ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ: «МАНГУ»
Люси МакГрей остолбенела, глядя на маслянистые лужи разлитых по полу реагентов. Словно ночью сюда пришел великан и перевернул лабораторию вверх дном, вытряс все секреты, так тщательно скрываемые в желтых ящиках с маркерами биологической опасности.
Отшвырнув стаканчик с кофе, она побежала в свой кабинет, отгороженный от лаборатории стеклянной ширмой. Трясущимися пальцами врубила тревогу, и натянув на больную голову маску-респиратор, вдохнула антидот сквозь фильтры. Ее трясло.
Стойка для синтеза ядовитого газа, который они испытали на бездомных, выворочена с мясом и теперь лежала на полу, разбитая вдребезги. Сверхлетучее соединение на основе "VX", невероятно токсично, не оставляло практически никаких следов в организме. Хватит одного вдоха, чтобы двинуть кони, но Система очистки сработала сразу же после погрома. кому-то удалось проникнуть в лабораторию и учинив здесь хаос уйти незамеченным.
– Мис?
Возникший словно из ниоткуда охранник потряс ее за плечо.
– Что случилось?
Люси отстранилась, отстегивая маску.
– Я не знаю, – прошамкала она одними губами, чувствуя, как внутри все похолодело от ужаса.
***
Кэп, этот удивительный человек, словно агрессивный бурбуль* (опасная бойцовая порода собак) заслужил уважение Марша безграничной преданностью и покорностью. Даже после отстранения он продолжал служить Джейсону верой и правдой, Единственный со всего штаба, (кроме пожалуй, Люси МакГрей, истинно наслаждавшийся убийствами), и не останавливающийся ни перед какой опасностью, он не задумываясь расправлялся с неугодными и людьми, срок годности которых уже подходил к концу.
София Райт относилась как раз к последним.
Марш опрокинул в себя стопку огненного виски и поморщился.
– Никаких следов, Кэп. Пусть испустит душу в собственной квартире, лучше во сне.
– Разумеется.
– Пользы от неё не больше, чем от ржавого ключа – только испачкаюсь.
Кэп скользнул взглядом по свинцовому сейфу.
– крепкий орешек. Будем снимать заднюю стенку.
Марш вскипел:
– Черт бы его побрал. Имей ввиду – если что-то пойдёт не так, я лично прослежу за тем, чтобы ты отправился прямиком в ад. В этот раз никаких поблажек.
Кэп даже не дрогнул. Это вопрос решенный, дело всего лишь во времени. Телефон на столе завибрировал.
– Люси? – Марш приложил трубку к уху и лицо его вытянулось, словно в кривом зеркале. – Какой погром? Что значит спрей закончился? Идиотка! Идиотка! – Заорал он, – Немедленно проверить все камеры! А ты что сидишь? – Вскинулся он на Кэпа. – Проверь систему охраны быстро!
***
Кэп озадаченно почесал в затылке.
– Перемотай. – Приказал он.
Ровно в полночь все реактивы взорвались, словно по команде, и ничто не было тому причиной.
Адекватной причиной.
Единственное на что грешил Кэп – мангу18. Его бабка Зулу рассказывала ему о духах способных влиять на материю, но не объяснять же теорию чернокожей выжившей из ума ньянга19 учебному двадцать первого века?
***
Из книги «они среди нас» Джонатан Вуд. 1939 -1941 гг.
… чаще всего их можно встретить в старых домах, замках и монастырях, но один случай вызвал у меня особый интерес.
Я также провел расследование, и узнал, что квартира, о которой пойдёт речь, принадлежала мафиозному боссу Чарльзу Гудмену.
Если брать во внимание слухи, которые мне удалось собрать, именно в этой квартире бандиты держали заложников и убивали должников. Так, например, мистер Питерсон, живущий по соседству, утверждал, что с квартиры часто выносили прикрытие простыней носилки.
А миссис Тамара Лопез сообщила, что человек, поселившийся в «квартире без номера» был братом Дьявола. Её слова подтвердил супруг, заявивший, что однажды он ударил его с нечеловеческой силой, и глаза у неё горели, как адово пламя.
Я не могу утверждать, было ли это правдой – чета Лопез, в последствии, лечилась от алкогольной зависимости, но данную теорию подтвердили и другие жители дома номер тринадцать.
И вот что они рассказали.
Это странный человек. Никто не знает его имени, он нелюдим, и по всей видимости, нигде не работает.
Я никогда не видела, чтобы к нему приходили гости, да и он сам никуда не ходит.
Однажды я стала свидетельницей странного случая… да, пожалуй, именно так я могу заменить слово «чертовщина». Я ведь не должна лаяться… – она поправляет причёску и глупо хихикает, так что мне становится любопытно можно ли принимать её слова на веру. – Ах да… я стояла на первом этаже, у двери своей квартиры, мои руки были заняты свертками, я никак не могла открыть дверь – её нужно потянуть на себя и одновременно провернуть в замке ключ… он испугал меня. Подкрался незаметно в своём чёрном плаще и надвинутой на лицо шляпе, словно сам мистер Зло, – снова хихикает. – открыл дверь и вышел с подъезда… а спустя секунду он снова прошёл мимо меня… и прежде чем хлопнуть входной дверью произнес : «не обращайте внимания». понимаете о чем я?
Ещё один житель того же дома отозвался так:
Если вы скажете о нем хоть кривое слово, я подожгу ваш дом и вы ничего не докажете. Не смейте чернить его в ваших дерьмовых книжонках. У него действительно есть кое-какие способности. Я бы сказал, что он может находиться в нескольких местах одновременно, или же переноситься в мгновение ока… но он ангел, я клянусь вам, он ангел. Когда мой сын заболел, он был первым человеком, который открыл мне дверь. Я никогда не просил о помощи и мне было неловко обращаться к нему… Он дал мне двадцать пять баксов.
«Это все, все что у меня сейчас есть» сказал он. А на следующий день я обнаружил в почтовом ящике бумажный пакет. Я уверен, это он положил его. Я жалею лишь о том, что не знаю его имени и когда молюсь в церкви, называю его «тот человек».
Если вы опубликуете это скажите, что мой сын жив! Скажите, что двери нашего дома всегда открыты, кем бы он ни был!»…
Кэп перевернул страницу и забарабанил пальцами по столу. Если в дело вмешались мангу – дело дрянь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ: «СОФИИ»
Сидя на обочине, я тряслась осиновым листом. Каких-то десять минут назад я спокойно ехала домой, и дворники лениво растирали грязь по лобовому стеклу, а в динамиках диктор утренних новостей обещал резкое потепление.
Снежные колеи давно растаяли, в редких проплешинах сугробов, начиненных мусором, копошились мелкие пташки. В утренний час на заправке было пусто, на стоянке у прилежащего мотеля в горделивом одиночестве торчал неказистый Челленджер. Мое внимание привлекла одинокая гусыня, деловито расхаживающая по обочине. Пепельная от природы, жирная, точно только что сбежала с кухни в канун Рождества, она клевала что-то в снегу, едва я остановилась на светофоре, птица подняла голову и пристально посмотрела на меня. Настороженно, отчетливо, крякнула, расправив пегие крылья, и вперевалку направилась ко мне. Я следила за странной птицей, стискивая руль. Гусыня за это время успела обогнуть нос машины и теперь смотрела на меня почти в упор.
– А ну, пошла! – Я приоткрыла дверь, и замахнулась, прогоняя назойливую птицу.
Казарка расправила крылья, и уцепившись клювом за шнурки, потянула меня в сторону. – Да чтоб тебя!
Я едва успела вылезти из салона, как вдруг выросший, словно из ниоткуда черный джип, буквально смел мой автомобиль с обочины, пролетев всего в паре сантиметров от меня. промедли я еще секунду, меня бы размазало по приборной панели. я глядела на изувеченный нос автомобиля, сползшего задом в кювет, капот выгнулся, из развороченной решетки радиатора клубами валил пар, словно призрак погибшей машины, и быстро таял в утреннем мороке. От удара вышибло стекла, и теперь переломанные дворники висели на одних лохмотьях проводов. Огромный, скалоподобный Хаммер исчез в дали. В моих глазах стекленели слезы. Ноги сделались ватными, и в то же время тяжелыми, я не могла сдвинуться с места. Тело отказывалось мне подчиняться.
И то же время я не должна была взять себя в руки, чтобы пойти за последней нитью, оставленной Мэтью Броуди, в квартиру Марты Лэйн.
***
Одолженный у Дика пикап то и дело заносило – дорога раскисла и колеса все время норовили сорваться в колею. Я приехала засветло, но от одного только взгляда на дом старухи Лэйн по спине пробежали мурашки.
– Я ненадолго, – пробормотала я, глядя в черные провалы окон, обращаясь к старухе Лэйн. Проклятая квартира находилась в самом дальнем крыле, чтобы добраться до нее, мне пришлось преодолеть горы всевозможного хлама и мусора. Стараясь не вглядываться в жуткие картины на покрытых сажей стенах, я опустила глаза и застыла в нерешительности. Узкий луч фонаря вырвал из полумрака цепочку следов, обрывавшуюся у противоположной стены, прямо под знаком перевернутого креста.
– Справимся, Мэтью Броуди. Мы справимся! – шептала я.
Я открыла сейф, замирая сердцем. К моим ногам посыпались письма. Я сгребла их в охапку и вывалила на журнальный, покрытый слоем пыли, стол. Конверты пожелтели от времени. Возможно, я никогда бы не решилась вскрыть их, если бы не заметила приписку мелкими буквами в графе адресат « Софии »
«Если я когда-нибудь и был жив, это было до того, как ты прогнала меня. Я все ещё существую, но это бытие, лишённое осмысленности и счастья равно, как существует пепелище, напоминая о себе выжженной мелазмой. Моя боль глубже тихого океана… каждый день я думаю о том, как сложилась твоя жизнь. Будь проклят Джонатан Марш, который втянул меня в свои грязные игры. Пусть он горит в аду вместе со своими верными псами, но я забегаю наперёд. Ты должна знать… если есть хотя бы сумасшедшая возможность, что ты когда-нибудь прочтёшь эти строки… есть ли тебе дело, Софи, до моих сожалений? я стараюсь не думать об этом.»
Я читала, и слезы обжигали моё лицо, столько невысказанных слов плавали на бумаге, уверяя меня в бесконечной любви и верности. Солнце опустилось за горизонт, а я сидела на коленях и не могла поверить, что это не сон, вскрывая конверт за конвертом, наполнялась его признаниями, а письма все не заканчивались – писем было несколько сотен, а то и тысяча. Мои колени одеревенели. Решение пришло само собой, Поднявшись и ощущая десятки игл, покалывающих икры я вышла с квартиры, и спустилась по витой лестнице. Доковыляла до машины, и пикнув брелоком, открыла багажник.
«Где-то есть… где-то есть…» – бормотала я про себя, отбрасывая прочь ненужные предметы – запаска, насос, книга «ремонт и обслуживание автомобилей» и наконец…Два огромных баула, в которых Хло отвозила вещи в благотворительные организации. Задыхаясь от волнения, я взлетела наверх и стала набивать сумки письмами.
***
Забравшись в салон, я откинулась на сиденье и выдохнула. Я выгребла из тайника все, что смогла найти, и никакие призраки не пытались мне помешать. Тайна дома Марты Лэйн разгадана. Я чувствовала, как меня начинает мутить. Весь мой разум занимали сумки набитые письмами. Сумрак постепенно прояснялся. Задумавшись, я не заметила красный сигнал светофора, и пикап Дика едва не поцеловал дряблую угловатую задницу впереди идущей развалюхи.
Водитель выскочил из машины и замахал руками:
– Смотри куда прешь! – Орал он, но я смотрела сквозь него, на блондинку в белоснежной шубе; компанию ей составлял Джейсон Марш. От неожиданности я бросила сцепление и машина заглохла.
– Твою мать! – Выругалась я, провожая парочку взглядом.
Они скрылись за дверью фешенебельного отеля, а я уронила голову на руль, напряженно размышляя.
Я доверилась врагу. Теперь дело за малым – позабыть о Мэтью, забиться в кроличью нору и ждать, когда же за мной придут.
Очередной сигнал автомобиля вывел меня из ступора. Мысли путались. Словно яркие указатели, загорались нейронные связи, указывая нелегкий, но единственно верный путь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ: «ДНЕВНИК БАБОЧКИ»
– Ты меня под монастырь подводишь, – прошипела Хло.
– Иди уже, – я подтолкнула её в спину.
Бросив в меня испепеляющий взгляд, Хло все же двинулась к соседнему столику. Мы тщательно подготовились. Неограненная красота Хлои подверглась шлифовке профессионалов, и на выходе мы получили ценнейший бриллиант.
– Чёртов пуш-ап, – выругалась Хлоя, предпочитавшая «свободных девочек», но тем не менее осталась довольна результатом – я поняла это по количеству щелчков телефонной камеры.
Улыбнувшись, Хлоя приветствовала её. Так приветствует факир королевскую кобру. Она не спускала глаз с Хлои с самого начала вечера. Хлоя была «bebe».
Я неотрывно следила за ними. Мои ладони вспотели от волнения.
Наконец, спустя минут сорок, Сьюзен махнула мне рукой и я побежала к столу, едва ли не виляя хвостом.
– Здравствуй, Сьюзи.
Сьюзен прищурилась.
– Зачем тебе это нужно?
Я скосила взгляд на Хлою. Наши версии не должны расходиться. Почему мы не обсудили варианты ответов?
– Э нет, сучки, – сказала она, ставя локти на стол. В свете ламп браслет на её руке засиял ещё ярче. – Вы просите меня обворовать самого Марша, – она замолчала, проводя ногтем по своей лебединой шее, – И я пойду на это, если овчинка стоит выделки.
– Я заплачу, – сказала я, прикидывая. На моем счёте около двадцати тысяч, ещё сотню можно будет снять с кредитки, если что – попрошу в долг у папы, или можно продать машину…
Сьюзен расхохоталась.
– Да ладно? Больше, чем заплатит Марш, если я заложу твою плоскую задницу?
– Чего ты хочешь? – спросила я.
Её заостренный язычок скользил по идеально белым зубам.
Акула.
– Переспишь со мной, – сказала она, и достав из клатча визитку, швырнула в сторону «bebe».
Мы обе едва дождались, пока за ней захлопнется дверь ресторана.
– И не проси! – взорвалась Хло. – Ты тащишь меня к ночной бабочке, умоляя уговорить её украсть телефон Джейсона Марша, ничего не объясняя, и я иду, потому, что ты моя сестра. Но если твой план изначально заключался в том, чтобы подложить меня под неё тогда ты… ты… – она запнулась и выкрикнула:
– Дерьмо с-собачье!
Никогда прежде Хлоя не называла членов семьи дерьмом.
– Хорошо, – прошептала я. – Я все объясню по пути в Бруклин.
– Ты скажешь здесь и сейчас, – отчеканила Хлоя. – Или я вызову такси.
***
Стерва!
Вопреки всему я не могла предугадать исход событий, хотя зная Сьюзен, должна была догадаться. О, я знала её. И Хлоя тоже, хотя вероятно, не помнила. Хлое было 2 года, когда Сьюзен с матерью переехали в Париж.
Вскоре они встретились ещё раз. Их встреча ознаменовалась для меня звонком Нормы:
– Держи свою сестрицу подальше! – Орала она, и мне все же удалось вычленить информацию из потока брани – подобрав пароль, Норма Моррис, получила доступ к компьютеру Сью. И папка с названием «bebe» опалила ее ревностью. Сотни снимков Хло, сделанных из укрытий в разных местах. Хло смеётся, Хло кусает мороженое, Хло в короткой юбке размахивает руками на дискотеке в клубе.
Кроме Хлои в папке находились фотографии еще нескольких девушек, но череда снимков неизбежно заканчивалась домашним видео с уродливым негром.
Что с ней произошло там, в городе любви? Кто искалечил психику маленькой невинной девочки, превратил её в бесчувственную куклу?
Я не знала ответы на эти вопросы. Но я знала о мерзостях, которые она совершала с Нормой.
– Сколько их было, Норма?
И Норма отчаянно мотала головой. Следы на её теле отчетливо намекали на регулярные изнасилования.
Сьюзен – абсолютная лесбийка в своих предпочтениях отнюдь не сторонилась вуайеризма.
Я не могла допустить, чтобы Хло оказалась одной из жертв. Бог мой, какой бред!
Я нуждалась в Хло. И она поверила мне.
Сьюзен наслаждалась обладанием «bebe», отвращением к тем видам секса, которые были противны нежной натуре и аверсией. Воистину, нет зверя страшнее человека. Нет человека опаснее абьюзера.
Я поставила все на зерро.
Обналичила счета, и взяла кредит под залог недвижимости.
Хлоя тянула время, подогревая интерес Сью, я занялась подготовкой.
В ресторан вошла женщина в красном брючном костюме, и особо не задерживая взгляд на толстосумах за столиками, сразу направилась ко мне.
Я взглянула на свое отражение в тёмном экране мобильника, и быстро убрала телефон в карман. Сердце замирало в груди.
– Мисс Пауль?
– Зовите меня Бинди. – ответила я, убирая за ухо иссиня черную прядь. В ушах сверкали бриллианты. Я старалась говорить с хрипотцой, и лёгким акцентом.
« Ты талантлива, София. Очень талантлива». Однажды мое актёрское мастерство уже сыграло решающую роль.
– Ваше лицо мне не знакомо.
Я улыбнулась:
– Я редко бываю в штатах.
– Где вы взяли мой номер?
Я усмехнулась, указав пальцем в небо, и выразительно приподняла брови, якобы намекая на некоего чиновника.
Женщина подозвала официанта. Я ждала, что она вот-вот раскусит меня.
– Воду без газа.
– Далмор, – сказала я.
Официант принёс заказ, и я вцепилась в бокал, поднесла к губам, и пригубила янтарную жидкость.
Я ненавидела крепкие напитки, быстро пьянела и виски пульсировали от обжигающей боли, но жена бизнесмена Пауля почему-то представлялась мне женщиной праздной, а потому зависимой.
Горло запершило от терпкого вкуса.
– Мы теряем время.
– Хотите посмотреть портфолио?
Я покачала головой.
– Мне нужна лучшая. У меня особые предпочтения, – ответила я, сделав ударение на «особые».
– Понимаю. Вы знакомы с расценками?
– Деньги не проблема, – небрежным движением я швырнула на стол заранее приготовленную пачку стодолларовых купюр. – У меня есть одно условие.
– Все что угодно, – ответила шатенка, убирая в сумочку баксы.
– Она должна звать меня Сьюзи.
***
Спустя много лет мне в руки попали дневники Сьюзен Боунс, и многие вещи для меня прояснились. Многие, кроме, пожалуй, того, что именно превратило ее в чудовище.
« Хлоя Райт играла не по моим правилам. Сперва меня это злило – Я рассчитывала получить её немедленно. Она красива, но не красота привлекла меня в «bebe». Хлоя была невинной, я не говорю о девственной плеве – это вообще не имеет никакого значения.
Но потом её игра увлекла меня. Я съела наживку, и ждала, пока она подсечет. В ней было что-то такое о чем не принято говорить вслух, но я скажу. Я продолжаю называть её «bebe», но спустя много лет я поняла, что Хло никак не могла быть «bebe», на ряду со своей невинностью она была «maîtresse20».
Ночь с моей maîtresse я хранила в памяти и в сердце, любуясь ею в своих фантазиях, когда любовницы всех возрастов и мастей перестали удовлетворять меня. Они не понимали, того, что поняла Хло. Я хотела Obéir21, но Subordonné22.
Когда чаша моего терпения наполнилась до краев, Хлоя прислала сообщение.
Я почувствовала, как по позвоночнику проходит ток. Мои груди отяжелели, а между ног начался пожар. Я желала оттрахать её, заковать в наручники так, чтобы запястья фиксировали щиколотки…
Приступить к своей главной пытке – пригласить к соитию чёрного Джо.
Чёрный Джо – здоровенный афроамериканец – обожал моих «bebe». Он вылизывал их до исступления, пока его член не вздыбливался, чтобы войти в упругий зад. Их крики, и искривленные не то болью, не то удовольствием лица, я помню до сих пор.
Как, я уже упоминала, я сгорала от возбуждения, а потому вышла из себя, когда открыла входящее.
-Salaud!23 – Выругалась я, и нажала на кнопку вызова. – возьми трубку, сучка!
Когда я не смогла дозвониться, мне ничего не оставалось, кроме как отправиться по указанному в сообщении адресу.
Хлоя встретила меня в длинном бархатном халате, запахнутом наглухо.
– Иди за мной, – сказала она.– Надевай! – приказала Хлоя, бросив к моим ногам кожаную сплошную маску.
После того, как я надела её, Хлоя связала меня джутовыми веревками…»
***
Хлоя старалась ничем не выдать своего беспокойства. Запахнув халат на талии, она расправила плечи и постаралась чувствовать себя хозяйкой роскошного особняка. Путана сидела в кресле, поджав под себя ноги, ожидая распоряжений.
Если подсчёты верны, Сьюзен должна появится с минуты на минуту. Во двор скользнул белый Мерседес.
– Она здесь, – хрипло сказала Хло, и путана кивнула, заверив, что все в порядке.
– Иди за мной. – Приказала Хлоя.
В подвале было темно, лишь нити дыма благовоний опутывали комнату ароматом пачули, расслабляя мозг. – Надевай.
В этот момент Хлоя замерла, опасаясь, что их план рухнет, точно карточный домик.
Однако напряжение улетучилось в ту же секунду, когда Сью подняла маску, и надела ее, подчиняясь игре.
– Хорошая девочка. – Прошептала Хлоя, когда путана, связав Сьюзен, хлестнула ее кнутом и громкий вскрик вырвался из груди блондинки.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ: «ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО»
Последнее письмо, датированное 28 декабря 1941 года, прояснило судьбу Мэтью. Отчаявшись починить сломанное устройство, он отправился на фронт добровольцем, чтобы «существование обрело смысл».
Дочитывая последние строчки, я глотала обжигающие слезы, – какое-то неведомое чувство шептало мне – он не вернулся домой ни целым и невредимым, ни изувеченным героем. Он погиб на войне и время для него обрело другой смысл в бесконечности тайн вселенной.
***
Февраль, 1945 год.
Этим утром шел снег. Хмурые, уставшие лица врезались в память тупыми сверлами. Ожидание смерти страшнее самой смерти. Дин Томпсон, совсем еще мальчишка сидел напротив, нелепый в своем дряхлом бушлате, который был ему велик, сжимал одеревенелыми пальцами маленький деревянный крестик на простой лямке. Он молился, по его веснушчатым щекам текли слезы, а мы внимали, повторяя каждое слово, слетавшее с его растрескавшихся губ.
– Аминь. – Дин вздрогнул и отвернулся. Он долго сидел так, опустив голову, сомкнув ладони на лице. Кто-то из парней протянул ему флягу.
– Ты не умрешь парень. Смерть на нашей стороне, – пытался ободрить его сержант Роудс. – А если суждено – прими смерть в бою, как мужчина.
– Заткнись! – резко оборвал его очкарик, все это время трясущийся, точно его выловили со дна Гудзона. – Заткнись, Джек, или Богом клянусь, я тебя пристрелю.
Их перепалку тут же оборвал старшина взвода. Дин по-прежнему плакал. Конни Шеппард стиснув Библию повторял лишь одну фразу "Из пепла восстанем", Руссо ковырял ножом под ногтями и ворчал. В морозном воздухе чувствовалась неприкрытая тревога.
Когда приехал грузовик, из крытого тентом кузова выпрыгнул белобрысый сержант с красным лицом. В его ледяных глазах я не увидел ничего кроме страха.
– Живо! Роудс! Тащи их сюда! Пошевеливайтесь, куски дерьма! Ублюдки! – орал он, пиная новобранцев, под дулом винтовки загоняя в кузов грузовика. – Крысы никчемные! Добравшись до Дина Томпсона он схватил его за грудки и притянул к себе. – Хватит скулить, щенок! – кричал он в лицо Дина, от чего тот жмурился. – Сдохнешь раньше меня я лично приеду и трахну твою девку! Ты меня понял? Понял? – Закрой пасть! – рявкнул я, выйдя вперед. – Ты что-то сказал? Сержант отшвырнул Дина в сторону и подошел ко мне. Я заметил как оживился Руссо, потянувшись к ножу он едва заметно кивнул мне, но я мотнул головой. – Ты что-то сказал? – повторил он, каждое слово процедив сквозь желтые от табака зубы. Я точно знал, что будет, стоит лишь открыть рот, но сержант не знал, чем это для него кончится. Мы оба не могли представить, что случится через миг.
– Не хочу! Поскальзываясь Дин скинул винтовку, каску, бушлат, он бросился прочь, он кричал имя матери, он орал во все горло. Громкий хлопок оборвал его жизнь на месте. Не веря своим глазам я смотрел на тело, распростертое на снегу, и не мог отвести глаз.
Прибежавшие на грохот выстрелов солдаты молча наблюдали за тем как Руссо с окровавленным ножом медленно подошел к телу мальчишки, перевернул на спину и закрыл его остекленевшие глаза, никто не смел пошевелиться. Никто не проронил ни слова. Мрачный Джек вернулся к тенту вместе с Дином, бушлат Руссо насквозь пропитался кровью.
– Я все равно сдохну на передовой, – сказал он и в тот же миг словно медведь гризли повалил сержанта на землю и сдавил его горло стальными тисками.
Где-то над головой послышался рев, а в следующее мгновение истошный крик "ложись" ознаменовал вражескую атаку. Черные самолеты, словно ястребы разрезали серую пену облаков , упав навзничь я накрыл голову руками. С неба стрелами летели снаряды и разрывались, едва касаясь земли.
– Из пепла восстанем, – прошептал я.
Мир дернулся и потух.