Описав огромный полукруг, вооружённые незнакомцы вышли на южную сторону Ржавых холмов и спустились вниз к тонкому ручью, протекающему в низине между двумя возвышенностями. Воины сопроводили Чёрное древо и Ледяные перста до небольшого, наспех разбитого лагеря. Когда Игера и Кодорка усадили спина к спине, Чёрное древо попытался осмотреть стоянку незнакомцев, но с трудом отличал немногочисленные силуэты караульных от невысоких деревьев. Мутная лента прозрачного ручья извивалась перед покалеченными тёмно-оранжевой пыльцой глазами Игера. Кроме крепкого запаха гари, путников дразнила своим ароматом мясная похлёбка. Странные люди шёпотом переговаривались между собой.

– Где Элердис? – подавленно спросил Кодорк, обратившись к невысокому человеку в шерстяном плаще и меховой шапке.

– Госпожа Элердис, – строгим голосом поправил другой воин с длинным изогнутым луком в руках. Он вплотную подошёл к пленникам и навис над Ледяными перстами. Резкий запах дикого лука нахлынул на путников, отчего Кодорк отвёл лицо в сторону благоухающего весенней свежестью ручья.

– Госпожа? – Игер заглянул в озадаченное лицо дозорного, черты которого выглядели мутным, неразборчивым месивом для пострадавших от пыльцы глаз.

– Госпожа, – с волнением в голосе подтвердил воин, немного склонив голову, – только госпожу Элердис должен сопровождать Ригдар, а не два худощавых юнца.

– Ригдар погиб, – властно произнесла неожиданно подошедшая в сопровождении вооружённой свиты Элердис, – прошу, не обижать моих друзей. Фиммер, где мой муж?

– Не так давно спустился вниз, к подножию Ржавых холмов, госпожа, – невысокий мужчина указал дрожащей рукой на юг и поправил меховую шапку, из-под которой торчали космы седых волос, – господин вместе с дружиной намеревается атаковать лагерь Бурого меха.

– Немедленно сопроводи меня к нему, Фиммер, – твёрдо приказала Элердис и накинула на голову капюшон фиолетового плаща, скрыв половину лица и светлые волосы.

– Слушаюсь, моя госпожа, – устало произнёс немолодой воин и заковылял к южному склону, прихватив с собой изогнутый лук.

– Надеюсь, мои верные друзья составят мне компанию? – под фиолетовым капюшоном блеснула ласковая полуулыбка, когда Весна повернулась к сидящим спина к спине путникам. Игер и Кодорк неуверенно покосились на госпожу Элердис.

В отличии от крутого северного склона Ржавых холмов, южный оказался довольно пологим и растекался перед глазами Игера жёлто-зелёным пятном с щетиной из десятков маленьких деревьев. Вооружённая свита постепенно отстала и вернулась к лагерю. Старый Фиммер вёл отряд к чаще глухолесья Ирсуак, любезно отвечая на каждый вопрос своей госпожи.

– Элердис, – Игер неожиданно остановился, когда группа достигла подножия Ржавых холмов, – скажи мне, кто ты? И стоит ли мне идти за тобой?

– Достаточно лжи, Элердис, – с досадой добавил Ледяные перста, поддерживая за руку Чёрное древо, зрение которого медленно обретало прежнюю остроту.

– Элердис из рода Крепкого корня, – с гордостью произнесла Весна. Она положила ладонь на грудь и поклонилась ошеломлённым товарищам. Наполненные мудростью тёмно-фиолетовые глаза сверкнули из-под расшитого оранжевыми узорами капюшона.

– Госпожа Семи топоров? – поперхнувшись, на выдохе прошептал сбитый с толку Кодорк.

– И защитница своего народа, – с добродушной улыбкой добавил Фиммер, с теплотой и любовью взглянув на Элердис, – господин Гнотмер тосковал по вам.

В гнетущем молчании отряд спустился к чаще. Пронзительные стоны и предсмертные крики доносились из глухолесья Ирсуак, сопровождаемые диким рёвом сражения. Фиммер наложил стрелу на тетиву изогнутого лука и замедлил шаг. Прежде чем госпожа Семи топоров ступила навстречу вспыхнувшему в чащобе сражению, Игер положил ладонь на плечо Весны:

– Древние эркут покинули глухолесье Ирсуак, но вскоре основали на южных равнинах город Семь топоров. Я прав, Элердис?

– Кровь эркут течёт во мне, в моём муже и в моих детях, – полушёпотом ответила Весна, когда из кустов выскочил молодой парень, бегущий от битвы.

Испугавшись, старик Фиммер мгновенно натянул тетиву и выстрелил. Мелькнув в воздухе, стрела прогрызла рваную меховую безрукавку и впилась в мягкую впалую грудь. Парень издал истошный вопль и грохнулся на влажную траву. Он хрипел и взрывал босыми ногами землю, пока его мучения не оборвала следующая стрела, насквозь пробившая сердце.

– Скорее! – яростно скомандовала Элердис и поспешила в чашу, откуда лениво тянулись нити едкого дыма.

Старый Фиммер быстро обогнал госпожу Семи топоров, наложив новую стрелу на тетиву. Кодорк и Игер поспевали следом. С каждым шагом сердце Чёрного древа стучало всё быстрее, а рука сильнее сжимала рукоять родового кинжала. Вдруг за гущей толстых деревьев открылась небольшая усеянная пнями поляна, в середине которой стояла наполовину вкопанная в землю бревенчатая изба, окружённая частоколом. Из крохотных окон и дверного проёма валил тёмно-серый дым, словно желая укрыть под собой больше десятка распростёртых на земле тел, утыканных стрелами или изрубленных топорами, а по двору расхаживали мрачные бойцы, с остервенением оскверняя трупы поверженных врагов. Около тридцати выкуренных из бревенчатой крепости человек сдалось в плен, и теперь они покорно стояли на коленях вдоль поваленного частокола и ожидали своей участи, с тоской и болью в глазах глядя на полыхающий дом. Женщины плакали, утирая слёзы краями поношенных платьев, а мужчины только горько вздыхали и скрипели зубами, прикрывая мозолистыми ладонями глаза своим детям, чтобы те не видели, как одноглазый незнакомец с топором рубил бездыханное тело побеждённого мужчины до тех пор, пока полностью не расчленил его, превратив в кашу из плоти и костей, как на труп разбойника, смеясь и хлюпая носом, мочился старик в накидке из серых перьев, а недавно вкусивший вкус крови подросток кончиком топора вырезал на лбу бывшего вора скверные символы, и как одетый в одни кожаные штаны высокий воин за шиворот тащил к центру поляны рыжебородого вождя. Короткая битва закончилась совсем недавно.

– Глимдар Бурый мех! – с ядовитым презрением провозгласил гремучим голосом Гнотмер из рода Крепкого корня. Чёрное древо всматривался в силуэт господина Семи топоров так пристально, что на глазах выступили слёзы. На волосатой груди воина расплывалась тёмно-красная татуировка, описывающая замкнутый круг. Старик в накидке из серых перьев протянул вождю огромную обоюдно острую секиру.

Скорбный плач побеждённых и восторженный рёв победителей в одно мгновение стихли, когда Гнотмер швырнул израненного и стонущего от ожогов Глимдара на корявый пень и придавил соперника ногой. Лучи Солнца игриво сверкали на лезвии секиры и на его лысом черепе.

– Ты, мерзкий червь, возомнил, будто можешь тягаться со мной? – ярость гремела в голосе Гнотмера, который занёс секиру над головой, – Я – правитель Семи топоров, и я никогда не потерплю, чтобы рядом с моим домом слонялась шайка головорезов и воров. Глимдар Бурый мех, ты бросил мне вызов? Теперь ты умрёшь!

– Ладисар, мой сын, – жалобный стон главаря шайки разбойников резко оборвался. Гнотмер опустил секиру, и рыжеволосая голова покатилась по земле, обагряя кровью молодую траву. Игер на мгновение отвернулся и прикрыл глаза. Кодорк цокнул языком, а Элердис отступила за дерево.

– Рано или поздно каждый преступник получит по заслугам, – брезгливо сморщившись, протянул Фиммер и убрал стрелу в колчан за спиной.

– Значит, всех этих людей казнят? – Чёрное древо кивнул на пленников, – И детей? И женщин? И стариков?

– Сколько среди них преступников? – старик рассудительно почесал затылок, – Ни одного. Всех воров и головорезов уже перебили. Видишь, сколько тел лежит за частоколом?

– Пролито достаточно крови, – пожал плечами Чёрное древо, – что будет с теми, кто не виноват ни в кражах, ни в грабежах, ни в убийства? В чём их вина?

– От безысходности или по собственной глупости эти люди связались с разбойниками, поселились в их доме, помогали им по хозяйству и порой делили с ними награбленное, но в скверных деяниях никогда не участвовали, – скрипучим голосом рассуждал Фиммер, в водянистых глазах которого отражалась горящая ярким пламенем изба, – к несчастным господин Гнотмер проявит милосердие. А какая участь ждёт того, кто связан с Глимдаром кровью, я не знаю.

На центр поляны вывели невысокого рыжеволосого ребёнка лет семи. По веснушчатому лицу текли слёзы. Мальчик надрывно рыдал, крепко зажмурив глаза и обхватив тонкими ручками дрожащие плечи. «Бурого меха отпрыск», – перешёптывались между собой бойцы из Семи топоров. Гнотмер медленно обошёл ребёнка по кругу, внимательно изучая мальчика взглядом, и положил древко обоюдно острой секиры на плечо Ладисара, который затрепетал и прогнулся под весом оружия. С кончика лезвия капала тёмно-красная кровь Бурого меха.

– Как мне поступить с щенком Глимдара? – обратился Гнотмер к бойцам. Суровый взгляд тёмно-оранжевых глаз медленно скользил от одного воина к другому.

– Убить ублюдка! – заверещал старик в накидке из серых перьев, и сквозь его кривые жёлтые зубы прыснула слюна, – отрубить выродку голову!

– Дурная кровь ещё покажет себя! – подхватило несколько человек, – Сын пойдёт по стопам отца!

– Парня ты зарубишь, старик? – ядовито усмехнулся молодой лучник в расшитой красными рисунками безрукавке поверх серой рубахи.

– С удовольствием, – прыснул матёрый воин. Взмахнув жилистыми руками, он покосился на дрожащего мальчика и облизнул губы, – я отделю рыжую голову щенка от его розовой шейки.

– Поищи другую жертву, пернатый трус, – рассмеялся лучник и плавно вытянул из колчана стрелу, – ты так медленно ковылял до поляны, чтобы помочиться на трупы и зарубить ребёнка? Переживаешь, что твой топор сегодня так и не вкусит крови?

– Вкусит, – сдавленно прошипел старик и повернулся к неприятелю, вцепившись скрюченными пальцами в древко висящего на поясе короткого топора, – твоей кровью он напьётся вдоволь!

Как только старый воин шагнул вперёд, лучник наложил стрелу и мгновенно натянул тетиву. Бойцы Семи топоров умолкли, с азартом наблюдая за перепалкой. Игер прищурился, Кодорк лениво смахнул с лица прядь чёрных волос, Фиммер закряхтел и покачал головой, а господин Гнотмер обречённо вздохнул. Старик в накидке из серых перьев посмотрел крохотными сверкающими злостью глазками на наконечник направленной в его грудь стрелы, неразборчиво прошипел проклятие, отступил назад и отвернулся.

– Проголосуем, – прогремел металлический голос Гнотмера, – кто желает сохранить отпрыску вора и убийцы жизнь?

Игер видел, как взметнулись вверх руки воинов, но не мог их сосчитать. «Недостаточно, мальчонку казнят», – с горечью прошептал Кодорк, тогда старый Фиммер поднял руку, и около пяти бойцов, взглянув на немолодого соратника, последовали его примеру. Сморщившись, облачённый в накидку из перьев старик фыркнул и харкнул в сторону Фиммера. «Голосов всё равно не хватает», – досадливо простонал Кодорк. Чёрное древо и Ледяные перста одновременно подняли руки.

– Поровну, – озадаченно произнёс господин Семи топоров и убрал древко тяжёлой секиры с плеча рыжеволосого ребёнка, который продолжал надрывно рыдать, крепко зажмурив глаза.

Из-за дерева вышла Весна и скинула с головы фиолетовый капюшон. Элердис с осуждением взглянула на мужа и подняла руку. Гнотмер ахнул, вытаращив тёмно-оранжевые глаза. Древко выскользнуло из широкой ладони, и секира упала на землю у ног отпрыска Бурого меха. С раскрытым от удивления ртом, господин Семи топоров двинулся навстречу жене, но Элердис невозмутимо прошла мимо возлюбленного. На ходу скинув расшитый оранжевыми узорами плащ, Весна остановилась перед мальчиком и опустилась на колени. Вздохнув, Гнотмер виновато склонил лысую голову, отчего острый кончик аккуратно подстриженной коричневой бороды упёрся в волосатую грудь. Бойцы Семи топоров застыли в растерянности. Остатки ярости быстро выветрились из суровых взглядов. Только матёрый воин в накидке из перьев презрительно фыркнул и направился прочь от поляны.

– Вот как правитель Семи топоров поступает с невинными? – госпожа Элердис накинула на дрожащего Ладисара, сына отъявленного разбойника, богатый фиолетовый плащ, спрятав рыжеволосую голову под огромным капюшоном, – мальчишку никто не тронет!

– Элердис, – смакуя каждый звук любимого имени, произнёс Гнотмер, не скрывая дрожь в голосе, – это отпрыск Бурого меха. Глимдар несколько месяц пил кровь Семи топоров!

– Сын не виновен в поступках отца! – в тёмно-фиолетовых глазах Весны вспыхнул гнев. Элердис встала с колен и прислонила к себе дрожащего под плащом ребёнка.

– Тогда кто возьмёт щенка на воспитание? – неуверенно спросил Гнотмер. Господин Семи топоров с нежностью и восхищение посмотрел на жену.

– Я возьму, – прочистив горло, громко сказал Фиммер и стащил с седовласой головы меховую шапку. Под изумлённым взглядом Чёрного древа, старик доковылял до Элердис и взял хнычущего Ладисара за руку.

– Фиммер, – задумчиво протянул господин Гнотмер и положил крепкую ладонь на плечо старика, – ты воспитаешь мальчика, как собственного сына, и научишь его всему, что знаешь сам, а когда Ладисар вырастет, он сможет унаследовать твой дом или уйти из Семи топоров, чтобы обрести собственный. Кроме того, Ладисар Бурый мех вправе сохранить родовое имя своего отца и отомстить мне за убийство Глимдара на честном поединке.

Фиммер уважительно кивнул, и тогда Элердис подошла к мужу и крепко обняла господина Гнотмера, прислонившись красивым лицом к волосатой груди, на которой тёмно-красным рисунком расплывался замкнутый круг из семи сцепленных друг с другом топоров. Весна блаженно прикрыла фиолетовые глаза, и по румяной щеке покатилась одинокая слеза.

– Народ Глимдара, – слегка хрипловатым голосом господин Гнотмер обратился к сидящим вдоль поваленного частокола пленникам и сглотнул слюну, – вы долгие месяцы жили под защитой воров и убийц, питались краденной из Семи топоров пищей и носили одежду, снятую с трупов моих собратьев! Но я прощаю вас! Вы вольны идти, куда пожелаете, однако ворота Семи топоров навсегда закрыты для бывших прислуг Бурого меха! Ступайте к Приюту морозов, к городу Сердце или к Сатанитовому гроту, доберитесь до Ведьминой клетки или до Торгового поста, отыщите Красные камни или Глотку туманов, сдохните в Зубастых города или посреди Серых земель, но держитесь подальше от Семи топоров!

Больше двух десятков потухших взглядов скользило по Гнотмеру и Элердис, крепко обнявшихся после длительной разлуки. Прикрыв оранжевые глаза, господин Семи топоров утопил лицо в светлых волосах жены, а Весна тёрлась кончиком носа о волосатую грудь мужа и грустно улыбалась. Фиммер, держа за руку трясущегося Ладисара, подошёл к Чёрному древу и Ледяным перста, и устало вздохнул:

– Пойдёмте в лагерь, молодые люди. Думаю, эта изба догорит и без нас.

В глубоком и скорбном молчании отряд вернулся в лагерь, где около ручья старый воин в накидке из серых перьев жадно пожирал похлёбку в компании верных соратников. На Кодорка с Игером матёрый боец не обратил внимания, но его лицо побледнело, когда он увидел, как ласково Фиммер держит за плечи мальчика, рыжеволосая голова которого скрывалась под фиолетовым капюшоном плаща, подаренного благородной Весной.

– Вовремя девка вернулась, – озлобленно прыснул старик и закашлялся, подавившись крупным куском дикого лука.

Губы Фиммера сжались в тонкую бледную нить, а скрюченные пальцы сильнее обхватили плечи Ладисара, отчего мальчик сжался и застонал. Чёрное древо бросил на матёрого воина ненавистный взгляд и замедлил шаг, но как только Игер приоткрыл рот, Кодорк подтолкнула товарища в спину, и отряд прошёл мимо разъярённого старика, который кутался в поношенную накидку из серых перьев и противно причмокивал, облизывая железную ложку.

– Умой лицо, Ладисар, – мягко прошептал Фиммер, а Игер и Кодорк присели на влажную землю, вытянув ноги. Чёрное древо опустил ладонь в холодный ручей, что бежал в тени между двух Ржавых холмов, и поводил пальцами по шершавому камню на дне, а затем он сделал несколько огромных глотков и удовлетворённо вздохнул. Мальчик нерешительно шагнул вперёд и замер у ручья, низко опустив голову.

– Теперь тебя возненавидят, – полушёпотом предположил Игер Чёрное древо и сочувственно взглянул на Фиммера.

– Возненавидят, – устало протянул старик и пожал плечами, – скверных слов я не боюсь, молодой человек. Однако, в порыве гнева звери в человеческом обличии способны совершать ужасные поступки, но пока господин Гнотмер и госпожа Элердис живы, навредить мальчишке никто не посмеет.

– Почему ты взял Ладисара к себе? – неуверенно спросил Кодорк, когда мальчик опустился на колени и наклонился над ручьём.

– Страшный недуг коснулся каждого. Болезнь лишила меня жены и сына, – голос Фиммера дрогнул, – мрачные события случаются, к ним невозможно привыкнуть и порой им нельзя противостоять, но всегда можно утешить себя, совершив нечто доброе. Мне больше не с кем делиться любовью, поэтому только я могу позаботиться о мальчишке.

Тонкие пальцы Ладисара посинели, но он продолжал непрерывно зачерпывать ладонями ледяную воду и умывать лицо. Поочерёдно приступы страха и нападки холодного ветра заставляли рыжеволосого мальчика дрожать. «Хватит», – спокойно прошептал на ухо Ладисару старик, оттащил его от ручья и увёл к общему костру, над которым висел покрытый копотью котёл с похлёбкой.

– Госпожа Элердис желает видеть вас, – высокий молодой боец с длинным луком в руках навис над Чёрным древом. Воин широко улыбался, обнажая ровные белые зубы, – я сопровожу вас.

Задержав дыхание, Игер осторожно протиснулся в небольшой наспех воздвигнутый шалаш, в котором пахло влажной землёй и крепким травяным отваром. Облачённая в ярко-красный плащ, подбитый белым мехом, Весна сидела на невысоком пне, а господин Гнотмер стоял за спиной жены, положив огромные мозолистые ладони на её хрупкие плечи. Огромная обоюдно острая секира покоилась у ног правителя Семи топоров, словно преданный зверь, охраняющий любимого хозяина.

– Чёрное древо и Ледяные перста, – с теплотой в голосе объявила Элердис, когда широкоплечий Кодорк проскользнул в шалаш и встал рядом с Игером, – юноши вместе со мной бежали из Приюта морозов и защищали меня в пути к глухолесью Ирсуак.

– Ригдар, – сдавленно произнёс Гнотмер, скрипнув крепкими желтоватыми зубами, – расскажите, как погиб мой племянник?

– С оружием в руках, – уверенно ответил Игер и заглянул в тёмно-оранжевые глаза господина Семи топоров, которые заметно потускнели от ядовитой скорби, – Ригдар погиб, прикрывая нас.

– Его пронзило больше десяти стрел, – сипло произнёс Кодорк и склонил голову, отчего копна чёрный волос накрыла родимое пятно над правой бровью и тёмно-синие глаза Ледяных перстов.

– Я не должен был рисковать тобой, любовь моя, и Ригдаром, – печально проговорил Гнотмер и опустился на колени около Весны, – только глупец не побоится отправить на переговоры жену и племянника без достойного сопровождения.

– Переговоры не состоялись, – Элердис обняла господина Гнотмера за массивную шею, – Роксимер Ледяные перста успел захватить власть в Приюте морозов до нашего прихода, поэтому Ригдар предложил влиться в ряды стражей и разгадать его намерения. Когда наступило время уходить, я уговорила Ригдара спасти людей, которых Ледяные перста держал в заточении, но Роксимер прознал о побеге и устроил засаду.

– Мы обязательно почтим память Ригдара, – утешительно произнёс Гнотмер и мгновенно вскочил на ноги, огромная фигура правителя Семи топоров угрожающе нависла над Кодорком, – Ледяные перста? Сын Роксимера?

– Младший, – прорычал Кодорк и шагнул вперёд, едва не врезавшись в тёмно-красный круг из семи сцепленных между собой топоров, выколотый на широкой груди. Воздух со свистом выходил из его раздувшихся ноздрей.

Ледяные Перста и Гнотмер Крепкий корень несколько долгих секунд озлобленно смотрели друг другу в глаза. Игер шагнул в сторону и обхватил ладонью рукоять родового кинжала, а госпожа Элердис не спеша поднялась на ноги и подошла к господину Семи топоров. Она ласково взяла Гнотмера за локоть и, встав на цыпочки, прошептала на ухо мужу несколько слов, после чего Крепкий корень тяжело вздохнул и отвернулся.

– Мой муж умён и благороден, но порой не уступает вспыльчивостью даже молодому рогорезу из глухолесья, – вкрадчивым голосом произнесла Элердис, – Ригдар называл Гнотмера отцом.

– Все мы теряли близких, – мягко проговорил Игер, Кодорк согласно кивнул и цокнул языком.

Господин Гнотмер погладил Весну по плечу и бросил на Ледяные перста виноватый взгляд. Крепкий корень присел на стул, положил на колени секиру и занёс над лезвием плоский точильный камень. Металл издал жалобный скрежет. Гнотмер печально улыбнулся.

– В Семи топорах всегда найдётся место для двух молодых людей, – добродушно улыбнулась Элердис, – в нашем городе вы сможете набраться сил после мучительных скитаний…

– Мой путь и без Семи топоров оказался слишком извилистым, – прервал Весну Игер, взмахнув рукой, – Элердис, я иду к городу Сердце и больше никуда не сверну.

– Я пойду за Чёрным древом, – Кодорк положил ладонь на плечо Игера, – Семь топоров и Приют морозов отделяет только глухолесье Ирсуак и равнины, а мой отец ни за что не простит мне побег, поэтому я буду держаться подальше от дома.

– Мы благодарим вас за спасение из Приюта морозов и за вашу доброту, госпожа Элердис, – робко добавил Чёрное древо. Игер и Кодорк низко поклонились перед Весной.

Розовые губы Элердис нервно задрожали, на благородном лице заметно выступили морщины, а на тёмно-фиолетовых глазах навернулись слёзы. Госпожа Семи топоров перебросила за спину косу светлых волос и шагнула навстречу молодым людям. Весна крепко обняла Кодорка так, что Ледяные перста не смог полноценно вдохнуть. Затем Элердис повернулась к Игеру. Женщина приобняла Чёрное древо, и он почувствовал, как на мгновение к его щеке прислонились влажные губы. Игер печально вздохнул, когда Весна, утирая слёзы, отошла назад и оказалась за спиною мужа. Господин Гнотмер провёл точильным камнем по лезвию секиры и поднял полные скорби тёмно-оранжевые глаза на омрачённые лица молодых людей:

– Отныне с Элердис вам не по пути, но правитель Семи топоров никогда не отпустит своих гостей и союзников, не отблагодарив их за дружбу. Прошу вас немного подождать перед тем, как вы покинете мой лагерь.

– Хорошо, господин Гнотмер, – утвердительно кивнул Игер и повернулся к выходу. Чёрное древо выскользнул из шалаша, не обернувшись назад.

Тёмные тучи заволокли изрезанное ветвями могучих деревьев небо. Сверху лениво падали холодные капли, попадая на хмурые лица людей, которые не спеша сворачивали лагерь. Только старик Фиммер вместе с приёмным сыном Ладисаром сидели у костра, понурив головы. Мальчик подолгу смотрел на очередную ложку с остывшей похлёбкой, не решаясь отправить кушанье в рот.

– Бедный ребёнок, – болезненно проскрипел Фиммер, когда Игер и Кодорк присели напротив старика и протянули руки к шипящему костру.

– Бедные люди, – глухо протянул Чёрное древо, – сомневаюсь, что Семь топоров станут для мальчика настоящим домом, а людей из лагеря Глимдара с распростёртыми объятиями примут в других поселениях.

Ледяной дождь быстро разошёлся. Кругом зашелестела мёртвая листва и заворчали недовольные люди. «Когда домой выступаем?», – крикнул вооружённый изогнутым луком человек в кожаном плаще. Стоящий неподалёку боец в меховой шапке пожал плечами, махнув коротким топором в сторону шалаша господина Гнотмера. В десяти метрах от костра, окончив историю, хрюкнул старик в накидке из серых перьев, и окружающие его бойцы огласили лагерь дружным хохотом.

– Сомневаюсь, что и нас примут в городе Сердце, – нахмурив чёрные брови, пробурчал Кодорк, – чем мы лучше людей Глимдара? Два беглеца, один из которых, по слухам, предал отца и брата и устроил побег, тем самым погубив очень много людей, а второй жестоко расправился с тремя старейшинами Древней станции и бежал, чтобы сеять панику в других городах.

– Потерянные люди, – прошелестели сухие губы Фиммера.

– Какие? – спросил Игер Чёрное древо, а Кодорк пересел поближе к старику.

– Потерянные, – глухо повторил Фиммер, – вы потерялись, они потерялись. И теперь никому не нужны, и нигде вас не ждут. Вот так.

Старик потупил глаза. Кодорк вздохнул и цокнул языком, бросив обречённый взгляд на Чёрное древо, который не сводил глаз с ручья. Игер задумчиво погладил заросший подбородок и опустил голову. Нервно потирая ладони, Фиммер приоткрыл рот, но ничего не сказал, однако колебания старика не ускользнули от Чёрного древа:

– Что ты хочешь сказать? Говори.

– Как и люди Глимдара, вы лишились своих домов, – немного помявшись произнёс Фиммер, – но вы не сбились с пути и намерены идти к городу Сердце, поэтому только вы способны повести за собой потерянных людей, только вы можете им помочь.

Старик махнул рукой в сторону бывшего лагеря Глимдара, откуда тянулся слабый запах дыма, исходящего от догоревшей избы. «Потерянные люди», – шёпотом повторил Игер, рывком поднявшись на ноги, когда к костру подошёл молодой лучник в сопровождении юноши с коротким топориком на поясе. Бойцы прогибались под весом двух походных мешков. С лица подростка вперемешку с дождевой водой стекал пот. Парень тяжело дышал, исподлобья щурясь на сидящих у костра людей.

– Подарки для Чёрного древа и Ледяных перстов от господина Гнотмера, – кисло улыбнулся молодой лучник и сбросил с плеча длинный походный мешок. Юноша незамедлительно последовал его примеру. Бойцы немного посидели у костра, перекинувшись с Фиммером парой фраз, и ушли в глубину леса, чтобы проверить и снять установленные на мелкую дичь ловушки.

Вскоре подошёл широкогрудый повар и снял с вертела покрытый копотью опустевший котёл, а его конопатый помощник потушил умирающий костёр ногой и пару раз плюнул на тлеющие угли. Со скрипучим стоном Фиммер поднялся на ноги, похлопав по плечу рыжеволосого мальчика. Ладисар мгновенно вскочил и пристроился под боком старика.

– Пора, – буднично произнёс Кодорк и закинул за спину один из подаренных Гнотмером Крепкий корень походных мешков, под весом которого Ледяные перста охнул и немного прогнулся.

– Прощайте, молодые люди, – Фиммер пожал крепкую руку Кодорка и хлопнул Игера по плечу.

– Прощай, старик, – взволнованно произнёс Чёрное древо и присел напротив мальчика, – прощай, Ладисар. Надеюсь, в Семи топорах ты обретёшь новый дом, а вскоре Фиммер станет для тебя настоящим отцом. Худшее позади.

Игер поднял с земли невероятно тяжёлый мешок, закинул его за спину и немного попрыгал на месте, чтобы привыкнуть к огромному весу. Подставив под холодный дождь лицо, Чёрное древо медленно втянул тёплый весенний воздух, пропитанный неповторимыми запахами глухолесья Ирсуак, и ободрительно кивнул Кодорку. Товарищи направились вниз по южному склону к разорённому лагерю Бурого меха.

– Вы обязательно доберётесь до города Сердце! – крикнул старик Фиммер вслед уходящим путникам, – И потерянные люди вновь найдут тропу к дому!

Прежде чем скрыться в густой чаще, товарищи оглянулись назад. Госпожа Семи топоров, Элердис Крепкий корень, облачённая в горящий ярко-красным пламенем плащ, стояла рядом с Фиммером, слегка приобняв мальчишку Ладисара, а над ними грозно возвышался один из трёх Ржавых холмов. Гордо приподняв подбородок, Весна с грустью глядела на уходящих друзей, и тёмно-фиолетовые глаза благородной женщины блестели от слёз.

– Только мы можем помочь этим людям, – задумчиво произнёс Игер, когда путники приблизились к поляне. Кодорк с сомнением покосился на друга и пожал плечами.

Тонкие серые струйки дыма медленно тянулись от чёрной груды сваленных брёвен. Рухнув, крыша избы похоронила под собой остатки уцелевшего скарба. Перепачканные размокшим под дождём пеплом и сажей наиболее крепкие мужчины лазили по догоревшим развалинам, иногда вытаскивая на поверхность наполовину сгоревшую одежду, обгоревшие хозяйственные принадлежности или зажаренные до чёрной корочки зимние припасы, годные в пищу. Некоторые худые юноши, старики и женщины стаскивали изуродованные тела убитых разбойников поближе к развалившейся избе, а невероятно высокий парень с огромными руками заносил покойников внутрь, где он клал покойников вдоль единственной уцелевшей стены. Остальные люди потеряно бродили по поляне, отчаянно молились и плакали, кроме невысокого сгорбленного старика, который неустанно копал могилу.

Мутная дождевая вода стекала в яму так, что вскоре жидкая грязь стала засасывать ноги старого охотника. Тяжело дыша, он раз за разом втыкал короткую лопату в размокшую землю. Его давно не стриженные седые волосы промокли от дождя и пота и липли к покрытому глубокими морщинами лбу. Иногда старик небрежно смахивал солёные капли с кустистых бровей и зелёными, постоянно слезящимися глазами, внимательно осматривал поляну, по которой бродили потерявшие единственное убежище люди, что в один момент неожиданно расступились перед двумя молодыми парями. Невысокий юноша с тёмно-синими глазами сжимал в руках арбалет, настороженно глядя на окружающий, а его старший товарищ мирно поднял вверх руки и направился к лежащему около будущей могилы телу Глимдара Бурый мех. Старик фыркнул и с силой вогнал лопату в землю, издавшую чавкающий шлепок.

– Он был разбойником, вором и убийцей, но предоставил нам убежище, когда нас настигла зима, – севшим голосом произнёс старик, когда Чёрное древо навис над затопленной ямой, – и мы должны отблагодарить Глимдара за милость. Хотя бы достойно похоронить его тело.

– Верно, – Игер одобрительно кивнул головой и опустил руки. Кодорк повернулся спиной к старику и внимательно осмотрел поляну, по которой бродили испуганные появлением путников люди.

– Зачем вернулись? – бывший охотник лениво потянулся и широко зевнул, а глаза Чёрного древа быстро скользнули по мускулистым рукам и мозолистым ладоням старика, который попытался незаметно перехватить набухшее от влаги древко лопаты.

– С господином Гнотмером нам не по пути, – натянуто улыбнулся Игер, – роду Крепкого корня из Семи топоров мы не служим. Мне и Кодорку посчастливилось бежать из Приюта морозов с госпожой Элердис. Мы многое пережили вместе, но теперь наши дороги разошлись.

– Вот как, – облегчённо вздохнул немолодой охотник и широкой ладонью вытер капли дождя с пепельных усов и подбородка, – простите меня, парни, старика. Я думал, что вы пришли поиздеваться над угнетёнными.

– Мы пришли помочь угнетённым, – подал голос Кодорк и быстро оглянулся на Чёрное древо.