал Изотова. Тот, и правда, был выдающимся глазным доктором. За трахом Эдуард уже лет десять ездил в славянские государства.

– Скорее идите, мадемуазель, – замахал Петрович официантке. Та с равнодушным видом прошла мимо.

– Ускорьтесь, люди! – дав петуха, крикнул Мартынов в сторону бара.

– Я король рестораторов! – сказал он более мужественным голосом.

Одновременно заметив Акемгонима, к нему рванули Лена и Валя. Валя нацепила что-то полосатое. Одеваться Валя не умела. Все ее удачные наряды были случайны. Лена тоже выглядела страхолюдиной. Истерически вздергиваемые брови говорили, что секс у нее по-прежнему отсутствовал.

Валя дошла раньше, ухватила Горгоноя и повела к столу. Он чмокнул Лене. Нина уцепилась за руку Мартынова и потащила его следом. Лена дернула набриолиненного Вениамина Скворцова. Он прослыл самым красивым геем местной юридической тусовки.

Вшестером они уселись за стол. К ним присоединились еще семь или восемь человек. Вениамин говорил о фильме «Двенадцать лет рабства».

– Это про негров? – спросил Акемгоним.

– Про афроамериканцев, – сказал Веня.

– Нужно быть толерантнее и добрее, Акемгоним, – сказала Кастальская и посмотрела на Мартынова.

– Вы как хотите, а я за европейские ценности, – сказал тот.

– Безусловно, – сказал Горгоной. – Я добр к расам с иными, чем в Европе, точками преломления умственных наклонностей.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Валя.

– Девушка, у вас есть блины с «Нутеллой»? Если нет, всё равно принесите, – сказал Мартынов официантке. Акемгоним усомнился в искренности чувств Нины к Петровичу.

Завязался разговор об умственной идентичности афроамериканцев белым людям. Акемгоним молча вспоминал сиськи Глории, единственной чернокожей проститутки, которую он трахал. Петрович уплетал блины. Насколько Горгоной заметил, одновременно тот пережевывал жвачку.

Закончив есть, Мартынов встал.

– Минутку, – сказал он и, раскачиваясь, направился к туалету.

Акемгоним захотел облегчиться и двинул следом. В дверях уборной он разминулся с неизвестным ему малорослым типом. У того были светлые волосы и невыразительное лицо. Тип зашагал прочь из ресторана.

Внутри уборной Горгоной обнаружил сушившего руки Мартынова. Под ногами у того стоял маленький черный кейс будто из дурных американских фильмов.

– Давно не виделись, – сказал Петрович.

Отлив, Акемгоним вышел из кабинки. Мартынов стоял у раковины и копался в чемодане. Горгоной стал мыть руки, и Петрович, улыбнувшись ему, защелкнул кейс.

Они вышли из туалета. Навстречу шел миниатюрный Александр Крупинштейн, управляющий партнер юридической фирмы имени себя. Раньше он был партнером в Фирме Горгоноя, затем крестился, украл деньги и сбежал.

«Выкрестам доверять нельзя», – говорил Акемгоним.

Крупинштейна сопровождала жена. Ее тело являлось коктейлем рецептуры «силикон + ботокс». Она была выше мужа на полметра.

– Приятно зреть, когда большой медведь ведет под ручку маленькую сучку, – сказал Мартынов.

– Что это? – спросил Горгоной.

– «Подвиг» Набокова. Наверняка вы читали. У этого романа занятная структура.

Они встретили Сергея Желтовского, бывшего коллегу Акемгонима, зануду и девственника. Руки у него постоянно были мокрые, словно он только что их вымыл. Горгоной уклонился от рукопожатия. Мартынов сделал вид, что не узнал Желтовского.

– Мокрорукий урод, – произнес он тихо.

– Есть небольшой разговор, – сказал Мартынов Акемгониму. – Спустимся, хочу взять кое-что из машины.

На улице Петрович зашагал к черному Audi. Откуда ни возьмись, к Мартынову бросился здоровенный доберман. О таких мразях их подвергнутые фронтальной лоботомии хозяева говорили, что зверушки надежно кастрированы. Мартынов выхватил ствол и дважды пальнул. Тварь замертво рухнула под ноги Акемгониму, брызнув мозгами и кровью.

– В машину, быстро! – сказал Петрович.

– Твою мать! – сказал двухметровый обыватель, подбегая к Мартынову. Обыватель был в тренировочных штанах, пальто и кепке. В руках он держал поводок. Громила произнес еще ряд инновативных выражений не без сексистского оттенка.

Мартынов поднял ствол.

– Назад! – сказал он. – Убью, гнида!

Горгоной уселся в Audi. Мартынов не опускал пушку. Владелец начинки для пирогов из собачатины будто окаменел. Петрович нырнул в машину, завел ее и газанул.

– Я за европейские ценности, – сказал он и включил музыку. Заиграла «Dog Eat Dog» «AC/DC».

9 февраля

– А есть девушки, у которых по-настоящему большая грудь?

– Ну вот Алиса, посмотрите, у нее довольно большая грудь.

Администратор показала на увядшую женщину с обвисшей грудью третьего размера и дряблыми бицепсами. Женщина с готовностью закружилась перед Акемгонимом.

Борис облюбовал черноволосую девицу с фигурой почти как у мальчика. Горгоной не исключал, что это был мальчик с фигурой почти как у девицы.

Он взглянул на сиськи администратора под желтой блузкой и черным лифчиком. Администратор замялась, и Горгоной дал ей пятитысячную банкноту. Женщина продолжала изображать наследницу какой-нибудь европейской монархии. Акемгоним дал ей вторую банкноту и сказал:

– Пять тысяч за каждую.

Озираясь, женщина быстро расстегнула пуговицы и явила Горгоною сиськи номер четыре.

– Почему на измене, вышибала твой бобер, что ли? – спросил Акемгоним.

У администратора были относительно правильные черты физиономии, крутая задница и длинные густые волосы. Ей было лет двадцать шесть.

– Откуда вы знаете?

– Так, интуиция. Он далеко?

– Поехал забрать долг. Вместо него его брат, он смотрит телевизор.

– Пойдем, развлечемся немного. Девочки твои пусть молчат.

Они двинулись по коридору с мерцавшими лампочками. Горгоною казалось, что под ногами разбегались тараканы.

– В какую комнату ты хочешь? – спросила администратор.

– А какая между ними разница?

– Есть обклеенная фотками из Playboy, есть с большим теликом, там можно смотреть порнуху, есть зеркальная…

– Это какая?

– Зеркальная.

– Вот сюда и пошли, без разницы.

Акемгоним толкнул женщину внутрь и, щелкнув хлипкой дверной задвижкой, поцеловал. Администратор попробовала было сопротивляться. Ее губы пахли луком. Горгоной сжал женщину, нежно треснул кулаком между лопаток и проник языком внутрь ее рта.

– Я лишен некоторых предрассудков, – сказал он.

– Я никогда раньше не целовалась с мужчиной, даже не зная его имени…

– Познакомимся: великий князь Сент-Анжело. Друзья имеют право обращаться ко мне «Ваша Светлость».

Акемгоним приглушил свет.

– Вот как? Тогда я Белоснежка.

– Займемся делом, Белоснежка.

Горгоной сел на здоровенную кровать. Простыня была темная, чтобы стирать реже. Акемгоним усадил женщину себе на колени. Он снял ее вонявшую потом блузку и расстегнул лифчик. Грудь Белоснежки не особенно провисала. Форму ее сосков не тронуло грудное вскармливание. Женщина прижалась к лицу Акемгонима вспотевшей грудью, давая ему соски. Белоснежка попыталась опрокинуть его. Горгоной сбросил ее на кровать. Он скинул пиджак и расстегнул на женщине брюки. Администратор стянула их, оставшись в застиранных красных трусах.

Акемгоним быстро разделся. Минут пять они целовалась, щупая: Горгоной – вагину, Белоснежка – член. Затем Акемгоним снял ее трусы, пососал грудь женщины, надел Durex и вошел.

– Какой ты большой, – сказала женщина, и Горгоной задвигался в ней.

Неожиданно для экземпляра с крупными формами Белоснежка оказалась любительницей жесткого траха. Судя по чавкавшим звукам, взмокла она до неприличия. Ее вагина была чрезмерно разработана – из-за отсутствия должного трения Горгоной не мог кончить сверху. Он вышел и поставил женщину раком.

– Ой, – сказала она и протекла.

По-собачьи дело шло лучше. Акемгоним вспомнил стрельбу по доберману.

Петрович с давних времен оказывал услуги некоему толстосуму. У того была племянница двадцати лет. Отец хотел выдать ее за парня из какой-нибудь богатой семьи. Девка была не из робких. Она нашла полунищего длинноволосого гитариста и всерьез собралась замуж. Мать переметнулась на сторону дочери, бракосочетание ждали в июне. Отец запил, и дядя принял командование на себя.

Он рассудил, что требовался мерзавец, который успел бы похитить сердце невесты до июня. Мартынов хотел было впрячься сам, но девка презирала его за ресторан.

Между тем, юридический бомонд еще не забыл любовный экзерсис Акемгонима полуторалетней давности. Горгоной тогда мимоходом разорвал помолвку дочери вице-президента крупного зарубежного банка. Она гостила у семьи русского жениха – инвестиционного банкира. Женщина была старше Акемгонима на пару лет. Банкирша случайно ответила на его ленивые домогательства. Влюбилась она безоглядно, позабыла карьеру и жениха, хотела только Горгоноя. Она была не красавица и слишком тощая, зато ухоженная, воспитанная. Им пророчили венец, но Акемгоним счел его терновым. Он не хотел в пажи к гораздо более состоятельной любовнице. Банкирша продержалась три месяца, аккурат до Вероники. В паре компаний Горгоной стал нерукопожатным. Мамы-папы и женихи-любовники узнали, от кого надо было прятать девок.

Горгоной встретился с шекспировски коварным и притом бородатым дядей невесты. Тот назвал цену, Акемгоним удвоил, сошлись посередине. Тридцать процентов Горгоной взял авансом и четверть отстегнул Мартынову за сводничество. Акемгоним оговорил легитимность траха невесты. Также Горгоной обсудил безусловное покровительство дяди в случае нападок иных родственников.

Жутковатые стоны Белоснежки вырвали Акемгонима из задумчивости. Он ускорился, и женщина вскрикнула, чуть повернув к нему голову. Акемгоним заметил, что широко раскрытые глаза женщины были устремлены вперед. Горгоной отвел взгляд.

– Где ты учился трахаться?! – спросила Белоснежка, валясь на постель. – Это лучший секс в моей жизни…

Не успел Акемгоним ответить, как из-за двери громко сказали:

– Шлюха, где ты?! Лярва тупая, ты здесь?!

Акемгоним натянул трусы и джинсы, Белоснежка оделась скорее его. В дверь забарабанили. Надев футболку, Горгоной достал из пиджака ствол Артура.

Задвижка поддалась, и в комнате очутился накачанный девиант. Он укладывал волосы, как Антон Чигур из фильма «Старикам здесь не место».

– Ах ты мразь! – произнес Чигур. Горгоной не понял, кому именно адресовались эти слова.

Белоснежка заверещала так, что перепонки Акемгонима едва не лопнули. Горгоной уронил пиджак, и женщина схватила его за руку. Он едва не спустил курок.

Чигур рванул к ним. Акемгоним швырнул Белоснежку на кровать и поднял ствол. Вышибала замер на месте, как жена Лота перед смертью.

Выйдя из комнаты, Горгоной позвал:

– Боря! Боря, мать твою!

Чигуру Акемгоним сказал:

– Отдай мне телефон, красавчик. Медленно клади его на пол. Вот так. Теперь подтолкни ко мне. Молодец.

В коридоре появился голый Борис.

– Что происходит? – спросил он.

– Санэпидемстанция, – произнес Горгоной. – Полное заведение тараканов. Быстренько одевайся, и на выход.

В баре они повстречали толстяка, смутно напоминавшего местного Чигура. Он как раз вышел из зала – наверное, досмотрел телевизор. Вид у него был помятый. Увидев ствол Акемгонима, он махнул рукой и пошел назад.

– Как там, ребята? – произнес мужчина с разорванными ноздрями, одетый в шубу. Он стоял у двери в бордель и ел картошку фри. Из запаха шубы выглядывал упитанный полосатый кот. Ему тоже доставалась картошка.

Кирилл включил фары припаркованного рядом с борделем «мерса». Шубу Горгоной оценил примерно в треть миллиона рублей. Мужчина вышел за пределы окружности света фар.

– Скрипки в печку, ресторан закрыт, – ответил Акемгоним.

Через пять минут Кирилл остановился у дома Бориса. Горгоной вышел на улицу с Борей.

– Я пройдусь, – сказал он Кириллу.

– Я только две палки успел кинуть со своей телочкой, – сказал Боря.

– Прости, старик. Кто ж знал, что они такие бешеные. Катерина же у мамы, закажи шлюху.

В три часа ночи район спал. Идя мимо парка, Акемгоним увидел впереди неподвижную человеческую фигуру. Он перешел на другую сторону улицы. Горгоной ускорил шаг и оставил фигуру позади. Через минуту Акемгоним обернулся: фигура исчезла.

Горгоной остановился и стал разглядывать безлюдный парк. Фонари освещали пустые дорожки. От реки донесся лай собаки. Уловив в парке смутное шевеление, Акемгоним заторопился домой.

14 февраля

В поточную аудиторию набились юридические эмбрионы, их было штук сто. Акемгоним сказал в микрофон:

– Здравствуйте, друзья! Отлично, что вы пришли. Наша встреча посвящена азбуке юридического консалтинга. Оговорюсь: долго работающие в консалтинге навряд ли услышат много тайн сегодня. На то она и азбука. Если кто захочет пройти у меня собеседование, вот адрес электронки: akemgonimgorgonoy@gmail.com. Благословясь, начнем.

Альма-матер. Мы находимся в стенах Университета, который я закончил. Как известно, встречают по одежке. Ваш универ – часть этой одежки. Большие консалтинговые фирмы интересуются студентами нескольких топовых ВУЗов. Остальным ребятам приходится сложнее. Если вы учитесь тут, используйте это на сто процентов.

Первокурсником Акемгоним впервые трахнул женщину благодаря своему отношению к Университету. Это было после студенческой конференции. Горгоной занял первое место, а его доклад вызвал некоторый фурор. На конференции было много студенток из других ВУЗов. На ухаживания Акемгонима ответила чуть полная смешливая брюнетка из какой-то шараги.

Она дала Акемгониму прямо в Главном здании Университета. Для этого пришлось изрядно напоить ее. Горгоной истратил тогда почти все деньги: стипендия была мизерной, а разносом листовок он зарабатывал нерегулярно. Акемгоним не помнил, как звали женщину. Больше Горгоной ее не встречал.

– Бренд. Ведущие юридические фирмы дорожат знаком качества оказываемых ими услуг. Если вам посчастливилось работать там, старайтесь оправдать авансы.

«Это лучший секс в моей жизни», – как-то сказала Горгоною одна его любовница, абхазка за тридцать пять. Акемгоним трахал ее на втором курсе.

Впервые услышав эту фразу, Горгоной захотел слышать ее постоянно. В те годы он еще не скурвился как любовник. Акемгоним тогда изобретательно подходил к любой дававшей ему женщине.

Молодым он не кидал баб до их фразы про лучший в жизни секс. Альтернативой было признание в любви. Как правило, в обоих случаях женщины лгали. В сексе и любви они разбирались плохо. Мужское желание трахаться они называли похотью, свое – любовью. Лгали они из привычки.

– Время. У этого понятия несколько измерений. Во-первых, трудовой распорядок. В консалтинге работают много. Начало моего рабочего дня – восемь утра. Заканчиваю я часам к девяти вечера. От вас я жду еще большего усердия. Не хочу работать с лентяями.

Во-вторых, это дедлайны. Виды дедлайнов: клиентский и от начальника. Клиентский важно соблюсти при любых обстоятельствах. И я больше хочу увидеть юриста, ставшего зомби, чем пропускающего дедлайн, названный мной.

В-третьих, это таймшит. То есть отчеты юристов про затраченные на работу часы. Почасовка должна выглядеть объективно. Не пишите, что ежедневно круглосуточно ваяли одно и то же заявление. Клиенты порой читают наши отчеты.

Наконец, время это отдых. В том числе, отпуск. Для молодых коллег это неактуально.

Зря смеетесь. В свой первый отпуск я ушел на четвертом году работы. Уйдя, я почувствовал, будто совершил ошибку. Не понимаю, зачем вам отпуск сейчас. Потом отдохнете.

Теперь насчет ежедневного отдыха. Для начинающего юриста это убивающая карьеру роскошь. Съездили домой, вымылись, поспали часа три, и хватит. Остальное время занимайтесь делами. Раз в месяц нужно отдохнуть, поработать из дома. Заодно соскучитесь по коллегам. Как вы поняли, наш девиз: «Умереть молодыми». Но как можно позже.

Три часа молодой Горгоной обычно употреблял на секс. Спал он на выходных.

– Гонорар. Одно значение термина: бабки, которые фирме платит доверитель. Здесь может быть несколько вариантов оплаты. Во-первых, фиксированная сумма за каждый этап или проект целиком. Например, миллион за представительство в суде одной инстанции.

К этому варианту близка абонентская плата. При абонентке юристы ежемесячно имеют фиксированную сумму. При равной сложности дела она меньше того ляма. Иногда дела затягиваются. Тогда юристы могут, сидя на абонентке, получить больше, чем фиксированный лям за инстанцию.

Например, дело рассматривается в инстанции четыре месяца. При мультовом фиксе выходит четверть ляма ежемесячно. Теперь допустим, что за эту работу юристы получают абонентку. Например, двести тысяч в месяц, совсем копейки. Но дело в инстанции тянется полгода. И юристы зарабатывают миллион двести – больше, чем в первом случае.

В-третьих, почасовая оплата. Это лучшее, что с вами может произойти. Если, конечно, ставка достойная. В этом случае нужно особенно аккуратно заполнять таймшит.

Добиваясь женских признаний в божественном сексе или любви, молодой Акемгоним узнал одну закономерность. Произнеся эти слова, женщины начинали выпрашивать у мужчин деньги.

Горгоноя разводили на шмотки, оплату съемного жилья, детей: у трех-четырех любовниц Акемгонима были хвосты, выползшие из его предшественников. Женщины клянчили на отпуск: совместный и раздельный. Они выпрашивали бабки для удовлетворения автомобильных желаний, как-то ремонт старой и приобретение новой машины. Бросая скромничать, они просили квартиру: начальный взнос или хату целиком.

Всего суммы были от пары тысяч до шестнадцати миллионов рублей. Акемгоним не жадничал, хотя полагал, что деньги следовало отрабатывать. С этим у баб возникали проблемы.

Со временем Горгоной наловчился бросать женщин до любовных признаний. Признания лучшего траха случались – в голове Акемгонима щелкало, и он уматывал.

– Названные варианты оплаты могут предусматривать авансирование. Работать веселее, когда на счет ухнула предоплата.

Кроме того, всё сказанное не исключает success fee, «гонорара успеха». Бывают случаи, когда гонорар включает исключительно success fee. Это рискованно для консультантов. Можно упорно работать, проиграть дело и остаться ни с чем. А можно выиграть и тоже остаться без денег. И долго засуживать клиента, не желающего платить честно отработанный гонорар.

Еще гонорар это ваша зарплата. Поначалу она может быть небольшой. Чем именитее фирма, где вы работаете на первом этапе карьеры, тем скромнее должны быть зарплатные аппетиты. Хватает на еду, и ладно. Главное в начале карьеры это опыт.

Стрелявшая в Акемгонима глазками очкастая брюнетка подняла руку.

– Сколько же просить на первых порах? – спросила она.

Горгоной присмотрелся к очкастой. Ее обугленная кожа намекала, что брюнетка пару раз уснула в солярии.

– В крупных фирмах двадцать тысяч это нормально.

– Но разве выпускник ведущего юридического ВУЗа не стоит больше? – произнес лохматый очкарик с давно не мытой головой.

– Он стоит меньше. Без опыта работы ваша цена – ноль. Эти пятнадцать-двадцать тысяч – милостыня бесполезным людям, которых еще и стараются чему-то научить.

Доверители. Они же клиенты. У них есть проблемы и деньги. У нас есть опыт и знания. Поэтому клиенты нужны юристам, а мы – им. Если вы не будете демонстрировать опыт и знания, клиент уйдет. И вы умрете под забором.

Клиенты бывают разные. В основном это компании и граждане. При обоих раскладах мы имеем дело с людьми. Это менеджмент или внутренние юристы клиента. Последние могут быть вашими союзниками и наоборот. Многие юристы-инхаусы думают, что руководство наняло каких-то проходимцев с броской вывеской. То есть нас с вами. А другие счастливы поделиться работой.

Некогда Акемгоним имел в любовницах руководителя юридического департамента клиента. Горгоноя тогда назначили юристом, и он проявлял кое-какую самостоятельность. Впредь он не повторял этой субординационной фривольности, хотя трах был чумовым. Особенно хорошо было в ее машине после удачных судебных заседаний. Секс был жестким, оргазмы – взаимными, а любовных признаний Горгоной так и не услышал.

– Общение с доверителями это важнейшая часть нашей профессии. Прежде всего, доверителя нужно заполучить. Иногда он приходит сам. Но за жирным клиентом мы вынуждены хорошенько побегать. Важно еще и удержать клиента. Чтобы он принес свой новый геморрой именно вам.

Клиент это потребитель наших услуг. Все мы потребляем какие-нибудь услуги. Нас обслуживают в фитнес-залах, салонах красоты, магазинах и так далее. У юристов другая специфика, но концепт тот же.

Я, к примеру, сменил несколько маникюрш. Быть можно дельным человеком, заботясь о красе ногтей, если помните. В одном салоне мне нравилось. Затем маникюрша ушла в декрет. Я тут ни при чём, должен вам заметить. Новая сперва была хороша, однако затем порезала меня. Извиняясь, она заметила, что у меня неглубоко расположены капилляры.

Улавливаете мысль? По лицам вижу, что да. Я хочу прожить свою долбаную жизнь и не знать, где там у меня капилляры. Так и наш клиент. Он хочет юридических услуг. Чтобы мы оформили ему дом в собственность. Написали договор, сопровождали его одобрение и подписание. Выиграли суд. Отобрали детей у жены. От вас не ждут сентенций про капилляры. Треп про капилляры излишен. Запомните: потенциально нет врага большего, чем клиент.

Еда. Не удивляйтесь, пище самое место в азбуке консалтинга. Мало что так сближает, как вкусный ужин. В этом плане ему и секс уступает. Цените возможность почревоугодничать с нужными людьми. Даже если это пока не менеджеры богатейших корпораций, а ваши офисные товарищи. Заодно сплетни узнаете.

Акемгониму долго не попадалась женщина, которая любила бы трахаться за едой. Разве что Стелла обмазывала его персиками и лизала. Да еще Рената, магистрантка Горгоноя, в аналогичной ситуации обжиралась шоколадным кремом. Наконец, минувшим летом Горгоной повстречал Анастасию, и ему довелось жрать роллы, сохраняя эрекцию.

Анастасия была сочная и ретиво текла, однако Горгоной не любил японскую кухню. Когда женщина после третьего за ночь оргазма сказала, что влюбилась, Акемгоним бежал. Целый месяц его тошнило при виде утолявших голод баб. Вероника была удивлена перманентными отказами Горгоноя есть с ней.

Аналогичную реакцию вызывала у Горгоноя его давнишняя коллега, огромная пожилая башкирка лет тридцати семи. Эта дама имела обыкновение бродить по кабинетам с вопросом «Есть пожрать?». К счастью, она уже не работала в Фирме.

– Буква «Ё». Мы живем в России. Без крепкого словца здесь трудно добиться результата. Этому есть место и в юридическом консалтинге.

После Анастасии Горгоной разок трахнул Софию. Это была высокая черноволосая молдаванка лет двадцати пяти. У Софии были длинные кривые ноги, грудь третьего размера и здоровенная жопа.

Ее донельзя возбуждало сквернословие при интимной близости. Вначале молдаванка просто обзывала Горгоноя. София делала это так, что ей позавидовали бы краснолюдские могильщики – величайшие охальники. Было своеобразно и даже весело. Не успел Акемгоним опомниться, как женщина принялась хулить Святого Духа. Горгоной поломал ей скулу и был таков. Акемгоним всё равно не мог бы трахать ее долго по этическим соображениям. Все его домработницы были молдаванки.

– Жизнь. В ее отсутствии постоянно упрекают карьеристов. А все успешные люди – карьеристы. Говорят, у нас есть только работа. Эти упреки мы чаще всего слышим от неудачников. То есть от большинства людей вокруг.

«Ты очень много работаешь. Ты не проводишь со мной время. Ты меня не любишь», – говорили мне женщины, пока я не уразумел, как их следует выбирать. В ранней молодости я практиковал так называемые серьезные отношения. Я знакомился с мамами девушек. «Акемгоним, ты не видишь ничего, кроме своей работы», – говорили эти почтенные дамы.

Перед Стеллой у Акемгонима была еще одна любовница из золотой молодежи, Диана. Папа Дианы был генерал, а удачно вышедшая замуж мама корчила интеллектуалку, ежедневно надираясь. Однажды Горгоной приехал к Диане. Дома оказалась лишь ее мама, пьяная и неодетая. Диана была плосковата, а у мамы сисек хватало на троих. Отхендожив ее, Акемгоним ушел по-английски и сменил телефонный номер.

Спустя несколько лет Горгоной читал «Предчувствие конца» Джулиана Барнса. Закончив, он выслал маме и дочке по экземпляру.

– Однако это не так. Да, статистически большую часть жизни успешный консалтер работает. Но этим занимается любой успешный человек всякой профессии. Это нормально. Зато мы умные, состоятельные и красивые. Если вы хотите быть такими, не придавайте значения мнению окружающих лузеров. Слушайте меня. Большинство людей созданы, чтобы пить дешевый алкоголь и завидовать нам.