ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ: «НАВСЕГДА»
Оказавшись в две тысячи девятнадцатом году, я действовал по заранее продуманному плану – в обычном ломбарде мне понадобились бы документы, но улица всегда дает то, что просишь. Оббитые и проржавевшие бока мусорных контейнеров, почтовые ящики, столбы, телефонные будки и стены глухих переулков несут на себе бремя объявлений для людей вроде меня.
За пару колец и серебряную брошь я выручил у менялы несколько тысяч долларов. От одного только взгляда на перстни его глаза вылезли из орбит и едва ли не искрились жаждой наживы.
– Приятно иметь дело с таким человеком, – вкрадчиво проговорил торгаш и приторно улыбнулся, сощурив глаза. Я пожал его липкую ладонь и попросил вызвать такси. Еще одно дело осталось нерешенным.
Машина остановилась за поворотом.
Я заподозрил неладное еще издалека, завидев почерневшие крыши. В барабанных перепонках раздался надсадный кашель Мика. Не обращая внимания на разраставшуюся в груди пустоту, я вбежал в выгоревший до самых стальных кишок пакгауз и замер, пытаясь совладать с потоком чувств. Тоска сдавила мое сердце серой когтистой дланью.
Тщетно я пытался разглядеть что-то в груде металлолома. Пожар случился давно.
Призраки друзей, воссозданные в памяти, все так же сидели у огня. Бо мычал незатейливую песенку, Пит занимался псом, а старина Мик по своему обыкновению молчал, глядя в пламя, и очесывал задумчиво бороду.
«Майя!»
Пит вскочил и пронесся сквозь меня к выходу.
Они растаяли с порывом ледяного ветра.
Я выбрался из завала и закурил, глядя на безучастный ко всему происходящему, равнодушный Гудзон, лениво несущий свои воды в безбрежность. Внезапно, мое внимание привлекло нечто, выбивающееся из общей картины зимнего утра. Рыжая, вся в опалинах шкура, чуть припорошенная снегом, справа от входа в богадельню. Я не сразу заметил ее, но в следующий момент сигарета выпала из моих рук.
Аксель. Он уже давно окоченел, ссохся, промерзнув насквозь. Ретривер навсегда замер в нелепой позе, поджав обрубок передней лапы к морде. Серый язык, покрытый инеем, вывалился набок.
Чуть выше левого глаза в черепе зияла круглая дыра. Сев в мерзлую кашу я обхватил лицо руками и завыл.
***
Сколько времени я просидел там, вскармливая образами расправы мстительное чудовище, выросшее внутри меня, я не знал, но улицы Нью Йорка осветились желтым светом ночных фонарей, а я брел не разбирая пути. Нью Йорк поражал контрастами. Там, где когда-то располагались привычные мне здания, теперь выросли магазины со всевозможными вывесками, рекламами, лозунгами. Город тонул в многогранной пестроте цвета. Готов ли двадцать первый век использовать изобретение Ника, не во зло, но во благо? Так думал я, глиссируя в многоликой толпе. Сказать ли Софи правду или дальше чахнуть над изобретением, опасаясь повторения?
Почувствовав укол совести, я остановился, глядя на стремительный поток машин. Странная штука, я жив, но человек, написавший обо мне в некрологе уже мертв. В этой реальности нет больше ни Карен Пэйдж, ни Костолома Чарли, ни Дейзи Джонсон. Я ощущал себя владельцем философского камня, но не испытывал радость от обладания.
Мне несказанно повезло – Пожилой мужчина, к которому я обратился с вопросом, предложил подвезти меня. Всю дорогу мы молча слушали радио, чему я был несказанно рад. Он высадил меня у небольшого магазинчика с красной крышей и пожелал удачи.
Ноги сами вынесли меня к дому Софи. В окнах горел свет.
Голова наполнились дурными мыслями. Час, а может и больше, я пялился в окна, и боялся, что она увидит меня, и откроет окно, чтобы крикнуть что нибудь вроде «пошёл прочь, извращенец».
Потом я стал думать о том, что она не одна, и искал оправдания трусости, грозившей перевесить чашу в свою пользу.
– Ну ты и придурок, Броуди, – сказал я, и не давая себе опомниться, направился к заветной двери.
Я продолжал давить на звонок, даже когда она приоткрыла дверь, оставив накинутой цепочку.
– Я пришёл поговорить, – сказал я, чувствуя, как горят уши.
– Лучше поздно, чем никогда?
Щелкнул засов.
– Входи.
Я кожей чувствовал возникшее между нами напряжение.
«Давай, скажи правду, будь мужчиной!»
Я мучительно хватался за каждую мысль и выжимал её до капли, как губку.
– Кофе? – сухо спросила она, но я уловил, как дрогнул ее голос на последнем слоге.
– Не откажусь.
София сложила руки на груди, и заговорила, разглядывая разводы на кафеле.
– Это твое дело, Мэтью, ты можешь ничего мне не объяснять, но… но…
Она отвернулась, и с остервенением принялась тереть полотенцем только что вымытую чашку.
Я наблюдал, как она колдует с аппаратом, готовящим кофе.
Чудная штука.
Софи поставила передо мной чашку, а сама села напротив. Я молча смотрел на гладь кофейного озера. Никто из нас не решался заговорить.
«Ах, Софи! Моя милая Софи, если бы только я мог открыться тебе!»
– Если бы я сказал тебе, что не все так просто… – хрипло начал я.
– Ты что, по ночам натягиваешь маску и спасаешь мир? – Софи улыбнулась, но глаза оставались печальными.
Я не понял, о чем она говорит, но сердце моё – застывший кусок вулканического стекла – забилось быстрее. Я накрыл ладонью её ледяную ладонь.
– Я больше не сбегу. Просто верь мне.
Наши глаза встретились.
– Я ждала тебя, – сказала Софи.
И я вдруг понял, что она не требует объяснений. Она верила.
Тогда все случилось впервые.
Я обнял ее, осторожно касаясь пальцами гладкой кожи плеча. Софи не отстранилась. Уткнувшись носом в мою грудь она вздохнула и прошептала, так что я почувствовал ее теплое дыхание на своих пальцах.
– Только не отпускай.
Мне вдруг стало жарко, внутри меня, в заполненной горючим газом тишине зародилась искра.
– Не отпущу, – задыхаясь прошептал я, глядя в ее поразительные глаза. Они словно светились изнутри искрящимся блеском ранних звезд.
Она чуть сомкнула веки и подалась вперед, навстречу моим губам. От легкого невесомого поцелуя по коже зазмеились молнии. Я гладил ее спину, и от шороха одежд кружилась голова. Ее дыхание незримой паутинкой повисло на моих губах. Неспособный расстаться с этим чувством я скользнул по ее щеке кончиком носа и приник губами к пульсирующей жилке на шее. Откинув голову, Софи вздрогнула и сжала мою ладонь, увлекая за собой в кисельный бархат одеял.
Мне не хватало слов. Всю свою любовь я вкладывал в каждое прикосновение, в каждый поцелуй, в каждое движение. Через жаркие, страстные поцелуи она вдыхала в меня всю себя, без остатка, наполняя мою душу сладким трепетом.
Я не мог надышаться ей, все внутри ухало и грохотало, я сходил с ума от каждого ее стона. И возвращал свои чувства троекратно.
Она что-то шептала, задыхаясь, сдавив мои бока бедрами, смыкая ноги за моей спиной, пока я ласкал ее, осыпая плечи и грудь поцелуями.
– Я люблю тебя, Софи, – шептал я, когда упираясь руками в мою грудь она откинулась назад, вздрогнув от накрывшей нас обоих любовной истомы.
Ее волосы, струящиеся расплавленным песком по груди и плечам, светились в горячем полумраке комнаты. Она прижала мои ладони к трепещущей груди и прикусила губы, медленно двигаясь в такт волнам тех чувств, которыми я наполнял ее пламенеющее тело.
Казалось, мы одно целое, наши пальцы переплетались, а губы слипались в поцелуях, от которых мы оба теряли рассудок.
– Люблю тебя, – вторил я горячему шёпоту Софи, а через мгновение сошедшая с самих небес лавина накрыла нас одновременно.
Открыв глаза, я обнаружил, что по-прежнему нахожусь у Софии. Она спала на боку, прижимая мою ладонь к груди. Убрав с ее лица тонкую прядь, я прильнул губами к щеке. Она что-то блаженно пробормотала во сне и придвинулась ближе.
– Я люблю тебя, – прошептал я в тишине и опустился на подушку, поглаживая бледное плечо Софии.
Я водил пальцами по ее гладкой коже, вырисовывая незамысловатые узоры. Целовал ее, сонную, такую нежную и такую желанную, но не смел разбудить. Каждое, даже слабое движение отдавалось сладостной судорогой мышц.
"Навсегда", – сказал я самому себе, и зарылся лицом в волосы Софии. Я думал о том, что нашел свое счастье и был безгранично благодарен Нику Роджерсу.
Я любовался ею, не способный отвести взгляд от белых бедер, полулуний розовых сосков, бесстыдно выглядывающих из под одеяла. Ее голова была откинута на бок, и я видел едва пульсирующую жилку на тонкой шее, со следами моих поцелуев.
Я коснулся губами ее ланит и вышел в коридор. Надел пальто и, отворив дверь, постоял на пороге, позволяя себе свыкнуться с мыслью об уничтожении устройства. Воды Гудзона навсегда сохранят мою тайну. Я останусь здесь, с женщиной, которую люблю.
***
Я достал устройство и отвел руку, чтобы зашвырнуть его куда подальше, как вдруг остолбенел. По воде, подобная Иисусу Христу, бежала Софи. Встретившись со мной взглядом, она покачала головой. Я глядел на нее, как завороженный. Я глядел и думал, что сошел с ума.
Когда я вернулся, София, как ни в чем не бывало, сидела на диване в гостинной, закинув ногу на ногу и пила кофе.
И сколько бы в будущем меня не посещала мысль избавиться от проклятого устройства, я всегда вспоминал ее, раскачивающуюся на волнах, словно крейсер. Тогда я еще не знал, что только перемещения спасают меня от гибели.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ: «ВСТРЕЧА ВЫПУСКНИКОВ»
На встречу выпускников мы условились пойти вдвоем.
– О, Софи, – вздохнула в трубку Хло. – Он у тебя такой… несовременный. Вам обоим пора обновить гардероб.
Я рассмеялась.
– Тогда нам нужна помощь личного шопера.
– Это будет стоить дорого, – сказала Хлоя с улыбкой в голосе. – С тебя бокал шампанского и разговор по душам.
Я согласилась. С тех пор, как Мэтью появился в моей жизни, все тревоги отступили и я училась заново радоваться жизни.
В ожидании Хлои, мы подобрали Мэтью несколько комплектов одежды, в которых он выглядел «отпадно», погуляли по торговому центру и даже сделали несколько снимков в кабинке мгновенных фото.
Хло помахала нам, и когда двери лифта открылись, бросилась мне на шею.
– Ты словно расцвела. – Сказала она.
Я тоже это чувствовала.
Окинув критическим взором Мэтью, Хло покачала головой.
– Кто тебя стрижет? – возмутилась она. – Ты должен подать на него в суд.
И мы все втроём громко расхохотались.
– Софи! – Воскликнула Хло. – Ты просто обязана это примерить!
С витрины на меня глядел манекен в сногсшибательном красном платье.
– Несомненно. – Подтвердил ее слова Мэтью, и они оба, не слушая моих возражений, буквально затолкали меня в отдел и стали сносить мне вещи.
– Хватит, – взмолилась я, забирая из рук Мэтью то самое сногсшибательное платье, и задернула шторку. Оно село на меня, словно вторая кожа, и никогда ни в чем я не чувствовала себя лучше. Покрутившись перед зеркалом, я расстегнула молнию на боку и вздрогнула – с зеркала на меня смотрела Энн.
Её глаза лучились безграничной любовью, а на губах застыла улыбка одобрения. О, как я могла забыть? Энн всегда печалилась, если кому-нибудь из близких было плохо. Я, Хло, мама, отец… наша боль была её собственной. Как я могла похоронить себя заживо, вместо того чтобы жить за нас двоих?
Энн кивнула и я только и успела, что прикоснуться к её ладони, а потом она растаяла в зеркальной глади.
– Спасибо, – прошептала я. – Спасибо.
– Не нужно благодарить, Софи, – смутилась Хло, с ног до головы обвешанная одеждой. – Да где же консультант?
Я взяла все и если Хло удивилась такой расточительности, то виду не подала.
****
Расплатившись за кофе, я протянул стаканчик Софи. В моем мире не было «Старбакса» и «Кей Эф Си», но учился я быстро. Ловко тыча пальцем в интерактивный экран, я усмехнулся.
«Ник был бы доволен. Мэтью Броуди научился заказывать кофе»
«Во всяком случае, кофе-машина навряд ли сложнее устройства для перемещения». Как мальчишка я радовался маленькой победе над механическим чудовищем будущего.
Софи блаженно улыбнулась и сомкнула веки, когда я чмокнул ее в губы. От мимолётного поцелуя закружилась голова.
– Сделаем фото на память? – Она улыбнулась, ткнув пальцем в сторону затянутой алой шторкой кабинки.
– Хочешь спрятаться от любопытных глаз ? – усмехнулся я, взяв ее под локоть.
Смех Софи ударил по струнам моей души, Любовной сонатой прокатившись по каждой клеточке тела.
«Фото на память».
Я невольно скользнул пальцами по груди, вспомнив о фотокарточке, прицепленной к зеркалу в девятьсот тридцатом.
– Мэтью! – Скользнув за шторку, Софи поманила меня пальцем.
– Улыбнись, смотри прямо, вот так, – шептала Софи, вжимаясь в мою грудь, от ее теплого дыхания на щеке остался влажный след.
Я вдохнул и замер с открытым ртом, так обычно напутствуют угрюмых выпускников, когда делают фотографии для школьного альбома.
После щелчка Софи откинула голову и прищурилась.
Я осторожно коснулся ее лица, разворачивая к себе. От прикосновения к её губам у меня случился жар. Сердце стучало поршнем, в ушах стучала кровь.
Софи взяла оставленную кем-то ручку и подписала фото «04-24-2019». Круг замкнулся.
Я размышлял об этом, молча глядя на проносящиеся за окном улицы, и с трудом узнавал в пышущих лоском ресторациях скобяные лавки своего времени. По распластанным среди небоскребов проспектам лениво плелись бесконечные потоки автомобилей. Нью Йорк начала века, Софи назвала мое время временем Великой депрессии, был грязным мальчишкой-сорванцом, зазеваешься – обдерёт до нитки. Нью Йорк будущего превратился в грузного мецената, подминавшего под себя пригороды, грозившего дотянутся острыми шпилями деловых центров до облаков.
Объезжая пробку, таксист свернул на соседнюю улицу и я невольно вздрогнул, заприметив безжизненную громаду, притаившуюся в глухой подворотне.
– Что это за место?
– Ты не знаешь?
Софи удивилась, словно я спросил что-то абсолютно очевидное.
– Это дом Марты Лэйн, ты никогда не слышал легенду о ее злобном призраке?
Я лишь пожал плечами, провожая взглядом выгоревшие глазницы окон и разрисованные стены.
–Марту Лэйн казнили в октябре 1950 года за убийство троих мужей, но по слухам она совершила более 20 злодеяний.
Дом, в котором жила Вдова приобрёл недобрую славу. Кое-кто клялся, что видел дух старой ведьмы, а под бетонным полом кишат мертвецы, и царапают когтями свод, чтобы пробить толщу, и уцепить за ногу незадачливого любителя адреналина.
– Поймали хоть одного? – переспросил я, пытаясь вспомнить, носил ли кто-нибудь из моих соседей фамилию "Лэйн"
– Недавно в доме старухи нашли труп популярного блоггера.
Сделав паузу, Софи поморщилась и прошептала:
– Марта умерла осенью, а в декабре случился пожар, левое крыло здания выгорело дотла, и с тех пор так и стоит заброшенным. В доме даже бездомные не живут.
Софи замолчала, а я остался один на один с мыслями о старухе Лэйн, поселившейся в моей квартире сразу после войны, о которой мне однажды уже приходилось слышать.
Мне не очень хотелось тащиться в клуб, но Софи так обрадовала предстоящая встреча, что я не мог не составить ей компанию.
"Не будь занудой, Броуди" – сказал я себе, когда круглолицый таксист пожелал нам хорошего вечера, пряча в складки пиджака несколько мятых купюр.
Дверь, над которой горела Неоновая вывеска «Найсклаб», распахнулась и пестрая толпа подвыпивших девушек выпорхнула на улицу.
Кристен арендовала клуб для встречи выпускников.
– Софи! – она улыбается и направляется ко мне, виляя бёдрами.
– Привет! Прекрасная организация!
– Это ещё что! Однажды мне посчастливилось присутствовать на дне рождении Маргарет Бейкер. Её организатор признался потом в интервью – вечеринка обошлась в полмиллиона. Вот где размах, Софи. Пол лимона долларов.
– Я смотрю и Виви здесь.
– Все здесь. Оторве-е-емся!
Я с удовольствием общалась со старыми друзьями. Нэнси Боунс, которую в старшей школе дразнили безносой, сделала пластику, Арни МакКензи избавился от прыщей, кто-то совсем не изменился. Стив и Джессика обручились. Лили едва держалась на ногах. Она вцепилась в мой локоть хваткой бультерьера и протянула :
– И он шказалл мне, мне, Лили Джонсон, не будет интервью – ты уволена. Уволена! После всего, что я сделала для этой гребаной газетенки!
– Я перекурю, – сказал Мэтью и я кивнула, погладив Ли по волосам, как непутевую дочь. Кажется, я должна серьёзно поговорить с ней – у Лили проявляется алкогольная зависимость.
Я подкурил и ощутил на себе тяжелый взгляд. Шатенка в зеленом бархатном платье не сводила с меня глаз. Увидев, что я заметил ее, она прищурилась, склонив голову на бок. Я знал этот заостренный, как перо взгляд. На какую-то секунду в голову пришла дикая мысль, что женщина могла быть дочерью Карен Пэйдж, но я живо отсёк эту идею. Она помахала рукой и направилась ко мне, цокая каблуками.
– Добрый вечер. – Она впилась взглядом в мое лицо, она показалась мне озадаченной.
– Чем обязан?
– Виви! – окликнула Софи. – Виви, наконец-то встретились.
Шатенка вздрогнула и тут же обняла подошедшую Софию.
– Это Мэтью, мы встречаемся.
– Мэтью. – эхом повторила Виви и вновь взглянула на меня пытливым взором.
***
Его лицо казалось Вивиан знакомым. Она силилась вспомнить, но воспоминание ускользало, как ускользает дежавю. Стена, которой он отгородился от нее, подтверждала ее догадки. Он был подозрительным. Завидев направлявшуюся в туалет Софи, Виви поспешила за ней.
***
Она затолкала меня в кабинку и щёлкнула задвижкой.
– Кто он?
– Дай мне сделать свои дела.
– Кто он такой, Софи?
– Мэтью Броуди.
– У меня нюх на таких, как этот Броуди. Черт возьми, он женат.
– Нет, – сказала я, покачав головой. – Нет.
– Что ты знаешь о нем кроме имени? Где работает? Есть ли у него машина?
В желудке противно заворочалась пустота. Виви победно ткнула меня пальцем в грудь:
– И не говори, что я тебя не предупреждала.
Виви вышла, оставив меня одну, и я опустилась на сиденье унитаза. Что я знаю о Мэтью Броуди?
В попытке поскорее одеться я зацепилась кольцом и по колготкам полезла уродливая стрелка.
В голове, словно ёлочные огни, вспыхивали разные мысли.
Больше всего меня настораживало то, как он появлялся – ниоткуда, словно кролик из шапки фокусника.
Было уже заполночь. Многие уже разъехались. Самые стойкие намеревались гулять до утра. Беззлобные шутки и пьяные возгласы вперемешку с музыкой действовали на меня успокаивающе. Я вспомнил "Мо" и усмехнулся.
"Да, старику Джоэлю здесь бы понравилось. Будь у Момсена такой клуб, авиационный спирт приобрел бы еще пару десятков названий и цветов"
Я не выпил ни капли. Пить совершенно не хотелось, да и кусок в горло не лез. Я рассматривал людей, стараясь запомнить как можно больше. Раз уж я здесь, к новому миру нужно привыкать. Не хватало еще выкинуть какую-нибудь глупость.
– Вы с нами? – спросил у Софи парень в темно-синей рубашке, имени я не запомнил.
Она мотнула головой, и глянув на меня, поднялась с места.
– Мы домой, – сказала она, стараясь перекричать музыку.
Накинув на плечи Софии пальто, я открыл дверь, пропуская ее вперед, и невольно залюбовался, глядя, как искрятся ее волосы в морозных сумерках. Поймав такси, я помог ей забраться в теплый салон, и прикрыв дверь, сел с другой стороны. Было уже довольно холодно мы простояли на улице минут десять, прежде чем приехал желтый, продолговатый, как хоттдог, Нью Йоркский кэб.
"На полях Арканзаса выпал снег,
И Странная Мэри сидит и смотрит в окно,
Все ждет своего любимого,
Но он не вернется с приходом зимы"
Старая, как свет, песенка сама пришла на ум. Здешняя зима была совсем другой. В моем времени редкие снегопады чередовались с ливнями, улицы Бруклина утопали в грязи, и лишь к середине декабря в город приходила настоящая зима. Здесь же, в мире Софии лежали сугробы, а под ногами хрустела ледяная каша.
Глядя в окно, я видел белесые глыбы льдин, лениво плывущие по течению в сторону залива. Софи сжала мою ладонь, и я непроизвольно вздрогнул. Она улыбнулась, и положила голову на мое плечо. От запаха духов кружилась голова. Я взмок, пытаясь совладать с собой. Кожа пылала от жара. Прыгни я сейчас с моста, я мог бы осушить Гудзон разом.
Статен Айленд утопал в смоге, ночная жизнь острова текла вяло, нехотя. Изредка тишину спального района нарушали далекие сигналы машин да смешавшийся с общим фоном гогот праздных гуляк. Софи прижалась ко мне и вздохнула. Я успел поймать ее дыхание, наполненное сладостной теплотой, от которой от которой закружилась голова.
***
А где-то в Тодт-Хилл Вивьен Ньюман не смыкала глаз, перебирая в памяти детали внешности Мэтью Броуди. Элегантный и сдержанный, словно актер черно-белого кинофильма, он пробудил в ней жажду истины, и она во что бы то ни стало обещала себе докопаться до сути. Даже если на это уйдёт сто лет!
Сто лет…
– О Боги! – Воскликнула Ньюман. А в следующий миг ее дрожащие пальцы набирали номер Джейсона Марша.
Марш крутанулся в кресле, устремив на Вивьен свой чарующий взгляд королевской кобры. Виви инстинктивно сжалась, но усилием воли не отвела глаза, поставила сумочку на стул и передала Джейсону папку.
– Вы можете присесть, Виви.
Была ли в его голосе нотка насмешки, или Вивьен показалось? Она нервно откинула с лица прядь, отодвинула стул со скрежетом, покраснела и неловко села. Все ее тело было жидким, словно желе и не повиновалось.
– Он называет себя Мэтью Броуди. – наконец произнесла Виви, и голос её звучал, как у профессионала. – Я изучила все данные. Думаю, это может быть интересно. Он говорил Софи, что живёт в Бруклине. Это неправда. Я навела справки – единственный Мэтью Броуди переехал из Бруклина два года назад в Бостон, к дочери, и ему 97 лет. Был ещё один. – Она заторопилась, увидев в его руках газету с тем самым некрологом, – но, как вы сами можете убедиться, он умер в 1933 году. Его могила в Мичигане. Итак, Мэтью Броуди не тот, за кого себя выдает. Именно он – человек, попавший в объектив блоггера, которого потом же окрестили путешественников во времени. – Она ткнула пальцем в фото, которые ей удалось раздобыть с камер наблюдения в торговом центре, – обратите внимание на его одежду. Она очень устарела, если не сказать больше.
– Вы хорошо поработали, Виви. – он закинул папку в ящик стола и поднялся, чтобы проводить её до двери.
Вивьен вздрогнула, когда его рука оказалась чуть ниже талии. Марш склонился над нею и произнес:
– Это должно остаться между нами. Иначе ваша карьера кончится, так и не начавшись. Не усложняйте себе жизнь, Вивиан. Забудьте о нашем разговоре. – улыбнувшись, Марш подтолкнул её к двери. Вивьен растерянно кивнула, но не успела попрощаться, как оказалась в холле и дверь за ней захлопнулась.
***
Джейсон Марш никогда не испытывал такого нетерпения. Он весь напрягся, словно тетива, и ждал лишь решения Кэпа. В этом нелёгком деле он доверился опыту профессионала. Этим Джейсон отличался от Джонатана, слишком рьяным человеком был его дед. Слишком поторопился, пытаясь оказать давление на Ника Роджерса.
Кэп сосредоточенно вглядывался в монитор, отмечая каждую деталь внешности Мэтью Броуди.
Наконец он сказал:
– У меня нет четкой уверенности, что это один и тот же человек. – Он еще раз взглянул на окровавленного, вывалившегося из воздуха парня. – Однако, сходство выше семидесяти процентов. Предлагаю не торопиться. Если он действительно из прошлого, рано или поздно он себя выдаст.
Марш оскалился, словно Шерхан.
– Я и так слишком долго ждал! Бери его, и его тощую сучку, если нужно заставить его плясать.
– Что будем делать, если устройства при нем не окажется? – Спросил Кэп, выдержав взгляд Джейсона. Нужно остудить его пыл, в случае неудачи голову Кэпа отрубят первой.
– Что ты предлагаешь?
– Держите его в поле зрения. Отправьте Кио обыскать квартиру Софии Райт. Пусть не спускают с них глаз.
Джейсон поморщился, как от зубной боли. Промедление убивало его, но слишком долго он ждал, чтобы торопить события. Днем позже – днем раньше, устройство все равно окажется у него.