– Это место, Антуан его снимает. Где он находится сейчас, я не знаю. Скорее всего, на учёбе задерживается, или в каком-то кружке, или что там у них в Сорбонне. А, может быть, ещё где-нибудь. Здесь проводим мы ночи, и теперь нужно ждать, когда здесь будет Антуан. Надеюсь, что не слишком поздно.
– Я тоже надеюсь. – Потеряв пыл, произнесла, уже скорбя о Камилло.
– Катрина, как тебе он сказал, дуэль на рассвете. Даже на самую окраину ехать несколько часов. А у нас вся ночь впереди, мы успеем, только не надо слёз. Я обещаю тебе, всё будет хорошо.
Я прижалась к ней, я находила в ней утешение, ожидая её возлюбленного, готовясь морально к поездке. Ибо как только он всё-таки придёт, я должна буду встретиться снова с Раймоном. Без Франсуазы и Лауры, совершенно одна. И как бы я его не боялась, это было ради любимого.
XXXI
Антуана пришлось ждать достаточно долго, и всё это время я не знала, куда себя деть. Моя уверенность сменялась страхом, а затем я снова приобретала силы. Я то истязала себя, то упивалась своей волей. Я надеялась добраться до места до того, как всё начнётся, я хотела заставить Камилло отказаться от дуэли, ибо он шёл на самоубийство. И я видела, что с каждой секундой, что я нахожусь в ожидании, уходят и мои шансы сохранить его. А вместе с ним и себя.
Я ходила кругами вокруг стола, иногда чуть не впадая в панику. Наступала ночь, Лаура, уставшая от всего, уже спала на углу дивана. Но в какой-то момент входная дверь началась медленно открываться. И я уже вне себя от этого побежала напролом, гость не успел войти, как я вытолкнула его дальше на улицу. Тяжело дыша, я смотрела на него. Это и был Антуан. Он смотрел на меня как на прокажённую, и мне пришлось умерить свой пыл, но это было почти невозможно.
– Нет времени объяснять, мне нужно добраться в поместье де Ларивьера, то есть в твоё поместье. – Говорила я, схватив его за фрак. – Прошу тебя.
– А что с Лаурой?
– Спит, прошу тебя, по пути всё объясню. Это срочно, нет времени откладывать.
– Как скажете, госпожа Лефевр. Только успокойтесь.
– Благодарю тебя.
– Не стоит, пойдём, надо ещё экипаж найти, свой я уже отпустил.
Чуть ли не бегом мы отправились на бульвар Монпарнас, который не так давно был самым тихим бульваром в Париже. Но с тех пор, когда этот тонкий бульвар стали освещать, то даже ночью здесь было ещё много людей, он больше уже не мог так называться. Для большинства находящихся людей день ещё не заканчивался, все они были люди небедные люди. Не зная особых забот, они гуляли обычно до двух или трёх часов ночи. И в это время они только возвращались из театров в кафе. И здесь, свернув в сторону улицы Сен-Жак и не дойдя до бывшего аббатства Валь-де-Грас, мы нашли себе транспорт.
Я запыхалась, я не могла мыслить здраво. К счастью, со мной был Антуан. Я смотрела на него, вспомнив о том, как он помог мне подняться после моей беды, и он помогал мне и в этой. Он не требовал благодарности или чего-то ещё, он делал это просто так. Без лишних слов он посадил меня в фиакр, дал указания кучеру и держал меня, чтобы я случайно под гнётом собственных чувств не упала куда-нибудь. Я смотрела на него благодарным взглядом, не способная что-то дать ему за его доброту, мне было стыдно быть его должницей, а он будто этого и не замечал.
Через какое-то время я успокоилась, путь был неблизкий, но тем не менее мы должны были прибыть задолго до рассвета. Для меня это значило лишь то, что я ещё смогу увидеть Камилло. И я верила, что он не допустит моих страданий. И это было для меня самым главным. Я всё ещё смотрела на Антуана, но мысли мои перебивали разные виды, что открывались мне в пути. А также пыталась найти в себе силы, пыталась как-то себя обрадовать, ибо вскоре мне должна будет потребоваться вся моя воля.
– Вы говорили, госпожа Лефевр, что вы объясните, зачем вам потребовался мой отец. Да, у него часто бывают разные мероприятия, но как я знаю, в течение месяца никаких мероприятий не проводилось и не будет проводиться. По крайней мере, мне так известно.
– Я не из-за балов, из-за дуэли.
– Это больше похоже на правду. Мой отец – известный дуэлянт. Я сожалею о том, что вам приходится это пережить. Это мерзкое зрелище.
– Любимый. – Сказала я в небо и заплакала.
Чем ближе мы подъезжали, тем всё живее мне казалось, что Камилло мёртв. Я уже видела его на земле, сражённого пулей, и я не могла понять, почему это не должно произойти ещё раз. Мне казалось, что я уже держу на руках его бездыханное тело. Мне казалась, что я сама умру, не добравшись до поместья. Я хотела умереть, но всё ещё была жива, где-то в глубине души грелась надежда, и из последних сил я цеплялась за неё. Это было всё, что держало меня в этом мире.
За несколько часов мы приехали, я вся в холодном поту, дрожа от страха и впивая свои ногти Антуану в руку, с трудом встала на землю. Я оказалась на месте, меня охватило желание увидеть ещё раз Камилло, любовь во мне стала сильнее страха за него и за себя. Я, не замечая ничего, побежала мимо огромных белые стен, возле которых стояли разные экипажи, пока не увидела приоткрытые ворота. Они уже были здесь, были все. Я зашла внутрь и передо мной предстала дорога, ведущая в огромное каменное здание, которое нельзя было охватить взглядом целиком. Не очень высокое, но занимавшее поразительную площадь.
Ко мне подбежал Антуан, он, немного оглянувшись вокруг, указал пальцем мне в сторону вдаль.
– Уже всё началось, поспешите.
Я посмотрела в ту сторону, над живой оградой, что скрывала сад поместья, виднелись огни. И в этот миг я поняла, что опоздала. Дуэль уже началась, поздно ночью, чтобы не было труда скрыть мёртвое тело. Без свидетелей, только секунданты и судья. По моим щекам прокатились слёзы, но я не теряла свою веру ещё увидеть его.
Я беспомощно взглянула на Антуана, и он подошёл ко мне и попытался меня поднять. Я ничего не понимала, и поэтому не сопротивлялась. Но у него ничего не вышло. К несчастью, я была слишком тяжёлой для него.
– В обход слишком долго, если не напрямую, то можно не успеть. – Попытался объяснить он мне.
Эти слова пронзили моё сердце, все мои мысли перепутались, и я, не зная, что делать, побежала напрямую в эти кусты и, закрыв глаза руками, протаранила их своим телом. Вряд ли здравомыслящий человек поступил бы так же, как поступила я. Но я была влюблена, поэтому я не думала. Как только в голову пришла мне мысль, так сразу полетела напрямик. Я упала на бок, но упала уже на другой стороне. А моё платье, юбки по большей части, зацепившись за разные ветки, в виде разнообразных клочков так и остались там. Я взглянула на себя и увидела множество разных царапин, из большинства которых текла кровь. Но я так сильно думала о дуэли, что это меня никак не волновало.
– Направо, прямо по главной дороге, а затем опять направо и на выход. – Крикнул Антуан через ограду. – Поторопитесь, совсем скоро полночь.
Я не чувствовала боль, я чувствовала только сердце, оно билось в неистовстве, заглушая любые страдания, кроме собственных. Я побежала из всех сил, я падала, путаясь в том, что осталось от нижних юбок, я спотыкалась о разные предметы, которые были плохо различимы в темноте. Я окончательно разбила себе всё, что только могла разбить, но я бежала на свет, туда, где был Камилло, где была моя жизнь и моё спасение.
Я приближалась и видела свет фонарей. Я могла различить людей. Я увидела их. Передо мной стоял спиной Камилло, держа в руках пистолет, а дальше напротив него был Раймон, посматривая по сторонам. И, возможно, он уже заметил меня.
– Все готовы? – Громко раздался голос одного из наблюдавших.
– Да. – Тяжело вздохнув, ответил Камилло.
– Да. – Равнодушно сказал Раймон.
– Раз. Два. Пли!
Прозвучал выстрел, и мне даже показалось, что стреляли в меня, я упала на землю, думая, что уже мертва, но, спустя несколько мгновений я всё-таки осознала то, что не я была мишенью. Ко мне вновь вернулась память о дуэли, и я подняла свою голову, проливая слёзы. Раймон выстрелил, а Камилло… он не смог нажать на курок. Но всё-таки выжил, он упал на колени, схватившись за шею и отбросив заряженный пистолет. Раймон смеялся, он смеялся над его слабостью. В его глазах Камилло был жалким человеком, он наслаждался властью над ним, его мучениями. Он будто нарочно промахнулся, слегка задев Камилло, чтобы поиздеваться над ним.
Но нет, за смехом он скрывал свой страх, иначе нельзя объяснить то, что он, забыв о правилах, решил подойти к нему, решил забрать его пистолет и закончить свою месть. У Камилло было право на выстрел, дрогнув раз, он всё же мог найти в себе силы закончить дело. Но Раймон не желал этого допустить.
И это понимала я. Поэтому, сама дрожа от страха, чуть ли не из под его носа я выхватила это оружие. Я держала его, боясь пошевелиться, не зная, что с ним делать, и в панике застыла перед Раймоном. Он медленно шёл ко мне, прекрасно понимая, что я не способна лишить кого-то жизни. Да, я не была убийцей, и даже в этот момент, зная, что одно движение пальца лишит меня всех горестей жизни, всех моих страхов, дарует всё счастье, которое только может быть, я не смогла. А он с каждой секундой становился всё ближе ко мне.
– Я рад, что ты решила посмотреть на его смерть. Знаешь, а я бы хотел тебя вернуть, если бы не твой любовник. Немного воспитания – и ты стала бы нормальной женщиной. Но нет, теперь, когда он лишил меня всего, лишил из-за тебя, мне больше не будет жизни. Я готов был простить всё, что ты сделала, но когда мне пришлось бежать из горем заработанного дома, я понял кто ты на самом деле. Я был слишком влюблён. А теперь отдай мне пистолет, пусть это будет твоим первым уроком покорности. – Говорил он, подходя ко мне.
Я вся дрожала, сердце было готово выпрыгнуть из груди, я переставала что-либо понимать, я слышала только его. Но я не могла выстрелить. Я начала отступать назад, пока спиной не упёрлась в дерево. А Раймон был всё ближе и ближе. Я оказалась в ловушке. Я подняла на него пистолет, но его это не останавливало, он зажал меня, и я ничего не могла сделать.
– Отдай мне его. – Рявкнул он.
Он схватил меня одной рукой за предплечье, а другой – за кисть руки, которой я держала это оружие. Он сжимал её так сильно, что я не выдержала. Моё тело было сломлено. Во мне не осталось ни одного другого чувства, кроме боли. Внутри себя я уже видела, как Раймон убивает его. Как он отбирает пистолет и убивает того, кому принадлежит моя жизнь и моя душа. И через мгновение внутри меня Камилло был мёртв, и моё сердце не выдержало этого.
Я закричала, и крик этот был подобен предсмертному воплю, и в этом крике – принятии смерти, я, потеряв всё, что держало в этом мире, спустила курок. Раймон упал, и было падение его велико. Раймон был мёртв, в этом не было сомнения. Он лежал неподвижно, лицом уткнувшись в землю прямо под моими ногами. А затем, лишившись каких-либо сил, без чувств рухнула я.
– Камилло. – Произнесла я во время падения.
Было всё кончено. И я, уже не чувствуя ничего, лежала на земле, глаза перестали что-либо различать, моё сердце останавливалось, моё дыхание становилось всё тише. Эта была моя смерть, и в последний миг, уже ощущая себя далёкой от этого мира, я услышала своё имя, знакомый голос, Камилло звал меня. С каждой секундой я слышала его всё громче, и внезапно моё сердце очень тихо, но ответило ему.
И с каждой секундой оно билось всё сильнее, возвращая меня с того света. Сначала ничего не разбирая, понемногу ко мне возвращалась реальность. Я слышала Камилло, затем я ощутила его объятия, а затем я смогла открыть глаза и увидеть его. Весь бледный, заливаясь слезами, он крепко прижимал меня к себе, будто хотел раздавить. Ко мне вернулись чувства, ко мне вернулись в полной мере все мучения, которые были скрыты от меня во время дуэли, чтобы я смогла закончить своё дело. Зарыдав, я сама прижалась к нему с подобной силой.
И понемногу моё сердце привыкало к Камилло, неохотно, но оно понимало, что он здесь. Что он жив. Боль отступала, а я всё ещё лила слёзы, и как только она исчезла вовсе, я без сил упала на его грудь. Мои глаза закрылись, и я заснула сладким сном. Самым сладким в моей жизни.
Счастливая! Навсегда!