Мы распрощались, Алекс пожал мне руку, лукаво глядя в глаза, и ребята вышли на улицу, где играл теплый ветер.
– Ага, не кусается она, а как же, собака сутулая, – недовольно проворчала Моника, с неприязнью глядя на удаляющуюся с парнями Лили.
Я же, не в силах больше сдерживать эмоции, повернулась к Анне.
– Прошу, скажи, что конверт все еще у тебя.
Анна беспокойно сцепила пальцы перед собой, быстро перебирая ими, лихорадочно шарила глазами по столу.
– Да, должен быть. После той ночи я не вспомнила о конверте ни разу. Убийство Эмбер напрочь вынесло его из моей головы…
– Мне не нравится твой неуверенный тон, – всматриваясь в подругу, сказала Моника.
– Если мама не устраивала субботней стирки и не добралась до джинсов… то конверт должен лежать в переднем кармане. Но я сомневаюсь, что в тот день она занималась делами по дому.
– Чего гадать, нужно пойти и найти его, – уже вставая, сказала Кэтрин, когда я приостановила девчонок:
– Стойте… если он на месте… не лучше бы его вернуть мистеру и миссис О'Нил?
Девочки сели назад на свои места, явно засомневавшись в моем здравом уме.
– Я лишь хотела сказать, Анна украла важную вещь у серьезных людей, не лучше ли вернуть ее, пока не поздно?
– Уже поздно, – удивляясь тому, что приходится объяснять простые вещи, сказала Моника, – мы же не пойдем к ним с фразой а-ля «Анна тут кое-что у вас взяла, но мы забыли об этом и теперь хотим вернуть»? Или, как в детективах, попытаемся подкинуть конверт назад? О, или, может, сказать, что мы случайно, прогуливаясь, нашли конверт в «Бетти Буп»?
Я попыталась как можно спокойнее донести свою мысль:
– То, насколько конверт, оказывается, важен им, совершенно меняет дело. А вдруг… а вдруг он как-то связан с убийством Эмбер?
– Тогда на ее месте должна быть я, ведь не Эмбер его стащила! – резко оборвала меня Анна, и я, испугавшись, что все выглядит так, будто я пытаюсь в чем-то ее обвинить, вздохнула:
– Девочки, у меня создается впечатление, что о той ночи мы знаем меньше всех. А варианты того, как оно было на самом деле, бесконечны. О’Нилы переживали за кражу конверта больше, чем за убийство в их доме…
– Я бы с тобой согласилась, правда, есть одно «но», которое все перечеркивает, – и, оглянувшись на нас, Анна продолжила: – При их возможностях они бы за два дня уже вычислили, куда делся конверт с вечеринки.
– Это не означает, что нам ничего не грозит.
– Элисон, О’Нилы не гангстеры из Чикаго.
– В любом случае дело уже сделано, – примирительно заключила Кэтрин, – конверт у Анны… надеемся, что у нее. Давайте глянем, а потом решим, что с ним делать.
– Неужели тебе не интересно, почему так переполошились О’Нилы? – коварно улыбнувшись, как совсем недавно делала Эмбер, спросила Анна.
– Интересно, но если это и впрямь как-то связано с Эмбер…
– Так это нам только на руку! – заявила Моника. – Ты что, забыла? Мы ради хоть какой-то информации в отчетах для шерифа копаться будем.
Крыть данный козырь было нечем. Поблагодарив мистера Робинса, мы покинули «Бетти Буп» и уже через пятнадцать минут были у дома Анны.
Небо сверкало молниями, грозясь расколоться от грома, а ветер был уже не столь теплым, как час назад. Туман еще клубился по улицам Эмброуза, но скоро ему на смену придут осенние дожди.
Пальцы Анны дрожали так, что она трижды уронила ключи, и тогда Кэтрин по-хозяйски отобрала их, открыв дверь за долю секунды. Мы побежали на второй этаж в комнату Анны – ее мамы дома не было, и мы, нескромно выражаясь, поторапливали друг друга.
– Должно быть где-то здесь, – бормотала Анна, копаясь в шкафу и вываливая одежду наружу.
Мы сидели на кровати, затаив дыхание.
– На месте! – победно гаркнула Анна, вскинув руку с добычей.
Прежде чем открыть конверт, мы как следует оглядели его: плотная бумага сероватого цвета, без указания адресата и получателя. Только маленькое изображение красно-белого маяка в нижнем правом углу отличало его от обычного конверта.
– Что бы это могло значить? – удивленно спросила Моника.
– Неважно, – отмахнулась Анна, впервые в жизни так заблуждаясь.
Конверт уже был распечатан до нас О’Нилами, но мы все равно сжимали зубы, глядя, как Анна с ним возится. Вскоре нашим глазам предстал лист бумаги, на первый взгляд совершенно чистый.
– Это что еще за издевательство?! – возмутилась Анна, но после, сощурив глаза, прочитала ту единственную строку, напечатанную мелким шрифтом:
«Б. О. О’Нил в списках за 21.08.2002 не обнаружен».
Мы перечитали слова по два-три раза, в недоумении передавая друг другу листочек.
– Что ж, по крайней мере, одно стало ясным, – в некотором разочаровании протянула Кэтрин, – почему О’Нилы не заявили о пропаже.
– Да. Если лист бумаги и важен им, то терять голову, поднимая город на ноги, не стоит, – согласилась Моника. – Кроме них самих, смысл напечатанного совершенно непонятен непосвященному человеку.
– Умно, – подытожила я.
– И все же… они ждали эту информацию несколько месяцев. Видно, О’Нилам на самом деле очень важно, есть Брайан в тех списках или нет.
Я повернулась к Анне – та была неправдоподобно тихой. Только смотрела на конверт, хмурясь, обдумывая что-то:
– А ведь знаете, эта дата… я где-то раньше слышала о ней или читала…
После чего прикусила губу, вскочила, села за свой стол, попутно включая ноутбук.
– Никак не могу вспомнить, – бормотала она, вводя в поле поиска загадочные цифры.
Ее манипуляции ни к чему не привели – в графе «результаты» было совершенно пусто.
– Но как же так, – удивилась Кэтрин, – неужели в интернете совершенно нет никаких совпадений по указанной дате?
– Я точно знаю, что встречаю ее не первый раз… 21.08.2002… Ладно, собираемся.
– Куда?
– В библиотеку.
Нам оставалось лишь молча следовать за ней.
Городская библиотека находилась за старым кинотеатром. Конверт мы взяли с собой, спрятав у Кэтрин в сумочке. Пару раз порывы ветра чуть не снесли нас по дороге, а мелкий дождь, который только начал моросить, намекал, что так просто мы не отделаемся.
В библиотеке пьяняще пахло старыми книгами. Нескончаемые ряды шкафов с книжными томами уходили далеко вглубь здания, лампочки неуверенно мигали. Время текло здесь совершенно по-другому, почему-то отчетливо чувствовалось, что спешить некуда.
Анна нажала на круглый серебряный звоночек у стола отсутствующего библиотекаря. К нам из дверей напротив вышла невысокая полная женщина, она узнала Анну и добродушно поинтересовалась:
– Здравствуй, чего тебе не гуляется перед школой?
Анна проигнорировала вопрос, буркнув:
– Где мистер Уайт?
Прозвучало более чем недружелюбно, но женщина понимающе кивнула:
– Ему нездоровится. Передам, что ты приходила.
– Вечно с ним так летом, – пробормотала Анна, все еще сверля взглядом пустое кресло с красным пледом, после чего, тряхнув головой, попросила: – Миссис Лорен, мне нужны статьи школьной газеты за 2002 год.
Моника позади меня обреченно вздохнула.
Если миссис Лорен удивилась, то не подала виду, молча пройдя за высокие стеллажи. Вернулась с потрепанными подшивками достаточно быстро.
– Постарайтесь аккуратней, – не очень строго, но с нажимом попросила она.
Заверив ее, что лишний раз дышать на листки не будем, мы уединились за самым крайним столиком в конце библиотеки. Стулья скрипели, лампа зажглась с третьего раза. Мы же, разложив перед собой на столе ветхие подшивки, скрупулезно начали выполнять поручение Анны.
– Разрази меня гром, если я не здесь об этом читала, – говорила она. – Я помню эту дату, но, как видите, в интернете о ней ничего нет. Странно, но не смертельно – если происходило что-то на самом деле важное для Эмброуза, редакция школьной газеты точно не обошла ситуацию вниманием.
– А можно поинтересоваться, зачем ты перечитывала школьные газеты семнадцатилетней давности? – не без иронии спросила Моника.
Анна смерила ее суровым взглядом.
– Потому что так мне будет легче стать лучшим редактором газеты за все существование школы: знания не только сила, но и власть, а сейчас, когда бразды правления находятся у Кимберли, мы читаем лишь ироничные статьи про похождения старшеклассников. В конце колонки не хватает только «я знаю, вы любите меня, целую, ваша Сплетница». Раньше разоблачения школьных скандалов напоминали политические дебаты, а теперь что…
Моника закатила глаза, перед этим спрятав лицо за одной из подшивок.
– Нам нужна статья за сентябрь, но лучше просмотреть все…
И мы принялись искать нужную нам информацию в далеком призрачном прошлом Эмброуза. Я часто отвлекалась: казалось, кто-то прожигает колючим взглядом мой затылок, я то и дело оборачивалась к книжным полкам, они закрывали нас от глаз тех, кто находился в другом конце библиотеки. Глупости, конечно, но сумеречная дымка среди белого дня в библиотеке влияла на меня каким-то странным образом.
– Я нашла! Нашла!
– Кто бы сомневался, что это будешь ты, – едва слышно сказала Моника.
– А это потому, – хмыкнула Анна, – что никто никогда не принимает во внимание школьную газету, а именно она часто бывает самым ценным источником информации.
И довольная собой, она важно помахала перед нами самой тощей подшивкой.
Мы втроем придвинулись как можно ближе к Анне, а она, нахмурившись, пробежала глазами текст, явно не в восторге от того, что там было написано, после чего принялась полушепотом объяснять:
– Как же я могла такое забыть… семнадцать лет назад, в ночь на двадцать первое августа, в больнице Эмброуза случился нешуточный пожар – начало гореть левое крыло, в котором было размещено родильное отделение…
– О Господи! – ужаснулась я.
Девочки шикнули на меня, а Анна продолжила:
– К счастью, пламя не успело разбушеваться вовсю – какой-то прохожий заметил языки огня и вызвал пожарных. Пожар удалось потушить в рекордные сроки, никто не пострадал: ни те, кто лежал с новорожденными, ни те, кто был на сохранении или уже на сносях. Дальше провели небольшое расследование, в ходе которого причиной пожара сочли устаревшую проводку. Кого надо оштрафовали, беременных и новоявленных матерей переместили на второй этаж подальше от левого крыла, ремонт сделали достаточно быстро за городские налоги, все живы и счастливы… а, вот, смотрите! Там в это время лежали родственники и близкие учащихся, список прилагается…
Лицо Анны вытянулось, она тревожно начала перечитывать про себя.
– Что там? – в предчувствии чего-то плохого мы обеспокоенно потянулись за старой школьной газетой, но Анна увернулась и виновато продолжила:
– Мамы Брайана, Дэвида и Фреда лежали на сохранении в ту ночь… новорожденные Алекс с Питером были выписаны на следующий день. Миссис Палвин с Кимберли уехали за день до инцидента…
Анна в замешательстве уставилась на нас.
– Страшно подумать, что было бы, не заметь случайный прохожий пожар.
Мурашки ужаса пробежались по всему моему телу.
– Как о таком случае не может быть никакой информации в интернете?
Моника покачала головой:
– Словно просто попытались уничтожить всю информацию о пожаре, да только про несчастную школьную газету забыли.
– Но ведь родители ребят уж наверняка все помнят, зачем тогда такие махинации?
– Думаю, стоит спросить у наших родителей, они наверняка помнят этот случай, может, хоть что-то объяснят.
У меня зародились сомнения по поводу родительских откровений, но вслух я сказала совершенно другое:
– Смотрите, в конверте написано, что Брайана О’Нила в списках нет, в то время как его фамилия упоминается среди потенциальных пострадавших.
– Может, говорилось о других списках? – предположила Кэтрин.
– Да сколько их тогда! – возмутилась Анна. – По крайней мере, это никак не связано со смертью Эмбер, что бы там ни происходило у О’Нилов. Ее еще даже в проекте не было, она родилась спустя два года.
Я чувствовала что-то вроде разочарования. Кажется, я на самом деле надеялась, что это как-то связано с Эмбер и мы хоть на один шаг приблизимся к разгадке ее смерти. С другой стороны, история с конвертом и пожаром вызывала бурю эмоций – здесь явно что-то было, но мы не располагали достаточной информацией. Или, как всегда, не видели того, что у нас перед носом?
– Итак, давайте подведем итоги, – устало провела ладонью по лицу Анна. – Два дня назад Брайан устраивает вечеринку, куда нас уговорила прийти Эмбер в надежде увидеться с парнем. Что-то идет не так, ее убивают. В тот же день О’Нилам приходит важный конверт, где сказано, что Брайана нет в списках за дату, когда случился пожар в больнице. В то же время Брайан как раз в списках есть. О самом пожаре можно узнать, только если поднять архивы старых газет семнадцатилетней давности, о чем додумается не каждый. Получается… – Анна раздраженно вздохнула, – еще одна загадка на наши головы.
– Как по мне, так стало только непонятнее, – по привычке накручивая прядь платиновых волос на указательный палец, сказала Кэтрин. – Предлагаю расспросить о пожаре родителей.
Пока девочки продолжали вяло переговариваться, я в расстроенных чувствах вызвалась сдать подшивки.
Миссис Лорен на месте библиотекаря не было. Мне ничего не оставалось, как облокотившись о стол ждать ее прихода. На столе в хаотичном порядке лежали абонентские карточки – в отсутствие знакомого Анны наводились порядки. Равнодушно мазнув по ним взглядом, я встрепенулась, наткнувшись на знакомое имя…
…Багровый том приземлился прямо по центру стола.
– Когда я просила подтянуть меня по физике, то не имела в виду сегодня, Элисон! – испуганно отпрянув от учебника, воскликнула Кэтрин.
Проигнорировав ее выпад, я села на свое место, с некоей обреченностью вводя подруг в курс дела:
– Летом эта книга стала любимой у Эмбер. Она брала ее систематически на протяжении трех месяцев.
– Эмбер и физика? – скептически выгнула бровь Моника.
– Не проще скачать с какого-то сайта, чем бегать сотни раз в библиотеку?
Я вопросительно посмотрела на Анну, надеясь, что она знает то, что неизвестно нам. Так и вышло. Взяв книгу в руки, девушка задумчиво принялась ее листать.
– «Квантовый номер» в интернете вы не найдете. Вернее, полную версию. Разве что купите электронный вариант за деньги целиком и сразу. Блажь автора.
– Верится с трудом. Неужели никто не залил книгу в свободный доступ?
– Получается, нет. Видите ли, сказать, что она не популярна, – ничего не сказать. Джим Уолтер даже физиком не является, а взялся за написание такой сложной литературы. Не знала, что у нас в библиотеке и такое чтиво найдется.
– Почему вы не задаете главный вопрос? – Моника возмущенно подняла брови. – Зачем Эмбер вообще сдалась эта книга?
– Откуда мы знаем? Все четыреста страниц автор утверждает, что число 21 – временной портал в прошлое. Эмбер последняя, кого могла заинтересовать подобная тема.
– Только если она не брала ее для кого-нибудь другого.
– Стойте! – Я в изумлении перехватила у Кэтрин листок из злополучного конверта. – В списках значится число 21!
– Мы не будем воспринимать «Квантовый номер» всерьез! – отрезала Анна.
– Но почему-то Эмбер бегала за книгой целое лето!
– Поговорим на следующей неделе с мистером Уайтом, главным библиотекарем. Наверняка он в курсе интересов Эмбер. Или вы уже готовы поверить в тайный смысл числа 21? Тогда можете сразу создать фан-клуб Джима Уолтера, ведь это именно то, что он проповедует.
Анна выглядела непреклонной, девочки озадаченными, а я даже не знала, что теперь думать: вера в обычные совпадения никогда меня не покидала, вот только тень вечеринки Брайана вырисовывала странный силуэт вокруг всего происходящего.
Поблагодарив миссис Лорен, мы вышли на улицу. Разговаривать не хотелось, спорить тем более.
– Пришли за ответами, уходим с вопросами, – напоследок тяжело вздохнула Кэтрин.
* * *
Проснувшись на следующий день, я скептически смотрела на свое отражение в зеркале, категорически отказываясь его принимать. Утопая в тяжелых мыслях, надела джинсовый комбинезон и спустилась к маме на кухню выпить чаю. С Кэтрин мы договорились встретиться в час дня напротив городской больницы, значит, время побездельничать еще найдется.
– Что с настроением, куда собираешься? – доставая морепродукты из морозилки, спросила мама.
– Все нормально. Идем с Кэтрин к миссис Сандерс на работу. За справкой.
А вот тут я была молодцом – не совравши, утаила главное.
Мама как-то недоверчиво хмыкнула, тут же повернувшись спиной, чтобы достать сковороду, а я озвучила вопрос, который не успела задать вчера:
– Кхм… мам, а ты знаешь про пожар в городской больнице семнадцать лет назад?
Так и не поворачиваясь ко мне, мама продолжала энергично греметь посудой.
– Ну, был пожар, да ничего серьезного. О нем вовремя сообщила свидетельница, никто не пострадал. Почему вдруг спрашиваешь?
Такой же ответ от своих родителей получили и девочки, притом чуть не дословно. Интересно.
Я небрежно пожала плечами.
– Да так, услышала случайно. Хотела в интернете почитать, а о нем там ни слова. Как-то дико, не находишь?
Мама наконец-то повернулась к столу, за которым я сидела, сложила перед собой руки.
– Элисон, каждый город со своими причудами. Вот только Эмброузу по части странностей равных нет.
Ни ее тон, ни выражение лица мне не понравились, так же как, собственно, ответ на простой вопрос. Но мама, посчитав, что тема закрыта, попросила передать мне ее чашку с недопитым кофе. Кофе и сигареты – без них свою мать я не представляла. Как и не представляла того, чем обернется наш с Кэтрин поход в больницу.
В Кэтрин бесило не то, что она приходила не вовремя, а то, как непринужденно себя вела, опоздав минут на двадцать. Вот и сейчас, мечтательно глядя на витрины и подставляя лицо солнечным лучам, она не спеша тащилась мне навстречу.
– Привет, – с затуманенным взором поздоровалась она.
– Привет, – процедила я сквозь зубы, – еще позже прийти не могла?
– Ты что, мы ведь тогда опоздали бы!
– Ладно, пошли, – взяв подругу под локоть, я потащила ее через дорогу, где уже с минуты на минуту должны были появиться миссис Сандерс и миссис Питерсон. – Девочки у Анны?
– Да, миссис Ньютон поехала в Сиэтл, вернется завтра. Так что дом Анны сегодня вроде нашей штаб-квартиры.
Опоздание Кэтрин, отсутствие какого-либо плана и намерение копаться в документах, предназначенных для шерифа, – все это сводило меня с ума, желудок скрутило от страха, руки немели в нежелании подчиняться. Вид спокойной до отвращения Кэтрин начинал бесить – ну нельзя так относиться к серьезным вещам! Не успела я озвучить свои мысли, как Кэтрин махнула кому-то рукой и, не дав мне опомниться, помчалась к служебному входу напротив.
– Привет, мам, здравствуйте, миссис Питерсон!
Мы поздоровались, и миссис Сандерс, копия Кэтрин лет через двадцать, протянула мне справку – освобождение от физкультуры, ради которой мы вроде как пришли.
– Спасибо!
– Мама, а моя где? – выпучила глаза в деланом удивлении Кэтрин.
– Ты о чем?
– Твое разрешение, что в этом году мне тоже будут делать прививки в школе, а не как в прошлом году в самой больнице.
– Ох, Кэтрин, какая ерунда, принесу сегодня вечером домой, – отмахнулась миссис Сандерс, и они уже собирались переходить дорогу к своей любимой закусочной на обед.
– Но, мама! – театрально заломив руки, взмолилась Кэтрин. – Ты как всегда забудешь и принесешь справку ближе к окончанию колледжа!
Я в недоумении смотрела на представление Кэтрин, вспоминая, как из года в год она бессовестно возмущается, что ее не берут в драмкружок.
На помощь пришла миссис Питерсон, высокая и худая женщина, по виду ровесница наших мам:
– Ну что ты, Эмилия, пусть Кэтрин сама возьмет, раз уж ей так надо, – она протянула нам заветную связку с ключами, – справка лежит на подоконнике. Сейчас там делает ксерокопии кое-каких бумаг медсестра из детского отделения, когда она закончит, будьте добры, закройте за ней двери, а ключи принесите назад.
– Отлично, спасибо! – Кэтрин поцеловала маму в щеку, и мы с ней быстрым шагом направились к центральному входу больницы.
– Проще простого, – выразительно позвякивая ключами в кармане ветровки, удовлетворенно кивнула Кэтрин, – теперь нужно как можно скорее найти и сфотографировать нужные документы, главное, чтобы медсестра там долго не копалась.
Я пессимистически сомневалась в нашем дальнейшем везении, но скромно промолчала – нечего говорить под руку.
Белые стены больницы как обычно не вызывали положительных чувств – сразу же захотелось оттуда уйти. Несмотря на стерильную чистоту и отсутствие как такового запаха медикаментов, отовсюду веяло унынием. Я была здесь исключительно редко, так как болею нечасто, но при этом каждый мой визит сопровождался непреодолимым желанием как можно скорее оказаться подальше отсюда.
Мы с непринужденным видом поднялись на второй этаж, Кэтрин мило здоровалась со всеми, кто встречался нам по пути. Двери нужного кабинета были настежь открыты – молоденькая девушка лет двадцати в белоснежном халате скрепляла только что отксеренные бумаги. Кэтрин выдала ей свою самую лучшую улыбку:
– Здравствуйте. А миссис Питерсон дала нам ключи, чтобы забрать одну справку…
– Привет, – дружелюбно отозвалась медсестра, – тогда закроете за собой двери, я спешу.
И была такова.
– Все складывается настолько просто, что становится подозрительно, – закрыв за девушкой дверь, обеспокоенно сказала Кэтрин. – Постой-ка тут, пока я буду копаться в бумагах.
– Кто-то из медсестер может прийти в любую минуту, надо поторапливаться. – Переминаясь с ноги на ногу, я прислушивалась к шуму в коридоре, в то время как Кэтрин воровато возилась с замком ящика, стоящего в левом углу у окна.
– Роуз, Роуз… Ага, вот, Роуз, Эмбер. Дай мне свой телефон, я быстро сфотографирую, мы и половину заключения не поймем, читая тут…
– Давай своим, у меня он вырубился, забыла зарядить.
Гробовая тишина была мне ответом – я обернулась и увидела виноватое лицо Кэтрин.
– Я свой вообще забыла…
Я не знала, на кого больше злиться – на Кэтрин с ее импровизациями или на себя, пришедшей для подстраховки, не позаботившись об элементарном.
– Ладно, ладно, не паникуем, – успокоительно махала руками она, пока ее взгляд не наткнулся на ксерокс, зеленые глаза тут же наполнились победоносным блеском.
Я обреченно прошептала:
– Мы в… сама знаешь где.
Кэтрин, не слушая моих причитаний, с видом маньяка, подкрадывающегося к жертве, подошла к ксероксу и, включив его, сказала:
– Машинка еще теплая, вопросов быть не должно… но ты, наверное, подежурь снаружи, мало ли что… а в случае чего, постучи три раза и задержи кого бы то ни было, чтобы я успела все вернуть на места.
– Хорошо, – только и сумела вымолвить я, на ватных ногах выходя в коридор.
В больнице было излишне тихо, в поле моего зрения не было ни одного человека – видно, для врачей обед воистину святое дело. Приняв вид невинного человека, смирно чего-то ждущего, я стояла у двери, готовая чуть ли не кричать Кэтрин «караул» в любую секунду. Из кабинета было мало что слышно, но это не успокаивало – попадись мы на горячем, объяснить наши действия, чтобы не выглядеть как минимум подозрительно, будет затруднительно.
– Привет, – услышала я, почувствовав колкий страх.
Низкий тембр Алекса я узнала сразу, поэтому, повернувшись, как в замедленной съемке, с глупым лицом сказала в ответ:
– Привет, – после чего нервно хихикнула.
Он стоял передо мной в белой флисовой толстовке и синих джинсах – конец лета в Эмброузе все равно что середина осени. Он походил на краша, на самого настоящего краша, которого в нашем маленьком городке я не видела ни до, ни после.
– А я смотрю, знакомая милашка стоит… Что ты здесь делаешь?
– Ммм, – протянула я, пытаясь сосредоточиться на ответе, а не на том, как меня назвал Алекс, – пришла забрать справку, вот… жду Кэтрин… а ты что здесь делаешь? – Я была готова пытать его вопросами, лишь бы он меньше задавал свои.
– О, я привел нашу принцессу на обследование.
– Лили заболела? – я старалась выглядеть как можно менее ревнивой, но, кажется, мои стиснутые зубы говорили сами за себя.
– А при чем тут Лили? – округлил глаза Алекс в самом что ни есть искреннем удивлении.
В эту же секунду к нам подошел Дэвид.
– Элисон, привет, – и пару раз пшикнул себе ингалятором в рот.
Мысленно чертыхнувшись, я спросила:
– Дэвид, ты в порядке?
Выглядел он, мягко говоря, не очень – и без того худой и бледный, сейчас Дэвид походил на тень человека – с синими, даже фиолетовыми кругами под глазами, бусинками пота на лбу и потрескавшимся губами, ему, казалось, даже стоять было сложно.
– Лучше, чем вчера, – как-то робко пожал он плечами и попытался объяснить: – Астма замучила. Такое бывает, от нервов становится хуже. Вот и сейчас пришлось обратиться к врачу, но его предположения касаемо моего здоровья достаточно обнадеживающие.
Я всегда замечала, что Дэвид не отличался отменным здоровьем, но сейчас, глядя на него, в недоумении хмурила брови:
– Как же ты занимаешься руфингом, с твоими… недомоганиями?
– О, именно руфинг меня и спасает. Я раньше страдал от панических атак, а от этого один из приступов астмы мог закончиться летальным исходом. Руфинг стал моим самым действенным лекарством, и я его выписал себе сам, – тут его губы растянулись в теплой улыбке, а глаза увлажнились и заискрились. Он говорил вполголоса, глядя куда-то мимо меня. – Когда ты взбираешься на вершину, твое сердце бьется от предвкушения адреналина в крови, и кажется, что ты со всем миром один на один… и этот пик величия высоты, где только ты сам и небо, что как будто стало ближе…
К концу его речи я слушала Дэвида как завороженная: с таким благоговением он говорил о любимом занятии.
– Возможно, в прошлой жизни ты был птицей, – предположила я, – ястребом, например.
– Ага, или голубем, – мечтательно протянул Алекс, передавая мне только что купленную банку с колой.
Она уже была открыта и надпита, немного напитка осталось по краям жестяной банки. Чувствуя странное напряжение внизу живота, я сделала пару глотков. Было в этом жесте что-то почти интимное. Алекс смотрел на меня с прищуром, и я, смутившись, вернула ему колу.
Тут я услышала необычный звук из кабинета – намек от человека, делающего что-то не совсем правильное, и пришла в себя, вспомнив, для чего здесь нахожусь. Пора выпускать Кэтрин, люди начинают понемногу возвращаться с обеда.
Еще не решив, что делать, я мысленно простонала, потому что увидела, как к нам оживленно телепается высокий и широкоплечий Фред.
– О, Элисон, какими судьбами? Хотя нет, не говори, все, что связано с теориями заговоров и гинекологами, меня не касается. – Тут он посмотрел не так подозрительно, добавив: – Кстати, завтра приходите ко мне в шесть вечера. Адрес, думаю, знаете.
Мне представилось выражение лица мамы, когда я ей скажу, что иду вечером в гости к другу Алекса. Не радужно. Нужно как-то этот вопрос решать. Моя мама все-таки не миссис Джонс, значит, наверняка проблему можно уладить полюбовно.
Когда пауза, выдержанная мною, стала казаться уже неприличной, я бодро сказала:
– Конечно, мы придем!
Ребята одобрительно закивали.
– Что ж, нам пора, малютке Дэвиду надо кушать, – потрепав друга по голове, засюсюкал Фред. – До завтра, Элисон!
– Не болей! – помахал мне Дэвид.
Они пошли вперед, а Алекс, дотронувшись до моего локтя, улыбнулся карими глазами:
– Мы будем очень вас ждать… я тебя, так точно, – и по привычке подмигнув, побежал догонять друзей.
Я погладила локоть, к которому притронулся Алекс: его словно ударило током, но ощущения были приятными.
Через секунду дверь кабинета приоткрылась и выглянула светловолосая голова Кэтрин.
– Ушли?
– Выходи, – почему-то шепотом сказала я.
Ветровка на ее животе топорщилась от отксеренных бумаг, Кэтрин хитро сложила руки, будто ей было прохладно.
– Прости, не могла же я их просто послать… ты все успела?
– Да, только боялась, что кто-то неожиданно придет…
– Слава богу, обошлось. Теперь осталось только вернуть миссис Питерсон ключи.
– Ага… а как ты Дэвида ястребом назвала, мне он больше чайку напоминает.
– Ох, Кэтрин…
С миссис Сандерс и миссис Питерсон мы встретились прямо у выхода – вернее, мы в них врезались. Пролепетав что-то нечленораздельное, мы вернули ключи и направились к остановке, чтобы выиграть немного времени.
– Почитаем сейчас или уже с девочками? – заплатив за проезд и плюхнувшись на сиденье в конце автобуса, Кэтрин, все еще нервно оглядываясь, погладила себя по животу.
– Моника сказала, если прочитаем без них, будем распяты у Анны в гостиной.
– И почему я ей верю…
* * *
День был в самом разгаре: дети катались на велосипедах, запускали воздушных змеев, купленных на апрельской ярмарке, группа каких-то парней с колонками пронеслись мимо нас на скейтах – ребята пытались выжать тот максимум из последних дней лета, который удовлетворит их перед началом скучных уроков в школе.
Мы с Кэтрин с ускорением пересекли перекресток у остановки и побежали к дому Анны – та открыла нам после первого же звонка, будто ждала за дверью.
– Вы почему трубки не берете?!
– Мой разрядился, а Кэтрин свой забыла.
– Как же вы тогда?..
– Это стоит отдельного рассказа.
– Давайте ко мне в комнату.
Пока Кэтрин возилась с документами, я в двух словах рассказала, как все прошло, вот только девочек больше волновал результат.
– Ну что там?
– Подождите, здесь столько терминов.
– Но ведь твои родители врачи!
– Это ты правильно подметила, они, а не я, дайте мне минутку.
– Значит, завтра мы идем в гости к «французам»? – решила перевести на время тему Моника. – Можно только представить, сколько девчонок об этом мечтают. Да что там гадать, наверняка каждая. Я столько хотела спросить у них по поводу подъема во Франции…
– Спроси у Фреда, у него талант рассказчика, – невинно захлопала я ресницами.
Моника погрозила мне пальцем:
– Я понимаю, куда ты клонишь.
– Надеюсь… только не говори, что тебе это неинтересно.
Она задумалась на пару секунд, после чего замотала головой:
– Сейчас не очень подходящее время. Эмбер…
– А для нас с Алексом самое то, да?
– Ваша проблема в том, что вы думаете, будто еще слишком рано продолжать дальше жить после всего, что произошло, – распуская хвостик, сказала Анна, – но правда в том, что некоторых чувств не избежать. Вот взять моих маму с папой…
– Девочки, – позвала нас Кэтрин.
Мы повернулись к ней, и атмосфера в комнате изменилась – сейчас кто-то узнает правду и будет об этом жалеть. Лицо Кэтрин приобрело зеленоватый оттенок, а сама она, не отрываясь от листка, сказала:
– Эмбер была беременна. На третьей неделе, – после чего откинула бумаги и спрятала лицо за дрожащими руками.
В груди у меня что-то перевернулось, липкий ужас начал расползаться по всему телу, заставляя дышать через раз. Плечи Кэтрин подрагивали, стали слышны тихие всхлипы. Моника села возле нее, надеясь утешить. Анна молча встала, аккуратно сложила бумажки и начала их перечитывать, будто не поверила собственным ушам: