А на экране красные дружинники белых бьют, те на лёд отступают, а наши напирают. Эх, душа, рвется из нутра, так бы и прыгнула помогать нашим доблестный воинам. Вон Ивашка сидит на стуле, а у самого нога дергается, он уже давно не Ивашка, а комиссар Краснознамённых ампираторских войск, и ведёт в бой лучшую конную дружину на белые республиканские ряды. Ух, хорошо же ему. Ветер в лицо, сзади штандарт красный с ликом царя-батюшки-ампиратора развивается, конь в боевой испарине, сабелька туда-сюда головы ворогов лютых рубит.
А рядом с ним Маруська сидит на краю лавочки. Не Маруська то уже, а лучница-дружинница, лучший снайпер на всю империю. Что не стрела, то труп вражеский. Как говориться ван шут – ван дед. Стреляет и сомнений не знает. Летят стрелы вдаль, поражают цели, только оперение дрожит.
Идет кино на холсте, люд сопит от возбуждения, смотрит. И тут раз и синему на паузу ставят. Люд в крик.
– Где синема! – орут.
– Кино дальше давай! – кричат.