Трэшмаркет. Стихи и рассказы

Опознание

 
– Скажите, это он?
– Конечно.
Смотрите, вон какие у него усы!
Смотрите, вон какие отожрал большие щёки,
в тюрьме ему
смотрите не давайте колбасы!
– А это точно он?
– Конечно!
Я же помню,
он был лысый.
Как постарался!
Шевелюру отрастил!
Оконопатился,
покрылся матовым загаром,
а в тот неважный день
как будто вовсе был не емши,
как будто был сурком, что выбился из сил…
– Давайте уточним по описанию
грабителя,
что вас замордовал…
– Давайте, вот стоит он,
ох*евший.
Я сразу, как его увидел,
в нём грабителя признал.
Стоит с такой нахальной,
наглой мордой,
видать, ни совести ни грамма,
ни стыда,
вы в Воркуту его подальше
этапируйте,
а лучше в Когалым его зашлите,
господа!
 

Какой же из меня поэт?

 
Да из меня поэт,
как из поэта пихта,
иголки, шишки, ветки,
выруб в холода,
колючий образ на суровый климат,
Камчатский край,
Бомбей,
Владивосток,
Уфа.
Каркас поэта создаётся стилем,
прошу прощения, но стиля – нет!
Пишу в метро,
пишу, когда, как наважденье,
строка стучит в виски,
рискуя клином сдвинуть свет.
Поэтов видел я!
Кучкуются в каморках,
вещают в спёртый воздух,
в перегар,
а я гуляю в подмосковных парках гордо морозным утром, жахнув травяной отвар.
Стихи мои
распугивают леших,
отпугивают одиноких и хромых,
я не стесняюсь,
что неуравновешен,
депешами по почте отправляю их.
Какой же из меня поэт?
Поэты в образ закладывают космоса пучок,
а я прогнать стараюсь из себя балбеса,
но тот упорно спрашивает:
«Надо чё?»
…
 

Ракеты

 
– Папа,
куда улетают ракеты,
если не виден им
горизонт?
– В космос, сынок,
помни об этом…
Всё. Тебя мама зовёт!
– Папа,
но где же тогда космонавты?
Может, забыли их посадить?
Мне во дворе рассказали ребята:
Эти ракеты
способны убить…
– Помнишь, сынок,
как я рассказывал
Про человека и первый полёт?
Мы тогда с нашими братьями
Были огромной семьёй!
Ну а теперь
мы поссорились…
Каждый ракеты себе создаёт…
– Папа, а кто победит?
– Тот, кто НЕ ПРИСТАЁТ!)
…
 

Довольный

 
Кипеть от злости,
заливаясь счастьем,
несподручно)))
Не по душе на шею вешать неподъёмный груз,
совсем не в кайф —
над телом возвышаться тучно,
когда от солнцепёка лучезарит life!)
В брикетах лакомство
приятно остужает
жёлоб горла,
щетина
нараспашку мотылькам)))
И чё?
Мне надоело за день отдыхать как будто,
я в трудоголика, по ходу,
превратился, ман)))
 

Бродячий пёс

 
Бродячий пёс. Потёрта шкура, обожжённый нос.
Бока в отметинах от тех, кто хочет дать пинка,
4етыре лапы, хвост.
Бывал не раз в собачьих стычках на клыках,
Внушает страх, засады чует кожей…
Хоть реже с каждым днём, но
всё же давит прожитым дурное прошлое:
Помойки, рынки, гаражи… Зашуганные кошки,
даже те
Успели расхватать на нашей голубой планете
Все комфортные места:
Кто мисс,
кто миста,
кто кота кадрит на вечер просто)
Зато у пса в глазах тоска!..
Ни хулигана слава, ни инстинкты стада
Не прижились, как ни странно… Ладно (хм!).
Он так и так ни в жизнь не стал бы слабым.
Попробуй сам родись породистым щенком,
При поводке, в ошейнике,
знакомым каждой местной шавке…
но переезды,
мебель,
давка,
грузчики…
Кто-то небрежно теребит за щёки:
– Хорош, эй! Мужики!
Не выдержал,
оскалился, рычал…
Кого-то хватанул, кому-то тявкнул и сбежал…
…
Сначала был в отчаянье: ночами выл, скучал,
Стучал клыками в такт тому, кто рядом чавкал!
…потом начхал – нахальней стал и вёл себя, как хам,
команды:
– «Рядом!»
– «Лечь!»
– «Апорт!»
– «К ноге!» —
Всё прахом…
на х*р всех хозяев, на х*р!
Пёс лишился страха…
Приобрёл вокзальный запах шкуры,
вид засаленный,
Как своего теперь встречали местные овчарки на базаре)
Приютили шулера!
Когда игра по пять – собакам спать,
Когда по шесть и есть с кого побольше шерсть содрать —
собакам рядом сесть…
Когда продул, но нечем отдавать – схватить за яйца,
Пока дурила не покается, что виноват во всех земных грехах
и жизнь… готов отдать,
Чтоб проходить у парня в бурлаках!)
И ВСЁ БЫ ВРОДЕ ЗАШИБЕСТ:
Большое пузо, блохи, много ест)
Но!
Как предчувствовал, что быстро надоест такая жизнь…
…
Потом, кажись, был порт.
Пристал к дедуле с трубкой, типа с ним.
Пролез на борт,
Повыгонял из трюма нечисти – не перечесть,
За что в момент от деда получил
Respect, почёт и честь!
…По городам прибрежным колесил
С командой года три,
Но выбился из сил… и задолбался рыбу есть!
Хоть ты повесь её перед ноздрями – ни за что!
Остался где-то под Кукуевском,
Не зная, что влюбится в хозяйку скотного двора…
…
Деревня!
В 5ять утра подъём, корма – свиньям,
Потом бегом к коровам, муж – на трактор,
Вымыть дом…
короче, полный бред.
Сосед – дебил, сама, как конь, водяру жрёт.
Съе*ался в ужасе!
Как вспомнит – будто током бьёт…
…
Идёт по улице, грустит…
За те 12 лет, что пролетели вмиг.
И вроде не старик ещё…
И надо дать бы жару!
Стать собачьим гуру!
Раскрутить кого-нибудь на конуру!
Но тихо. Тихо… Тс-с-с-с-с-с-с-с-с…
Что-то не так вокруг!
Всё те же переулки,
арки,
лица,
куртки,
капли сточных труб,
окурки,
вдалеке милиция,
из подворотни – мат…
Ребят каких-то пи*дят в 10 рук…
для октября стандарт!)
Но только что-то у собаки ныло в глубине души,
Паршиво сдавливала город мгла…
Из темноты
Под треск разбитого стекла рекламной вывески
В свет вылезли 4етыре пьяных малолетних лба.
Пёс замер.
Примеров поведения таких людей
За свой собачий срок он мог представить уйму,
Твою мать! Да чё тут думать?
Развернувшись, затрусил в обратный путь…
Тревога сдавливала дохлую собачью грудь —
ни продохнуть,
ни гордо рявкнуть на кого-нибудь из них,
Сейчас не тот момент!
Район затих…
Вдруг сзади свисты, топот ног…
и гору банок из-под пива рядом
Разорвал снаряд пустой бутылки!
– ГАДЫ!
ПЁС БЕЖАЛ, летели камни, свисты, дикий смех:
– Беги сюда, собака!
Ты, блин, чебурек!!! (Э-э-э-эй!)
…
Ну слава богу! Вот он – поворот на свет, проспект,
Горят витрины, блин…
Он продолжал свой бег бы просто так.
Но визги тормозов,
решётка радиатора,
разбилась фара.
От удара возвратился до бордюра снова…
…ну готово.
Водила скован:
и неудобно вроде бы, но никого же нет, и пох…
Пёс полежал секунд 15,
сделал выдох,
захрипел… и сдох.
 

Цветы

1

Влюбился!

Влюбился так, что вчера не мог заснуть до четырёх утра. Елозил с боку на бок, прокручивая первую встречу в памяти, повторяя про себя тот диалог. Бросало в жар. Скидывал одеяло и лежал напротив окна, пялясь на звёзды.

Влюбился!

Несколько раз проверял, не восстановили ли мобильную связь, чтобы хоть доброй ночи ей пожелать, хоть малюсенькое сообщение по «ВКонтакте» отправить, хоть лайкнуть разок. Бесполезно. Связи не было. Оптоволокно тоже перебили снарядом ещё на той неделе. А делать-то что? Если ты…

Влюбился!

Завтра непременно надо идти к ней! Что бы там ни было, какие бы опасности на пути ни подстерегали, идти надо непременно! Увидеть её! В последний раз же виделись два дня назад, после первых бомбардировок. Говорила, что родители хотят уехать. Сейчас договариваются с кем-то из администрации о запасе топлива с собой, а как договорятся – погрузят вещи, заберут её и обязательно уедут через КПП в Инорсе.

А вдруг уехала уже? Вдруг увезли?

С одной стороны, он был бы только рад. Теперь она в безопасности и наконец-то вырвалась из этого кошмара. Но, с другой стороны, он же тогда её никогда не увидит…

– Не будь эгоистом! Не будь эгоистом! Не будь эгоистом! Если они уехали – это хорошо! – повторял Олег. – А если нет, значит, тебе нужно будет как можно быстрее подбить её родителей уехать. Завтра, прям с утра, надо идти к ней! Прям с самого-самого-самого! Не так уж это и далеко. Можно по Первомайской, через Восьмиэтажку, мимо аллейки, через общаги Нефтяного, и ты уже в тридцать пятом квартале. Так дольше, но зато безопасней.

Можно по Интернациональной, конечно, но там простреливается всё как на ладони. С первым налётом её в катакомбы превратили. Говорят, из-за железной дороги. Бомбили, мол, составы, а она просто в зоне поражения была, но проверить это никак нельзя. Гражданских-то у них нету цели истребить, но безопасность твою гарантировать уж точно никто не может. Ничего не поделаешь.

Война.

Олег заснул. Ночью было относительно тихо. В этот раз бомбили затон.

2

Утром он прямо вскочил с кровати!

Вчерашнее желание добраться до неё только усилилось. Связь не восстановилась. Олег убедился, что родители ещё спят, написал им записку и оставил её на кухне. Светало. Птицы начали щебетать, первые лучи падали на пыльные окна соседних домов, вода из крана шла вместе со ржавчиной.

Душ он всё-таки принял. А то как же? Придёт, а от него воняет за километр – не-е-е-е-е-е, это не дело. Зубы он чистил тщательно, потом сделал себе два бутерброда из остатков варёной колбасы и сунул их в рюкзак. Денег в кармане было не больше тыщи.

«Надо купить цветы!» – подумал он про себя. Что бы там, на пути, ни произошло, появиться у неё на пороге нужно обязательно с цветами.

А какие она любит? Олег прокрутил в голове их беседу и понял, что не знает.

Ну уж явно не розы. Он усмехнулся.

Допустить мысль, что его избранница симпатизирует этим пошлым колючкам, означало потерпеть фиаско.

Да нет… Быть такого не может! Она воздушна, как весна, добра, как медсестра, чиста, как первый снег… Какие на фиг розы?! Точно нет.

Ближайшая к ней палатка с цветами находилась на Комарова, но её наверняка разбомбили с первым налётом. Слишком близко она к мосту и ж/д путям…

А где ещё продавали цветы? Олег судорожно вспоминал, натягивая адики.

На Свободе был ещё магазин, но это в другую сторону, а делать крюк чревато. Оставалась Восьмиэтажка. Значит, фигачим три трамвайные остановки по путям. Потом по Нежинской мимо старых двухэтажек и выпрыгнем из дворов как раз на перекрёстке.

Даже если они не работают – да какой даже, наверняка не работают! – в палатке хоть что-то да осталось. Знать он не мог, но интуиция ему подсказывала, что маршрут построен верно.

В путь! Олег накинул серую мастерку, несмотря на ясную погоду, и вышел.

3

Тополиный пух застилал старый двор ковровым покрытием. Качели, сломанные ещё в прошлом веке, так никто и не восстановил, а теперь уже и заняться этим некому. После первых бомбардировок, уже на следующий день, большая часть жителей города ушла в ополчение. Ровесники говорили, что запись добровольцев продолжается и нечего им, пятнадцатилетним здоровым балбесам, по домам сидеть, но, когда разбомбили оба моста, соединяющие родной промышленный район с другими частями города, записываться стало некуда. Можно было попробовать прорваться через Инорс, но там устроили КПП. Несовершеннолетних не выпускали.

Олег поприветствовал соседей из четвёртого подъезда взмахом руки и направился в сторону трамвайных путей.

Никогда бы не подумал, что по родному городу придётся перебираться, как лазутчику… Он натянул бейсболку поглубже на глаза. Ноги разгоняли пыльный тополиный пух, создавая между шпалами микроторнадо. Вспомнил, как в младших классах частенько соревновался с трамваями в скорости на обратном пути из школы. Как правило, вагоновожатые хмурили брови и прибавляли ходу. Естественно, он никогда их не обгонял, но это было и неважно. Важно было выплеснуть скопившуюся за день энергию в одном спринтерском забеге! А потом с сердцем, вырывающимся из груди, добежать до пятого этажа, налить из графина прохладной воды с лимоном и долго, жадно пить, обещая в следующий раз непременно обогнать железного монстра, ну и, конечно, влюбиться!

«Хотя бы часть данных себе обещаний сдержал», – подумал Олег. Ноги сами собой встали на железную нить, как на натянутый канат. Сцепление отличалось от прежнего: рельс лишился своего блеска и начал постепенно ржаветь. Он вытянул руки для равновесия и на секунду, забыв все ужасы последнего времени, сосредоточился на том, чтобы пройти отрезок, не оступившись.

– Гражданин города! – раздался металлический голос откуда-то сверху. – Стойте на месте, снимите головной убор, предъявите личностный идентификатор.

«Х*ичностный!» – подумал Олег про себя. Нога соскользнула, равновесие нарушилось, и он плюхнулся в пыль.

Беспилотник метнулся к нему, обнажил мелкокалиберное оружие и выдал дежурную фразу:

– Мы работаем для вашей безопасности. Мы работаем для вашей защиты. Пожалуйста, предъявите личностный идентификатор.

Сканер проверил его с головы до пят. Оружия не было. Олег вытянул правую руку со штрихкодом, позволил считать его и с удовольствием показал камере средний палец.

– Гражданин, будьте настроены позитивно! В случае если вы обнаружите незаконные вооружённые формирования, немедленно сообщите об этом представителям власти. – Дроид не требовал ответа. Функционал его был довольно скуден, но провоцировать аппарат всё равно не стоило.

– Хорошего вам дня! – выдал весь запрограммированный скрипт беспилотник, развернулся на триста шестьдесят градусов и бесшумно улетел, завидев новую цель.

4

Олег вспомнил первое знакомство с дроидами. Они появились на третий день бомбёжек, в утреннее затишье. Взрослые старались не высовываться сами и не отпускать от себя детей, но детвора всё равно вырывалась. Связь ещё была, ополчение уже создавалось.

Дроиды облетали центральные улицы и близлежащие дворы, транслируя одну и ту же фразу на репите: «…Граждане города, сохраняйте спокойствие! Мы не причиним вам вреда. Мы принесли вам мир и демократию!» Ретрансляторы были настроены синхронно, так, чтобы тысячи динамиков произносили это, как мантру, одновременно.

Кто-то пальнул из карабина в металл, в ответ раздалась короткая очередь. Угроза была устранена.

– Вали их! – раздалось откуда-то из-за спины.

Гнев горожан выплеснулся на непрошеных гостей подручными средствами. В тупые машины полетели пустые бутылки, кирпичи, булыжники и всё, что подворачивалось под руку. Беспилотники перешли в атаку. Короткими очередями они убирали каждого, кто представлял для них потенциальную угрозу. Мелюзга подражала взрослым и старалась закидать их камнями. На глазах Олега группу мальцов пронзили стальные осы. Второклашки на вид, теперь они лежали на сером асфальте с бледными лицами и сквозными рваными ранами. Никто ничего не успел предпринять. Дроиды за десять минут отняли больше жизней, чем за все предыдущие дни бомбёжек.

Олег смахнул воспоминание, отряхнул джинсы и зашагал дальше. К смерти люди привыкли быстро.

Война.

5

Через несколько дней всех выживших обязали прийти в паспортный стол для нанесения штрихкодов. Там они впервые и встретились.

Лена.

Олег оставил трамвайные пути позади. Можно было только надеяться, что когда-нибудь по ним снова проедет трамвай. Он проходил мимо старого речного училища с чугунными якорями на главном входе. Училище открывали ещё в прошлом веке, и сейчас даже без всех кошмаров последнего времени оно стояло заброшенным и никому не нужным.

По старой привычке он перешёл с проезжей части на тротуар. Через квартал виднелась Первомайская. Он двигался параллельно, до перекрёстка с цветочным ларьком оставалось рукой подать.

Олег вспомнил тот день.

За очередью в паспортный стол следили гусеничные боты. Процедура нанесения штрихкода длилась не больше минуты. Они стояли в разных очередях, но сразу друг друга заметили. Глаза их смотрели жадно, грубо и откровенно вызывающе. К тупиковой апатии по отношению к происходящему прилепился страх за себя и близких. К страху на подкорке, незаметно для сканеров настроения, – злость, к злости – безумная молодость, к молодости – страсть.

Её слегка накрашенные ресницы хлопнули, в его сердце взорвалась водородная бомба. Улыбка потянулась к ушам. Уши покраснели. Она хихикнула и повернулась к своим.

«Соблюдайте очередь, будьте вежливы, мы работаем для вашей безопасности!» – монотонный механический голос выдавали динамики ботов. Они шуршали резиновыми гусеницами по бетонным плитам.

– Для чего нам это нужно, робот? – Олег посмотрел в камеру гусеничного устройства.

– Это необходимо для вашей безопасности! – Робот вступил в диалог, очередь повернулась в его сторону. Некоторые только сейчас поняли, что с ними можно разговаривать.

– Вы не нужны нам! – продолжил Олег. – Вы убили ни в чём не повинных людей, для чего вы это сделали? – в его словах появилась уверенность.

Она снова повернулась и стала наблюдать.

– Мы работаем для вашей безопасности. Мы работаем для безопасности демократии, – раздался запрограммированный ответ.

Олег вышел из очереди, держа руки на виду:

– Да ты просто тупая жестянка! Кем ты запрограммирован?

В очереди зашептались, на горизонте появились летающие дроиды.

– Сохраняйте спокойствие, мы работаем для вашей безопасности, – не найдя лучшего ответа, выдал гусеничный аппарат.

– Ответь нам, кем ты запрограммирован? – Она сделала шаг ему навстречу и пнула гусеницу. В её глазах сверкали искры ярости.

– Соблюдайте очередь, уважаемые горожане! – раздалось сверху. Дроиды налетели, как мухи на мёд. Два беспилотника расчехлили оружие и направили его на ребят.

– По ходу, доигрались… – Он обречённо взглянул на железяку. – Меня Олег зовут! – Посмотрел на неё и протянул символично руку.

– По ходу… – протянула она. – Лена! – И мило улыбнулась.

– Проходите вне очереди! – скомандовал дроид, и мелкие гусеничные освободили им проход.

Ничего страшного не произошло. Просто запеленговали их несколько раньше других, нанесли штрихкоды, а потом они долго ещё стояли на краю залитой солнцем площади и разговаривали. Провожать её было бессмысленно – она ждала родителей, а он чуть было не потерял её, когда они подошли.

Пошёл дождь. Сильнейший летний ливень. Она увидела родителей, возвращавшихся из паспортного стола, и побежала в их сторону, нацепив на голову капюшон, а он понял, что, кроме имени, ничего о ней не знает, и ломанулся следом. Джинсы намокли, кеды набрали воды, из-за дождя она не слышала его криков, и настичь её удалось лишь на середине площади. Он записал её мобильный, нажимая на клавиши мокрыми пальцами, а перед тем как убежать окончательно, она быстро поцеловала его в щёку и сама покраснела.

Олег вздохнул тяжёлым вздохом влюблённого, мысленно вернулся в настоящее, понял, что уже подбирается к перекрёстку на Восьмиэтажке, и немного приободрился.

Цветы! Нужны цветы.

6

Старые сталинские дворы остались позади.

Светофоры мигали жёлтым. Широкий перекрёсток пересекали перекати-поле из полиэтиленовых пакетов. Редкие прохожие интуитивно жались к стенам домов. Над старыми зданиями зависли два дроида:

– …Граждане города, сохраняйте спокойствие! Мы не причиним вам вреда. Мы принесли вам мир и демократию!

Олег прошёл мимо бывшего фотосалона «Кодак», обогнул здание и увидел искомый ларёк.

Почти все стёкла остались целыми. Олег дёрнул ручку двери, и она распахнулась со звуком колокольчика. Продавца не было. С потолка свисали липкие ленты с мухами. Душно.

Вялые лилии соседствовали с засохшими розами. Аляпистые букеты, собранные для особо ленивых покупателей, ассоциировались с венками. В холодильной камере стояли пионы. Электричества не было. Судя по всему, предусмотрительные поставщики привозили цветы ещё в бутонах, поэтому сейчас Олег удивлённо смотрел на целую корзину пионов.

«Великолепно!» – подумал он про себя. Взял побольше целлофана, ножницы, ленту и принялся паковать цветы.

Неподалёку загромыхало.

Дроиды встрепенулись, редкие прохожие замерли. Двумя кварталами ниже из переулка на Первомайскую вылетел внедорожник. Его занесло. Корпус уазика дал крен, но всё-таки устоял. Орала музыка. Из кабины вёлся огонь по преследующим автомобиль дроидам. Крыши не было. Пулемёт был установлен на месте бывшего багажника. Следом за внедорожником из подворотни, стирая шины, вырулило ещё три автомобиля. Огонь вели из всех окон.

«Ополченцы?!» – мелькнула мысль.

Наперерез автомобилям с тротуаров ломанулись гусеничные боты. Гулкий бас отражался от штукатурки домов. Ведущий внедорожник снёс кенгурятником первого бота и упрямо проехал по второму. Группа приближалась.

– Никто не остановит таракана! – орал водитель в солнцезащитных очках, высунувшись из окна.

Из окна «девятки» со спиленными рессорами, едущей следом, появился гранатомёт. Стрелок прицелился, как мог, в одного из дроидов, нажал на курок, и новый гулкий грохот точного попадания заставил задребезжать окна.

– Выкуси, железяка! – орал кто-то в колонне.

Дежурившие над перекрёстком дроиды расчехлили оружие и устремились навстречу. Освободившееся место занял грузный бомбардировщик яркого окраса.

«Этому-то что здесь надо?» – подумал Олег.

Автоматная очередь задела корпус одного из дроидов, тот сбился с курса, закрутился в штопоре и врезался в дом с противоположной от Олега стороны улицы. Пламя перекинулось в окна. Колонна приближалась.

Бомбардировщик стабилизировался, уменьшил выхлопы двигателей и раскрыл люк.

Водители ударили по тормозам. Салатовая «девятка» припарковалась бочиной к киоску с цветами. Стрелок заряжал в гранатомёт следующий снаряд. Коллеги по цеху отстреливались от беспилотников.

– Малой, вали отсюда, зашибут щас! – гаркнул водитель «девятки».

Олег впал в ступор. Автоматные очереди со всех сторон не прекращались.

Одна из них начала лупить по киоску, как по картонной коробке. Стёкла лопнули, исхлестав Олега осколками по лицу и рукам.

– Сюда давай! – крикнул водитель. Стрелок раскрыл дверь. Олег нырнул в салон, как щука в прорубь, рука сжимала заветный букет.

– Кока! – гаркнул водитель, представляясь. – Ты живой?

Олег размазал кровь от царапин по щеке и истерично замотал головой.

– Щас мы им покажем кузькину мать! – прорычал Кока. – Стреляй уже! – скомандовал он гранатомётчику. Тот снова высунулся из окна.