Город призрак, в котором нет людей,
Одни души, духи, запахи и звуки,
Резонируют и перемещаются от места к месту,
За воздухом и чувствами,
Так озираешься на мир,
Что вовсе и не человечество,
Жижа субстрата атрофирующегося экспоненциально,
С тоном активности под соусом кислым,
Принимая облик болезни,
Кажется проще просто вымереть,
Но у них нет мыслей,
Мир призраков и подавляющей инерции.
Когда общество заполоняется теми, кто живут ради наживы и денег, думать становится некому, инертная адаптивная дрессированность заменяет творчество и познание.
Жизнь не проверяет функции, они производятся выживанием и результатами. Конформизм оставляет людей в студенческом состоянии.
И гроша не стоит взвешенная жизнь, её цена равна истёкшему дню без остатка, суетливо мечется, словно по клетке дикость, безтолково развеивая неопределённость,
Но всё наяву,
И результата быть не может, когда рубит чувство воли под корень невнятная роль, сокрытая обстоятельность сомкнутая, и уходит разлетаясь осколками памяток с чувствами схожих, якобы прожитых, якобы что-то здесь от них ещё быть может или должно,
Но придерживается плоти душа восторгая, подобно корабль скоблит якорями дно под собой, и никто не нашёл, и никто не знает, отчего ускользает тот день, что уже ускользнул,
Имитативность бывает настолько сложная, что не всякие поймут принадлежности схожесть и в чём её суть, и будут прикармливать малыми порциями затяжных и ненужных задолженностей, чтоб добиться эффекта дрессирующего и увидеть то, что увидеть лишь хочется, мол ничего не виднеется тут,
Всё это до жалости прискорбно, что хочется выплеснуть душу, в некую ёмкость замкнуть, настоять в стороне, закрыть во тьме погреба холодного, чтоб ни о чём не помнить, но однажды пьянеть, когда вдруг бокалом в ладони томленным развяжется веющей поспелью, тот аромат, который напомнит, о том, чего не вернуть.
Воспитание с одной стороны необходимо, поскольку это наработка социальных форм поведения, но это и не подразумевает привитие родительских принципов (порой самых безтолковых), как компенсации недостаточной социальной реализации общественных отношений, что есть лишь переадресованная неудовлетворённость и не более. О чём речь? А речь о том, что воспитание должно носить целиком культурологическую форму и эстетический характер, где нет ни малейшего намёка на ультимативность и подчинение, иначе вы порождаете ублюдков, сами того не разумея, поскольку навязывая и прививая вы не учите культуре, вы учите лицемерию и обману, человек морфологически не обладающий расположением к тем или иным формам поведения (по причине не сформированного мозга или его оригинального строения) никогда не будет отдавать им предпочтение только потому, что это кому-то льстит и соответственно он научится имитировать любые формы поведения, даже если страдает душенькой, чтоб адаптироваться. И наоборот, человек расположенный к тем или иным качествам, так или иначе будет проявлять их. Воспитание необходимо для того, чтоб позволить стать человеку тем, что он уже есть, нежели оттягивать это становление и лепить из говна конфету. Из говна вырастают цветы только в том случае, если в говне чудным образом оказываются зёрна цветов, а ни поверх золотистый герметичный фантик, который рано или поздно даёт течь.
Вы когда-то сталкивались с трамплинами в невесомость? Эти трамплины проматывают все воспоминания и позволяют замереть в вечности моментом реструктуризации бесконечности. Одни из этих трамплинов это плавные кочки и изгибы на дорогах, этот миг в несущейся сквозь пространство и время маршрутке, когда все лица застывают в полёте, останавливается проистечение бытия, замирает жизнь, но вдруг мельтешащие тела приземляются в свои души и невольно жизнь продолжается, но уже иначе, уже по-другому, у каждого что-то изменилось в это утро, жизнь каждого из них поменяла траекторию раз и навсегда. Путешествие во времени явление нестабильное, раз и всё, всё анулированно, тебя нет, есть кто-то другой, тебя выворачивает и забрасывает в другую вселенную. Кто я? – Раздаётся внутренним голосом эхо.
Не знаю, не помню. – Отвечает тишина. Меня здесь ещё не было, возможно это вовсе не я.
Ну, а кто же?
Ну, а кто?
Ну, а?
Ну?
Серыми парами укрылся космос от меня, их называют тучами и облаками, но не тот случай, это испарения лесов и океанов, душ бурлящих конденсат, он меня ввысь подтягивает, вакуума безмерность, безстыдность, несущественность, отсутствие, которого нет,
Всё, что есть растворяет, всё что было хранит,
Ну, а всё, что будет, не знаю,
Уж там поглядим.
Всегда ориентируйтесь на последнее мнение или суждение, а ни на первое, первое всегда обманчиво.
Всё чтобы ни крякалось и ни хрюкалось, хрякается и крюкается сугубо выявляя формацию намерений и побуждений. Отсюда виртуальный результат виртуальных хрюканий и кряканий. Лишь действие направленное на объективные обстоятельства имеет существенный результат. Субъективность безрезультативна, это инфантильные заморочки в выяснении социальных отношений.
Разговор с собой оказывается имеет разновидности, ведь монология по сути во всем, пока нет внимания и спокойствия. Не теряйте из виду то состояние, когда некому в вас противоборствовать вам, соответственно никого нет. Попробуйте не думать, просто исчезнув. Это не исходит из побуждения, этого просто нет.
Играя в чьи-то игры вы вовлекаетесь в ситуацию заведомо опережающую вас, но только так вы можете переиграть и проявить качества, только будучи участником. Вся жизнь игра.
Вся эта психология манипуляций и когнитивных воздействий, это такая детская чушь, имитация плебейская, которую вытереть и высморкать наружу, чтоб хватило всем.
Понемногу и дружно замусолить разум доверчивый, свойственность приверженцев обезьяньих каст, целых популяций, в угоду привилегированных методов, загадок зависших над пропастью уверенности во имя безнадёжных сует.
Вы умеете терпеть обман? Для того, чтоб оказаться хитрее? Не стоит изьянами возводить свою верность уверяя в благочестии, мгновением ранее то самое нарушив. Всё можно выдержать, но только не смерть, ведь и обман убивает душу, и пусть лучше вся жизнь пустяком покажется мне, чем с лживостью буду я дружен.
Такое чувство, что кто-то постоянно что-то путает, местами, известиями, и зрит потребы в преференциях, когда те никому и никогда не требовались, но почему-то вдруг всецело нужны, там, где зависимость от предрассудков,
А может все решения заведомо расчерчены трейдерами по проекту? Но ведь это сущее приспешничество во избежание душевных порывов, изнурение корыстной ограниченностью в просторах любви.
Планомерное расщепление сознания на области и сферы знаний, чтоб потом переключать каналы в поисках подходящей тематической ленты.
Могли бы ли вы соответствовать происходящему лишь поведением, когда внутренности душевные давно за края улетели?
Каково это, видеть не то, что производишь в существе, и слышать, и чувствовать ударясь о пороги, которые неожиданным образом оказались сверху, а ни внизу?
Не моя школа, не мои уроки, и не зря в жизни не учился ничему, я лишь проникал в ту суету, что маячит в округе.
Пение слышно когда доносится голос и песнопение колеблется истонченной волной, когда колеблется воздух впадая в душу,
Божественность, мёд моей жизни, соткан вселенскими пчёлами из света золотых разливов, я их хититель и пленник, на века, на века, на века.
Время не суть, расстояние пустота, которой нет, эта плоть тленная восходит и не боится тонуть, но только если захлебываясь в любви без устали, да так, что все поверхности дыбом, леса дымом, а руки в ласках касаний плескаются и скатываются приливами, отливами, плоть нежно оминают в рамках порога болевого, что преодолим лишь помыслами о терзаниях обоюдностей, зятяжной любовной игры, ценою в смерть, ценою в жизнь, эквивалент её продолжительности, охват её величины, во времени вечностью, в протяжении не имея границ,
Нет мне места, нет обличий, безпокойство и отсутствие привычек,
Мяса, любви, поцелуев, и может быть улететь решающим актом творчества, подобно на прилюдию, чтоб испытать поверженность дури или выйти навстречу вместе с восходом потоком сердца покорённого чувством, с жаром метущим схлестнуться, словно впадают друг в друга встречные потоки исчерпывая между собой промежутки, в слиянии не сдержанных буйств, поневоле во взаимозависимом удушье безжалостно убийственно тонут,
Не спокойно сегодня, или всего-то так мало, так мало. Лишь обрывки и томящееся внутри неугомонное чувство. Его множество, но вокруг всё мелочно, замкнуто. Это нехватка самого необходимого, но почему-то выходит, что без того обходится всё, словно победа непобедимого или поражение не имеющего место быть,
Это похоже на психическую казнь затянувшуюся и мучительную, словно из соли в моей крови образуется сахароза, но не знаю, выходит ли, и где дегустируют.
Вы хотели бы выпить со мною? Крови с высоким содержанием любви, куда яду можно досыпать немного или чувств непробудных сует долить ещё. Ктоб увидел в этом триумф?
Божественная убыль пребывает агонизируя, оставляя вселенские следы лишь своей гибелью, ведь так рождены все поэмы, пьесы и мифы, так рождены и мы. Вон взгляни на вселенную, она затухает, но сколько жара сияет пронзая вечность тьмы? Хватит на всех.
Кому недостаточно?
Я так далёк, о, так далёк, как не хотел бы быть далёким, ровно столько приближенным к самости неугоды, чуждой сорванности с цепи, но к безкрайности прикованной, сиянием экспансивным обжигая округлости луны, неспешно бархат с неё смахивая притихшей золотом пыльцы.
Здесь даже некому завидовать, всевластность пустоты и взгляд божеств вообразимых, предположительно возможных, как невозможно мнить паранойидальности сии, рассеяли по полотну искрящий тон, и некто зрит подобное диво, измеряет представший закон, боится не вовремя здохнуть, и воет как вином до отказа налитый под недоенной луной, ибо жаждет соития, воспевая то устами переборчивыми, песнопения разомкнутостью, как слепые щенки попираются нащупывая сладость сосцов, но не ведает и не вовремя взволнован, беспечность инстинкта, неутомимый голод, жизни формами изводится, прорываясь блаженной болью, сквозь суровую непокорность, порывом воли, полыхающей крови.
Если вы хотите узнать правду, солгите человеку так, чтоб он увидел ложь, но не понял, что эта демонстрация намеренная, либо наведите его на мысль в ходе которой он/она будет считать, что видит правду вне зависимости, поймёт или нет, что это, но эта правда должна извлекать его психические внутренности, душу, выводя их наружу. Человек проявляет свои качества, когда уверен, а ни когда сомневается, и доля его сомнения или уверенности варьируется согласно опыту, памяти и морфофункциональным качествам ЦНС, что не есть статика, а есть динамический процесс, откликающийся на окружающие обстоятельства. Это говорит о том, что ситуативно человек не будет доверять одним и темже уловкам, если объём некоторых участков коры цнс позволяет понять их формацию, исходя из чего, человек не будет чувствовать вину или какое-либо психическое неудобство в похожих ситуациях, он адаптируется преодолевать обман и неблагоприятные воздействия, то есть будет меняться, учиться, но если он систематически адаптируется к обману в его рамках не выходя за его пределы, не преодолевая его более обширным и детальным пониманием ситуации, значит причина носит морфологический характер или функциональное нарушение. Социализация и основные функции ЦНС очень наглядное явление, предсказуемое, если речь о среднестатистических показателях, но нервная система морфологически и функционально обширна и вариабельна, в ней есть множество элементов, которые дают в определённый момент непредсказуемый результат или отклонение, не в каждой ситуации, не во всех случаях, не со всеми людьми, где решающими факторами выступают опыт и нейроморфофункциональные качества.
Вот и тронулся с перрона несущий возглас вагон, стучит по накатанной, вывозит пульсирующий груз,
Поневоле в захвате дыхания возносится убыль ещё одного звука, ещё одной ругани, вслед за разлукой, из неё назревших щедрот покаяния,
Помнится утро, где вершины в округе несут нежность касаний плывущему облаку,
В их белых следах на остриях величавых прилегли горизонты, оставшись в приятии нежных ласканий, застывшим мерцанием тиши ледников,
Но крик возрастает в стихах колебаний и струшивает оседлый кристаллический пух,
Вот она катится рождая исток начинаний подножия пылью небес захлестнув,
А я ускользаю по стали холодной с гремучими стуками, локомотив поспешно уносит не обузданную ношу свою, смахивая попутно о ветер тоску и избытки груды поношенной, тончая к приезду, немного жизни стряхнув.
Курьёз, как и любое ситуативное обстоятельство, есть ни что иное, как процесс интерпретационно-интегративный, включающий в себя события отраженные в формациях нервной ткани и её циркуляторной динамике, в чём и выражены такие явления, как непонимание или разное понимание, это формально разные особенности нейроморфологии и её информационной составляющей, памяти, опыта, состояния. Отсюда следует выяснить, насколько этот нейроинтегративный процесс секреции и жажды упоения сгруппированных нейронов является конфликтным, как основной фактор конфликтологии и любых поведенческих несоответствий, и насколько этот процесс интеграции сложных форм поведения, по сути внегеномных, является фактором наследственной передачи качеств натуры. Ведь внегеномные формы адаптации мы получаем сугубо наследственно, я бы сказал прямым контактом, из рук в руки, но сам процесс активности и результата наследственных качеств психики во многом определяется ситуативно, обстоятельно, что есть целиком фактор внешней среды, её плод, учитывая и то, что внешняя среда от большой части является плодом человека, но только в отношении человека, что порой выглядит плачевным образом, ведь и отношения у всех разные в связи с той же нервной тканью. Суть в том, что нервная ткань содержит больший динамический градиент в последовательно выстроенной комбинации взаимосвязанных процессов, чем прямолинейная корпускулярная активность силового взаимодействия менее насыщенных комбинациями материй. И так мы имеем огромное количество интегративных процессов, качественных и не очень, в ходе которых идёт инертное уравнивание по принципу оптимизации наиболее обобщенной частоты амплитуд интерпретационной активности носителей биологической и информационной наследственности. Причём это происходит, и в силовом взаимодействии частиц, и в процессе построения социальных взаимоотношений между людьми, притом, что равенство и придельная оптимизация физически невозможны, несмотря на то, что всё двигается по инерции стремления к серединному соотношению величин, это вселенская амплитуда пульсации безконечности. Может она и усмирится когда нибудь, но не сейчас мы тут, как самое крайнее проявление нестабильности в виде последовательной и одномоментно непоследовательной кинетики возникшей в ходе этой балансировки, в ходе которой и возникает сам дисбаланс, что есть стремление к тому, чего невозможно настигнуть, безконечность, стремление к балансу посредством дисбаланса, причём не только являющегося истоком, но и перманентной продукцией. В отношении людей, это своего рода эволюционное стагнирование по причине множественных успехов, принявших форму систематически стабильной биологической успеваемости с прогрессивным градиентом в обобщенном порядке. Из этого следует отметить, что не всё так замечательно, как общий биологически рост самой стабильной в выживании формы жизни, поскольку фокально не учитываются не менее фундаментальные детали и мелочи чем само рвение выжить любой ценой. Отсюда и предельное внимание деталям и мелочам столь сумбурного явления, как стремительно глобализирующийся человек, но ещё и близко не понимающий и не приблизившийся к организации этого же явления действительно разумным способом. Ведь только тот факт, что мы ещё не получили полностью надышавшиеся поколения выхлопами, наводит на ожидание результата. В такой загазованности цивилизация существует всего лишь около 20 лет. Это самый очевидный фактор из неучитывающихся глобальными тенденциями идиотских космополитов. А что, если копнуть подетальнее, да понаучнее? Детальнее да научнее, мы аборигены со смутными сомнениями на счёт ценностей и недостатков цивилизации только взглянувшие на вселенную.
Троллейбус, автобус, трамвай, выбирай,
Войти легко, но не факт, что тромбованные консерванты дадут выйти из жестяного зала,
Немного уксуса, сахорку, натрий-хлора, но им всё мало и мало, они стонут, крехтят, мол, дайте нам, дайте нам, и облакачиваются, трутся, под центробежным влиянием соскальзывают, упираются лицами в мир за окном. Ну почему не спится в этой кромешной консерве, набитой до отказа или согласия в извивающихся нервах сплетающих некий диффузный мозг,
Никакого контроля, никакого, лишь одноимённые особи в куче тревоги несутся, изнашивают времени мост.
Вся психика, как понятие и область знаний базируется и выстроена всецело на социальной основе, на социализации, поскольку под психикой понимается не столько сенсорная и реактивная активность в совокупности с моторикой, чем наделены множество живых существ, а именно душа, сознание, осознанность, рефлексия, разумение, конверсия, что естественным образом наводит на необходимость выделить здесь множество маркеров, формулировок, уловок, консолидаций, нивелирований, эмпатий, деприваций и прочего всякого, но боюсь некоторые критерии являются сугубо феноменальным проявлением натуры, о чём не стоит упорно разобщаться. Поэтому главные секреты всегда остаются неуслышанными, молчат о главном, эти вещи порой вообще не сказуемы, их не высловить, но это не значит, что это невозможно, поскольку, если их сложно или нельзя сформулировать, это не значит, что их нет, их невозможно сокрыть, вот в чём дело. Именно на социальном взаимодействии строится большинство форм поведения и качеств психики, внегеномные формы адаптации, информация. Поэтому знания важны, как и их передача, а вот поймут ли их и как, это другой вопрос, но тем не менее, совпадений не бывает, возможность и вероятность скомбинирована самим истечением бесконечности, по всем её параметрам, основные из которых для меня, это биология и физика, "натурализм". Это как пытаться высловить жизнь, будучи ею, это невозможно, речь это лишь аудиальный аспект бытия и восприятия, и немного визуальный, а жизнь, это движение, кинетика, динамика, инерция, праксис, её невозможно высказать, но это не повод прибеднять речь, жизнь явна, неизбежна, она всё, что вы есть, без исключения, как смерть, которой нет, которая абстрактна и недоказуема, поскольку существует лишь как опыт боли преобразованный в страх совместно со знанием гибели и исчезновения тех, кто оставил о себе воспоминания. Почувствуйте то, что движет вами вне социализации, почувствуйте неписанный божий закон вселенной, не тот, согласно которому вы являетесь гражданином или соблюлателем бюрократических норм организационного порядка не самым разумным образом, почувствуйте закон, согласно которому вы рождены и дышите.
Сложно написать стих во время сна, но иногда получается,
Я вам только что рассказал, как случай об случай стирается, плоть изваивая,
Творчество не требует терпения, его требует совершенство, но поглощаясь процессом созидания, исчезает творец, настаёт сотворение, благоденствие,
Это сплетение исчерпавшее расстояние тяготением каталитической реакции на свет дающей мгновение и по нему разбег,
Но кто выбирает вектор? Каков наш с вами удел, если доселе двигательная инертность химико-валентная определяла эпохальный верх?
Вы случайно не связывались с бунтарями, чьи имена прошёптывались в тишине? Будда, Иисус, Мухамед. Бывает, что и молчание грех.
Благодарность, одно из величайших чувств, оно простирается настолько, покуда есть всё.
Здравствуй серый вечер, здравствуй буйство бури! Не померещилось ли с этим продувающим покои ветром, о погоде? О погоде, что по за приборами засекречеными, что не засечены, где неизведанные пустоши, первопроходцы долин непроходимых, их приверженное сопутствие свершениям самым дивным, неповторимым.
Да будет, да будет! Чтобы не было пусто, чтобы не было грустно, лишь восхитительно.
Я расскажу тебе о главном, о том, чего нельзя услышать, по ночам шепотом ангелов, они со звёздами перекликиваются, и те шлют им письма в мерцающих жестах, золотыми нитями прошивая материю тьмы, и я расскажу тебе о главном, и в этой тишине ты меня услышишь, в ускользающем шёпоте ветра, в сердцебиении, в волнах дыхания, которыми дышишь.
Уважение должно складываться не из некоего мнимого образа, пусть даже и культурологического, а из непосредственной связи с человеком, личностью, обстоятельствами и поступками, иначе отношение носит бессознательный и инертный характер.
Сломленная воля более непокорна, чем её первозданное стремление.
Дым зажжёных памяток укутавшись во мгле играет в танго с паром по извилинам дорог вечерним, и под шёпот августа лето изнуряется, засыпает тяготея зеленью к земле, тени изливаются в фонарном свете, прохлада проплывает с ветром, по воспоминаниям, о том, чего уже нет, о том, чего не найти нигде.
Но что же это, как не шевеления в буйной голове, терзающей себя своими мерами, а может всего лишь нехватка биовещественная, недостаток упоения в небольшом несоответсвии наслаждения и методов его воплощения. Гармоника бывает скудная для больших свершений, биохимия мать её, главное чтоб хватило на всех.
Из всех дерзких дней, помнится самым дерзким тот, что ломает судьбы. Значит её можно ломать ни единожды.
Город призрак, в котором нет людей,
Одни души, духи, запахи и звуки,
Резонируют и перемещаются от места к месту,
За воздухом и чувствами,
Так озираешься на мир,
Что вовсе и не человечество,
Жижа субстрата атрофирующегося экспоненциально,
С тоном активности под соусом кислым,
Принимая облик болезни,
Кажется проще просто вымереть,
Но у них нет мыслей,
Мир призраков и подавляющей инерции.
Лето изумрудное, сердце из рубина, аметистовые будни, глаза из сапфира, углероды кристаллические, драгоценные руки, трюки галимые, катится куборем, рукова засучены, кучные чувства, тучи пурпурные, удавка перламутровая, не вокруг, а снаружи, во все безграничные, во все краеугольные. Хренова ругань, жизнь непробудная.
Картины, слова, разнузданные небылью смыслы подскажут как в одиночестве поникнуть, взгляд свой ускользающий вдаль отпустить, от тела отчленить, хирургической волей мистики, параболической отдалённостью конца от начала,
Вот только не вспомнить в чём отличалась суета одного обрывка от другого, где хоть тони, хоть всплывай, причаливай, отчаливай, будто разницы и нет меж завершением и начинанием, рождение посмертно, а смерть тоже что-то порождает.
Хочу рассказать вам друзья о главном,
Немые облака, хлопают паруса, море плескается,
Течение иждевения, мир собою наполнен, интересная панорама,
Из-за западающего за край моря виднеется арка,
И я проплываю не зная, подталкиваю сухое бревно веслом,
Покуда уносит и каково там бывает, чего взгляд не касался, но неминуемо коснётся.
И заново, и снова, по пятам, по неврозам, граница психоза, время двигается вспять, квантовый ручной тормоз, но не помеха, главное не скучать, и рваться сквозь пядь, где всё ново, всё ново,
Стремление расстояния сжимает и размывает время неистовым напором, алые паруса раздуваются, у коней блестят подковы. О небеса, вышина по за забором, отдаю вам стремление, а вы мне всё остальное.
Последовательность/предсказуемость хороша, когда она подвластна тебе, когда сокрыта от недоброжелателей, что есть пространство для маневра, оно же осведомленность, оно же запас времени, возможность. Тогда это можно назвать стратегическим тактом, тактической разветвленностью, но ведь контроль это очень иллюзорная вещ, очень относительная, ограниченная в некоторых аспектах, порой самонадеянная, не стоит её вплетать туда, где может быть доверие, ведь на самом деле ничего не предрешено, а предрешонность живёт нашими воспоминаниями, желаниями, принципами, амбициями. Именно непокорность в сочетании с доверием составляет тактику, своего рода неудержимая наивность. И есть конечно же ещё фактор расчёта, анализ, информативность, интеллект, что в сочетании и оптимальном балансе вырисовывает решения, задающие ход деяниям, порой эпохальным и определяющим смыслы целых миров, цивилизаций, человечества, жизни. Но именно наше представление и способность его проницательности в стремлении, порой даёт плодотворные результаты, но порой предстаёт и величайшим заблуждением. Такова специфика психики, причём даже самой заурядной.
Демократия с рыночными отношениями, это когда власть определяет прихоть, нежели последовательность и порядок, властная прихоть может обретать форму ужаса.
Чувствую, как есть, но словно меня нет, это чуждая мне отрешённость, не мной предрешена, не мной воспета, словно по колее или руслу вслед за реками плывет душа, но всё ещё скитается, бьётся о берег, выкатывая волнами подтопляет города,
Всё словно было когда-то и где-то, словно ничего и нет, и эти руки истерзанные не по делу вопят, сочатся ранами, к небесам тяготеют, с них они осыпались нитями хрусталя соткав это бренное тело, что так сильно верит, что без устали бредит, никак не утихнет, никак не уймётся,
Всего лишь безпечность, лихая безпечность, огонь и танцующее в вихре Солнце.
Вот и свет, как будто вновь сияет, но не было и нет в нём временных чаяний, он лавиною ювелирной по проводникам пульсациий скатывается, как крошки по растянутому сукну, в стезях траекторий уравнивающих кванты, что памяткой застыли комбинацией цепной рассудка, упились его золотом, его ровностью динамики отфильтрованной в слоях озоновых, но так сложившись уютно, сложностью завязанных химикатов, возникшая обоюдность звуковых колебаний, отпечаток символов и малопонятных очертаний, в промежутках амплитуд.
Привет, доброе утро, этот сон непробудный всё же рассеялся ветрянным днём, здравствуй хмурая туча, дай тебя поцелую, поглажу по округлостям,
Бодрствует, так бодрствует медовый улей мой истёкший блаженством мозг,
Эх, доносится музификация, криком нахальным, только акаций нет, остались на берегах атомных, ждут электромагнитной интенсификации, лучей разгона ждут, хотят побыстрее в безконечность, попутали, совсем корнями попутались.
Распри моих амплитуд, пускай живут, пускай уносят в период изогнутости дуг, за край своих широт покинутых приютов,
Из окон в окна перепрыгивает жизни чьей-то луч, невидавши комфорта, лишь обеспечить можно отражением его, зеркала полируйте,
Но исказившись, как всякая молва искажает готовность невымолвленной поспешности, нетерпеливой трудности,
И в этих мерах, как всегда, нечто пробудится, как мечты сбываются, без устали с создателями сближаясь, это соответствие – величайший дар, словно приветствие жизни новоявленной, без единого слова, без единой ругани, явившись, уже прощается, на всякий случай.
Зачем усложнять законы? Не убей и не своруй, это две заповеди, соблюдение которых всем обществом нормализует всю социальную жизнь, включая в формы воровства все виды мошенничества, коррупции и использование должностных полномочий исключительно в свою пользу по прихоти и их превышение, а также включая в формы убийства любой безосновательный ущерб, интоксикации и социальное вредительство.
Сделать всё что можно, наделить вероятностью возможность, не математический удел, это из области творчества, физика жизни, само воплощение, из градиентарной плоскости на пути к свершениям,
Лишь бы инерции корпускулярной хватило, иначе видано не видывалось, и сон безпечный искажён, выгинаются дома плывя по небу птицами, словно по собственным законам, из собственных миров.
Сокрытая анафема, апофатический курьёз,
Какового раздела задетый форпост?
Что за параграф парафренических сцен?
Извольте величавые, ваш выбор, мой замес,
Либо попеременной, когда сам знаток ничего не ведает, лишь уверенность лелеет, самобыт в уютном мориве, мнимости забег и соответствий изыскания,
Только хребты горные, только леса и только море, безбрежность природы, её миловидных прекрас, за которые и жить и здохнуть, да хоть мир перевернуть вниз головой, да хоть века разбавить собственным соком,
Поглядим, кто тяжелее, камень с водою в пространстве межзвёздном или душа разящая своим восторгом.
Из века в век, из дали в даль, грядёт извечной сутью эпохальной, примудрая каскадность, вьющимся знаменем, никогда не завершённым в непрерывном начинании, но всегда подогнанным под обстоятельства, явившись ими, целиком и всецело, всеобьемлюще и неотлучно, где божественность не мифа уделами взрощена, она прорезалась в сплетениях мириад совпадений, в творении, в творениях.
Стремление исключительно к денежным доходам исключает свершения. Финансовая система, это стопор самых высоких явлений людской натуры, самых ярких качеств личности. Проще выражаясь – убийство духа.
Основа продуктивности каждой экономики, это тот случай, когда цель и инициатива является оплотом и содержателем какой-либо разменной монеты, нежели валюта является оплотом и содержателем идеи, цели, инициативы. Во втором случае мы получаем финансовую конвертацию жизни, перевёрнутый вверх ногами мир.
Разносится раненный крик порождения тайного, это дитя взывает пламенем небеса, его жил реки алые произрастают и растекаются бурля сквозь напевы,
Некто ласковый кается чадо божества в руках притая,
Это поверженность величавая пред миром ранящим, она разносит внемлющим признаки риска, как будто бы знает, что есть жизни родник.
Я для них, как грёбаная кукла, с глазами выпуклыми или впуклыми,
Но не марионеточность это, моя жизнь разрывает сердца изнутри и снаружи, это ведёт и их в направлении нужном, не мне, а миру грядущему, он восходит из тьмы, наливается светом, но словно никому не нужен, будто жизнь исходит из бумаги и пепла, а ни бумага из жизни и пепел прогоревший её, как немного зависли взгляды пред висилицей, где вздрогнули глотки терзанием мук, и тянутся руки, протягиваются на помощь увядающей жизни, но уже слишком поздно, повержен испуг.
Меня подобно нет и больше никогда не будет,
Этой страсти век изысканейшим блюдом, стелится по чьим-то рельсам, в глазах корыстных, дешёвою валютой,
Покуда эти цены, доколе не сыскать, и в бездну соскальзывают сцены, словно сон с кровати.
Я умираю от любви, или это смерть укутана любовью? И в сей щедрый дивный миг я наполняюсь новью,