Мистер Уайт помолчал некоторое время, а потом, не отрывая взгляда от окна, за которым бушевал ливень, сказал:
– Каждый раз в такую погоду в Эмброузе появляется новая тайна.
– Слава богу, а то мне своих недостаточно.
Мистер Уайт одобрил мою иронию – благосклонно кивнул, соглашаясь. Потом неспешно продолжил:
– Убийство мисс Роуз, смерть молодых людей на Безымянном здании… Поймите, Чарли не просто так просил вас не искать дальше Монику Джонс. Думаю, это можно понимать так, что, если вы найдете подругу, случится что-то необратимое, может быть, хуже всего того, что вы уже успели пережить. Запомните: нужно знать, когда пора остановиться. Я хочу, чтобы вы узнали прошлое, а не переписывали будущее, понимаете? Хочу дать вам шанс во всем разобраться, но при этом считаю своим долгом хотя бы обезопасить ваши методы. Вы же не успокоитесь, это ясно как божий день.
– Вы абсолютно правы. Просто поймите, я откуда-то знаю, что разгадка кроется в той ночи, когда исчезла Моника. Называйте это интуицией, как хотите, но мне ясно одно: узнай я, что тогда произошло, многое встанет на свои места. Мистер Ньютон не хотел, чтобы я искала Монику? Хорошо, для начала мне будет достаточно хотя бы знать, что она в безопасности.
Часы над книжными полками беззаботно отсчитывали время. И почему стрелки идут вперед, а не назад? Ведь минуты убывают, а не наоборот.
– Что вам уже известно, Элисон? И какие теории вы строите исходя из этого? Расскажите, я постараюсь помочь.
Чувства шептали довериться мистеру Уайту, поэтому, помедлив лишь пару мгновений, я кивнула.
– Все началось с мистера Бейкера. С его снов. Он рассказал о них мистеру Ньютону, и тот в свою очередь пришел к какому-то весьма интересному умозаключению. Настолько интересному, что он попросил вас рискнуть всем, не только работой, но и жизнью, и достать ему две капсулы Времени. Вы не отказали другу. Смелый поступок для того, кто называет себя эгоистичным человеком.
Как мистеру Ньютону удалось выполнить свой план, только господу богу известно. Но он это сделал – отправился в путешествие во времени и не был пойман. Никто об этом не узнал. Ему все сошло с рук. Вам всем все сошло с рук. Мистер Ньютон узнал что-то такое, что сводило на нет все старания «Красного маяка». Вам он ничего не сказал. Тоже не просто так. И что он сделал дальше? Молчал. Выжидал. В лаборатории вскоре что-то пошло не так, и проект закрыли. Потом, спустя многие годы, его будут пытаться реабилитировать, но не в этом суть. Когда шахты стали пыльным воспоминанием, а смерть уже дышала ему в затылок, мистер Ньютон отправил сообщение Бейкеру. Видно, посчитал, что просьба не искать Монику из уст того, кто был причастен к проекту, подействует на меня вернее, нежели какое-то письмо. И был, кстати, прав. А вот самый главный конверт предназначался Монике. Вся правда, в которой именно она в будущем будет нуждаться больше всего. Но почему не Анне? К тому же Моника перед исчезновением так ничего и не получила, я бы узнала, будь у нее письмо. Что мистер Ньютон увидел в прошлом или будущем, что выделил Монику, но не уберег Анну?
Мистер Уайт соизволил перевести на меня взгляд, сложив перед собой ладони лодочкой.
– Ваши теории на удивление верны, вы умная девушка. И вопросы правильные задаете. Аластор мне свои сны никогда не рассказывал. Так и не смог открыть для меня свою темную сторону. А вот Чарли он доверился. И тот что-то в них нашел. Но нам ничего не рассказал. Ни о том, что ценного нашел в сновидениях Аластора, ни о том, что увидел, когда воспользовался капсулами Времени. И я ему благодарен. Я видел слишком много людей «Красного маяка», которых сгубило любопытство. Не хотел стать одним из них.
Единственное, что сказал нам по возвращении Чарли: нужно выходить из игры. Такой шанс представился вскоре. Проект распустили. Что-то действительно пошло не так.
Почему главную тайну Чарли доверил мисс Джонс, знает только она. Да, по словам Аластора, Моника получила письмо после исчезновения, и не конверт является причиной, почему она пропала, но даже при таком раскладе все наверняка взаимосвязано.
Аластору было поручено передать вам послание, потому что иначе вы, Элисон, могли принять слова о Монике как угрозу, а не как предупреждение.
И наконец… вы утверждаете, Чарли не смог уберечь Анну. А что, если наоборот? – Тут мистер Уайт резко сменил тему: – У меня есть знакомый в больнице. Работает там врачом. Рассказал мне о вчерашнем с вами инциденте.
Я опустила глаза, заставляя себя не ерзать на стуле от стыда. Услышав продолжение, мигом подняла встревоженный взгляд на светящиеся серой синевой глаза библиотекаря.
– Вы утверждали, что девушка, лежащая в палате это не Анна. Что ее подменили. Другими же словами, она исчезла… как и кое-кто другой.
– Моника?
– Подумайте еще. Вспомните слова Аластора – все складывалось в слишком хрупкий пазл – девушка Фантом. Ведь вам Аластор, должно быть, тоже сказал, что она уже не с нами? Что, если перед тем, как исчезнуть, Фантом прихватила с собой Анну?.. Подменив мисс Ньютон в больнице на ее точную копию?..
От страха мои пальцы онемели.
– Тогда Анна в опасности!
– Отнюдь. А что, если Чарли решил прибегнуть к помощи девушки Фантом, чтобы спасти свою дочь от дальнейших покушений?
– И мистер Ньютон доверил это ей? Девушка Фантом, по всей вероятности, причастна ко всем убийствам и «несчастным» случаям в Эмброузе! Зачем ей вообще помогать ему?
– Могу предположить, что так Чарли спас их обеих. Девушку Фантом ждала отставка, но, может, он знал, какая именно, и этого было достаточно, чтобы Фантом перешла на его сторону. Он указал, где и как им скрыться, а также подкинул идею подставной Анны, чтобы выиграть время.
– Но ведь может быть такое, что и в саму больницу Анна попала из-за девушки Фантом…
Я рассказала мистеру Уайту про звонок Эмбер. Он кивнул:
– Думаю, это часть плана. Исчезни Анна, как потом Моника, это привлекло бы слишком много внимания. А так, для всех она просто несчастная девушка в коме. Для друзей и родных рядом, для врагов больше не опасна. Никаких сомнений у вас появиться не должно было, ведь вы сами стали свидетельницами несчастного случая. А звонок от Эмбер нужен был, чтобы выманить Анну, как я уже говорил, любопытство сгубило многих, еще больше его жертв будет впереди. Поступи звонок от кого-либо другого, Анна едва ли решилась бы рискнуть. Смею предположить, что девушка Фантом сама не понимала, на что идет, но не имела права на ошибку, чтобы не вызвать подозрений у Человека без лица. Но все прошло сносно, и через пару месяцев она забрала Анну, чтобы спрятаться с ней. В любом случае ваша подруга в безопасности, и я уверен, уже пришла в себя.
Стальные тиски горечи скрутили мои мысли.
– Где же они? Неужели в таком случае мы можем никогда больше не увидеться с Анной?
Следующее откровение повергло меня в моральный нокаут.
– Я достал для Чарли две капсулы… а использовал он одну. Поэтому, может, вы еще увидите свою юную подругу Анну… правда, через много-много лет.
Мы замолчали. Я перебирала в сознании эпизоды моей жизни, поражаясь их красному оттенку. Вопрос назрел сам собой:
– Ох, мистер Уайт… почему же мистер Ньютон не спас всех остальных?
– Ответ кроется в том, что уже было, и в том, что еще только должно произойти.
Я обреченно кивнула, проглотив очередной мудреный ответ. Значит, Анна в безопасности. Только ради этого стоило сюда приходить. Но неужели это все, что мне может сказать библиотекарь?
Тот в свою очередь холодно на меня посмотрел.
– Отправляйтесь к смотрителю маяка, Джонатану Муру. Спросите его про Монику. Но не оттягивайте – завтра поутру буря стихнет и он отправится в Сиэтл, Эмброуз снова будет отрезан от внешнего мира. Идите к нему одна, иначе разговаривать он не станет.
Я нахмурилась.
– Но ведь всех опрашивали миллион раз, знай он что-то про Монику, еще тогда сказал бы полиции.
– Это если Моника сама не попросила его молчать. Аластор был уверен: Джонатан знает какую-то важную деталь. Он смотритель маяка, а там, на побережье, туман принимает облик не врага, а союзника. По поводу его молчания – значит, тому есть причина. Джонатан никогда не звенел ключами от тайн.
Вдалеке послышалось рычание грома. Я встала, застегнула курточку, закинула на плечи рюкзак.
– Спасибо вам. Спасибо вам за все. Очень жаль, что мистер Бейкер… что он…
– Мне тоже. И, Элисон… Говорят, счастливых концов не бывает. Если счастливый, это не конец. Надеюсь, вы станете исключением. Ищите ответы на вопрос об исчезновении Моники, а не ее саму. Будьте хитрее, и тогда, возможно, однажды она сама придет к вам и вы не попадете в капкан «Красного маяка».
* * *
…Стоя под крышей на входе в библиотеку, я растерянно озиралась по сторонам – проливной дождь с каждой минутой только усиливался. Водяная пыль касалась моего лица, кожаные ботинки зачавкали в луже.
Не успела я продумать дальнейшие действия, как машина на другой стороне дороги развернулась и, проехав пару метров, припарковалась у крыльца библиотеки. Шум дождя заглушал рев мотора, а сквозь его пелену сложно было узнать, кому принадлежит автомобиль, пока передняя дверца со стороны пассажира не открылась и Кэтрин, эмоционально жестикулируя, не начала призывно махать мне руками. Набрав в грудь воздуха, будто собиралась нырять, я пробежала пару метров под открытым небом и юркнула в теплый салон машины.
– Я приехала сюда, как только освободилась, была уверена, раз ты не позвонила, значит, все еще здесь.
– Спасибо… я знаю, что ты получила права, но машина…
– Это папина.
– Он разрешил ее взять?
– Нет, я сама взяла, я и так уже за что-то там наказана, – пренебрежительно махнула рукой Кэтрин.
– Ладно. Тогда езжай на набережную к маяку.
Кэтрин подпрыгнула на водительском сиденье, явно собираясь обрушить на меня град вопросов, но я ее осадила:
– Езжай, по дороге расскажу.
Кэтрин осеклась, но согласно кивнула и тронулась с места.
– Поедем через Изумрудный лес, по развилке к шоссе 606, там нам никто не встретится по пути.
Я слегка взвинченно поддакнула, так как эта поездка казалась опасной уже не только для возможных пешеходов, но и для нас. Дворники едва справлялись с ручьями воды, я орала на Кэтрин, та орала на меня, чтобы я не кричала на нее, – мы еле тащились и рисковали добраться до набережной к сумеркам. Я отбивала входящие от мамы, а потом и вовсе отключила телефон, с ужасом представляя, чем мне это грозит. Но после находки подвески и разговора с мистером Уайтом встречу с Джонатаном Муром нельзя было отложить. А смотритель завтра отчаливает в Сиэтл на две недели, за это время может произойти что угодно. Сомневаюсь, что мама поймет.
Мы въехали в Изумрудный лес, укрылись от дождя под высокими плотными кронами деревьев, и видимость стала сносней. Мы спокойно и уверенно, разве что все еще медленно, двинулись дальше. Я отрывочно объяснила Кэтрин, куда и зачем мы едем.
– Теперь я понимаю, к чему такая спешка. Главное, чтобы Джонатан Мур на самом деле знал что-то важное, чтобы мы не погибли напрасно, когда наши родители убьют нас за эту импровизированную поездку.
– Думаю, моя мама сначала устроит пытки.
– Я не понимаю, наши пятнадцать лет какие-то шутки для них? Не маленькие уже.
– Может, это потому, что буквально вчера у нас убили человека?
– Ну, даже не знаю, – Кэтрин возмущенно дернула головой. – Ладно, перескажи ваш с мистером Уайтом разговор поподробнее…
Узнав, что добытая ранее информация и кое-какие наши догадки верны, она вцепилась в руль, повторяя, что уже ничему не удивляется. Но когда услышала про Анну, притихла, замкнувшись в себе. Я тоже нуждалась в том, чтобы переварить слова мистера Уайта.
Мы все ближе подъезжали к набережной с маяком. Лес зловеще простирал свои худые ветки вглубь чащи, дождь уныло стучал по стеклам, напоминая тревожную музыку, во время которой в хорроре убивают главную героиню. Густая вязкая кровь льется из ее многочисленных ножевых ран, узорами растекаясь по мокрой земле. Девушка хрипит, отхаркиваясь внутренностями, сходит с ума в агонии боли, а тело умирает. Убийцу, разумеется, не найдут, он просто скроется в черном лесу, вместе со своим острым ножом и ответом на вопрос, зачем он это сделал.
Я такие фильмы не любила. Раньше мы с девочками (как давно это было!) смотрели их только потому, что нам запрещали. Эмбер все время сидела с закрытыми глазами, Анна возмущалась глупостью главной героини, Кэтрин вещала о смысле бытия как мотиве убийцы, а Моника лениво жевала попкорн. Я же мониторила инстаграм Алекса. Были времена.
– Приехали. Вот и набережная, нужно обойти сосны справа, и покажется маяк. Туда мы не проедем – посмотри на песок впереди. Это каша, с которой мы потом не выберемся.
– Тогда пешком…
– С ума сошла?! Да ты дальше руки ничего не увидишь под таким ливнем!
– Зачем мы тогда, по-твоему, приехали? – вспылила я. – Давай так, я быстренько сгоняю поговорю со смотрителем, а ты запрись в машине, как только увидишь, что я возвращаюсь – заводи мотор…
– Это даже не обсуждается, ты сама не пойдешь!
– Мистер Уайт ясно дал понять: с двумя Мур разговаривать не будет!
– Плевать! Каждый раз, когда мы теряем друг друга из виду, происходит что-то ужасное!
В голосе Кэтрин появились истеричные нотки, и я взяла ее за руку. Оставлять ее одну в машине на выезде из леса мне хотелось не больше, чем ей отпускать меня в дождь. Но как по-другому мы получим ответы?
– Мне тоже страшно, Кэтрин. На самом деле страшно. Только вот тянуть мы с делом не можем.
– Ты права… да, черт подери, ты права! Просто… будь осторожной, хорошо?
– Разумеется.
– Беги туда и обратно как можно скорее, а то получишь пневмонию. И долго не задерживайся. И если увидишь что-то подозрительное в поведении этого Мура…
– Все будет хорошо, – вяло улыбнулась я, напомнив Кэтрин запереть машину.
Свежий воздух леса и дождя одурманивал. Мокрой до нитки я стала сразу же, холодные капли били по лицу, я бежала, смутно разбирая дорогу. Достигнув набережной, тут же провалилась по щиколотки в вязкий песок, от неожиданности заорав. Раскатистый гром поглотил мой возглас, привел в чувство. Последний раз такой сумасшедший дождь был в день исчезновения Моники. Странно, теперь мне это показалось до абсурдности нормальным – пропасть в такую погоду. Лунное озеро вышло из берегов, волны яростно неслись к берегу, разбиваясь в молочную пену. Вот так утащит тебя волна на съедение рыбам и кто потом найдет? Но я не верила в такую судьбу для Моники. Слишком просто для Эмброуза.
Ледяными руками держась за поручни, я поднималась по щербатым ступенькам к невзрачному домику у маяка. Сам он величественно и одиноко возвышался над Лунным озером и набережной. Красно-белый. Это самое красивое и одновременно ужасное, что я когда-либо видела.
Стучала в двери я неуверенно – меня трясло от холода, я будто сама стала дождем. Знакомый голос заорал из-за двери:
– Кого там принесло, Посейдона трезубец мне в глаз!
Дверь открыл пожилой худой мужчина со свисающими из-под капюшона косматыми патлами. Коричневый плащ грозно развевался на ветру, мутные зеленые глаза с бешеным блеском стреляли из темноты, колючая борода недовольно дрожала, тонкие губы были поджаты. Разглядеть его полностью было сложно, но я уже понимала, что, кроме голоса, ничего в Джонатане Муре мне незнакомо.
– Кто такая?!
– Я Элисон Блэк…
– Я вижу, что не водяной. Чего приперлась в такую погоду?!
Казалось, говорить спокойно он не умел.
– Я хотела спросить вас, – онемевшие пальцы плохо слушались, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы достать фотокарточку 4×4 из внутреннего кармана курточки, – эта девушка, Моника Джонс, вы ее видели?
Я сунула ему фотографию под нос, дрожа как осиновый лист, вода стекала по мне в три ручья. Этот снимок я ношу с собой уже четыре месяца, не расставаясь с ним, в надежде найти человека, способного что-то рассказать.
Прищурившись, Джонатан Мур рявкнул «нет» и уже собирался закрыть дверь, но я подставила в проем ногу. Смотритель аж надулся от злости:
– Ты чего себе удумала?!
– Простите, но это очень важно! – я боялась, что поднявшийся ветер заглушит мои слова, и что есть силы орала. – Я знаю, вас тоже допрашивала полиция, но…
– У меня для всех одна правда!
Я разревелась. От дождя, холода, ветра, но больше всего из-за нежелания Мура сказать мне, знает ли он что-то, ведь я остро ощущала: ему что-то известно. Я не убирала фотографию Моники с уровня его глаз, хрипло продолжая говорить:
– Просто честно скажите, да или нет, вы ее видели? Это все, о чем я прошу. Иначе я отсюда не уйду!
– Вот характерная какая, – прорычал смотритель, – ладно, заходи, а то губы уже синие!
Я ввалилась в его маленький теплый домик. Мистер Мур усадил меня в продавленное кресло, а сам пошел ставить чайник. У меня зуб на зуб не попадал, я положила фотографию Моники на стол, оглядываясь по сторонам. Все было скудным и бесцветным, но при этом серая комната отличалась поразительной чистотой и опрятностью. Только сырость наверняка никогда не покидала это место. За окном штормовой ветер превращал Лунное озеро в бушующее море, а я пришла к выводу, что все в этом жилище кричит о любви к одиночеству. Одиночеству, которое я так ненавидела.
– Выпей, – мистер Мур поставил рядом со мной алюминиевую кружку, расплескав половину содержимого на стол. Я не рискнула сразу же последовать его совету, отчего он снова рявкнул: – Я ценю твои опасения о том, что я, возможно, кровожадный маньяк, который желает тебя опоить, но если не выпьешь – завтра сляжешь с гриппом как минимум!
От слов смотрителя мне легче не стало, а зверский холод продолжал сковывать тело. Стараясь не думать, что бы на это сказала моя мама, я залпом выпила содержимое кружки. Горло обожгло жижей со вкусом соленой воды, зато кончики пальцев мгновенно расслабились от приятного покалывания тепла.
– Лучше? – впервые за все время улыбнулся мистер Мур.
Я ожидала увидеть беззубый рот, но ничего подобного, у него только кожа на лице обветрилась.
– Да… что это?
– Старинный рецепт моего батюшки моряка. Он погиб героем, его забрало море, а не болезни. Прям как его отца, моего деда. У нас в семье все тесно связаны с водой. Кроме моего брата, моллюска безмозглого!
– Спасибо, – искренне сказала я. Мокрая одежда на мне не внушала веры, что я таки не свалюсь завтра с температурой и хриплым кашлем, но это уже ерунда.
Мистер Мур сел напротив меня в такое же потертое и продавленное кресло, задумчиво глядя перед собой.
– Мистер Мур…
– Просто Джонатан.
– Мм… хорошо… Джонатан… мне нужно знать, вы видели Монику Джонс?
Я вновь протянула ему фотографию подруги, где она с полуулыбкой сидела на крыльце своего дома.
– По-твоему, меня не заморили вопросами о ней четыре месяца назад, когда она исчезла?! Главная дорога из Эмброуза в Сиэтл часто перекрыта, я единственный, кто отвозит людей на ту сторону через озеро на постоянной основе. Да полиция с добровольцами меня чуть живьем не сожрали!
– И все же. Ведь… ведь Моника могла попросить вас никому не рассказывать… о том, что вы ее видели…
– Ох, чую, не твои эти слова, чужие повторяешь. – Я молчала, не собираясь выдавать мистера Уайта, но Джонатан и не настаивал, соизволив перевести взгляд на фото, после чего встал и пошел зажечь потухшую свечу. – Месяц назад рано утром я перевозил несколько людей в Сиэтл.
– Там была она?
Еще один изучающий взгляд на фотографию.
– Не знаю. Похожа.
Я не знала, как реагировать. Анна с Эмбер тоже похожи, только первая более миловидная, в то время как внешность Эмбер могла казаться стервозной. Я понимала, что и на Монику может быть кто-то похож, но разве нормально так отвечать на важные вопросы?
– Как это – не знаете? – возмутилась я. – Вы видели Монику или нет?
– Твоей подружке пятнадцать лет, а выглядела она на восемнадцать. Та же девушка казалась еще старше, лет на десять, если не больше. Как старшая сестра или тетка.
Девушка Фантом? Была ли она еще тогда в Эмброузе?
– Туман над озером не тот, что из лесу в город идет. Я вижу правду. Она не была самозванкой, которую вы боитесь. Но была ли она Моникой Джонс, я точно сказать не могу.
Мои плечи поникли, я безучастно опустила взгляд в пол. Что дает мне такая информация?
– Ты поговори с ее родителями. Правда, они сейчас в Сиэтле, могу передать, когда вернутся. Может быть, у них еще дочь была?
– Да они и эту не очень-то любили.
– В том и смысл… от двоих, гляди, избавились. Прислушайся к своей интуиции. Как она велит, так и поступай.
В ту ночь Моника убежала из дому из-за случайно (а может, и нет) подслушанного разговора мистера и миссис Джонс. На самом деле, может, есть смысл с ними переговорить?
Увидев выражение моего лица, Джонатан кивнул и сказал:
– Тони тебе сообщит, когда родители девушки вернутся в город. А сейчас уходи – останешься еще минут на пять, и дождь не даст разглядеть дорогу от набережной к лесу, а мне с тобой нянчиться некогда!
Я встала, Джонатан, легонько подталкивая меня в спину, провожал к выходу.
– Тони?
Теперь стало ясно, почему голос смотрителя показался мне знакомым. Я хоть и слышала всего пару слов, сказанных Тони на заправке, запомнила тембр его голоса.
– Ага, эта устрица выбрала сушу, подумать только! Маяк – вот наш дом! Совести нет у братца… но если что, он тебе передаст, что надо. Будь осторожней, – Джонатан вцепился мне в плечо, – ты лезешь в очень опасные воды.
Я собиралась его поблагодарить, но он закрыл дверь перед моим носом. Чертыхнувшись, я побежала вниз по ступенькам на набережную, через пляж к машине. Стихия и не думала униматься, дождь такой же стеной преграждал путь назад. Наконец, вдалеке замаячила машина, подобно маяку блеснула фарами, словно поторапливая.
– Господи, я уже вся извелась! Элисон, да тебя как губку выжимать можно! И такая бледная! А руки какие ледяные!
– Поехали!
Хотелось скорее скрыться в лесу, отдалиться от красно-белого маяка. Он нам не был виден, но тревога не отступила, пока мы не проехали почти половину пути. Кэтрин затормозила у обочины, резко повернулась ко мне.
– Ну что там?
– Сейчас расскажу… у тебя как все?
– Твоя мама мне звонила, да и мои родители уже в ярости, может, давай лучше поедем сразу к границе Мексики?
– Это не худшее, что мы вытворяли, – я беспечно махнула рукой и подробно пересказала Кэтрин разговор со смотрителем.
– Даже не знаю, – она устало покачала головой, – вроде ничего такого, а заставляет задуматься.
– Нужно что-то предпринимать. Дождемся родителей Моники и наведаемся к ним…
– Я не смогу.
Мне сразу не понравился ее тон.
– Почему?
Глаза Кэтрин налились слезами, она нервным жестом смахнула их с ресниц.
– Я все собиралась тебе рассказать. Сначала в библиотеке, потом по телефону, перед тем, как мы посмотрели экстренные новости. Вновь столько всего навалилось, что я никак не могла выбрать удачный момент!
– Ты меня пугаешь. Что происходит, Кэтрин?
– Мы переезжаем! – выпалила она, впиваясь ногтями себе в колени.
– Пере… переезжаете?
– Да, в Портленд, к брату. Мама с папой хотели сделать это сразу после исчезновения Моники, но я ясно дала понять, что в этом случае и они потеряют дочь. Как я тогда могла все так оставить? Но после вчерашнего убийства… тут уже они взбунтовались. Все повторяют, насколько небезопасен Эмброуз, мол, нужно было уезжать еще после убийства Эмбер. Им предложили отличную работу с впечатляющим окладом… да и мне уже место подыскали…
– Так быстро…
– Да. Элитный колледж-интернат.
– Что ты хочешь этим сказать? – опасливо уточнила я.
– Глупо отрицать, Элисон, мне пятнадцать лет, а у меня проблемы с алкоголем. Родители договорились с директором, меня примут в середине учебного года… я их еще такими не видела. И мне так стыдно перед ними за то, что подвела их, и перед тобой, что оставляю одну…
– Может, так нужно, и теперь я узнаю ответы на все наши вопросы.
Я взяла Кэтрин за руку, сжала ее, уговаривая себя перенести рыдания на вечер.
– Когда ты уезжаешь?
– Через две недели.
– Тогда пока никаких расследований. Школьные сплетни, шопинг онлайн…
Кэтрин вымученно улыбнулась.
– Ты ведь будешь держать меня в курсе событий в городе? Обещай мне, что мы не потеряем связь…
Я сидела, слушала успокаивающий голос Кэтрин, сочувствуя нам обеим: впервые мы будем столь одиноки, жизнь разделяет нас. Я даже не знала, что хуже: переехать или остаться в Эмброузе. Казалось, ответ где-то посередине или для нас с Кэтрин его попросту не существует.
Завибрировал чей-то мобильный. Взглянув на дисплей, Кэтрин скривилась, как от зубной боли. Я успела увидеть имя звонившего человека.
– Это потому ты не хочешь быть с ним? Потому что уезжаешь?
– Теперь это одна из причин. Ты же знаешь почему.
– Анна сама отказалась от него. Они расстались давно и по ее инициативе.
– И что? – горько усмехнулась Кэтрин. – Логан все равно все это время испытывал к Анне чувства. И что будет? Она… просыпается или возвращается… а ее подруга встречается с ее бывшим парнем?
– Бывшим Логан стал не просто так. У меня всегда было ощущение, что Анне попросту нравилась Кимберли. Логана привело в больницу хорошее отношение к Анне. А держала его там ты.
– Мне стало стыдно навещать Анну после общения с ним. Из них двоих я выбрала подругу…
– …которая не оценит этой жертвы, уж поверь. Не будь мной, не кори себя за чувства.
– Это немного другое, Элисон. Ты боялась быть с Алексом, потому что считала, что рано быть счастливой, ведь мы только похоронили Эмбер. А в этой ситуации…
– Поговори с Логаном. Во-первых, ты не имеешь права уехать, не объяснившись с ним: мы в долгу перед ним за опору и поддержку. Ну, и во-вторых: неужели ты сама не понимаешь, что они с Анной как близкие чужаки, которые пытались что-то совместно выстроить, но поняли, что это бессмысленно?
Кэтрин внимала словам, тоскливо глядя на меня глазами, полными слез.
Жизнь все время разлучает людей. Жестоко, как в случае с Эмбер, мучительно, как с Анной и Моникой. Резко, бесповоротно, волею судьбы мы встаем на разные тропинки, не зная, куда они ведут. Но надеюсь, наши с Кэтрин будут пересекаться всегда. Странноватая девчушка с платиновыми волосами много лет назад спрятала нас с Моникой в своем домике на дереве, когда мы убегали от местного хулигана.
Обратную дорогу мы преодолели медленнее, чем путь к маяку. Лужи казались озерами, а мы громко разговаривали, предполагая, перебивая друг друга, рассуждая…
– Постарайся извиняться как можно жалостливее, – инструктировала меня Кэтрин у тротуара перед моим домом, – пусти слезу, раскаивайся. Позвони мне позже.
Я кивнула, мы распрощались, и я вновь оказалась под холодным дождем.
Так я осталась одна.
* * *
В пятницу на уроке по истории я сидела за последней партой, даже не пытаясь сосредоточиться на словах мистера Карсена. За окном бушевала метель, а я прокручивала в голове прощание с Кэтрин сегодня утром. Вместе с ее семьей из Эмброуза уезжали мистер и миссис Питерсон. Лицензии после случая с Эмбер их все-таки не лишили, но после злополучного инцидента у них не осталось желания дальше жить в нашем «чудесном» городе. А вот Лас-Вегас предложил им незаурядные рабочие места.
У меня все еще болели уши от маминого крика после моего возвращения с маяка, и я была наказана на неопределенный срок домашним арестом, но он вступил в силу только сегодня, после отъезда Кэтрин…
– …Вот и все. Мне пора.
Она взяла мои руки в свои, ее мягкие варежки укрыли мои голые пальцы от холода.
– Теперь ты свободна от этого города.
– Свобода, как и счастье, для каждого своя, – на губах Кэтрин играла таинственная улыбка, – я никогда не чувствовала себя узницей Эмброуза. В отличие от Моники. Но, наверное, она была права, когда говорила, что наш сонный город хоть и скучен, его лучше не будить. Или следует покинуть Эмброуз до того момента, как он проснется.
– Знаешь, а ведь я никогда тебя не спрашивала о том, что ты думаешь про исчезновение Моники. Что же произошло на самом деле.
– Я с тобой согласна, с того дня все и началось. А порядок событий просто неправильный.
Я уже попрощалась с мистером и миссис Сандерс, они ждали дочь в машине и не торопили нас с Кэтрин, за что я была им глубоко признательна.
– Я буду ждать тебя по ту сторону Лунного озера, Элисон. Нет вечных тайн, и когда тебе откроется последняя, приезжай.
Мы крепко обнялись, а потом она навсегда уехала из Эмброуза…
…Теперь передо мной стоял вопрос, что делать дальше. Что, если ранее я ошиблась в каких-то сделанных мною выводах, свернула не туда? Ведь тогда и направление сейчас ложное!
Заскрипели стулья, зашумели голоса. Я с удивлением обнаружила, что за своими размышлениями не услышала звонка. Время возвращаться домой.
Одноклассники, да и все остальные школьники, сторонились меня, только иногда одаривали жалостливыми взглядами. Девушка из некогда популярной компании осталась совершенно одна – вот уж сочетание иронии и драмы.
Выпускники наверняка караулят жертв у выхода из школы, чтобы забросать их снежками. Когда снега в Эмброузе больше – играют в короля горы. Обычно выигрывал Алекс, а Фред, изображая из себя его фанатку, визжал от восторга внизу. Без «французов» даже зима казалась унылой и монотонной. Как будто город души лишился.
Продолжая заниматься самобичеванием, я вышла из класса, где меня поймали, по-другому и не скажешь, близняшки Мейбл.
– Ох, Элисон! Какой кошмар! Страшно подумать, через что ты сейчас проходишь!
– Особенно когда понимаешь, что через русскую мафию…
– Кто бы мог подумать, что именно они, повздорив с мистером Роузом, расправились с Эмбер!
– Что вы несете! – меня придавило к стенке от таких заявлений.
– Ну как же, уже все знают. Весь интернет на ушах!
– Не прям, конечно, весь…
– Но один сайт уж точно.
– Нам очень жаль, что так сложилось. Правда, тебя, Элисон, наверняка больше волнует инсценированная смерть «французов». И кто бы мог подумать, что Моника сбежит, чтобы быть с ними!
– Ага, свободы ребятишки захотели…
– Вы хоть сами понимаете, как это звучит? Не можете вы на самом деле верить в эту ахинею…
– Но ведь есть ряд доказательств тому!
– Единственное доказательство вашему бреду – это неуважение ко всем пострадавшим, вы, жертвы инцеста интернета с инстаграмом. Еще раз услышу подобное – и тампонами вы уже пользоваться не сможете.
Лили грозно нависла над близняшками Мейбл. Испуганно пискнув, они тут же ретировались из коридора.
– Не стоило такое им говорить, – укоризненно сказала я, ожидая свою порцию грязи от старшеклассницы, – они безобидные, хоть и верят в подобную чушь.
– До этих долбанутых по-другому не дойдет.
В руках Лили было множество конспектов, видно, домашнее обучение не столь веселое занятие, каким я его представляла.