Глава 14
В тот день он оставил меня на лежанке, а вернулся уже с двумя емкостями – одна полная воды, а вторая ягод, орехов и каких-то стебельков травы. Их он достал и протянул мне отдельно, одну съев сам, видимо, подавая пример.
Мне было уже всё равно, а потому примеру я последовала. Вряд ли он хочет меня отравить, а хуже уже не будет. Поела, попила, откинулась на лежанку, прикрыв глаза. Но тут же их распахнула, почувствовав, что меня переложили к стене.
Зверь, лежа на боку с краю, навис надо мной, внимательно разглядывая. Нет, ничего говорить и развлекать его я сегодня не в состоянии. И так вся разбитая. Боль сводила с ума.
Обычно помимо обезболивающих ещё использовала грелку, да где же её здесь взять. Думала нагреть что-то на огне, но высечь искорку не смогла, а объяснять ему нет сил и желания. Конечно, это меня знобит от боли, у меня-то нормальная человеческая температура, не как у некоторых градусов сорок минимум.
И тут мне в голову пришла мысль…
Осторожно взяв его свободную и такую горячую ладонь, не разрывая зрительного контакта, я поднесла её к собственному животу и приложила ниже пупка. В глазах зверя была ясно видна озадаченность, ведь ни разу раньше я не инициировала его к себе прикосновения.
Он весь будто окаменел, даже дышать перестал, а тихонько попросила:
– Можно твоя рука меня немного погреет? Мне очень больно, а это хоть немного помогает.
Руку он не двигал, а сам так и улегся рядом, продолжая смотреть мне в глаза. Не знаю, нормально ли это после всего, но я смутилась и свой взгляд отвела. А затем, пригревшись под горячим боком, укачиваясь на волнах боли, уснула, предварительно зачем-то прошептав:
– Спокойной ночи.
Утром меня ждала та же картина, что и вчера вечером. Мужчина за ночь, казалось, не сдвинулся ни на миллиметр и совсем не спал, хотя уставшим не выглядел, поэтому открыв глаза, первое, что я увидела – его внимательный взгляд.
Потянувшись, попыталась будто случайно скинуть его руку – кстати, чувствовала себя в разы лучше, но ладонь будто окаменела и стала тяжелее в несколько раз, пригвождая меня к лежанке. Очевидно, убирать её он не желал.
– Эммм, спасибо, но мне уже лучше… Если ты позволишь мне встать, буду очень благодарна, хочется в туалет и пить… – я повернула к нему голову и охнула.
Обычно все раны заживали к утру, в этот же раз что-то было не так. Рана у основания шеи словно горела, а при повороте головы, начинала пульсировать. Непроизвольно я накрыла ее рукой, зверь тут же встрепенулся, отпуская меня.
Убрав мою ладонь, он хмурился, ощупывая шею. Еще более странно, что от его прикосновений становилось не больнее, а легче. Когда же он лизнул следы своих же зубов, меня словно насквозь пронзила горячая приятная истома, я даже не удержала стон, и сама испугавшись, замерла.
Что за…..
Зрачки зверя тут же расширились, он задышал чаще. Понимая, к чему ведет такая его реакция, а также видя его возбуждение – одежду я так на него и не надела, торопливо заговорила, садясь рядом, но не отталкивая его рук.
– Прости, не знаю, что нашло, но сейчас пожалуйста не трогай меня. Живот еще болит очень, я понимаю, что ты редко когда меня слушаешь в этих вопросах, но сейчас мне будет очень-очень больно… Пожалуйста…
Зверь проворным движением поднялся, и не глядя на меня, вышел из землянки. Мне казалось, будто он борется с собой. Это возможно? Может в нем просыпается человек?
Позавтракав, и полив остатками воды цветок в галоше, я поставила себе главное задачей сегодня добыть огонь и приготовить горячий чай. А если кое-кто принесет дичь, то можно будет сделать еще бульон или пожарить мясо на костре.
Несмело я вышла из землянки, надеясь, что сосед уже отбросил неприличные мысли.
Он же озадаченно смотрел на сооружение для готовки, явно не поняв мою творческую мысль. Я подошла ближе и, взяв в руки камни, показала, как собираюсь получать огонь:
– Понимаешь, мне нужна горячая еда, для этого нужен огонь, а высечь его не получается… Может быть ты попробуешь? Мы могли бы пожарить мясо, если ты снова принесешь дичь…
Взяв протянутые камни, чудище несколько раз ударило ими, но делал это он неправильно и, конечно, ничего не вышло. Я вернула камешки себе и начала пробовать снова – тоже ничего. Солнце уже припекало, жаль это не помогало мне нагреть до нужной температуры воду.
Стоп!
Я вернулась в землянку и вышла с зеркальцем, которое, к счастью, уцелело, вывалившись из кармана куртки в первый мой день здесь, и лежало на «столике» рядом с галошей.
Установив его так, чтобы отзеркаленный солнечный луч был направлен ровно на хворост и солому, уселась ждать. Этот способ сработал гораздо лучше. Через несколько минут пошел дымок, а потом разгорелся небольшой огонек. От радости я засмеялась:
– Получилось! Посмотри, у меня получилось! – я даже сделала шаг навстречу зверю и на радостях хлопнула его по плечу.
Он казался обескураженным моими действиями, но каким-то удовлетворенным.
– Не хочешь принести дичь? Сегодня бы от кролика не отказалась, – я улыбнулась, от чего его зрачки снова поменяли размер и форму – на краткий миг из привычно-расширенных до кошачьих.
Мое хорошее настроение ему явно нравилось.
Невесомо коснувшись самого кончика моей с утра переплетенной косы, он ушел в лес, а я принялась накидывать в железную миску с водой, которую уже водрузила на кирпичи, оставшиеся ягоды и душицу, которая так удачно росла у самого домика.
Через некоторое время появился добытчик с зайцем в руках, и я ненадолго замерла. Ведь раньше никогда не разделывала дичь. Он же выглядел совсем как просто умершее животное, а не мясо в магазине.
Заметив мой беспомощный взгляд и тот факт, что протянутую мне тушку, в руки я так и не взяла, чудище самостоятельно в несколько быстрых движений при помощи своих когтей содрало с нее кожу, откромсав голову, и сложило на траву у костра (который я, к слову, тщательно поддерживала) уже крупные куски из частей тела животного.
Остатки унес куда-то за землянку, чем меня несказанно обрадовал.
Нанизав наиболее мелкие кусочки на палочки, я разместила их над костром, а один самый большой закинула во вторую железную емкость с водой и установила на кирпичи.
Живём.
Глава 15
Не знаю, как на самом деле, но мне показалось, что приготовленное таким образом мясо понравилось не только мне (после длительной диеты), но и моему похитителю.
Сначала он едва не обжегся, но когда я подула на его кусочек и затем поднесла к его губам, осторожно попробовал и даже съел пару импровизированных шашлычков, отказавшись больше, чем от половины, подвигая их мне.
Если бы не наша первая встреча и регулярное насилие, наверное, я бы умилилась и возможно даже влюбилась. Но этого не вычеркнуть, а потому лишь устало вздохнула.
Наступал вечер, сидеть у костра было хорошо, но мне очень нужно было провести гигиенические процедуры. Убрав всю еду и емкость с бульоном и чаем, я набросала в костер побольше веток, которые зверь в огромном количестве натаскал сразу же после разделки дичи. Собрала в землянке пару тряпок и подошла к вынужденному соседу.
– Мне нужно на озеро, и еще воды надо принести. Если не хочешь, ты можешь не ходить, я обещаю вернуться, ты же меня в любом случае найдешь – я помню.
Но он поднялся и, взяв меня за руку, пошагал в сторону озера. Уже через пару минут я выдохлась, слабость в эти дни была просто ужасная, а я сегодня весь день занималась готовкой.
Заметив, что никак не могу отдышаться, зверь поднял меня на руки и понес. В этот раз я не возражала, даже сама держалась за его шею. По его меняющимся зрачкам, чуть приподнятому подбородку и отголоскам эмоций на лице сделала вывод, что ему ну очень нравится, когда сама прикасаюсь.
Получается, ему правда нравится, когда я рядом с ним добровольно (хотя не понятно, с чего он решил, что я вообще могу и хочу быть с ним), а после каждого случая, когда обижает меня, становится странным, загруженным… Может быть когда-то поймёт, что не стоит этого делать, и ещё лучше – вообще отпустит… Эх, мечты.
Когда мы дошли до озера, он опустил меня на ноги не сразу, внимательно глядя в глаза. И желание погладить его по щеке было так велико, что сдерживалась я едва-едва. Он весь день заботился обо мне, принес сюда… Вот если бы он так начал, а сейчас…
Опять вздохнула.
Заметив, что я не в настроении, зверь нахмурился, поставил меня и… ушел. Просто скрылся за деревьями.
Что ж, я не была против, остаться одна и без угрозы с его стороны нормально искупаться. Раздевшись до футболки, наспех ополоснулась и быстро помыла волосы. Уже собиралась выходить, когда на берегу показалась могучая фигура. В руках – сверток из больших листьев, в котором свежие ягоды – в последнее время он всегда приносил их так, а не горстями как раньше – я показала, он запомнил.
Не зная, как он отреагирует на меня в мокрой футболке, замерла, а потом оглядела его с ног до головы. Весь в пыли, брызгах засохшей крови (видимо после утренней охоты). Надо бы его заставить искупаться и одеться. Вид полностью обнаженного мужчины, который все время рядом всё равно как-то напрягал.
Протянула ему руку:
– Идем искупаешься тоже, поплаваем вместе?
В несколько шагов он оказался рядом, глядя на меня горящим взглядом, ну да – сама позвала. Его это радовало, хоть и улыбаться он не умел.
Я начала набирать воду в ладошки и поливать сверху его плечи, голову, не решаясь коснуться. Когда очередная партия капелек стекала по его лицу и губам, у меня внутри зажглась крошечная, но все же искорка заинтересованности.
Которую я успешно погасила напоминанием о том, что последует за одним-единственным неверным жестом с моей стороны.
Видимо заметив быструю смену настроения от легкой заинтересованности и расслабленности, до едва скрываемого страха, мужчина сделал резкий шаг назад – к середине озера, окунулся с головой и отплыл дальше.
Ну значит, дальше сам справится.
Я вышла на берег, стараясь не оглядываться, боясь заметить его (вдруг горящий желанием?) взгляд, и очень быстро оделась. Всё той же многострадальной вилкой начала раздирать свои волосы, чтобы потом, когда чуть подсохнут, заплести в тугую косу.
Когда сзади послышался всплеск воды, поняла, что кое-кто водные процедуры закончил гораздо быстрее меня. Обернувшись, я смотрела как по его телу катятся капельки, стекая с запутанных волос. Хм, может и их в порядок привести?
– Можно тебя тоже расчесать? – Спросила раньше, чем подумала о том, стоит ли.
Ожидаемое молчание в ответ, и я иду к нему, вооружившись вилкой. Усадила на берег своего молчаливого зверя и принялась орудовать над его волосами.
На удивление они были гораздо в лучшем состоянии, чем мои. С колтунам разобралась довольно быстро. И тоже заплела ему косу (получилась только свободнее и короче, чем моя), закрепив толстой ниткой.
Все это время зверь глубоко дышал, но смотрел не на меня, а куда-то вдаль. Не реагировал даже, если я случайно дергала за прядку.
Так странно, сколько я с ним? Неделю примерно? Чуть больше? А такое чувство, что прошла целая жизнь.
– Может теперь оденем тебя, если ты не против?
Он повернулся ко мне, не понимая, что я хочу. Поднявшись, потянула за руку вверх и протянула спортивные, ну и что что дырявые местами, штаны. Хотя, вот эти полуоторванные штанины, можно вообще убрать, и ему будут как бриджи – до колена. Самостоятельно разорвать ткань не вышло, поэтому отдала ему, предварительно показав, где нужно рвать.
Зверь послушно выполнил мою просьбу и вернул теперь уже бриджи и лоскуты.
– Нет, это не мне, это для тебя. Нужно надеть, понимаешь?
Либо он не понимал, либо не горел энтузиазмом ходить в одежде. Подумаешь, сама надену, раз он сообразить не может.
Только когда я опустилась перед ним на колени, склонившись к ногам, а потом подняла взгляд вверх, поняла, какую ошибку совершила.
Забывая о том, что на самом деле передо мной взрослый половозрелый мужчина, а не милый щеночек или ребенок, я всё время наступаю на одни и те же грабли.
Его грудь тяжело вздымалась, рот приоткрыт, хриплое дыхание, а еще… Прямо перед моим лицом – огромный напряженный… Я мысленно выругалась. Уже хотела подняться, отпрянуть, но зверь не дал. Схватив за волосы, приблизил мое лицо к своему паху.
Я совсем сошла с ума, если думаю сейчас, что от него приятно пахнет? Но интуитивно уперлась руками в крепкие бедра, отталкивая. Да только попытки эти были по большей части бессмысленны.
– Не надо, – голос звучал словно чужой.
А зверь будто того и ждал, второй рукой нажав на подбородок, заставил открыть рот, и я почувствовала сначала на губах, а потом и на языке солоноватый привкус его смазки. Попыталась отвернуться, но его хватка была железной. А кожа нежной и бархатистой, даже приятной…
Я вообще нормальная, если думаю об этом?
Он начал двигаться, сначала медленно, а потом все быстрее и глубже, крепко держа за волосы. Я уже не сопротивлялась, сосредоточившись только на том, чтобы дышать. Из глаз бежали слезы, горло сжимали рвотные позывы, слюни стекали по подбородку на его бедра, но все это волновало, видимо, только меня.
Прошла, наверное, пара минут или вечность, когда я услышала негромкий рык, и приоткрыла глаза.
Если я раньше считала, что он сумасшедший – вздор. Вот теперь его глаза горели огнем явно озабоченного психа. И то, чем он был озабочен – стояло перед ним на коленях, глядя снизу вверх в его горящие глаза.
Это зрелище видимо возбуждало так, что он тут же излился в мое многострадальное горло и отпустил. Я закашлялась, выплевывая солоноватую жидкость и отползая от него.
Когда смогла восстановить дыхание и снова подняла заплаканные глаза, он стоял на том же месте, а на лице был такой ужас, словно это я его сейчас зверски имела в рот. Он сделал шаг ко мне, из-за чего не сдержавшись, я взвизгнула, представив, что ему нужно продолжение, и сразу сжалась, боясь открыть глаза.
Но тут же услышала всплеск воды – он зашел в воду.
Оставив и еду, и тряпки на берегу – вот вообще не до них сейчас, бросилась из последних сил бежать. Понимая, что по нашей тропинке догонит быстро, свернула в лес.
Живот болел, рана у шеи горела, в боку кололо, не хватало воздуха, а я все продиралась сквозь заросли, пока не оступилась и, подвернув ногу, упала.
Но и сейчас казалось, если остановлюсь, то он сразу же догонит, поэтому ползла, натыкаясь на сучки и траву, царапала руки, но продолжала двигаться в чащу.
Глава 16
Только и это не помогло. Он нашел.
Как и каждый раз до этого. Может из-за звериного чутья, или уникального слуха, или каким-то иным способом… Но мне от него не убежать, не спрятаться, не освободиться.
Даже не бежал, как раньше, просто шел. Если раньше всегда появлялся внезапно, злился, рычал, ломал мешающие ветки, то теперь было ощущение, что был уверен, что никуда не денусь.
И когда шаги слышались уже прямо за спиной, я сама остановилась и сжалась как можно сильнее, прикрывая руками голову и подтягивая ноги к животу, ожидая вспышки его гнева.
Вот сейчас он снова начнет кусать, сжимать, царапать и продолжит насиловать. Именно этот способ он выбирал всегда, чтобы меня наказать, напугать, заставить быть послушной, а по факту лишь ломая мою волю.
Но сейчас вместо этого почувствовала прикосновение к волосам, будто гладил по голове. Я сошла с ума? Нет, точно, он не может меня гладить.
Он всегда причиняет боль, даже если просто отстраняюсь, а сейчас я сбежала, то есть попыталась убежать – но для него же не играет роли. Он наверняка недоволен, очень, и никак не может просто трогать меня. Словно успокаивая…
Заставила открыть глаза – монстр действительно сидел рядом, даже в этих дурацких бриджах, будь они не ладны, и гладил меня по голове. Заметив мой затравленный взгляд, погладил и по щеке, а когда почти невесомо коснулся губ – показалось, что в его глазах мелькнуло чувство вины.
Возможно, из-за неприятной сцены на берегу? Но зачем тогда он это делал, если потом сожалеет? Почему ведёт себя каждый раз так непоследовательно, странно, необъяснимо? То словно жестокий озабоченный псих, который меня ненавидит и собирается всего лишь использовать моё тело, а то… Даже не знаю, что сейчас на его лице за выражение… Раскаяние? Боль? Теплота? С чего бы?
С лица его рука скользнула на мою шею и погладила место укуса. Волна тепла от него прошлась по телу и я, теперь неожиданно для себя самой, отключилась.
Или он меня отключил?
Глава 17
Я продиралась сквозь кустарники и деревья, заблудившись, после нескольких дней скитаний без еды и воды. Но точно знала – впереди меня ждет что-то пугающее.
И одновременно важное, нужное.
Противоречия буквально раскалывали на части, внутри всё сжималось от волнующего предвкушения. Голод и утренняя прохлада отошли на второй план.
Я уже не помнила, зачем приехала сюда. Почему выбрала именно этот лес для прогулки, ведь четыре часа в дороге явно не были мне на руку. Но оказалась именно здесь не случайно, понимала это сейчас так отчетливо, будто знала всегда.
Ведь не просто мой взгляд задержался на этом участке, когда открыла карту.
Будто потянуло что – то. И собиралась впопыхах, боясь опоздать. Странно, почему именно сейчас. Ведь ничего примечательного не случилось в моей жизни.
Внутреннее беспокойство, похожее на то, когда в песочных часах заканчивается песок, и ты не можешь усидеть на месте, дожидаясь последнюю песчинку – руки сами тянутся к часам, чтобы потрясти, ускорить процесс.
Лес тоже казался смутно знакомым, будто я была тут много раз до этого. Почему-то в моих «воспоминаниях» он был картинкой сверху. И пусть я заблудилась – на самом деле он вёл меня, и точно знал куда.
Лес не ошибается. А я ему доверяла сейчас как никогда.
Изумрудные листья с капельками росы после прохладной ночи успокаивающе шуршали на ветру, птицы перекрикивались друг с другом. Но все же в этой безмятежности я чувствовала что-то ещё, не видимое глазу, не слышимое, лишь едва осязаемое.
Будто марево заволакивало мой разум, когда я услышала впереди треск веток и направилась к нему.
Сердце предвкушающее сжалось, сейчас что-то произойдет. Да.
Шум приближается быстро, словно бежит навстречу. Но я лишь жду, остановившись. Так надо. Убегать нет смысла, ведь я здесь именно для этой встречи.
Крепко зажмуриваю глаза, давая себе ещё пару мгновений неведения, но чувствую – пора.
Передо мной стоит огромное красивое животное – кошачья грация в каждом движении, огромные, почти прозрачные, будто из чистого льда глаза с вертикальным зрачком напоминают что-то, что я пока не могу вспомнить.
Когтистые лапы уже медленно, но уверенно направляются ко мне.
Меня не пугает размер, не пугают огромные клыки. Ирбис – я откуда-то точно знаю, что это он – походит всё ближе, не сводя глаз, словно боясь, что я убегу, скроюсь, гипнотизирует меня.
Но нет. Я не буду убегать. Я должна быть здесь и сейчас – поэтому сама делаю шаг навстречу.
Барс обнажает клыки и издает глубокий рокот. Для меня это звучит словно приветствие. Он не причинит мне вреда.
Я протягиваю руку и касаюсь его огромной морды, задеваю ладонью ус и зверь смешно чихает, а на мой смех – лишь смотрит укоризненно.
Но я точно помню – он не обидит.
Поэтому зарываюсь всеми пальцами в густой белый с полосами мех и чувствую тепло, которое накрывает меня с головой. Мне безумно хорошо.
Ирбис, обнюхав меня, поворачивается обратно в чащу и оглядывается – я улыбаюсь в ответ. Конечно, я пойду за ним. Я здесь именно затем, чтобы идти за ним. Чтобы помочь. В чем? Я пока не знаю.
Но мое место здесь. С ним. Рядом.
В какой-то момент снежный барс (мысль, что он делает здесь, в обычном лесу недалеко от человеческих селений – проносится и тут же исчезает в моих собственных возражениях. Конечно же, он должен быть именно здесь, потому что здесь я) сбавляет ход и смотрит на меня вопросительно.
Недалеко вижу какое-то странное строение, оно мне не нравится, но именно туда, видимо, вел меня зверь.
Подхожу ближе и глажу его по мягким с небольшими кисточками ушам, ирбис хмурится. Он чего-то ждет. Я должна ответить на незаданный вопрос. Но только не помню его. А потому говорю то, что приходит в голову наобум.
Голос звучит как-то непривычно ясно и звонко.
– Я пойду за тобой.
Зверь, который в холке гораздо выше меня, опускает морду и тыкается мокрым носом в меня. А потом одним широким жестом облизывает мою щеку.
– Что ты делаешь? – смеюсь и, не подумав, отталкиваю, обнаглевшее животное, а оно замирает.
Я вижу и чувствую, как каждая мышца сейчас напряжена под шкурой, как взгляд сосредотачивается на мне и больше не мигает. И в этих ледяных глазах – ещё один вопрос, который я не понимаю.
Зверю что-то не нравится, но он не может общаться иначе.
Я оглядываюсь по сторонам, будто ища подсказки, и натыкаюсь взглядом на строение, к которому мы пришли.
– Ты хочешь, чтобы мы остались здесь? Хорошо, я не против. Я осталась бы с тобой и в лесу.
Был ли в моих словах ответ именно на невысказанный вопрос, точно не уверена, но барс удовлетворенно расслабляется. А я удивляюсь тому, что он мог сомневаться во мне.
С первого взгляда понимала, что здесь – именно из-за него. Угадывала в своих, словно стертых когда-то воспоминаниях, его очертания. Находила в нем ответы на все свои сомнения.
Конечно, я останусь, и неважно – где. Главное, что теперь рядом. Мы рядом. И теперь точно всё будет хорошо.
Барс ведет меня внутрь, и строение оказывается старой землянкой, в которой нет практически ничего для жизни. Но меня это не смущает. Я даже смутно угадываю – будто вспоминаю и её.
Что-то в этих воспоминаниях меня тревожит, но сейчас это не так уж и важно.
Сажусь на подстилку у ног ирбиса. Чувство – будто мы встретились после долгой разлуки, хочется быть рядом, гладить, слышать мурчание этого огромного снежного кота.
Его упругий длинный хвост тут же обвивается вокруг моих ног, лапа подгребает к себе поближе. А влажный нос утыкается в мою шею, щекоча длинными усами. Но такое близкое соседство острых клыков не пугает – ирбис не причинит мне вреда, напротив – я чувствую себя защищенной.
Мне так хорошо и спокойно, что, закрыв глаза, я откидываюсь на мягкую и пушистую гору и проваливаюсь в глубокий сон. В котором мне снится невероятной красоты голубоглазый мужчина с темными до плеч волосами и волевым подбородком.
Его губы шепчут мне что-то приятное, но я не могу расслышать сквозь мурчание ирбиса.