– В любом случае, это только нам на руку, – сказал Эдвиан, – Враги наших врагов – наши друзья, я прав?
– Как думаете, почему творцы улетели, как только увидели нас? – недоумевала Арлет, – Разве они не должны охотиться на нас?
– Да… – сжал губы Эдвиан, – Я тоже не ожидал такого поворота событий. Уже приготовился к очередным воздушным оковам. Ладно, – добавил он, разглядывая те несколько звезд, которые открылись им сквозь облачный потолок, – Предлагаю дежурить по очереди. Я останусь на вахте первым, ты, Арлет, будешь приглядывать за нашим другом второй, а ты Нео третьей – согласны?
Возражать никто не стал. Девочки отправились спать, в то время как Эдвиан перевернулся на живот, направляя сосредоточенный взгляд на незнакомца, так, словно ему предстояло охранять короля или королеву. Прямо телохранитель, подумала Арлет, и про себя улыбнулась.
Когда Эдвиан разбудил ее посреди ночи, чтобы передать вахту, ничего не изменилось, и Арлет, изо всех сил пытаясь не уснуть, провела в наблюдении несколько часов. Затем она принялась будить Нео, и когда голубоглазка, яростно сопротивляясь ее толчкам, все же раскрыла веки, Арлет с наслаждением провалилась в сон.
На этот раз утро настигло ее не солнечными лучами, а все тем же сырым туманом, который сопровождал их весь предыдущий день. Поежившись, Арлет принялась растирать сонные глаза, а затем вспомнила о вчерашних событиях. Она быстро приподнялась на своей ветке, и перевела взгляд вниз, ожидая увидеть там незнакомца. Но под деревом оказался лишь Эдвиан – он сидел, низко нагнувшись над вытянутой вперед правой ногой, и что-то с ней чудил. Заметив, что за ним наблюдают, он поспешно стянул вниз закоченную штанину (зачем, интересно, он ее подтягивал?), и сильно нахмурился:
– Он ушел, – ответил он на вопросительный взгляд Арлет, – Видимо, я переоценил способности Нео быть ответственной.
И он махнул в сторону Нео, которая без задних ног дрыхла на одной их веток.
– Я проснулся на рассвете, а она уже отключилась, – раздраженно добавил Эдвиан, – Даже часа не протянула. А нашего друга и след простыл.
– Проклятье, – вздохнула Арлет, осторожно спускаясь вниз.
– Не меня ли ругаете? – послышался тягучий голос Нео, которая, видимо, проснулась под громкие причитания Эдвиана, – Знаю-знаю… я профукала нашего пленника, – добавила она, смачно зевая, – Но отчасти это не моя вина. Видите ли, я не собиралась засыпать. Я всего лишь отлучилась к ближайшей речушке, дабы немного взбодрится, а когда вернулась спустя несколько минут, этого создания уже не было. Ну, разве я могла предвидеть, что он сбежит так быстро?
– И ты нас не разбудила? – глаза Эдвиана округлились, – Когда обнаружила пропажу?
– А был ли в этом хоть какой-то толк? – пожала плечами Нео, и тоже принялась слезать с дерева, – Зная Арлет, мы бы рванули на его поиски прямо посреди ночи.
Несмотря на огорчение, вызванное побегом сероглазого, Арлет не сдержала улыбки – вероятно, именно так она бы и поступила. Но Эдвиан ее веселья никак не разделял:
– Наверняка он уже давно очнулся, – взвыл он от досады, – и лишь того и дожидался, дабы кто-то из нас потерял бдительность. А ты…ты просто отправилась спать дальше!
– А что мне еще оставалось? – фыркнула Нео, спрыгивая наземь, – Смотреть, как ты слюни во сне пускаешь?
В этот момент за их спинами послышалось звериное рычание. Все, до единого, вздрогнули, резко оборачиваясь назад. Арлет была уверена, что еще секунду назад здесь, кроме них троих, никого больше не было, но сейчас около дерева стоял громадный… волк. Да, это был именно волк. Высотой он был ничуть не ниже, чем замершие напротив него подростки – спутанная грива была сильно взлохмачена, будто кто-то отчаянно пытался ее вырвать, а из пасти торчали острые, желтые клыки, готовые раскромсать каждого, кто окажется на их пути. Волк медленно приближался, не прекращая рычать и скалится, словно подступал к жертве, загнанной в угол.
Арлет почувствовала, как напряглось ее тело. Где-то она читала, что нужно смотреть зверю прямо в глаза, демонстрируя тем самым, что не боишься его. Она сосредоточила взгляд, изо всех сил пытаясь показать бесстрашие. Волк, кажется, заметил ее старания, но так и не остановился. Наоборот – его шаг стал уверенней, и вскоре он подошел к Арлет вплотную, настолько близко, что клыки его буквально коснулись кончика ее носа. В лицо ударил едкий, немного гнилостный запах, и Арлет едва удержалась, чтоб не закричать. И все же она устояла, продолжая и дальше смотреть зверю в глаза. Это, похоже, его удивило, и волк, немного помедлив, вдруг спрятал свои клыки, а затем опустился на задние лапы, с интересом разглядывая свою отважную противницу.
Утолив, наконец, свое любопытство, он поднял свою морду к небу, и из пасти его вырвался длинный, истошный вой. А затем он стал обращаться – совсем как творцы, когда они скидывали с себя свои зодиакальные обличия. И ко всеобщему удивлению, вскоре перед путниками появился тот самый незнакомец, который еще недавно так проворно сбежал из-под их маленького заключения. Он продолжал смотреть на Арлет.
– Хррр… – послышалось его глухое рычание, – Неужто я вижу ту самую среброглазую загранную, которой удалось ускользнуть из лап огненных творцов? А вместе с ней еще двоих?
Его серые глаза таинственно сузились, и оборотень оскалился. Из-под его губ блеснули все те же желтые клыки, хоть и не такие громадные, как у его предшественника-зверя.
– В твоем распоряжении была целая ночь, чтобы в этом убедится, – голос Нео заметно подрагивал, но она пыталась не выказать страха, – Но ты ею не воспользовался, и решил просто сбежать.
– Хррр… – вновь протянул сероглазый оборотень, отрывая свой взгляд от Арлет, и ненадолго задерживая его на Нео, – Учитывая тот факт, что сами вы устроились поудобней, а меня оставили на холодной земле, другого выбора у меня не оставалось. Видите ли, я чувствовал себя не вполне комфортно.
С этими словами он развернулся, и направился к стеклянному валуну, росшему из земли неподалеку от них. Его потрепанные меха волочились вслед за ним, а грязные, серые волосы трепались на ветру. Арлет все пыталась разглядеть на нем вчерашние увечья, но, не считая легкого прихрамывания, ничто не выдавало в нем недавнего нападения. В итоге незнакомец опустился прямо на валун, а затем, непонятно почему, вновь уставился именно на нее.
– Так значит, – продолжил он, – вы и есть те самые детишки, из-за которых вскоре начнется первая и истории стихий война?
– Из-за которых? – Нео вновь не сдержала язвительного замечания, – Да мы понятия не имеем, что у вас здесь происходит.
– А вот я слышал нечто совсем иное, – на этот раз оборотень не удостоил ее взглядом, – Поговаривают, будто вы трое причастны к исчезновению весьма ценных творцов, охранявших одну из границ между Огненной Землей и Поднебесьем.
– Ничего подобного, – отозвался Эдвиан, и тут же смертельно побледнел под хищным взглядом оборотня, – Мы не имеем к этому никакого отношения, – добавил он, уже не так уверенно.
– Неужели? – густые брови оборотня нарочито поползли вверх, – А белые накидки на ваших плечах говорят совсем об обратном.
Рука Арлет машинально потянулась в шелковистой ткани. Дьявол!
– Разве вы не сняли эти плащи с их законных владельцев?
– Нет, – взволнованно ответил ему Эдвиан, – Мы нашли их случайно. Они валялись на земле и мы просто решили их подобрать.
– Хррр… – прорычал оборотень, – какая наглая ложь.
Эдвиан побледнел еще сильнее.
Наблюдая за тем, как при каждом произнесенном слове оборотень неестественно выламывает шею, будто в голове его таилась некая неугомонная сущность, у Арлет сложилось впечатления, что перед ней находится бродячий фокусник. Фокусник, который привык искусно заговаривать своих зрителей, получать над ними полную власть, а затем проворачивать свой трюк безупречно.
Что ж, она не станет предоставлять сему фокуснику такого удовольствия.
– Ты прав, – обратилась она к нему, – Это действительно ложь.
Краем глаза Арлет видела, как повернулись к ней удивленные лица Нео и Эдвиана, в то время как губы оборотня вновь растянулись в оскале:
– Значит ты, среброглазая загранная, тоже умеешь разговаривать?
– Предпочитаю говорить лишь тогда, когда мне есть что сказать, – Арлет сложила руки на груди.
– Хороший ответ, – загадочным голосом ответил оборотень, бесстыдно сверля ее своими проницательными глазами.
Будь на месте Арлет кто-то другой, тот под таким взглядом наверняка растерялся бы. Но самой Арлет было не привыкать, и помимо пронесшегося в голове “не на того глазеешь”, она больше ничего не испытала.
– Не мы убили тех творцов, – сказала она с вызовом, – Но мы видели, кто это сделал.
– Убили? – на лице оборотня мелькнуло сомнение.
– Да, – подтвердила Арлет, – Их убили, причем хладнокровно. Это был некая тварь. Тварь, высосавшая из них жизнь до последней капли. Они пытались ей противостоять, но она просто поглощала их атаки. А когда творцы были мертвы, она забрала с собой их мертвые тела, а после себя оставила лишь накидки своих жертв.
Она ожидала, что оборотень вновь наградит ее своим звериным оскалом, но тот лишь задумчиво молчал, видимо, размышляя об услышанном:
– Тварь, говоришь? – спросил он, наконец, – И как же эта тварь выглядела?
– Черная, – тут же вмешался Эдвиан, – Вся черная. С черным телом и пустыми, черными глазницами, в которых нет глаз.
– Нет глаз… – протянул оборотень, – Безглазая тварь, которая убила творцов и не тронула загранных. Весьма занятно…
– Накидки мы подобрали, дабы не привлекать внимания, – твердо сказала Арлет, понимая, что их история вполне смахивает на отчаянное оправдание, – И да, нас она не тронула. В этот раз мы говорим правду, – добавила она.
Опять молчание. Арлет терпеливо выжидала, пока оборотень переварит ее слова, ей оставалось лишь наедятся, что она не прогадала со своей откровенностью.
– Ты не веришь нам? – спросила она, когда тишина стала затягиваться.
– Кто сказал? – оборотень ответил ей вопросом.
– Так значит, веришь? – отозвалась Нео.
– Хррр… этого я тоже не говорил. Видите ли, я живу на этом свете уже очень давно, и никогда не слышал о безглазых тварях, убивающих творцов. И все же, лишь глупец может считать, что загранные, не обладающие стихийной силой, могут хоть как-то навредить столь могущественному созданию, как творец. Будь вы способны убить творца, разве тряслись бы вы сейчас от каждого произнесенного мною слова? Даже ты среброглазая, – добавил он, указывая своим крючковатым пальцем на Арлет, – есть в тебе нечто особенное. Нечто, не присущее загранным. Но даже ты, несмотря на свое наигранное бесстрашие, боишься меня.
– Ты хочешь сказать, что нам не стоит тебя бояться? – осторожно спросила Арлет, проигнорировав слова о том, что она особенная.
Она и сама это прекрасно знала.
– Ну, это уже вам решать, – ответил оборотень, и нарочно оголил свои желтые клыки.
– Кто ты такой? – спросил Эдвиан, – Ты ведь не творец, не так ли?
– Творец… – оборотень заиграл пальцами в воздухе, – Благородное название для столь же благородных созданий. Но нет, как вы уже и сами догадались, я вовсе не творец.
– Тогда кто? – Эдвиан посмотрел на него так жадно, будто тот являл собой кладезь неисчерпаемых знаний.
– Хррр… ну что ж, я скажу вам кто я такой. Я – лютогар.
Лютогар… В памяти Арлет что-то шевельнулось. И тогда она вспомнила, что слышала это слово из уст творцов, тех самых, которые погибли у моста. Почуяв присутствие незваных гостей, одна из воздушниц предположила, что их осмелились побеспокоить некие лютогары.
– А имя у тебя есть, лютогар? – протянула Нео.
– У лютогаров нет имен, – ответил тот, – И никогда не было. Но сам я предпочитаю называть себя Странником.
Нет имен… это тоже кое-что напомнило Арлет. Хранитель при их встрече назвал ее безымянной, может это как-то связано с лютогарами? Ладно, она подумает об этом позже.
– Почему те творцы пытали тебя? – послышался голос Эдвиана, и Арлет поняла, что его любопытство в очередной раз превзошло чувство страха.
– Дабы моя смерть была мучительной, – ответил Странник, – Дабы в последние минуты своей жизни я думал лишь о том, как сильно я хочу умереть.
С этими словами он потянулся к своим мехам, и в следующий миг в его руке появилась странная фляга. Это был небольшой, продолговатый сосуд, сделанный из того же мягкого стекла, что и растущие вокруг цветы. Внутри сосуда клубилось нечто необычное – то ли жидкость, то ли дымка бледно-желтого цвета. Странник откупорил флягу, и, поднеся ее ко рту, сделал жадный глоток. Взгляд его тут же затуманился, и с минуту, а то и больше, он водил глазами по пустому пространству, так, словно видел нечто, доступное лишь ему одному.
Вернувшись в реальность, он спрятал флягу обратно в меха, так и не удостоив собеседников разъяснением, что в ней находится.
– Так почему творцы хотели убить тебя? – осторожно спросил Эдвиан.
– Потому, что я был рожден лютогаром, разве это не очевидно?
Молчок.
– Для нас здесь нет ничего очевидного, – вставила Нео, – Мы ничего не знаем о вашем мире.
– Мире? – хрипло хохотнул Странник, – Да уж. Похоже, вы и правда ничегошеньки не знаете об Аграале. И как творцы могли подумать, что вы представляете хоть какую-то угрозу? Аграаль – это вовсе не мир, – добавил он после недолгой паузы, удовлетворяя их вопросительные взгляды.
– Так что же это? – спросил Эдвиан.
– Хррр… Ну что ж, представьте, что весь мир, мир к котором вы родились и в котором вы живете – это некий живой организм, – Странник нарисовал в воздухе силуэт, напоминающий тело человека, – Организм, который работает за счет своего главного органа – он дорисовал точку в центре этого силуэта, – сердца. Так вот Аграаль – это и есть сердце.
– Сердце? – скептически отозвалась Нео.
– Именно, – блеснул глазами Странник, – Аграаль является частью, точнее самой важной частью человеческого мира. Частью, которая надежно укрыта от человеческих глаз так называемой Гранью. И грань эту, благодаря законам вселенной, не способен преодолеть никто – ни человек, ни творец.
– Никто, кроме нас троих, – тихонько вставила Нео.
– Аграаль – заключил Странник, не обратив внимания на ее слова, – это место, в котором зарождается все, что вас, людей, окружает, все то, что мы, жители Аграаля, называем Заграньем. Да, здесь зарождается сама жизнь.
– Зарождается жизнь… – эхом повторил Эдвиан, пытаясь осознать услышанное. – И как же это происходит?
– Для этого и существуют творцы, – ответил Странник, – Они являются ничем иным, как отражением отдельных звезд, находящихся в том или ином созвездии. Эти звезды порождают своих творцов в месте, которое называется Колыбель, и там же они наделяют этих творцов силой. Силой, благодаря которой те создают стихию: огонь, воздух, воду и землю. Именно эти стихии и есть основой, или же фундаментом Загранья, и лишь благодаря им существует место, которое вы трое привыкли называть домом.
– Чем же тогда лютогары отличаются от творцов? – Эдвиан задал свой следующий вопрос, – И почему между вами вражда?
– Те, кто называет себя творцами, являются единственными правителями Аграаля, да, но увы, не единственными его обитателями, как бы сильно они этого не желали, – сказал Странник, – Лютогары обретают жизнь в Колыбели, так же, как и творцы, но, к сожалению, при иных обстоятельствах.
– При иных? – вставил Эдвиан, – И почему к сожалению?
– О, не поймите меня неправильно, – Странник тряхнул своими спутанными волосами, – Лютогары ничуть не стыдятся того, кем они есть. Но мы, в отличии от творцов, рождаемся не под звездами, которые воплощают в себе суть первозданной стихии. Мы рождаемся под луной, и в жилах наших, вместо стихии, течет лютиум – сила совершенно иного рода. Эта сила дает нам основу для жизни, и мы носим ее в себе, как источник нашего существования. Лютиум, обладает весьма уникальными свойствами, и все же мы, лютогары, не способны творить то, что движет жизнью в Загранье – не способны творить стихию. Именно поэтому мы – изгои. Изгои, чью силу называют грязной стихией, и которым до окончания времен суждено лишь бесцельное скитание по владениям творцов.
– Но разве вы виноваты в том, что рождаетесь под луной? – недоумевал Эдвиан, – И у вас же должно быть какое-то предназначение?
– Хррр… конечно мы не виноваты, – Странник зловеще хохотнул, – И да, предназначение у нас тоже есть, ведь вселенная никогда не создает ничего просто так. Должен признать, когда-то мы жили в мире и согласии с творцами, – добавил он, – И хоть мы и отличались друг от друга, все же обладали равными правами. Я уже говорил, что лютиум – это уникальная сила. И уникальность ее заключается в том, что она способна взаимодействовать с самой стихией, и тем самым ее видоизменять. С начала времен творцы и лютогары строили Аграаль вместе, – он посмотрел куда-то в небеса, словно вспоминая события минувших дней, – творцы делились с нами своей стихией, и мы, словно умелые мастера, лепили из нее все то, что наполняет это место. Воплощали в жизнь замыслы, которые рождались в стихийных разумах творцов. Думаете, они выстраивали свои Обители собственными руками? – спросил Странник, и в голосе его, хоть и всего лишь на миг, послышалась обида, – Если так, то вы сильно ошибаетесь. Нет в Аграале такого места, в которое не был бы вложен труд лютогара.
С этими словами он вновь достал из мехов свою флягу, и сделал еще один, жадный глоток.
– Это была честная и весьма выгодная сделка, – добавил он, когда взгляд его прояснился, – да… так оно и было, но затем произошло событие, навеки разрушившее союз творцов и лютогаров.
– Какое событие? – не сдержалась Нео.
– Как я уже говорил, творцы добровольно дарили нам свою стихию, а взамен принимали нашу помощь. Но однажды лютогар осмелился напасть на творца, и попытался силой отнять его стихию. Тем самым он посягнул на самое священное, что может быть в Аграале – на источник самой жизни.
– Но зачем он это сделал? – искренне удивилась Арлет.
Странник задержал на ней свой серый взгляд.
– Хрр… в том то и дело, что вся эта история – чушь стихийная, – раздраженно ответил Странник, – да я от жизни своей готов отказаться, если в байке этой есть хоть капля правды. Все дело было во власти, да, именно в ней. Видите-ли, у власти есть такая особенность – сперва она тобой овладевает, а затем сводит сума. Именно это и случилось с творцами – жажда власти овладела ими так сильно, что они почувствовали угрозу. Они видели, что лютогары становятся все более независимыми, и это стало сильно их пугать. Они боялись, что могут стать не единственными, кто захочет управлять Аграалем. И тогда они решили избавиться от своих страхов, а точнее, избавиться от лютогаров.
Странник с отвращением сплюнул наземь.
– Их план был прост, – продолжил он, – очень прост. Им просто-напросто нужно было лишить нас стихии. Они знали, что без нее мы не способны ни на что, кроме бесцельного существования. Существования, которое не несет никакой угрозы. Так они и сделали, а лютогарам не оставалось ничего, кроме как принять свою судьбу. Так мы и стали изгоями. Нам запретили приближаться к Обителям и стихийным границам, мало того, вскоре лютогаров стали преследовать, так как некоторые творцы считали, что мы и жизни-то недостойны. Охоту на таких, как мы, стали негласно называть “игрой”. Да, вы не ослышались. Игрой, в которой ведется счет, и планируются ходы. И хоть убийство лютогара, как и убийство любой живой сущности, обитающей в Аграале, по закону вселенной считается тяжким преступлением, если где-то на дороге вдруг обнаружится мой безжизненный труп, никто и никогда не подумает задаться вопросом, было ли это убийством. Каждая смерть лютогара, о которой я знаю, доселе была признана, лишь как несчастный случай. Новорождённых лютогаров убивали прямо в Колыбели, а те немногие, кто остался в живых – включая меня – стали скрываться. Луна научила нас обращаться, и с тех пор мы передвигаемся в облике зверя, дабы скрыться от своих преследователей. Да, творцы, как никто, любят чистую стихию, – ненавистно добавил Странник, а затем сделал очередной глоток с фляги.
– Но как же творцы справлялись без вашей помощи? – осторожно спросил Эдвиан, боясь, как бы не расстроить лютогара еще больше.
– Хррр… – оскалился тот, – Для этого творцы создали элементалей.
– Элементалей? – в один голос переспросили Арлет, Нео и Эдвиан.
– Элементали рождаются под кометами, – объяснил Странник, – Точнее, их создают под кометами. Творцы научились использовать эти небесные тела, дабы наделять сотворенную ими же стихию разумом. Должен признать, это было лучшее, что когда-либо приходило им на ум. Создать того, кто беспрекословно подчиняется твоей стихии, и кто никогда, никогда не посмеет пойти против своего хозяина. Элементали стали прекрасной заменой лютогарам, и творцы стали использовать их так же, как и нас раньше.
– В Огненных Землях мы видели странных созданий, – тут же отозвался Эдвиан, – Они… словно состояли из пепла. Это были элементали?
– Наверняка вы встретили их в лесу, не так ли? – густые брови Странника нахмурились, – Элеметали могут принимать разную форму, в зависимости от своего предназначения. Те, которых вы видели – были созданы творцами для ухода и защиты огненных лесов. Вам повезло, что они вас не заметили.
– Они нас заметили, – возразила Нео, – и указали дорогу к Поднебесью. Они были очень дружелюбными, особенно с Арлет.
– Харрр! – Странник гаркнул так громко, что троица от неожиданности даже подскочила.
Арлет машинально схватилась за запястье, лютогар заметил это, и взгляд его насторожился. Эх, зря Нео проговорилась.
– Дружелюбными, говорите? – он все еще сверлил глазами Арлет, – Элементали бывают дружелюбными только со своими хозяевами. Они яро оберегают то, что находится под их опекой, и не терпят незнакомцев.
Возможно, так он и было, только вот стихийная нить наверняка изменила их представление о незнакомцах. Но Арлет так и не произнесла этого вслух, Нео и Эдвиан, к счастью, тоже промолчали. Лютогар, конечно, вряд ли отдал бы их троих обратно в руки творцов, его заклятых врагов, и все же это еще не означало, что ему можно полностью доверять.
– Возможно, нам просто повезло… – сказала Арлет, пытаясь не краснеть под пристальным взглядом Странника, – Кстати, те творцы, которые напали на тебя, сбежали, как только увидели нас, – добавила она, предприняв отчаянную попытку сменить тему разговора, – Как думаешь, почему?
Странник немного помолчал – он все скалил свои желтые клыки; казалось, он вот-вот наброситься на своих собеседников за то, что они посмели проявить такую дерзость, как смена темы разговора, но, к счастью, он этого так и не сделал. Вместо этого он ответил:
– Они подумали, что вы белые стражи. Из-за ваших накидок.
– Творцы испугались своих же? – удивилась Нео.
– О… белые стражи это вовсе не обычные творцы, – Странник помахал в воздухе своим крючковатым пальцем, – Они не так сильны, как верховные правители, и все же их стихия намного выносливей, нежели у остальных. Отбор и подготовка белых стражей – это целое искусство. И такие стражи стоят не только у стихийных границ – они выставлены у всех Обителей, они есть даже у некоторых верховных творцов Аграаля. Именно поэтому эти творцы считаются воплощением закона. Нет…, – добавил он, – они вовсе не являются защитниками лютогаров. И все же, если белые страж замечает опасность или нарушение закона, он обязан остановить виновных, кем бы они ни были. Это закладывается в его стихию при подготовке, и становится частью его самого. Частью, которой он не может противостоять, и которой не может управлять. Именно поэтому те творцы и скрылись, когда увидели белые накидки. Признаться, я и сам подумал, что вы стражи, – Странник тряхнул грязными волосами, – Я был слишком слаб, поэтому все, что я смог различать, это ваши размытые лица, покрытые белыми капюшонами.
– И поэтому ты просил убить тебя… – быстро добавил Эдвиан, не в силах умолчать о своей догадке.
– Да, – подтвердил Странник, и почему-то отвернулся, – Я знал, что защита белых стражей на самом деле не стоит ничего, и знал также, что рано или поздно, они закончат начатое. Мне больше не хотелось страдать. Я хотел умереть.
Он продолжал смотреть с даль, словно стыдился того, что тогда испытал.
– И вы ничего не можете с этим поделать? – возмутился Эдвиан, – Не можете защитить себя?
– Как я уже сказал, лютогары неспособны творить стихию, а значит, не могут противостоять творцам. Почти все время мы скитаемся в зверином обличии – тогда творцам сложнее нас отследить. Но я не был рожден зверем, и иногда нуждаюсь в том, чтоб хоть немного постоять на своих двух ногах. Вчера был один из таких дней – я скинул свой привычный облик скитальца, и ограбил творца. Да, – добавил он свирепо, – я сделал именно то, за что меня изгнали – украл стихию. Но я нуждался в ней вовсе не из жажды к власти, а для пополнения своих запасов, – он легенько хлопнул по своим мехам, а именно по тому месту, под которым скрывалась фляга, – Дабы я смог приготовить свой напиток. Да и чего тут, если уж творцы нас в чем-то и обвиняют, так пусть не напрасно.
– Так ты пытался ограбить тех близнецов? – спросила Нео, – И они тебя поймали?
– О нет, – ответил Странник, – Я ограбил творца огня – он так и не смог понять, что произошло. Я действовал быстро и хитро, и вскоре стихия огня, в которой я нуждался, была уже у меня в кармане. Но когда дело было сделано, я почувствовал вкус свободы. Она вскружила мне голову, так сильно, что я забыл о том, насколько опасно оставаться в своем истинном облике дольше, чем оно того требуется. И я дорого заплатил за свою забывчивость. Близнецы Диоскуры давно выслеживают меня – ранее я уже ускользал от них несколько раз, и они горели неистовым желанием наказать меня за такое везение. И на этот раз удача им улыбнулась. Я скитался по Поднебесью в своем первозданном обличии, и они заметили меня.
Странник замолчал, и троица невольно воскресила в памяти безжалостное нападение Близнецов. Неужели мысль о том, что кто-то мог посягнуть на то, что принадлежит тебе, может вызвать такую ненависть? Может вызвать желание убить? Арлет вдруг вспомнились яростные глаза ящера, который был готов испепелить ее лишь потому, что она поднялась в его чан. Вот, пожалуй, и ответ…
– Кто такие Хранители? – обратилась она к Страннику, вопрос вырвался наружу сам по себе, – Каково их предназначение?
– Хрр… – брови лютогара вновь превратились а одну сплошную линию, – Вы ничего не знаете об Аграале, но знаете о существовании Хранителей. Что ж, – добавил он, когда троица так ничего и не ответила, – Хранители оберегают стихию, созданную творцами. Каждый день творцы, готовые исполнить свой долг, совершают поход в свои Обители – стихия Воды на рассвете, стихия Земли днем, стихия Огня на закате, а стихия Воздуха ночью. Там происходит то, что называется священным творением – творцы обращаются в свои стихийные обличия и создают силу, которая в итоге послужит жизненным источником для Загранья. Они отдают эту силу Хранителям, которые в своих священных ореолах – местах, где сии стихийные духи были когда-то рождены, и вокруг которых были когда-то возведены стены стихийных Обителей – готовят эту стихию для ее предназначения. Они настаивают ее до тех пор, пока она не превращается в то, что мы называем живой стихией. Затем Хранители направляют живую стихию в Башню, откуда она и проникает в Загранье, и тем самым его питает.
Глаза Эдвиана округлились, как две монеты, Нео была в замешательстве – она все никак не могла решить, фыркнуть ли ей или восхищаться, да и сама Арлет была поражена не меньше, чем остальные. Неужели все и правда происходит именно так? Реки, деревья, ветер, и даже огонь – неужели все это твориться в этом месте? В Аграале?
Рот Странника скривился в усмешке – наверняка он понял, о чем думают его слушатели
– Хрр… именно для этого и существует Грань, – сказал он.
– Для этого? – переспросила Нео.
– Чтобы вы, загранные, не верили в чудеса.
Да, все это воистину смахивало на чудеса.
– А верховные творцы – они тоже живут в Обители? – спросил Эдвиан, – Так же, как и Хрантели?
– В стихийных Обителях не живет никто, кроме самой стихии, и ее Хранителей, – ответил Странник, – Творцы используют Обители лишь для священного творения, а также для проведения всестихийных Единений и других совещаний.
Арлет вдруг вспомнила Мисартим, из которой чан будто высосал всю жизнь. Священное творение. Видимо, этот ритуал и правда был чем-то, вроде священной жертвы. Жертвы, принесенной во благо загранных, во благо таких, как она.
– Неужели творцы должны оказаться на пороге смерти, чтобы сотворить стихию для своего Хранителя? – Арлет никак не могла понять суть такого истязания, – Я видела, как огненный творец едва не лишился жизни после того, как создал стихию для ящера.
– Для творцов настали тяжёлые времена, – в словах Странника не было ни намека на жалость, – Из-за исчезновений, с каждым днем их численность уменьшается, и все же, жизнь в Загранье требует своего, как и прежде. Поэтому некоторым творцам, особенно верховным правителям, приходится отдавать больше стихии, нежели они отдавали раньше. Для того, чтобы поддерживать баланс. Постой, загранная, – добавил он, сощурив свои серые глаза, – ты сказала ящер?
Арлет неуверенно кивнула.
– Огненный ящер, – добавила она, – он был внутри чана.
– Откуда ты знаешь, как выглядит Хранитель Огня?
– Я видела его своими глазами, – осторожно ответила Арлет, все еще будучи не уверенной, насколько откровенной она может быть с лютогаром, – когда бежала из Обители.
– Видела? – мышцы на лице Странника заметно напряглись, – Хрр… очередная ложь. Лишь верховные творцы воочию знают, как выглядят Хранители, и то не все. А те, кто знает, бережно хранят этот секрет. Ведь Хранители всегда спят, только так они могут настаивать живую стихию. И пробудить их может лишь одно – неминуемая опасность, которая угрожает их стихии. Об этом знают даже лютогары.
Сердце Арлет застучало – ведь если Странник говорит правду, то Хранитель почувствовал смертельную угрозу, когда появился перед ней. Но почему? Что она могла сделать такому величественному созданию, как он?
– Но я и правда его видела, – нахмурилась Арлет.
– Докажи ему, – шепнул ей на ухо Интро, и Арлет поняла, что ото лжи не будет никакого толку.
– И я докажу тебе, – добавила она, повторяя слова Интро.
А затем уверенным движением закатала рукав, тот, который еще недавно так усердно натягивала. На свет показалась огненная нить. Она была тусклой, как и прежде, но внутри все еще проглядывались маленькие огоньки, которые, словно живые, сновали то вверх то вниз.