– С мамой повздорили.
– Из-за меня?
– Как самонадеянно. Думаешь, ты центр Вселенной?
– Тогда из-за чего?
– Из-за тебя.
Она улыбается и гладит меня по щеке.– Дорогая моя, в один прекрасный день ты поймешь, что чувства – это самое ценное в мире.
– Вот, – говорю я, поворачивая Ксандера. Отрываю ярлыки с петли на джинсах и с рукава кофты, а затем протягиваю ей толстовку и обувь.
– С вас пятнадцать долларов, – говорит она.
Ксандер протягивает ей двадцатку.
– Пятнадцать? За это все?
Он все еще удивлен, когда мы идем обратно к машине.
– На прошлой неделе я купил носки за тридцать долларов.
– Потому что ты идиот.
– Спасибо.
– Кстати, мне нравятся твои новые ботинки.
Он закатывает глаза.
– Если унижение – твой вариант профессии, то могу ответить сразу: я в этом не заинтересован.
– Но у тебя так хорошо получается.
Он ёрзает и освобождает немного пространства рядом с собой.
— Ты можешь поднять ноги сюда.
— А у тебя нет боязни ног?
— А такая существует?
— Конечно, существует. Существуют сообщество, терапевты, целые центры, - я кладу ногу рядом с ним, моя стопа касается его бедра. - Никакого прерывистого дыхания? Сердце не бьётся слишком быстро?
Он кладёт руку на мою лодыжку, продолжая копаться в телефоне. Потом его глаза с изумлением встречаются с моими.
— А это показатели? Потому что если да, то я точно болен.
– Могильщик? – возмущается Ксандер, когда мы направляемся к месту. – Серьезно? Ты действительно считаешь, что я захочу копать могилы?
– Это не просто копание могил, Ксандер. Речь идет об атмосфере. Спокойная жизнь в окружении мирной смерти.
– Да, ты сумасшедшая.
И теперь каждая часть наших тел соприкасается: плечи, локти, бедра – все, вплоть до ступней.
Я чувствую его мельчайшее движение.
– Ты меня убиваешь, – выдыхает он.
– Прости. – Я отстраняюсь, но он хватает меня за локоть и разворачивает к себе лицом. Теперь мы стоим вплотную друг к другу. У меня перехватывает дыхание, его тепло обволакивает меня. Он прижимает меня к столешнице. Его ладонь скользит мне на поясницу, и кажется, будто она насквозь прожигает мою кофту.
Я стараюсь сосредоточиться на воротнике его футболки.
– Кайман?
– Да?
– Ты выглядишь напуганной. Ты меня боишься?
– Больше, чем чего-либо.
– Почему?
– Потому что я не прихватила с собой мятных конфеток.
– А теперь правду…
– Потому что я боюсь, что игра закончится, когда ты меня поймаешь – Не могу поверить, что озвучила то, в чем даже самой себе не признавалась. Но он вытащил это из меня. Как всегда.
Он проводит пальцем по моей скуле. Мое сердце бешено бьется о грудную клетку, а нервное напряжение от его прикосновения разливается по всему телу.
– Не знал, что мы играем, – говорит он.
Я улыбаюсь. Именно это – слово в слово – он сказал во время нашей второй встречи. Я встречаюсь с ним взглядом, и – как будто он только этого и ждал – его губы накрывают мои, и в этот момент я ощущаю покалывание. Он нежно целует меня, его губы такие же теплые, как и ладони.
– Ты футболист или математический гений?
– Прости?
– Твоя бабушка хвасталась своими внуками. Пытаюсь понять, который из них ты.
– Тот, который не преуспел ни в чем.
Я касаюсь носком своей тапки ножки стола.
– Ты знаешь, с кем разговариваешь?
– Знаю, Кайман.
Я закатываю глаза.
– В смысле, я королева безделья, поэтому не думаю, что ты превзошел меня.
– И что ты не сделала из того, о чем мечтала?
Я пожимаю плечами.
– Не знаю. Я стараюсь об этом не думать. Меня полностью устраивает моя жизнь. Думаю, мы становимся несчастными из-за несбывшихся надежд.
– То есть чем меньше ты ожидаешь от жизни...
– Нет, не так. Я просто стараюсь радоваться тому, что у меня есть, и не мечтать о большем. – И у меня это прекрасно получается, а вот такие люди, как он, то и дело напоминают мне о том, чего у меня нет.
Он доедает кекс и бросает обертку в пакет.
– И это срабатывает? Ты счастлива?
– В целом да.
— Почему у собаки нет имени? — А потом зачитывает вслух название на коробке: — «Пегги и собака».
— Потому что люди, как правило, предпочитают называть кукол в честь своих любимых домашних животных.
— Правда?
— Нет, я просто не знаю, но могу дать вам номер телефона создателя Пегги, если хотите спросить.
— У тебя есть телефон человека, который сделал эту куклу?
— Нет. — Я пробиваю цену на кассе.
— Тебя сложно понять.
Зачем ему пытаться понять меня?
Удивительно, почему некоторые, кажется, с самого рождения знают, чем хотят заниматься, другие, как я, даже не имеют представления.
– Я люблю тебя, – шепчу я.
– Что ты сказала? Я не расслышал.
– Не дави на меня.
– Я тоже тебя люблю, – отвечает он, прижимаясь ко мне щекой. – Очень сильно.