Глава 3
Корнеруб рыскал в своей комнате в поисках карты самого нижнего уровня шахт. Она редко пригождалась ему, он больше любил копаться в до-лавовом слое, где еще не так жарко, но ископаемых уже полно, даже весьма редких. Казалось он уже перебрал все бумаги в своем большом окованном сундуке, но столь необходимой карты нигде не было. «Черт побери, ну куда она задевалась.» Подумал он и стал рыскать под мебелью. В конце концов его рука нашла краешек бумаги под сундуком.
– Неужели… Да. Прохудился.
Сказал он сам себе. Вывалившаяся из сундука карта уже какое-то время лежала на полу, и успела слегка подпортиться, но тот путь, которым Корнеруб хотел пройти, плесень не сожрала.
Кинув карту в кожаный рюкзак, рядом с бронзовым масляным фонарем, он надел старую дедовскую кольчугу поверх шерстяной рубахи, закинул на плечи рюкзак и, отварив толстую дверь, вышел. Короткобородый оказался в коридоре с множеством дверей, за каждой из которых жил гном рода Железноруков. Выйдя из коридора принадлежавшего его семье, шахтер направился в большой нижний зал, где у очага горного дедушки его ждал старый друг и… совершенно неожиданный гном. Это был тот самый Толстяк из знатоков, что выкатив, сейчас оживленно спорил с Железноволосом. Оба они были снаряжены для похода. Гн ом из рода Кровавых Рубак был закован в полный доспех, какие несли на себе царские дружинники. Это были массивные толстые латы, из прочной стали закрывающие почти все тело с головы до ног. Мощные наплечники были покрыты узорами, сделанными с помощью очень тонкого, точечного посеребрения. Тело, казалось, защищает чешуя, но уложенные внахлест металлические пластинки были лишь усилением для лежащей под ними тяжелой кирасы. Кроме того на некоторых чешуйках были мелко написаны слова- названия битв в которых воин облаченный в этот доспехе принимал участие. Когда на подобных латах все чешуйки оказывались заполненными, доспех объявлялся «почтенным» и хранился воинским родом как реликвия. Шлем был открытым, но чуть ниже уровня глаз свисала очень длинная кольчужная бармица, что защищала не только лицо, но и бороду воина. А вершина его была украшена бронзовыми деталями. Ноги были закрыты длинной кольчужной юбкой и таящимися под ней летными сапогами и набедренниками. В руках Железноволоса была традиционная длинная секира с двусторонним топорищем. Она выглядела очень внушительно, была цельнометаллической. Восьмиугольная в профиле железная рукоять была изрезана ромбовидными узорами, мощные вороненые топорища внушали страх, а покрытое медью свинцовое яблоко в нижней части оружия служило в основном для баланса, но могло быть и хорошей булавой. С правого бока к броне было пристегнуто три больших фитильных бомбы, за спиной висел вытянутый восьмиугольный щит из прочной стали. На поясе висел «зубастый» вороненый нож с широким лезвием и боевой молот. Рукоять молота была отлита из обычного железа, собственно сам молот представлял собой хорошо ограненный прямоугольный каменный брус, что был отполирован не просто до блеска, но так что в него можно было смотреться как в зеркало. Сейчас, в полном боевом облачении, Железноволос выглядел невероятно грозно и мужественно. Только взглянув на него Корнеруб по-настоящему понял, в какую авантюру он ввязался. Если уж Железноволос, которому все беды были нипочём, подготовился к делу так серьезно, значит, поход действительно будет подобен подвигу. Когда Корнеруб подумал об этом, на его лице появилась радостная улыбка. Он вдруг осознал, что если все получиться, они покроют себя славой, и каждый в городе будет говорить «Вот. Это Корнеруб и Железноволос- которые спустились в пасти тьмы», а может быть их даже внесут в списки почетных предков, и знатоки будут пересказывать историю о этом походе бесчисленном числу будущих поколений.
– Ну что пойдем?
Спросил он Железноволоса.
– Я запрещаю вам идти.
Глубоким суровым басом промолвил Толстяк. Брови Корнеруба сошлись, глаза раскрылись шире, а в сердце заколи иглы разочарования.
– Я запрещаю вам идти без меня.
Сказал тот же Толстяк. И у Корнеруба резко отлегло. Только сейчас он заметил, что знаток стоял в походном плаще, кольчуге, с рюкзаком за спиной и наполненной чародейскими порошками и минералами сумкой на поясе. При нем было и оружие, короткий стальной топор, не изобилующий красотами, и шестиствольный пистолет с колесцовым замком.
– Извини знаток. Но мы пойдем вдвоем. Ты будишь мешать.
Продолжил спорить Железноволос.
– Мне нужно в пасти тьмы, а вы единственные кто туда направляется. Или берете меня с собой, или остаетесь здесь.
Корнеруб оживился. Ему очень не хотелось, чтобы сейчас, в последний момент все сорвалось.
– Возьмем его. Будит третьим. Шахтеры всегда ходят тройками.
– Да накой он нам нужен?
– Нам нужен незаинтересованный путник, который подтвердит Кривоуху что камень, который мы ему притащим, действительно с пастей. К тому же Толстяк знаток, он запишет историю нашего путешествия. Мы же прославимся!
Железноволос подумал.
– Ладно. Втроем так втроем.
Вместе они вышли из врат. Первым, освещая путь масляным фонарем, шел Корнеруб, вторым шел закованный в доспехи Железноволос, и замыкал тройку Толстяк.
Глава 4
Три гордых гнома шли через узкие тоннели штолен и спускались по высеченным в камне спиральным лестницам вертикальных шахт. Тусклый играющий свет лампы освещал скалы, тени танцевали по острым граням и выбоинам. А звонкие камни разносили звук шагов и разбивающихся о скалы капель по тоннелям. Шел неспешный разговор.
– Значит, вы напились, и на спор решили спуститься в пасти тьмы? Молодцы! Предки завещали нам быть смелыми.
Сказал Толстяк.
– А что предки думают о твоих выходах на поверхность? И что ты таскаешь от людей всякую дрянь? Послушал бы я, что они тебя скажут.
Грубо отреагировал рыжебородый гном.
– Я не таскаю дрянь. Я таскаю полезности. Предки завещали нам хранить знания и присматривать за гномьим народом. И как присматривающий я считаю что это нужно городу. Вот смотри.
Толстяк достал из сумки белый камушек.
– Это лунный камень. Османиды почитают их как минерал их богов- лунного брата и лунной сестры. Корнеруб, затуши свет.
– Это еще зачем?
– Затуши.
Шахтер повернул маленький вентиль, и масло перестало поступать по фитилю. Толстяк ударом отколол кусочек от белого камня, и тот осветил скалы бело-голубым.
– Он так будет гореть целый день, а я отколол только маленький кусочек. Если ставить их в фонари, то вот такого кусочка хватит заменить десять бочек масла.
– Эх. Старики освещали маслом, зачем это менять?
– Мы можем сэкономить на торговле. Царю понравилось очень.
– Мы итак богаты. Сидим в хребте рядом с мощными врагами, и никто нам итак ничего не может сделать.
– Узко мыслишь Железоволосый. Мы богаты, а так будем еще богаче. Ты не хочешь быть еще богаче?
– Нет. Зачем? Итак, все есть. Не чини то, что не сломано.
Эта перепалка длилась еще долго. Толстяк и Железноволос потихоньку спорили пока трое не вышли в гранитную расщелину.
Это был большой подземный разлом, тянущийся в черную даль, наполненный жилами руд. Самых разных. Здесь краснело железо, зеленела медь, серебро и олово белой паутинкой оплетали розовый гранит, а выходы свинцовой руды поблескивали то там то тут. Гномы выдолбили широкие тропы в стенах разлома, что шли несколькими ярусами одна над другой. Прямо сейчас звуки многочисленных ударов кирок, бренчание лопат и грохот ломов о скалы сливались в единую канонаду. Шахтеры стояли у стен троп и быстро откусывали породу кусок за куском, пока их подмастерья грузили ее на тачки и увозили в штольни, которые уходили вглубь стен тут и там. Все это освещалось множеством ламп и лучин, и кроме того ничтожный свет пробивался снизу, где текла широкая река лавы. Но была она настолько далеко внизу, что ее можно было увидеть лишь как тонкую оранжевую ниточку. У любого человека посмотревшего на нее с тропы без сомнения закружилась бы голова от такой высоты.
Достав карту из рюкзака и недолго прошуршав ей, Корнеруб сверил путь.
– Ты что не знаешь путь?
Спросил Толстяк.
– Я работаю выше. Здесь никогда не был.
Ответил шахтер. И после недолгого разглядывания карты повел тройку по краю тропы к дальнему мосту, что нависал над черной пропастью и соединял обе стороны разлома.
– Пройдем вот по этим тоннелям и сделаем привал в мраморном разломе. Там не ведут работы, слишком низко, а значит тварей полно. Так что придется дежурить по часам.
Пояснил Корнеруб, указывая на карту.
– Без проблем.
Отреагировал Железноволос. А Толстяк подметил.
– Чего это у тебя карта гнилая? И не стыдно с такой работать?
– Я и не работаю. Для работы у меня другая.
– Гном должен пользоваться надежным крепким инструментом. Так завещали деды. Таскаться с таким гнильем- позор.
Укоризненно сказал знаток. Железноволос ничего не сказал, но по его лицу итак было понятно, что на этот раз он разделяет сказанное Толстяком, пусть даже самого знатока рыжебородый гном и недолюбливает.
Глава 5
На горы хребта Харок опустилась ночь. Гномьи пастухи загнали скот в стойбища подгорного города, караул дружинников на бастионах врат сменился. А тем временем тройка гномов с Корнерубом во главе пробиралась по тоннелям. Юный шахтер молча шел по штольням, неся перед собой масляной фонарь. Он был настороже, все время, держа руку на древке кирки. Впрочем, и Железноволос с Толстяком тоже были осторожны, несмотря на то, что всю дорогу без остановок ворчали друг на друга. Их брюзжание остановилось, только когда тройка вошла в мраморную расщелину. Пред глазами гномов предстал разлом подобный тому, в котором они были еще днем. С той лишь разницей, что стены этого разлома были из белого мрамора, который был окутан сетью черных вкраплений напоминающих вены на бледной коже мертвеца. А сверху, из темноты спускались жилы ярко красной ртутной киновари, будто кровь стекает со скал. Человек счел бы это место фантастически красивым и до дрожи жутким. Но суровых подгорных жителей такими видами не удивишь.
– Вон там большая выбоина. Занавесим ее и заночуем там.
Сказал Корнеруб.
– Эх. Совсем не те гномы пошли. В молодости мы проходили по три дня без остановки. Предки завещали быть стойкими.
Снова заворчал Толстяк.
– Корнеруб еще молод. Он пока не стал суровым. Пусть отдохнет.
Попытался заступиться за своего друга Железноволос. На самом деле он и сам устал таскаться весь день в латах, и очень хотел отдохнуть.
– Да у тебя отдышка. Сам запыхался.
Заметил Толстяк.
– Что!? Нет! Я гордый воин Железношлема! Думаешь, один день похода смутит меня?
– Да ты еле ноги волочишь.
Эта легкая перебранка продлилась до самой ночи. Гномы занавесили выбоину тканью неразложенной палатки и, пожарив мясо и наевшись, легли спать. Корнеруб стал на часы первым. Под оглушительный храп двух других членов тройки он всматривался в темноту стараясь сохранять концентрацию, и не пропустить, возможно, таящуюся там опасность. Но спустя час глаза стали замаливаться. Время шло… шло… шло… и шло… Зевающий Корнеруб все еще стоял на часах. А скорее сидел, свесив ноги в пропасть. В его голову приходило много мыслей. Шахтер размышлял, в его голове роились случайно залетающие, от нечего делать, мысли. Думал о том, как дети будут слушать истории об этом походе и славить его как почетного предка. Размышлял о том, зачем Толстяк навязался за ним и Железноволосом. Задавался вопросом, отчего в мраморном разломе всегда было прохладно, хотя на этой глубине везде стоит сильная жара, из-за чего он собственно и привел всех ночевать здесь. Его рука брала отколовшиеся кусочки мрамора, и раз за разом метала их в темноту. Корнеруб слушал как камень, падая, бьется о скалы, с каждым ударом все глуше и глуше. Один кусочек мрамора летел за другим. И когда очередной осколок породы устремился вниз, Корнеруб опять ожидал услышать шум. Но звука все не было. Шахтер прислушался. «Может так кинул?» подумал он. Корнеруб заглянул вниз. Сведя брови и присмотревшись, он увидел нечто странное поднимающееся снизу.
– Черт.
Пробормотал шахтер. Он не спеша встал и, решив на всякий случай разбудить других гномов, развернулся к выбоине. В поле его зрения случайно попало что-то весьма неестественное. Корнеруб, поначалу даже не понял что не так, но подняв голову отчетливо увидел. Его глаза удивленно расширились, а челюсть слегка опустилась. Молодой гном настолько не ожидал подобного, что свое удивление не смог выразить даже в мыслях. Он увидел звездное небо в темном, бесконечно далеком, потолке пещеры. Корнеруб зажмурился, дал себе увесистую пощечину, и снова посмотрел вверх. Он вдруг понял что звезды, это смотрящие на его тысячи блестящих глаз.
– Чееерт!
Закричал он. И пробужденные этим криком гномы поднялись с разложенных на скалах тряпок.
Первым вскочил Железноволос. Схватив секиру, он выскочил и увидел как шахтер, облаченный в кольчугу, с киркой наперевес и зверским оскалом стоит напротив извивающегося щупальца. Это была самая отвратительная дрянь, которую рыжебородый видел в своей жизни. Черно-зеленая, склизкая, похожая на червя конечность поднималась из черноты разлома.
– Отойди!
Рявкнул Железноволос.
– Железноруки не отступают!
Громко ответил сын шахтерского рода.
– Молодец!
И тут щупальце резко ударило в сторону сгруппировавшегося Корнеруба. Тот, издав громкое «Упх!» оказался впечатан в стену. Мелькнуло черное вороненое топорище, и щупальце, с мерзким звуком, оказалось разрублено пополам. Резкая вонь ударила в нос обоим гномам. Глаза на потолке раскрылись и покрылись венами от бешенства, обрезанный четырехметровый кончик, трепыхаясь, рухнул в разлом, а большая часть щупальца стала биться о края извергая фонтан вонючей крови. Уже через восемь секунд пять щупалец вырвались из разлома.
– Ну, давай! Давай! Хочешь потерять еще рук!
Кричал Железноволос. Сразу после чего, щупальца легли на дальний конец тропы и быстро помчались вдоль нее, желая разом, смести обоих гномов в бездну. Увидев это перекосившийся рыжебород схватил Корнеруба и зашвырнул в выбоину, где спал меньше минуты назад. Сам воин рванулся вслед за ним. Его голова и грудь уже успели оказаться за занавесью, как вдруг что-то ударило его в бок. Гном оказался не так проворен и щупальца все же задели его. От мощного удара грубая гномья кожа лопнула, а оголенные мышцы отчасти порвались. Оказавшись внутри сдерживающий крик боли, и сохраняющий суровый вид воин увидел Толстяка, что уже успел упаковать все вещи и облачиться в кольчугу.
– А ты какого не выходишь!? Отсидеться вздумал?!
Хрипло прокричал он.
– Я что на труса похож? Тут с умом надо!
Ответил знаток. И спросил.
– Что там за хрень снаружи?
Тут в выбоину стали заползать щупальца, и Корнеруб ринулся изрубать их киркой. Тоже попытался сделать Железноволос, но свежая рана резкой болью свела лицо рыжебородого в гримасе.
– Рассказывай что там за хрень.
Снова прокричал Толстяк.
Следующая минута была для Корнеруба боевым крещением. Он суматошно рыскал глазами по стенам, полу и потолку, ища щупальца, что пытались быстро и незаметно проникнуть за занавесь, обвить, чью ни будь ногу и утащить в разлом. Найдя щупальце, шахтер тут же обрушивал на него острие кирки. Пока он это делал Железоволос во всех красках и с трехэтажной руганью описывал знатоку чудовище. И когда объяснения подошли к концу, Толстяк, резко развернувшись, выбежал из-за занавеси, глубоко засунул руку в кожаную сумку и метнул оттуда горсть красного порошка. Прошептал чего-то и в тот же момент каждая алая песчинка расцвела огненным цветком. Яркое оранжевое пламя взвилось ввысь, и непривычные к яркому свету глаза хтонического чудовища, всю свою бесконечную жизнь проведшего под землей, зажмурились. Щупальца взбешённого монстра без разбору забили по стенам разлома.