Официант упаковал в пакет пару бутылок вина, икру, холодные закуски, фрукты и вызвал такси. Парнишка угодил, и я за труды вручил ему сверх счета сотню баксов. Он расцвел счастьем, а Света не только со страстью, но и с интересом стала ко мне приглядываться. Командировочный, так я себя представил девушке, завораживал ее сердце еще больше щедростью и пухлыми карманами зеленых банкнот.

Светина однокомнатная квартира встретила уютом, чистотой и ухоженностью. Квартира сразу понравилась, но было не до оклеенных обоями стен. Меня нестерпимо влекло к Свете. Лишь переступив порог квартиры, мы приклеились друг к дружке наподобие сиамских близнецов. Нас разъединить смог бы лишь весьма умелый хирург. Суперклей любви сцепил нас до утра. Уж очень я изголодался в заточении по прекрасной половине человечества. Но утром наши силы иссякли. Обоих мучил “сушняк”. Мы промочили потроха бутылкой вина, и я впервые за последние полгода уснул счастливым.

Проснулся от песни от песни отбивной на сковородке, а вскоре и само скворчащее мясо приплыло из кухни вместе с тарелкой и заботливой хозяйкой. Она украсила блюдо зеленью, помидорами, перцем. Вкусная еда целебно подействовала на мозги. По крайней мере вывела из ступора эйфории.

В голове закрутились мысли о спецслужбах, которые несомненно рыщут по всей стране. Теперь мне опасно выйти в город, но сидеть в четырех стенах тоже не улыбалось. Ведь какая разница между моей теперешней “свободой” и вчерашними “застенками”?

Опереться было не на кого, и я ухватился за “соломинку”.

– Света, ты где работаешь?

– В постели, – честно призналась раба платной любви.

– А почему со мной таксу не оговаривала?

– Немного перепила, вот промашка и вышла. Еще понравился ты мне, захотелось искренних, а не платных ласк.

– Хочешь мне помочь, за деньги конечно?

– Интим не предлагать, – хихикнула Света.

– Без интимы не обойтись, но в свободное от моих заданий время.

– Хорошо, – вдруг в момент посерьезнела Света. – Если не криминальная помощь, то подсоблю.

Я вытащил из кармана три купюры по сто баксов.

– Вот оплата за день интима, питание с ночлегом и задание. Помедлив несколько секунд добавил: – Вот эту штучку доставишь по адресу?

И я протянул ей Блоху.

– Только аккуратно и совершенно незаметно положишь у входной двери.

Мы минут десять репетировали первое поручение новоиспеченной Мата Хари, и она ускакала к проходной исследовательской лаборатории.

Скорее всего Света догадывалась о незаконности задания, не такая уж она дура, но ничем свои подозрения не озвучила.

Пришло время накопленные знания разведчика использовать в личных целях. Я еще не представлял, поможет ли мне выкрутиться из беды Блоха, но безропотно ждать своей участи тоже не мог. Зачем тогда сбегать от конструктора?

Я сидел у проходной в облике Блохи, поджидая достойную “лошадку”. Ожидание длилось совсем недолго, но какова была радость, когда у проходной остановился сам конструктор. Немалый опыт езды на противнике помог запрыгнуть на штанину самого главы учреждения. Сейчас я обоснованно рассчитывал раскрыть планы противника о моей поимке.

Проходная пред нами отворилась, кто-то из охраны нас приветствовал, и меня унесло в логово врага.

Сначала проникновение на секретный объект не принесло ничего нового. Но настоящий разведчик должен научиться ждать, а уж этому меня обучили совсем не плохо на свою голову.

Через пару дней я знал обо всех переговорах конструктора со специалистами, а еще через день я оседлал знакомого генерала разведки, и тут уж информация посыпалась словно из рога изобилия.

Информации собрал немало, но что с ней делать, солить что ли? Можно продать заинтересованным государствам, но денег у меня хватает, а риск попасться во время передачи сведений велик. Нет уж – свобода дороже. Единственная польза от моей поимки: узнал какие генерал раскинул сети, и как можно улизнуть от его ищеек. Но и при таком раскладе сколько не скрывайся, а проколешься на пустяке, на случайности, и прощай свобода, а то и жизнь. Еще можно шантажировать генерала, но любой контакт с ним – ниточка ко мне. Результат для меня не менее плачевный, как и в первом случае. Что делать? Бежать из страны? Но у меня документов нет, пограничники обо мне предупреждены, да и кому я нужен за рубежом без Блохи. Вернее, без шлема. Блоху легко пронести с собой незамеченной, а вот шлем – нет. А без него Блоха бесполезна, она ведь достаточно примитивный исполнительный механизм, в отличие от шлема. Вот он действительно талантливое творение конструктора. Только шлем способен служить посредником между Блохой и мозгом оператора. Не понимаю, как столь передовое открытие далось уроженцу сравнительно отсталой страны? Впрочем, гений конструктора прошлого Тесла родом из такой же технически недоразвитой страны, как и моя родина. Вот в Африке либо среди папуасов-людоедов Новой Гвинеи гении уровня Тесла родиться никак не могли, не тот уровень базовой культуры и полное отсутствие техники.

Рассуждения ни к чему толковому не привели. Оставалось по методу лягушки в молоке не сдаваться, барахтаться, авось удастся сбить спасительный островок масла.

Свете ежедневно выдавал по сотне баксов, и она безропотно, даже с удовольствием, выполняла мои поручения. Мне она нравилась, но пелена химической любви рассеялась. Больше организм не вырабатывал туманящую мозг дурь, а трезвый рассудок считал, что продажный по природе человек в любой момент способен подвести. До каких пор я смогу покупать надежность хозяйки квартиры? Возможно пока я оплачиваю ее простой в основной «работе». Слава Богу мой денежный ручеек еще долго не иссякнет. Но на кого надеяться дальше? Пришлось принять грустный вывод: продажная проститутка самый надежный человек, мало кто из приятелей решится выступить против беспощадных и безнаказанных структур государства, а друзей я сам не брошу в безнадежную борьбу с ветряными мельницами.

Решение напросилось единственно возможное, пусть и малореальное: самому Дон Кихотом ринуться на мельничные крылья силовых структур, вычеркнуть из истории секретных ведомств сам проект «Блоха», а с ним и упоминание обо мне.

Решение пришло ночью, оно настолько меня напугало, что я решил сейчас же начать его исполнение. Промедли я хоть час – откажусь от единственного выхода из осуждения на смерть, либо пожизненного рабства спецслужбам с их опостылевшим мне шпионажем. Даже не стал разрабатывать детальный план, ведь как ни нарисую операцию, но она покажется нереальной.

Короче, первым делом состряпал донесение в министерство обороны о разбазаривании средств главой спецслужб и подконтрольной ему лаборатории под управлением конструктора. Расписал, как они использовали оперативно добытую информацию под видом собранной изделием лаборатории под кодовым названием «Блоха». А изделия не существует, как и денег, выданных на разработку изделия. Мол денежки давно осели в карманах генерала и конструктора. Мало ли кто может кляузничать на любого человека, даже на генерала, но в моем письме было слишком много секретной информации что бы просто так от него отмахнуться, как от назойливой мухи.

Затем приступил к уничтожению информации по «Блохе»: поджег лабораторию используя Блоху. Ведь я знал где хранятся огромные запасы пожароопасных веществ в лаборатории, а пронырливая Блоха умело использовала мои познания в химии как пиротехника (что-что, а как устроить пожар меня учить не надо).

Под взрывы и адское пламя, рвущееся из обреченной лаборатории Блоха запрыгнула в мой карман. Я снял шлем, упаковал его в пластиковый пакет и растворился в так и не проснувшемся городе, лишь пару окон откликнулись на мои проделки светом и удивленно глазеющими в них на пожар горожанами. Правда спустя пару минут ворвался в уже не тихую ночь визгливый плачь пожарной сирены. Но я лишь усмехнулся, ибо потушить детище конструктора нереально.

Вторым этапом операции наметил вотчину генерала-шпиона. Незаметно положил Блоху у входа разведывательной организации, а сам забежал в скверик в квартале от нее. Успокоив дыхание и нервы уселся на лавочке в шлеме, мол мотоциклист отдыхает и оживил своего шпиона и диверсанта в одном исполнении. Блоха прыг-скок, прыг-скок и в несколько минут пробралась сквозь давно замеченную и опробованную щелочку в весьма серьезно охраняемом здании, а там и в кабинет генерала и к его сейфу. Благо сил Блохи хватало на нажатие кнопок на панели сейфа. Шифр то я давно подглядел глазами Блохи, вот «сезам» и открылся. Документов по сверхсекретной «Блохе» было не много, и огонь их уничтожил без последствий для здания.

Наконец вся информация обо мне уничтожена, но оставался живой ее носитель – конструктор. Генерал не в счет, он не знал кто я. Даже в лаборатории конструктора могли бы меня лишь опознать, но ничего обо мне не знали. А оперативная группа, занимавшаяся моим поиском, знала кто я, но ничего не слышала о проекте «Блоха». Дай поисковой группе иное задание – я вновь свободный человек. Моя свобода упиралась словно в шлагбаум в конструктора. Но я еще не решил, что дальше с ним делать, да и Блоха требовала подзарядки, она славно этой ночью потрудилась.

Уже лежа в постели не смог сомкнуть глаз. Одна мысль ворочала меня с бока на бок: убивать, или не убивать?! Почти Гамлетовский вопрос не давал смежить веки, хоть после организации поджогов нервная система истощилась, хотелось спать, но как смежить веки? Как!? Когда я и букашку умышленно не убивал, а тут человека!? Да, он хитрая бестия, сволочь, хоть и талантливый инженер. Я, например, ценился как конструктор, но в подметки не годился творцу Блохи. Жалко губить талант. Да какой к черту талант – гения! Но и мне жить охота, и своя жизнь мне на много дороже подлого гения. Я вспоминал, как мы работали над Блохой и восхищался конструктором. В памяти всплыло, как он меня облапошил, как равнодушно лишил свободы, словно садист, смакуя мои реакции на свои издевательства. В эти мгновения я готов был его разорвать руками и зубами на части.

Под невеселые размышления и воспоминания провалился в кошмарную дрему. Утром проснулся совсем не отдохнувшим, разбитым. Но медлить нельзя, необходимо срочно окунуться в борьбу, а иначе вновь попаду в комфортную либо тюремную клетку, а то и в могилу. Вот Блохе никакие переживания нипочем, подзарядила аккумуляторы и готова к борьбе.

Шпионская практика научила, что всякая активность наиболее эффективна при добротной разведке. Вот с нее я и начал. Благо разведка оттягивала на потом вопрос о судьбе конструктора.

Первым делом запустил Блоху в ведомство генерала. Он бегал по кабинету словно угорелый. Разносил в пух и прах то поодиночке, а то и скопом своих подчинённых. И весь его гнев касался конструктора и его «Блохи», словно других дел у его ведомства не было. Он требовал копии документов по «Блохе», хоть и сам знал, что все о злополучном проекте существовало в одном экземпляре и оно то ли похищено, то ли сгорело. Допытывался, едва не пуская в ход кулаки, кто вскрыл сейф. Но в ответ бравые разведчики лишь пучили глаза и оправдывались: мол сам генерал запретил ставить в его кабинете прослушку и видеокамеры, а шифр сейфа вообще известен лишь ему самому.

Еще я подслушал, как генеральская секретарша-майор перешептывалась с еще одной капитаншей о несчастном конструкторе. Его оказывается ранним утром арестовали и заключили в секретную тюрьму. Но пока не определили кому поручат вести следствие и допрашивать мозгляка, они его между собой так окрестили. Они шушукались: мол генерал в чем-то подозревается, а попробуй найди в их ведомстве независимого от генерала следователя. Вот и ждут решения первого человека в стране. А дело столь секретное, что лишь тут есть шанс сохранить тайну, так что наверняка поручат следствие кому-то из местных. Еще они совсем тихо шептали (но у Блохи ух какой острый слух): генерала не сегодня, так завтра тоже упекут за решетку! Кто не побоится его допрашивать?! Еще они плакались о своей почти наверняка конченой карьере, но их судьба меня мало волновала, и Блоха поскакала из гудящей страхом и подозрениями приемной генерала.

Зарядки у Блохи хватало, и я отправил механическое насекомое во внутренний дворик и расположенную в центре его секретную тюрьму, о которой шушукались секретарши в погонах. Но даже всеведущие сплетницы не знали, что конструктора уже допрашивает назначенный самим президентом следователь. Вообще то он на следователя не тянул, так мне показалось, чисто чиновник, приласканный главой государства. Он не пытался со своим узким мышлением выйти за пределы вопроса: где деньги?

А конструктор, в который раз твердил: – Расходы лаборатории отражены в отчете бухгалтера.

Горе-следователь пыхтел, наливался пунцовой краской (он то знал, что вся документация лаборатории, в том числе и бухгалтерская сгорела) и вновь сверлил не выспавшегося и совсем поникшего конструктора вопросом о деньгах.

Наконец он признал свое бессилие приказом отправить заключенного в камеру.

Блоха подключилась для подзарядки к телефонному кабелю дежурного надзирателя, а я пытался обмозговать свою дальнейшую тактику. Я действовал спонтанно, экспромтом, было не до стратегии и прописанной до мелочей тактики. Не сегодня, так завтра даже придурковатый следователь додумается спросить конструктора обо мне и тогда поминай вольные денечки.

И тут меня озарило, как не убивать и улизнуть от вездесущих ищеек. И средство спасения находится там же где хранится смерть, в лаборатории оснащающей шпионов-убийц перед выходом на «мокрое» дело. В глубинах подсознания всплыло, что кроме смертельных ядов в дьявольской лаборатории хранят средства, отшибающие память. А у кого стерли память, что сообщит обо мне?

Вперед, скомандовал я, и Блоха отклеилась от телефонного провода. Она еще не полностью напитала аккумуляторы, но упущенное время может аукнуться катастрофой. Мой попрыгунчик мигом покинул тюрьму, внутренний дворик и оказался в цокольном помещении, как раз под кабинетом генерала, супер-пупер секретной лаборатории.

В помещении никого, тишина. Блоха конечно невелика, но не дай Бог ее заметят в весьма стерильной комнате, то могут прихлопнуть словно разносчика бактерий, вирусов и иной дряни, а они могут непредсказуемо повлиять на свойства ядов. Я впервые увидел лабораторию изнутри и пока изучал полки с химикатами глазами Блохи, подключил ее для подпитки местному телефону. Наконец увидел нужное снадобье, но как его взять из стеклянной колбы, плотно закрытой крышкой? Вскрыть колбу явно не по силам крошечного механизма.

Пока мучительно ломал голову над решением неразрешимого вопроса, пришла надежда из-за двери. В лабораторию вошел человек в герметичном костюме, даже голова пряталась за шлемом со стеклянным окошком. Он открывал по очереди колбы, брал микродозу вещества и относил ее на анализ к хитроумному агрегату. Затем он возвращался к колбе, закрывал ее и начинал исследовать следующую емкость с ядом. Наверно шла обыденная проверка на готовность отравляющих веществ к использованию. Я прикинул, что на каждый анализ уходит около пяти минут, а значит, если он будет проверять колбы по порядку, то до моей отравы лаборант доберется минут через пятнадцать. Тут уж Блоха прыгнула из-за скрывающего ее провода и соблюдая режим незаметности поскакала поближе к вожделенному порошку.

Лишь лаборант открыл мою колбу и побрел к анализатору, Блоха прыгнула в открытую емкость, несколько раз в ней кувыркнулась, пытаясь приклеить к себе побольше порошка и прыгнула наружу. Но не удалось допрыгнуть до края стеклянной стенки, и мой механический помощник рухнул обратно в порошок. У меня по коже пошли пупырышки страха, ведь если моего самого надежного товарища замуруют за стеклом, то и я пропаду. Лишь Блоха могла заткнуть рот конструктору и скрыть меня от следствия. Я, как мог, успокоил нервы, конечностями Блохи утрамбовал под ней яд, мысленно помолился всем Богам и прыгнул. На сей раз удалось зацепиться за спасительный край. А лаборант уже поворачивался от анализатора. Страх подсказывал быстро подтянуться, но разум заставил медленно ухватиться второй конечностью за край колбы, теперь я не боялся соскользнуть обратно и заставил Блоху перелезть наружу.

Не передать, как ликовал я обретению свободы Блохой, даже мое бегство из-под надзора конструктора не принесло чуток меньше радости.

Я не знал достаточно ли приклеилось порошка к конечностям и панцирю Блохи, но выбирать не приходилось и я, стараясь не стряхнуть ценный груз, отправил вновь насекомое в тюрьму, в камеру конструктора.

Конструктор ворочался на нарах, ему даже тюфяк не положили, но и на перине тревожные мысли не дали бы уснуть. Хоть его забрали ранним утром, чуть ли не ночью, конструктор совершенно не выспался, но придурковатый следователь едва не довел его до психоза. Впрочем, мне было не до его страстей. Я ждал обеда, и когда конвоир принес еду, то она совсем не напоминала тюремную баланду. Я этой баланды никогда не ел, не видел, но кто в нашей стране не слышал о похожей на блевотину еде заключенных. Конструктора даже в застенках ценили, коль принесли ему жратву несомненно из ресторана.

Заключенный лишь взглянул на еду, сквозь зубы тихо ругнулся и повернулся на другой бок. Я покрылся холодным потом. Что делать?! Если я израсходую зелье, а он не притронется к еде, то второй порции яда я почти наверняка не украду. А если на следующем допросе он выдаст меня?! И я решился атаковать, а там будь что будет.

Прыгнуть в компот или борщ я не решился, скорее всего не выбрался бы из жидкостей до начала трапезы. А застань меня конструктор в еде – в миг заподозрит неладное. Оставалось второе. Гарнир не все едят, и я прыгнул на бифштекс. Вывалялся в нем всеми боками по всей мясной поверхности. Я не заметил на конечностях, брюшке и доступной обзору спинке Блохи крупинок яда, и она спрыгнула с тарелки.

Дальше я отправил Блоху скрытное место следить за событиями. Конструктор повертелся еще минут 5-10, но голод не тетка. Он хлебнул пару ложек борща и отставил его. Ему явно было не до еды, а из коридора гулко неслись шаги конвоира. Неужели забирать обед?! Не дай Бог пойти всем моим усилиям прахом! Но судьба хоть сейчас сжалилась над моим бросившимся в галоп сердцем. Заключенный уставился отсутствующим взором в стену, а рука рефлекторно поднесла бифштекс ко рту. Он откусил кусочек, за ним второй и отложил мясо на тарелку.

В двери загремел засов, а затем с лязгом отворилась дверь.

– Забрать еду? – вежливо спросил охранник.

– Да, забирайте, – согласился конструктор, но быстро выпил пол стакана компота.

Хватит ли яда? Ведь он съел всего пару кусочков бифштекса, а яд распределился достаточно равномерно по всему мясу. Впрочем, чего гадать? Утро вечера мудренее. Я отправил Блоху в комнату допросов. Я все же надеялся, что яду хватит.

Спал совсем не комфортно, со шлемом на голове, а вдруг просплю нечто важное. Ворочался наверно не меньше конструктора на жестких нарах и лишь иногда уносило в дрему. Но тем не менее едва не проспал начало допроса, даже шум в камере сначала принял за обрывки сновидений.

Окончательно очухался, когда уже ввели сонного конструктора. Его конвоир довел словно сомнамбула до табурета и усадил на нем.

– Что с ним? – заподозрил неладное следователь.

Конвоир только хмыкнул и пожал плечами.

Следователь отпустил конвоира и приступил к допросу со своим неизменным вопросом о деньгах, но допрос не клеился. У недавно выдающегося интеллектуала глаза по коровьи затуманились, а на подбородок текла слюна.

– Ты мне придурка не разыгрывай! – разошелся в гневе следователь.

Конструктор наконец увидел кипевшего котлом следователя и расплылся дебильной улыбкой. А я подумал: доза оказалась великовата, она не только отшибла память, но и слепила идиота. Одно радовало, не отправил своего бывшего руководителя-мучителя к праотцам.

Следователь разошелся не на шутку, перегрелся до красна, словно готовый взорваться от излишков давления котел. Он тряс допрашиваемого, брызжа слюной и гневом, но в ответ все та же бестолковая ухмылка. Наконец он сдался, снял телефонную трубку, вызывая тюремного медика.

Вскоре явился толстяк в белом халате с набором медицинских причиндалов в чемоданчике. Он быстро понял, что от него требуется и занялся обследованием пациента. Вскоре он вынес вердикт: заключенный психически не здоров, но окончательный диагноз могут вынести только в специализированной клинике, психиатрической.

Следователь скрипнул зубами, но краснота с него сошла, больше не летела слюна от избытка гнева. Он отдал толстяку распоряжение подготовить конструктора к отправке в закрытую клинику для обследования и лечения при необходимости.

На этом миссия Блохи в тюрьме завершилась. Когда она прискакала ко мне, то первым делом отправилась в герметичный пакет, который я впоследствии выбросил. Блоху тщательно промыл под струей воды, подержал в растворителе и вновь промыл. Сумасшедший взор конструктора пугал, я опасался, как бы и самому не свихнуться от остатков яда на теле Блохи. Я взглянул в зеркало, но на меня смотрело настороженное и немного испуганное лицо, признаков дебила не заметил и облегченно вздохнул.

Я еще долго держал под наблюдением генерала, конструктора и следователя. Следователь так ничего не накопал, но генерала отправили на пенсию, а об операции «Блоха» практически забыли в секретном ведомстве. Конструктору вернулись былые способности, но память последних лет восстанавливалась медленно, по крайней мере он обо мне так и не вспомнил ни разу. Вообще то конструктора можно было выпускать на волю, психиатры признавали его дееспособным, доказательств воровства следствие так и не обнаружило, ведь все документы по проекту сгорели. Но следователь, оставив уже практически здорового человека в психушке сорвал зло за свое проваленное следствие. За проваленное дело его конечно не наградили, отправили на менее ответственную работу, и он лишь за стаканом водки оплакивал свою разбитую карьеру и поминал недобрыми словами генерала и конструктора.

Генерала я практически не вспоминал, а вот к конструктору тянула вина, ведь именно я помог устроить его в психушку. Конечно, он злодей, но сердце не камень – я его давно простил.

И однажды я решился пойти с ним на контакт, не посредством Блохи, а лично. Свидания с ним были разрешены, ведь дело против конструктора закрыли за недостатком доказательств, и он числился в психушке простым пациентом.

В зале свиданий люди располагались небольшими кучками, это родственники и знакомые пришли навестить пациентов. Дежурный врач подвел меня к одинокому столику в углу зала. Врач пошел по своим делам, а я поздоровался с конструктором.

Конструктор вежливо пожал протянутую руку, но не узнал меня, и я решился немного подтолкнуть застоявшуюся память.

2014г.