Бои на Дону и Волге. Офицер вермахта на Восточном фронте. 1942-1943

26 июня

Шевченко, великий украинский поэт, скончавшийся в 1861 г., которому революция возвела памятник и чествовала как передового борца за социальное освобождение. Другая сторона его творчества – освобождение Украины от зависимости и господства Москвы – умалчивается. Статуя с выпуклым лбом, напоминающим о Верлене^[14], и взглядом, обращенным в раздумье в себя, возвышается на высоком темном постаменте в форме призмы. В самом низу, повернувшись на улицу и олицетворяя горе страсти, печалится покинутая прислуга, чахнущий старец. Если обходить монумент в обратном направлении – при этом бросается в глаза бородатый ветеран, – ты снова оказываешься у фасада: вид на победителей Октябрьской революции – матросов, рабочих – и крестьянскую девушку. К тому же эта девушка олицетворяет мужественный образ свободы, в отличие от своей крепостной предшественницы.

Отдельные фигуры едва ли превосходят в художественном отношении работы в академической мастерской. Однако этот монумент все-таки привлекает к себе тем, что это энтузиазм единого целого, демонстрируя силу Октябрьской революции.

Посещение музея изобразительных искусств. Как сообщает нам ведущий куратор, Советы изъяли 300 лучших картин, среди которых многие – старой школы. Остались картины последних 60 лет, написанные исключительно в манере западных мастеров. Портреты гордых, полных сил богатых женщин. Ценность музея кроется не столько в картинах художников западной школы, сколько в произведениях народного творчества. Ручная вышивка, гобелены.

Нас сопровождает темноглазая худая пожилая дама, говорящая без акцента. Черные как смоль волосы расчесаны на прямой пробор и аккуратно уложены. От нее исходит запах нежных духов, напоминающих старые времена, аромат мяты.

Эта умная, образованная женщина принадлежала к уцелевшим представителям старой буржуазии, которая в основной своей массе терпела режим, как это считается за границей. Госпожа И. работает в администрации музея. Вежливо и тактично она уклоняется от ответов на политические вопросы сопровождающего меня господина.

Сегодня, в последний вечер в Харькове, я шел от памятника Шевченко через городской парк в направлении зоологического сада. На скамейке парка – непривычная картина для города, где нет мужчин, – влюбленная пара. Я иду в обратном направлении. Они сидят на пригорке, он наклонил к ней голову. Его правая рука свободно лежит на плече девушки. Они молча смотрят через склон в даль бесконечной страны.

На главной дороге парка большое карнавальное гулянье. Солдаты, группы молодых девушек. Девушки толпятся вокруг трех местных парней, играющих на балалайках, и поют народные песни, демонстрируя удивительное природное дарование исполнения песни на четыре голоса! А какие голоса – от органного звучания баса до мелодии сопрано, звучащей то сильно, то мягко: все исполняется чисто, без отклонений. Вокруг собрались солдаты, их аплодисменты усиливают удовольствие от пения.

С внешней стороны к площади Дзержинского примыкает зоопарк, он растянулся вниз по крутому склону. Осталась лишь мизерная часть животных – удивительно, как они перенесли зиму и голод. Два белых медведя, уморенные, с осунувшимися боками. Высохший бетонный бассейн, в котором могут резвиться тюлени и пингвины. Привычное оживление царит только в обезьяньих клетках. А в основном вольеры пусты, только оставшийся запах от прежних обитателей гуляет, как привидение, вокруг их жилищ и лежбищ. Из птиц, которые довольствуются зерном, остались отдельные особи. В тени дуба вдоль решетки ходят павлин и золотой фазан в роскошном оперении. Павлин становится в позу. Королевская лазурь его шеи отливает зеленым цветом. Над его головой венец из перьев. Затем он демонстрирует великолепие хвоста. Мгновение тишины…

Война вызывает в душе усиливающуюся тоску.

28 июня

Сегодня я покинул Харьков и в связи с донесением из танкового корпуса отправился к Северскому Донцу. К обеду я добрался до командного пункта дивизии, которая разбила свои палатки в густом дубовом лесу. До этого нас застиг сильный ливень. Съехав с выпуклого профиля дороги, который мгновенно стал скользким, как каток, по обеим сторонам ползли в кювете автомобили всех видов. Тут помогали только цепи противоскольжения, которые у нас, кажется, назывались цепями против дождя. Так мы вновь продолжали движение.

Танки будут атаковать на участке прорыва в ходе нового наступления.

Когда взошла луна, мы возвратились для ночевки в деревню, где остановились. Ясное, вновь тревожное вечернее небо. На его окраинах в дымке прекращается гроза, в результате чего бесшумно сверкает зарница. Сумерки переходят в прекрасную полнолунную ночь.

29 июня

Целью воздушных налетов противника являются дубовые леса в долине реки Волчья. Он учел, что развертывание моторизованных частей на огневые позиции осуществлялось в этих лесных массивах. Это происходило ночью и в нашем селении Вертячий. Были хорошо завешаны окна домов, стекла автомобилей, чтобы в них не отражалась луна, однако светлых стен хат было достаточно, чтобы населенный пункт бросался в глаза. Налеты продолжались до утра. Приближаются легкие бомбардировщики, от которых исходит легкий неловкий звук, похожий на движение двухтактных, проезжающих вдали мотоциклов. Затем звук обрывается, самолет начинает бесшумно планировать. Летит бомба.

Это произошло в середине ночи. В моей комнате, за закрытыми окнами, снабженными дополнительными шторами в связи со светомаскировкой, нельзя не отметить то, что шум двигателей самолетов не слышен. Но потом, когда «дикие утки» (легкие ночные бомбардировщики У-2 (По-2). Такой самолет брал на борт до 350 кг бомб. Скорость – 130 км/ч. За годы войны было построено около 12 тысяч таких самолетов. Часто их пилотировали женщины. – Ред.) пролетели низко над головой, послышался приближающийся свист, который быстро нарастал. В момент попадания бомбы взрыв сотрясает дом. Однако только утром я узнал, что точка разрыва находилась рядом. 7 человек убито, 15 – ранено.

Ночью я находился в хате один, ибо уже с заходом солнца жители незаметно исчезли. Они спокойно вернулись лишь с утренней зарей и легли спать всей семьей на печке. Ночь они провели в бомбоубежище в саду. Старик, которого они называют дедушка, спит чуть ли не до полудня. Полностью одетый, в тулупе, шапке и в сапогах, он лежит на скамейке, готовый к тому, чтобы в любое время снова обратиться в бегство.

Дедушка чинит пару разорванных ботинок. Сегодня вечером они снова отремонтированы. Квалифицированный сапожник? Здесь каждый для себя сапожник, строитель, каменщик, печник. Если на Западе какая-то специальность вымирает, то на Востоке она еще не раз становится профессией. Это дело каждого.

После того как отремонтированы ботинки, старик вращает жернов. Зерно размалывается на этой ручной мельнице прямо в доме. Старик сидит на корточках, теперь босиком, на глинобитном полу, его ноги испачканы черной грязью. Отдавая должное обитателям комнаты, следует сказать, что весь мусор попадает сюда извне. Внутри сравнительно чисто, и вся утварь сверкает.

Днем солнце хорошо высушило землю. Во второй половине дня я нахожусь в лесу, в расположении дивизии. Утром будет наступление. На обратном пути, посреди поляны, я обнаружил убитую птицу, которая немного меньше голубя, с перьями темного сланцево-серого цвета. Я беру ее в руку и ощущаю нежное оперение, которое блестит на свету. Кроме того, я вижу, что желтый клюв согнут в острый крюк. Хищная птица? Эта самая грациозная особь из всех хищников, должно быть, относится к виду мелких соколов (очевидно, это был кобчик Falco vespertinus. – Ред.).

30 июня

Тяжелый день, большие потери. Противник ждал нашего наступления точно в том месте, где оно началось. Два дня назад «Физелер-Шторьх»^[15] сбился с курса во время полета из места расположения дивизии в корпус и был сбит над боевыми порядками противника! Пассажиром этого самолета был офицер Генштаба, который вез с собой оперативный план нового наступления. Немецкое подразделение, которое быстро пробилось к месту падения самолета, обнаружило лишь пустую поврежденную машину. Пилота и офицера не было. Вероятно, и план наступления оказался в руках противника. Инцидент, как видно, повлечет за собой последствия. Гитлер рассвирепел и намеревается привлечь к ответственности командира дивизии и командующего танковым корпусом, ибо «виновный» уклонился от энергичных действий. Однако, раскрыв план нашего наступления, противник, вероятно, не узнал много нового. Ведь для наступления танковым частям был предоставлен в распоряжение и без того узкий проход, который ведет к востоку по направлению к реке Оскол между низиной реки Волчья по отношению к соседу справа и долиной реки Короча, поросшей травой, – к соседу слева. Ожесточенное сопротивление. Т-34 и противотанковые средства в окопах. Активные действия наших танков. Местность пересекается оврагами и глубокими балками, которые необходимо объезжать. При этом многие танки подорвались на минах, установленных на обходных дорогах.

Горящая деревня под полуденным солнцем. При дневном свете языки пламени резко уменьшают видимость, ветер раздувает яркие лоскуты огня. Жители населенного пункта скрываются в вырытых укрытиях. То там, то сям, гогоча, с визгом несутся стаи испуганных гусей. Как будто задержанное невидимой рукой, наступление вдруг приостанавливается. Из танков выпрыгивают люди в черной форме. Происходят странные и страшные вещи. Взмахивая крыльями, окровавленная домашняя птица бросается на машины и солдат.

Сегодня я ехал в бронетранспортере вместе с унтер-офицером, я участвую в наступлении.

В непосредственной близости, с пашни, раздается выстрел из автоматической винтовки. Пуля, описав траекторию, ударяется о противопульную броню, я прячу голову за броней бронетранспортера, которая защищает стоящего в нем только до уровня плеч. Пули барабанят, как градины. Сильный удар по каске моего сопровождающего. Он простонал, что «получил тяжелое огнестрельное ранение в голову». Несмотря на замешательство, я все же сомневаюсь, в состоянии ли он отдавать отчет о тяжести повреждения, полученного в результате «тяжелого огнестрельного ранения в голову». Я снимаю с него каску, ощупываю его голову со всех сторон, не обнаруживая ранения. Лишь на каске снаружи осталась вмятина. Произошел рикошет! Я говорю своему наполовину оглушенному соседу, бледному как мел из-за того, что в него попали, но ему страшно повезло. Он, ошеломленный, смотрит на меня, как будто никак не может возвратиться к вновь обретенной жизни. Затем дрожащей, но непоколебимой рукой он сует руку в угол и вытаскивает оттуда бутылку коньяку, делает большой глоток и передает ее мне. Красная французская этикетка, испачканная красным сургучом. Что это может значить? «Это осталось еще от лейтенанта, который был ранен. Он стоял рядом со мной, так же как и вы». Я также делаю большой глоток и с благоговением ставлю на свое место «лекарство», отмеченное судьбой.

2 июля (письмо Х. Грюнингеру^[16])

«Когда залечивал свое ранение, я волею судьбы оказался в твоем батальоне. В твое отсутствие им командует подполковник Мюллер. Он принял меня очень тепло, и во время наступления я ехал с ним в его командирской машине, рядом с двумя его офицерами-ординарцами, несмотря на тесноту внутри.

Я обнаружил Мюллера рано утром в овраге, в стороне от дороги, под сенью деревьев. Ему только что передали управление боевой группой дивизии, сформированной в ходе подготовки наступления и состоящей из моторизованного пехотного батальона и подразделений танкового полка. Мюллеру следовало возобновить захлебнувшееся наступление, все надежды возлагались на энтузиазм его личности. Ты должен знать, что вчера дивизия понесла тяжелые потери. В частности, погиб командир танкового полка. Его преемник не справился с поставленными перед ним задачами, поэтому сегодня утром управление боем было осторожным, если не сказать подавленным. Наступление распалось на бои местного значения. На широком, постепенно стабилизирующемся фронте происходили танковые дуэли.

Но ты же знаком с темпераментом Мюллера. Он не мог спокойно смотреть на это. На совещании командиров, назначенном в середине дня, он назвал сложившуюся ситуацию угрозой для успешного проведения операции, в ходе которой дивизия действует на направлении главного удара не для того, чтобы медлить, а для ведения наступления. Остается одно: атаковать широким фронтом, используя моторизованный батальон на правом фланге. Множество приближающихся целей собьют с толку противника и помешают ему сосредоточить огонь на отдельных боевых машинах. «Мы отбросим противника, будем преследовать его, и добьемся этого, не понеся больших потерь». Командир танкового полка высказал свои возражения с заметным раздражением, и не только в связи с тем, что его подвергли критике, но и в связи с тем, что он был старшим по званию и возрасту. Его аргументы также были убедительными, ведь его предостережения подтверждались логикой и опытом. Однако Мюллера не удалось переубедить, и он завершил совещание приказом.

Сразу после обеда танки развернулись в боевой порядок, а моторизованный батальон устремился на правый фланг, чтобы уже там, развернувшись, атаковать противника.

Наступают танки. За много километров наблюдается их движение за гребнем высоты. Они также разворачиваются еще на марше – медленно, веером, – пока не происходит эшелонирование боевого порядка в глубину. Мюллер двигается в своем головном подразделении. Мы находимся в набитой битком боевой машине. Он отдает приказы, используя радиосвязь. Моторизованный батальон действует на правом фланге, поддерживая тем самым наступление соседа, хорватской пехоты, которая действует на равнине, наступая цепью. (В советское время активное участие хорватов, а также словаков, как и участие множества добровольцев из всех стран Европы – от Норвегии, Дании и Нидерландов до Испании, Франции и даже советской с 1940 г. Молдавии, в войне против СССР старались не афишировать. Это помимо больших контингентов войск Румынии, Венгрии, Финляндии и Италии. Причем венгры сражались бок о бок с немцами до конца, как и французские эсэсовцы, оборонявшие в конце апреля 1945 г. подступы к бункеру Гитлера в Берлине. – Ред.) В толпе хорватов раздаются веселые возгласы, и они подают нам знаки. Ибо то, что разворачивается перед их глазами и что должно расчистить им путь (атака танков на открытой местности), не является рядовой поддержкой. Мюллер находится далеко впереди. Он стоит в башне танка без каски, на нем надета только пилотка. Подняв руку над головой, он дает сигнал к наступлению.

Танки и бронетранспортеры на гусеничном и колесном ходу движутся по равнине. Облака пыли висят в колышущемся воздухе и плавно переходят на заднем плане в вертикальную стену над землей. Тут и там происходят разрывы снарядов между нашими боевыми машинами, пламя выстрелов из пушек русских танков вспыхивает навстречу наступающим войскам. Все отчетливее выделяются на местности вражеские Т-34. На некоторых участках наступление приостанавливается, происходят танковые дуэли. Но затем и противник приступает к маневру. Русские начинают отходить. Все реже вокруг нас разрываются снаряды. Русские танки выдвигаются из своих окопов, им не хватает пространства для маневра. Некоторые везут на себе маскировку, похожую на зеленый парик. Однако один танк задержался чересчур надолго и с запозданием, двигаясь через высоты, оказался под сосредоточенным огнем. Одно время Т-34 защищает надежная броня, чему способствует низкий силуэт и наклонное расположение листов брони. Видно, как бронебойные трассирующие снаряды отскакивают от наклонной брони корпуса танка и его башни с орудием, словно преломленные световые лучи, и уходят в небо. Когда танк наконец загорается в результате прямого попадания, экипаж выпрыгивает и бежит, спасаясь бегством в заросли, где его ждет плен.

Вечером бой превратился в преследование. В связи с тем, что напряжение спадает, в разговорах пробивают себе дорогу радостные чувства. Хладнокровным остается только Мюллер, который отдает свои приказы. Время от времени очередной неразговорчивый пленный дает нам повод для шуток.

Мне запомнились черты человека, в котором олицетворялась победа в этот день. Узкое моложавое лицо, выдающийся вперед нос. Голубые глаза, ясный и зоркий взгляд. Негромкая интонация. Неспешная речь защищает его в волнующие моменты спора. В нем нет грубости, резкости, а некоторые веселые слова смягчают форму обязательных к исполнению приказов. В его строгих чертах лица, узких губах проявляется неотвратимая отвага. В этом они, вероятно, все одинаковы, они подают пример подчиненным, чтобы действовать спокойно, без надрыва и быть самими собой.

(4 сентября под Сталинградом я узнал, что полковник Мюллер погиб в танковом бою. Узнать подробности не удалось. Я вспомнил о глубокой уверенности соратников Мюллера, которые говорили, что его тело окружает аура неуязвимости. Верил ли сам Мюллер в это и была ли «пуленепробиваемость» легендой?

«Герои живут в мире чудес, пока в них не погаснет звезда. Они являются героями лишь потому, что смертны» (Рене Квинтон^[17])).