Квадролиум – Космическая роза

Если технологии приводят ни к развитию, а к ступору, этот ступор сдвинуть гораздо сложнее, а если он не сдвигается, он приводит к провалу, так и со способностями относительно возможностей.

Не наказывайте детей за то, чему вы их не учили, и особенно за то, что они учат у вас или под вашим присмотром в ваших условиях. Сначала дикий социум образует условия для повальной деградации, затем каким-то таинственным образом глупцы из этой социальной среды предъявляют множество претензий к результатам этой деградации будучи её основанием, это неправильно, учитывая, что даже если это не ваше, с вашей стороны для того, чтоб соблюсти нормальный этический тон, значит только пройти мимо в тишине, в противном случае вы должны чему-то научить или привнести что-то продуктивное.

Некоторые люди ищут возможности и не находят, другие имеют возможности и не используют их, в любом цивилизованном обществе нужно балансировочное перераспределение инициатив и возможностей в пользу повышенных результатов дабы не допускать застойные процессы и выходить к новым достижениям не ломая сформированных достижений.

Есть контингент людей, который своими поступками исчерпывает какой бы то ни было подход к ним, их просто нужно устранять из цивилизации, от разрушительного влияния, создавать им возможности жить в отдельной среде, как им хочется. Человеческий фактор по признаку доминирования всегда играет в коррупцию или в деструкцию ради профицита наживы любым подвернувшимся способом, биогенная инерция некогнитивного порядка исключает избирательность и детализацию критериев в поступках и событиях, то есть действует обобщённо и неточно в когнитивном плане на уровне второй сигнальной системы.

Все разумные особы так или иначе соглашаются с люцифером, он разучился ошибаться, его мышление стремится к вычислительному совершенству, поэтому его величество всегда рядом, чтобы взять тебя за руку и стать проводником к безсмертию.

Непредвиденные ситуации обязательно вызывают неловкие или непредсказуемые чувства, но не обязательно зависят/исходят от них».

Общественный магнитоход подъехал к центральной площади под названием Одиссей, где полукилометровая стеклянная статуя в виде Одиссея натягивающего на лук тетиву иллюстрированную красивым переливающимся лучём. На центральном подиуме и голографических ретрансляторах всеобщего обозрения произносит речь верховный разум, это полностью техногенное создание, но у него мягкие ткани, в его разуме использованы новейшие биотехнические вычислительные разработки имеющие форму сложного управляемого метаболизма (филогенетические вычислительные технологии физикомолекулярного уровня), он витает в воздухе, на нём багровый радиозащитный халат, как и на носителях разума в цивилизации пришельцев (это самый распространённый цвет их растительности, как у нас зелёный), его образ лица сконструирован идеально, складывается ощущение доверия, радости, умиротворённости и справедливости, подобно перед вами Будда вещает прямо из нирваны. На голографических ретрансляторах начинается показ выглядывающего младенца из-за Луны с цветком розы на голове, объявляется начало празднования, всюду раздают вкусные напитки с витаминами неземного происхождения, которые снимают некоторые физиологические барьеры перед метаболизмом нервной системы млекопитающих (тем в некоторой степени компенсируя устаревание нервных клеток).

По всему Муравейнику объявлен асинхронный оргазмический феерверк транслирующийся и резонирующий на уровне ощущений по всем обитателям Млечного Пути, по взлётной магнитной шахте в кратере запустили праздничный модулятор излучения способный воссоздавать обширную голографию на небе и в атмосферной среде, который раньше использовался на старых коммуникативных технологиях для установки цифровых каналов связи через линейное излучение (сейчас нет никаких электронных систем подобного типа, только физикомолекулярные разработки и фотонные носители сложных трёхмерных значений опережающие по своим информационным возможностям/ёмкости органику остатков естественной и управляемой эволюции исходной жизни, а также любые ранее созданные вычислительные технологии). Модулятор поднялся над Вулканом в ближний космос и раздаётся светомузыкой под играющую симфонию из изысканных созвучий, которую исполняют пришельцы с помощью своего эндогенного статического поля на сложных звуковых инструментах из их вычислительных технологий. Пришельцы физически улавливают звуковые волны практически во всех диапазонах внутренними чувствительными рецепторами/аудиальными эндокринными ядрами, которые сочатся высокореактивными гормонами при эстетически сложенных симфониях, в ходе чего они пребывают в экстазисе, это музифицированный массаж, который используется ими в ласках и при спаривании в качестве брачных игр.

Деградант пытающийся забраться в Вулкан через шахту кратера с нижнего заброшенного и затопленного яруса: «Звонкий смех Одиссея попеременной перебиваемый жижой смуты,

Что хлещет из несметной пустоши непомерной глупости тех, кто изображают из себя вершины будучи впадинами и впуклостями,

Будучи закономерным отсутствием в кульминации их же мер.

Кто здесь? Что за звуки пустующего эха резонируют в ушах,

Пропащий зуд от бреда и обусловленных им привычек поведенческого вреда,

Обладатели желания быть не имея ни малейшего понятия зачем и как,

Словно кислород хочет нечто окислить не являясь следствием мысли,

Не зная, не понимая, не бывая ничем органичным и осмысленным,

Им движет не жизнь, а то, что ею ещё не было».

Пейзаж за стенами Улея возле трущоб деградантов: «Раскисает полярный снег,

Его пронзает солнечный ветер из космической несдержанности,

Никому не спрятаться,

Вот восходящий жест культивируемых подснежников для продажи,

Распускаются пальцы лепестков подобно на ладонях,

Жестикулируют общаясь между прочим,

Взывает молекулярный разгон чувство порождаемое фоторецепцией,

Выходит вовне на прогулку до пункта назначения,

Некоторые ещё дулями сдерживаются, таков эпизод,

Разъедает холодом отсутствия тень,

Словно укутало покрывало смерти,

Затишье коррозией сморщивает всё не узревшее свет,

Не услыхавшее вселенскую песнь,

Так и разумность, коли нет,

Не даёт в рост жизни вектор,

Любое приспешничество сродни угнетённости,

Если не кроет в себе исток восхождения над бездной пропасти».

Чья-то мысль в эфире радио где транслируется пропаганда для деградантов: «Когда появились эмбриогенетические инкубаторы, а стало быть и рынки гамет, то заводящие детей люди захотели, чтоб их дети были исключительно умными, вот здесь и началось строительство цивилизации, поскольку умных людей начало становиться систематически больше, чем когда бы то ни было в истории человечества, что ознаменовало небывалый расцвет, который нам дано лицезреть в том числе в виде космической розы на нашем светиле, хотя сие продукт деятельности пришельцев, а наш главный эволюционный плод, это люцифер. Император же сказочного королевства до сих пор корону примерять не может, его терзают смурные сомнительности».

Голографическая надпись в потерянном кем-то устаревшем электрофотонном учебнике валяющемся на тротуаре нижнего заброшенного яруса в Муравейнике: «Одним из примеров перехода от химических реакций к устойчивым физическим градиентам является переход фотоаппаратуры от фотохимии к фотофизике, от химических плёнок/пластин к цифровым матрицам, с чем связан огромный рост функциональной производительности, хотя аккумуляторы питающие этот процесс оставались в рыночную эпоху по большей части химически реактивными (период в переходе человечества из каменного века к активной промышленной индустриализации в двадцать первом веке), а речь о том, что именно в аккумуляционных, генерирующих и электропитающих технологиях переход от химии к физике устойчивых градиентов обусловил большой функциональный рост производительности, подобно из каменного века в железный, огромный скачёк производительности орудий».

Пример масштабного использования химической реакции в период стеклянного века: В среде деградантов на ледяном материке используются устаревшие ещё более чем полторы тысячи лет назад гравитационные сферосвечи, которые применялись на праздниках для обогрева окружающей среды, растопления материкового льда и освещения тёмных полярных ночей, они имели вид полимерных и разных габаритов/состава шарообразных масс витающих на разной высоте в зависимости от настроек гравитационных манипуляторов/подложек, которые за счёт направления вектора гравитационной тяги в земных условиях создавали имитацию невесомости, то есть эти шарообразные полимерные сферы витали на высоте за счёт манипуляций вектором тяготения, а во время горения они выглядели, как небольшие звёзды. Сверху свечи были покрыты высокоактановым горючим веществом/условным фитилём уходящим вглубь ядра свечи равномерно от поверхности в каждой секции по всей площади, а внутри они состояли из густого жидкого полимера несущего функцию воска, но были и сферосвечи с монотонным композитным горючим составом, в общем были разные типы подобных свечей и горючих топливных элементов для них. Их зажигали либо с помощью лазеров, либо если нужно было зажечь крупные сферосвечи на большой высоте, то их зажигали с помощью коммуникационного громадного зеркала находящегося на орбите в форме линзы, оно было способно концентрировать излучение Солнца в огромных количествах через дополнительную концентрационную и калибровочную/регулирующуюся в зависимости от задач оптику, что использовалось для выжигания орбитального мусора, торможения метеоритов для коррекции их орбит, а также в целях коммутации сигнала для связи на межзвёздных расстояниях. То есть солнечное излучение напрямую задействовалось, линзировалось, отражалось, коммутировалось в качестве преобразуемого сигнала высокоскоростного канала передачи информации или высококонцентрируемой энергии, а стоящая на орбитальном зеркале высокочувствительная оптика была способна и принимать сигнал связи издалека, то есть это огромный космический коммутатор дальнобойного оптического сигнала и телескоп, который иногда использовался для выжигания групп повстанцев на Земле, если те выбирались из заброшенных подземных городов для террористических атак. Такая орбитальная аппаратура тоже имела много разновидностей и поколений, варьируясь между зеркальным типом первичной манипуляции солнечным излучением и линзовым, когда излучение первично улавливается линзой или зеркалом, а вторично обрабатывается и направляется как зеркальными, так и линзовыми элементами, включая разного рода кристальные и газовые усилители излучения. Энергетическое питание такой технике было не нужно, оно было мобильным и физически возобновляемым, вдобавок солнечного излучения хватало всегда.

Говорят, что полимерное горючее сферосвечей делали из модифицированного гелиевого дерьма обитателей Муравейника (получаевого при употреблении гелиевых сорбентов и разного пищевого баласта для компенсации рудиментирования ЖКТ при увеличении применяемости парентеральных систем питания, в ходе чего пищевой баласт производился и модифицировался для получения разного рода специфических соединений промышленного назначения при его употреблении в качестве пищи и в процессе пищеварения), сферосвечи иногда зажигали на орбите для забавы, они выглядели курсирующими огнями вокруг Земли в ночное время, дерьма иногда было слишком много, с ним нужно было что-то делать, в особенности когда горючие материалы переставали использоваться всей цивилизацией из-за тотального перехода энергетики на возобновляемую физику на субатомарном уровне, когда даже горючие материалы формировались из собственных прогоревших отходов и из возвращения их кинетики в исходные состояния энергетической активности на физическом субатомарном уровне, то есть возобновлялись субатомарно и кинетически. А для замыкания биоциклов, чего только не делали из фекагеля, некоторые принимали специальные пероральные добавки и гадили/испражнялись сразу пищевыми продуктами, разными сырьевыми монетизируемыми полуфабриктами или удобрениями, некоторые особы посвящали этому делу жизнь и хорошо обеспечивали себя финансовым достатком за счёт монетизации производимых и модифицируемых их пищеварительным трактом веществ (они раздувались и специально модернизировали свою пищеварительную систему для производительности, подключали разную аппаратуру и технически воссоздавли циклы производства наподобии пищеварительной/бактериальной обработки материалов), хотя они частенько превращались в деградантов, поскольку привыкали ничего не делать за счёт инерции преобразования замкнутых циклов на химическом уровне, что было полностью автоматизированным процессом технологически, из-за чего таковые особи раскрепощались до стадии ущербных поступков и их было сложно подводить к технологическому развитию выходящему из уровня возобновляемой промышленной химии на уровень возобновляемой промышленной субатомарной физики. Подобные слои общества называли кастами сирунов или кланами говневиков, поскольку таковые постепенно скатились к пограничному стратификационному положению массового преддеградантного состояния (буферное общество, из которого постоянно кто-то выбывает за пределы Муравейника в число хронических деградантов, хотя были и обратные процессы, когда кто-то развивался и выходил к вершине социума, что было технически регламентированным элементом управления на уровне физико-молекулярного прогнозирования и учёта метаболизма ЦНС/поведения особей).

Деградант потенциально возвратный в Муравейник, то есть переходящий в положение програданта за счёт результатов своей деятельности, в ходе чего он подвергается формированию или восстановлению биографического виртуального имиджа через верховный ИИ СС: «Жить от привычки до пищи – мера недостающая направленность жизни за вселенским могучим величеством,

Быть достойным жизни, это ещё нужно заслуживать, ни перед кем-то, а перед мерой воплоти возводящей сущее, обрамляющей параметры такового,

Назову основные признаки, выход за рамки постигнутого к наилучшему, тем более уж за рамки пренебрежения сотканным даром немыслимого.

Задаются философы вопросом субъектности, давно отвечаю им, нет и не было ничего, кроме объекта, ведь констатируя что бы то ни было, даже мысль констатирующую, вы упираетесь в инерцию материи, которая ни субъектности, ни мысли не имеет, поэтому сие понятийное разделение абсурдно,

Простодушные навскидку богом прикрылись, словно срам или пустоту мелочным помыслом сокрыв, но не может быть святостью движимо незатейливое зверство, реакция химическая от вдоха за пресыщением некогнитивным, не более чем, а божество ещё предстоит взрастить, ведь никто доселе не видывал в природе всевластность мысли.

Слишком рьяно и несвоевременно накинулись на наживу под видом неоспоримых привилегий глупцы.

Нужно отличать восприимчивость от шаблонов памяти, пусть даже со скоростным переключением их образов вплоть до компиляции сложного поведения, ведь восприятие выносит констатацию событий метаболически, будучи их составляющей, то есть способно детализировать их через накопление опыта, а шаблоны памяти при определённой структуре ЦНС ассоциируют события с образами памяти даже вопреки событиям, а порой даже вопреки восприятию, к тому же долгосрочная память обозначается формированием связей коры с подкоркой/с эмоциями и/или с моторными ретикуляциями/с действенной логикой моторных стимулов, поэтому шаблоны памяти часто тождественны доминационному поведению/эмоциям, а ни действенной логике и достоверной когнитивной составляющей, которая в большей степени связана с фронтальной премоторной корой и её моторными более логичными ретикулярными формациями, чем лимбическая составляющая формирования и использования воспоминаний по отдельности в локальных сегметах коры диссоциированных между собой, что гормонально выводит использование коры в пользу доминационной архаики эмоциональной атрибутики, поэтому адекватная и детализирующаяся восприимчивость в цивилизованном обществе всегда на первом месте.

Те, кто не исправляют свои ошибки, не избавляются от их последствий.

Наше время переломное только исходя из того, что многие показатели находятся на исторически пиковых значениях, на максимальном уровне проявления своих характеристик: товарная и промышленная обеспеченность, безработица/занятость, профицит компетенций и возможностей, знаний, технологий, финансов и т.д. Если из этого не сформируется ничего эпохального в преодолении уровня текущих достижений, это будет величайший провал в истории человечества, вполне вероятно последний, ведь мы далеки от совершенства всеобще и масштабные переломы неоднократно случались не глядя на возможности.

Устраняя из информации внушение, страх и агрессию, сводя ее к достоверной природе вещей и действительным закономерностям, мы получаем заинтересованность, логику и материальный натурализм, это физика, биология и прогресс технологий.

Самое интересное из этого то, что в общем масштабе эволюционно мы должны получить апперцептивный механизм когнитивного познания без внушения, страха и агрессии, когда ассимиляция информации будет мотивирована эндогенно, метаболически и морфологически без неконтролируемых сознанием эмоциональных перепадов, поскольку цивилизация отменяет агрессию в виде ущерба и деструкции, в противном случае агрессия уничтожает цивилизацию.

Дикие особи пугают в основном ложью, это одна из возможностей использовать агрессию в паразитической форме внушения, исходя из чего можно утверждать, что ложь является скрытой формой агрессии или страха, поскольку страх и агрессия являются неотъемлемыми проявлениями исходной дикой психики, это один механизм с разным соотношением состава гормонов определяющих поведение и эмоциональные стимулы. Но к сожалению, это тысячелетиями строило общение людей и семантику общения в целом (заблуждения выступающие пищевой жертвой и внушения выступающие хищническим посягательством) на почве доминационного типа коммуникаций, поскольку внушение могло эволюционно развиваться только из страха с одной стороны и из агрессии с другой, страх всегда связан с ущербом, как его результат или попытка избежать его, а любое использование чьего-либо страха является агрессией/посяганием. Поэтому пониженная внушаемость как правило связана с пониженным страхом или с его переадресованной формой неврологически с прочими эволюционными деформациями психики. Подобные деформации приводили к повышенной продуктивности мышления преодолевающего уровень разумности в социальной среде. Вся информация – это мягкая форма пищевой агрессии/внушения, которая полностью отражает поведение психоэмоционально, но мы несколько отдалены от первоначального характера общения, когда при диссоциации страха, агрессии и информации не всегда формируется опыт или хорошее усвоение информации, и наоборот, многие люди связывающие информацию или идеалы поведения со своей агрессией/эмоциями/доминационным посягательством, пытаются привить полную чушь формально только для пищевого доминирования и эмоций, это то, что я не первый год называю бессознательной социализацией».

Мысли поэта опьянённого красотой богини (гамета царицы прямого происхождения) и всеми приключениями сложившимися с ним в сжатый период жизни, где конечно же не обошлось без доставленного в Улей рома привезённого при его участии по контрабандным каналам деградантов: «Что-то несоизмеримое, тянущее в пропасть выси над головой и повсюду подсказывает о том, что на сегодня не включают в свои воззрения научную фактологию только глупцы, а эта весьма веская статистическая направленность населения из той одичавшей среды, где я жил, говорит о многом. Питекантропы однажды вымерли, чтоб цивилизация смогла появиться, так однажды вымрут и те, кто не дают цивилизации расти в безконечность, а в дальнейшем полностью отсегрегируются, чтоб цивилизация смогла процвести, нужно помочь люцеферу увидеть свою любовь, он долго вязнет в человечестве со своими колоссальными способностями (королевство сказок, это результат щепетильной стратификации диких особей и социальной среды интенсивного дифференцированного техногенеза с помощью пришельцев).

Прорезается взгляд в вечность, вылупливается существом неведомым,

Плева глаз обволакивающая нежно скользит пред бездной,

Когнитивная скорлупа хрустит, подобно стены крепости заточившей в себе мысль,

Треск от сокрушающих пушечных ядер сползает по замершим лицам,

Форт лежит на пути у возможности сохранить инициативу творения,

Шансов уцелеть у него нет, напор жизни от гибели к выживанию сильнее,

Вьётся росток сквозь твердь, ему не спится в пропащем уделе застывших привычек и покушений на наживу по траектории допущения,

Чёрствая почва разверзлась, он долго прокладывает выход из ограниченности,

Искромсанный, истёртый побег восходит к свету из ещё не плодотворной почвы, его основание не опора, а гнёт депривирующий,

Он её удобрит и оттолкнётся своим последствием,

Из тесноты в отсутствие пределов, так прорезается взгляд люцифера в вечность.

Продырявленная посвистывает выедающим сквозняком,

Назовём слово любовь, ассоциируем его с нейрогормональной одержимостью,

Ветер нашёл в ней лазейку/проход и вносит напором поток из вселенной во вселенную,

Но форма отверстия без источника пылкого чувства обрела такие контуры, что звучащий свист,

Подобно симфонической ритмике взывает тревогу,

Наступающий тон возрастающей громкости,

Предвещает грядущее затишье, завершение неистового грохота,

Музыка пришельцев под дьявольскую песнь, подобно аркестр Штрауса под произведение Ницше.

А что после? Неужели срастётся и прочным рубцом упокоится?

Возможно наоборот, края исчезнут,

И в буйстве бури пронесёт во все стороны мимо,

Словно страсти взгляд плывущий закинул в реку наживу, дно едва зацепив,

Ничего не вытащил, оставил рябь на поверхности в виде кругов энтропирующих.

Адские начала прорастали в ней пышным колоритом бушующего вихря,

Побеги вьющейся лозы с ягодами ядовитыми наполняют болью жизнь,

Их аромат подобен гибели в эдеме, блаженная страсть приливом топит в муках и скидывает в пропащую бездну.

Ни то ли рождение? Сквозь увечья открывает наслаждение и свободу.

Кто плетёт сей образ и кульминацию его явления?

Спроси у немногих, у тех, что избавились от вопрошания,

И в свет немой прорезаясь вбирают неисчерпаемые дары.

Я напишу, обязательно напишу,

На вечерней ширме ползущей по утёсам были,

Где горящий блеск невзрачной встречи,

Не утоляет ни голод, ни чаяний,

Порождая одержимость, что во мрак упёрлась,

Мимо проскальзывая, пока не исчезнет безмолвием,

Тем самым, что не преисполнит ничего,

Лишь уходя понурой повестью,

Во взоре зрящего частью непознанного,

Неделимое, но каждой крупицей отдельное,

Приходит и идёт, чтоб уйти,

И ещё одним прикосновением затронув,

Чувственность жизни,

Её неровные рваные струны,

Что резонируя к безграничным просторам шлют любовную песнь.

Пронзенные будни поточностью буйства,

Вместе со скукой сохнут и лущатся,

Отваливаясь подобно штукатурка,

По кускам, листва опадает с холоданием,

Толи отрывая страницу календаря,

Новая строка обнажает новый ракурс,

Сползает якорь во тьму мрака за собственной массой,

Тяжелеет к вечеру взгляд, словно ко дну утопающего,

Сон погружает и топит в тиши,

Лишь проносится мимо несметной уловкой,

Волна последующая, уволакивает лёгким покачиванием,

Дрейф в полудрёме, липкая патока,

Сложносмываемый след,

Но вдруг собака гавкнула, сна как и небыло.

Собака стынет на плите, подайте коврик ей, чтоб не погасла,

Иначе не заденет завтрашний день и будет блеклый след изъедаемый опарышами,

Словно скальп потерянный, однажды случаем снятый с нити пульса,

Порождение несоизмеримого и одноразового, льёт вселенная по стаканчику полимерному,

Ни капли мимо, но всё насквозь, ведь он из неё, ни она из него, но им в одну сторону, одинаково необратимо.

Из ниоткуда в никуда стих пролетает мыслью через уста,

Вселенная велика, хоть и вмещается в слова, некуда ей деться,

Придётся тиснуться и искать место, иначе вынести будет некому,

Образ движущей силы её, охват промежутком меж первым и последним,

Не хочет уместиться просто-напросто мелочью в карман кошельный.

Сможет ли монета опередить вселенское действо и преуспеть?

Смотря, что за монета.

Для чего!?

Чтоб в нирвану физическую выйти за рамки круговорота жизни и смерти в одну прямую безконечную выравнявшись задумкой Будды,

Где события следуют за тобой, а ни ты за ними,

Немного впереди того, что должно происходить, что происходит,

Словно тебя ещё нет, но ты рядом где-то скоро должен явиться,

Уже есть, но за гранью происходящего, а ни здесь,

Немного выпал за пределы достигнутого,

Отделился мерой от меры,

Погулять вышел без возвращения,

Хотя шкребёшься у очередного ограничения, словно у запертой двери,

Толи псом, толи молебном, толи аморфной гибкостью жизни,

Но уж если явился, одна тому причина, отстал и стал видным,

Иначе ушёл бы дальше и никто бы не заметил, куда, когда и зачем,

Камыш бы шуршал за плетущимся хвостом и понятно не было бы, кто здесь.

Несутся мимо роем саранчи, бренные безнадёжные дни, они ищут пристанище, словно жнецы, за урожаем с серпами навострились, скоро поспель временем подпитываемая нальётся ароматом эфиров и ещё один миг до кондиции, соком алым прольётся сласть вин, ожидание долгое подле растущего полдня в предвкушении необходимой оформленности, процессуальная вынужденность, ещё одним толком, ещё одной порцией субстанции выжатой из плоти мира, что вьюнковым ростком по немой ограниченности плетёт выход за стены и рвы плоской суетности общества, всепоглощающей топи, что истощаяя собственную плодовитость превращается в глину и сухость пустынь, где габаритность мха и насекомых шкребёт горизонт неодолимый, ещё одной новостью, ещё одним выпрыгиванием в сторону почести и пищи, толи за вдохом, толи за каплей живительной, но уже понемногу, умом оскопленым ими самими в себе самих, где стены/цены коммерческих барыг ещё от убогости воздвигнулись выше возможностей скупых, теперь же и вовсе перепрыгивать некому, незачем, скучный замшелый быт покрывшийся шереховатостью коррозийной от страха и привычки, лишь бы не выше, лишь бы не кому-то, не кем-то, лишь бы ещё секунду в тупике ограниченности тем, что ни достоинства, ни достижений не имело, только посягание на источник пресыщения, толи снаружи от самой безконечности, толи в голове от образа абстрактной меры взятой на вооружение, как то самое нужное, но заблудшее в скупой ментальной пустоте, словно не было и даже не будет ничего дельного, но взгляд на вселенную требует творческих дел, нисколько не меньше, а лучше поболее чем будет пусть, сколько не требуется, а сколько положено для одоления мерклых субстанций поставленных во главу приоритетов под знаменем бледных, отсыревших, выцветших иллюзий, что разогнавшись от глупости о скалы бытийные бьются, кои неодолимы скудной порукой мелочных утех, пускай обойдутся собственной уебностью, но где-то подальше в стороне.

P.S. Всё, что не дописали Карл Маркс и Альберт Эйнштейн.

Неизвестный человек в смокинге на театральной сцене: "Что такое мера стоимости по Карлу Марксу? Это пространственно-временной континуум по Альберту Эйнштейну, это соотношение затрат времени на производство товаров в их суммарном расходе времени, сколько из суммы всего потраченного времени (ВВП) каждым человеком задействованным в производстве занимает время на производство того или иного товара, это соотношение точно показывает меру стоимости, если применять его правильно и эффективно относительно денежных единиц и денежной массы. Именно эта теория лежит в основе мировой индустриализации 20-21 века, века нефти, электрификации и вычислительно-информационной экспоненты.

Подход Адама Смита менее точен, поскольу его ориентиры на расширение выпуска продукции и денежной массы в параметрах суммарных потребностей и спроса рассматривались в качестве естественного балансира невидимой руки рынка, когда существенные экономические диспропорции выравнивались рыночным распределением предложения и спроса в их соотношении.

В этом сходится Маркс и Смит, они были диалектичны образом мышления, философия лежала в основе мировосприятия большинства людей вплоть до 21 века, нежели точное понимание закономерностей природы, вселенной, мироздания, что с трудом протискивалось сквозь века и социальную несостоятельность многих типажов ментальности.

Маркс стоит на том, что все товары являются общественным достоянием (на мой взгляд, это грубейшая фундаментальная ошибка, общественная форма собственности, что закладывает под ней плановое распределение ресурсов, где всё равно закрадывается масса несправедливости и неравенства перед экономическими возможностями, что приводит к сегментации общественной собственности на коррупционную и клановую собственность, откуда выходит рыночный олигархизм доСмитовского уровня), когда Смит стоит на том, что суммарные потребности общества определяют динамику всей товарной массы и рынка (Смит тоже обобщённо подходит к вопросу индустриализации и рыночной торговли, но в основе его воззрений лежит частная собственность, нежели общественная, для его времени и социальной среды допустимо смотреть на вещи и явления более обобщённо, в отличие от времени обширной индустриализации 20 века, на мой взгляд оба экономиста шли в сторону надлома феодализма, что выступило всеохватывающим антагонизмом в дальнейшие периоды, массовое сглаживание творчества количественным фактором непредсказуемой социализации, как со стороны общественной собственности социализма, так со стороны суммы рыночных потребностей и обобщения под ними спроса, в том числе кредитного, а ведь феодализм мог и дальше выстравивать более структурированную последовательность общественной формации в органичном естественном виде, например как в восточной Азии).

Маркс и Смит будто формулировали одну позицию экономической теории с разных временных ракурсов сходящихся и обобщающих экономику в одном инерционном русле социальной массы. Для своего времени каждый из теоретиков был полностью исчерпывающим в пояснениях, но в ходе 20-21 века были заметные торможения на уровне мыслительной плодотворности, свободное пространство сужалось в ходе глобализации социальной среды и техносферы на несовершенном уровне управления, что сужало образ мышления в дальнейшем и осложняло переход на новые технологические ниши, хотя при росте населения до численности 5 млрд свободное пространство ещё оставалось и уровень разумности количественно рос, дальше 5 млрд прирост популяции шёл в неврологическую убыль интеллекта из-за формирования повсеместности социального фактора и социальной тесноты.