Аромат смерти

16

Времени, чтобы горевать, не оставалось. Лучшим выходом было взяться за дело самостоятельно, так что на следующее утро босс и Ховард заявились к ней домой. Втроем они обсудили ситуацию и решили заняться поисками.

Ховард с боссом обладали и следовательским талантом, и необходимыми связями. К Иви начали стекаться газетные статьи, видеорепортажи, публикации в интернете, данные по следствию, улики, свидетельства очевидцев и отчеты судмедэкспертов. Вскоре стены ее гостиной полностью покрылись вырезками и фотографиями.

Да, все слышали про инцидент, но не более того. На него не обратили внимания. В мире происходит слишком много трагедий, чтобы рыдать или хотя бы вздыхать по каждой.

Но все-таки был свидетель, позвонивший в полицию: 19-летний парнишка.

Иви попыталась восстановить предположительную цепь событий, начавшуюся в понедельник 11 ноября. Небо было не просто облачным – тучи висели так низко, что словно прижимали людей к земле. Парень работал на автосвалке каких-то шесть месяцев, и всегда приходил самым первым. Поднимал гаражную дверь, включал общий свет и проверял, всё ли в порядке с оборудованием. Он также подчинялся негласному правилу: приносить газеты и завтрак старшим, которые явятся позже. В городе орудовали воришки, таскавшие со свалок металл, и начальник миллион раз повторял рабочим вечерней смены проверять замки на передней, боковой и задних дверях. Однако была одна проблемка: двери часто оставались незапертыми. Парнишка, зная об этом, по прибытии на работу делал вид, что все равно «отпирает» замки, потом открывал двери и впускал старших, пришедших на утреннюю смену.

В помещении пахло ржавчиной, машинным маслом и мусором, который не выносили тысячу лет, а еще дохлыми крысами. С приходом парня к этим запахам добавился аромат горячего завтрака: яичные блинчики с кетчупом, что-то вегетарианское, что-то с двойным сыром… Когда он только начинал, старшие казались ему капризными, словно девочки-подростки, но со временем он к ним привык. Разобрался, что к чему.

В понедельник утром он постоял перед входной дверью, потирая ладони, чтобы согреть их и достать наконец ключ, – возможно, на этот раз дверь все-таки будет заперта, раз свалка не работала все выходные. Когда он наклонился к замочной скважине, то вдруг услышал грохот оборудования.

«Это что, пресс?»

Когда с машины снимали запчасти, еще пригодные к использованию, ее помещали в промышленный пресс, чтобы раздавить, или, на жаргоне, «поджарить». Парень распахнул дверь и вбежал внутрь. Да, чудовище проснулось и поглощало пищу. Оно с аппетитом расправлялось с минивэном цвета индиго. На панели управления горели лампочки.

– Эй! – крикнул парень, пытаясь перекричать пресс. – Босс? А-Хо?

Ответа не последовало.

«Какого черта?»

Нахмурившись, он бросил завтрак на стол.

– Есть тут кто-нибудь? Я выключаю пресс, уж извините, если что! – Он подбежал к панели и нажал несколько кнопок.

Стальная плита сдвинулась вниз еще на несколько сантиметров, прежде чем остановиться. Парень снова огляделся, но никого не увидел. Можно было расслабиться. Он уже собирался развернуться и отойти…

Когда увидел это.

Из «поджаренного» минивэна натекла глубокая розовая лужа. Язык этой жидкости вот-вот мог коснуться его ботинка. Безжизненный глаз подкатился и ткнулся ему в подошву.

Звонок поступил в 6:17. В 6:32 на свалку прибыла патрульная машина. Полицейские огородили двор и допросили паренька. В 6:57 явились криминалисты, а с ними фургон телекомпании со встроенной спутниковой антенной.

Обезглавленное и расчлененное женское тело разрезали на шесть частей и сложили в три черных мусорных мешка. Виртуозом убийца не был: разрезы оказались грубыми и до сих пор сочились жидкостью. Но тело явно обескровили где-то в другом месте и немного ополоснули, прежде чем разложить по мешкам. Крови было не слишком много.

Криминалисты обратили внимание на разнонаправленные царапины и засечки на костях, судя по которым убийца пользовался сразу несколькими инструментами. Во-первых, пилой с лезвием около 65 сантиметров, предназначенной для плотницких и столярных работ. Во-вторых, тесаком из нержавеющей стали с исключительно острой заточкой и устойчивостью к износу, длиной от 15,5 до 17,5 сантиметра и шириной от 7,5 до 10 сантиметров.

Этот же тесак стал причиной многочисленных глубоких ран на плечах, черепе и руках жертвы. При ударах по голове убийце приходилось прикладывать усилие, чтобы выдернуть лезвие обратно. Лицо жертвы было изуродовано, все в царапинах и порезах. Ни одного из орудий убийства на месте не нашли.

И хотя следов спермы не было, половые органы жертвы подверглись многократной пенетрации тупым предметом. Ногти ей аккуратно подстригли и вычистили, не оставив при этом чужих биологических частиц вроде волосков или клеток кожи. Полицейские ввели данные жертвы в национальный реестр пропавших: Юньхэ, от 18 до 20 лет, рост от 153 до 155 сантиметров, длинные прямые черные волосы, круглое лицо… У нее имелись все постоянные зубы, включая четыре недавно прорезавшихся зуба мудрости. Ни кариеса, ни пломб. Большое родимое пятно на животе справа.

Вскоре личность была установлена: девятнадцатилетняя Джиджи Чан. Она училась на последнем курсе Государственного университета искусств Тайваня и входила в десятку лучших. Считалась прилежной студенткой, но была сильнее в теории, чем в практике. Любила живопись и дизайн, однако не отличалась особыми успехами или талантом по сравнению с однокашниками. Общалась мало, никому не рассказывала ни об учебе в школе, ни о личной жизни. Посещала факультетские мероприятия, но ни в какие клубы не вступала. Имела несколько знакомых, с которыми здоровалась на переменах, могла поболтать после занятий или иногда сходить на ужин. Но и тогда предпочитала слушать, а не говорить.

По вторникам, средам и четвергам она подрабатывала официанткой, в белой униформе с галстучком, в итальянском ресторане рядом с университетом. Снимала квартиру, в которой ее убили, с начала последнего курса. Как минимум раз в месяц ездила на юг в Юньлинь, обычно на поезде. Ее отец был электриком и сантехником, а мать работала поварихой в местной забегаловке. У девушки была старшая сестра – она училась в Университете Фэн-Чиа в Тайчжуне. Родители говорили, что покойная прекрасно ладила с семьей и была примерной дочерью. Она жила тихо, пытаясь день за днем карабкаться по лестнице успеха, не совсем понимая, как его достичь. Обычная девушка. Длинные темные волосы. Симпатичные, но непримечательные черты: застенчивая улыбка, нос пуговкой, родинка под глазом…

Джиджи Чан.

Иви покатала это имя на языке, и внезапно ее затошнило.

* * *

Расчленение. Не то, что первым приходит в голову, тем более в нашем веке. Как правило, это вызов полиции: «Эй! Я боялся, вы поймете, что я знал ее или его, поэтому приложил дополнительные усилия, чтобы сбить вас со следа». Не было следов повреждений ни на металлической двери внизу, ни на деревянной – в квартиру. Замки не взламывали. Пенетрация тупым предметом, потом убийство и расчленение. Тело вывезли на автосвалку. Постепенно преступник обретал трехмерность. Полиция рассматривала вариант с убийством на почве ревности. Иными словами, из-за любви.

Следствие затребовало данные с камер наблюдения. Однако те ничего не дали. Камеру на свалке не так давно разбили хулиганы. Да и в любом случае, дорога, на которой она находилась, была главной транспортной артерией Юньхэ, с круглосуточным оживленным движением. Две другие располагались на доме, где жила Джиджи Чан. Одну вывели из строя птицы, свив гнездо на дереве баньяна^[22]; все, что там можно было рассмотреть, – несколько пушистых шариков. Вторая давно не работала. Средства, выделенные городскими властями на установку новой, сторож с помощниками растратили на какие-то свои нужды.

Дела вроде этого полицейские всегда ставили в приоритет. Они быстро отмели подозрения в адрес рабочих свалки. Связались с семьей девушки, ее друзьями, однокашниками, профессорами и коллегами по работе, провели множество допросов, но ни к какой версии так и не пришли. Расследование застопорилось.

Потом пришли данные экспертизы.

По мнению патологоанатома, царапина на лице покойной могла указывать на то, что убийца, помимо тесака, пользовался ножом для овощей или скребком. А самое главное, причиной смерти стали не ножевые раны, а удушение. Частая причина смерти.

Странным было то, что на шее осталось две странгуляционных борозды: одна от удушения, а вторая – от повешения.

Глаза у Иви расширились, из ноздрей вырвались струйки пара. Как холодно!

«Две борозды?»

Она представила себе реакцию Ляо и Чэня, когда те получили отчет. Джиджи Чан отрубили голову – отрезали кухонным ножом. Срез был грязным – убийце потребовалось от двенадцати до пятнадцати попыток, чтобы закончить работу. Аутопсия выявила также петехии – мелкие кровоизлияния на склере и конъюнктиве глаз. А еще две почти незаметных борозды на шее.

Странгуляционные борозды появляются в результате повешения или удушения и обычно сопровождаются гематомами. Джиджи Чан расчленили, но борозды все-таки остались. Их удалось заметить благодаря задержке разложения. Смерть запускает часы; бактерии принимаются за дело, распространяясь по кровеносной и лимфатической системам и провоцируя гниение. Однако поскольку ткани в странгуляционных бороздах сдавлены, кровеносные сосуды там спадаются, препятствуя размножению бактерий и задерживая разложение.

Первая, темно-коричневая, борозда проходила под щитовидным хрящом – или адамовым яблоком, как его принято называть. Хотя и слабовыраженная, она была достаточно глубокой, что указывало на нападение сзади. Убийца, очевидно, набросил девушке веревку на шею и стал душить, сломав ей хрящ и заставив жертву прикусить язык. На ранке запеклась кровь, позволявшая сделать вывод, что Джиджи Чан задушили до смерти, прежде чем расчленить.

Вторая, грязно-желтая борозда в форме буквы «V» находилась чуть выше первой, между щитовидным хрящом и подъязычной костью. Она шла по шее диагонально, спереди была глубже – классический случай повешения, когда узел петли находится на затылке.

Две борозды уводили следствие в противоположных направлениях. Как они могли появиться на одном и том же трупе? И как сюда вписывалось расчленение? Как совместить все эти элементы? Убийца что, пытался изобразить суицид, после того как разделался с жертвой, а потом расчленил, поняв, что ничего не выйдет?

А как насчет царапин на лице? Откуда они взялись и почему убийца постарался их спрятать?

Иви фыркнула – то ли с одобрением, то ли с удивлением.

Поначалу мотивы и методы убийцы казались ей очевидными и грубыми, но теперь стало ясно, что расчленение и обезглавливание не обязательно означали, что убийца был в отношениях с жертвой или вообще ее знал. Скорее всего, он изуродовал ей лицо, чтобы скрыть царапину, а не выплеснуть ненависть и гнев отвергнутого любовника. Он был достаточно умен, чтобы предположить, что судмедэксперты и полиция во всем разберутся, но сумел выиграть две недели.

За две недели можно много чего сделать – уничтожить улики, добиться ложного признания, сбежать за границу… Сколько головной боли для парней в синем! Все, что у них было, – первая борозда. Исследование ее формы, ширины, глубины, плотности, цвета и так далее указывали на фен определенной марки. Джиджи Чан задушили электропроводом.

Поскольку ее лицо изуродовали до полной неузнаваемости, царапина на нем была загадкой. И оставалась таковой до тех пор, пока инспектору Ляо не попался газетный заголовок: «Женщину убил электрический вентилятор». Может, это был потолочный вентилятор?

Иви наконец разобралась, почему ее вызвали в участок и как полиция добралась до нее. Они начали проверять мусорные контейнеры поблизости и нашли потолочный вентилятор и фен с проводом подходящего размера в черном полиэтиленовом мешке, вместе с другими вещами, в контейнере близ дома Джиджи Чан. На съемке с единственной, наверное, действующей камеры в Йонгчжи, расположенной на перекрестке, отыскали ее фургон, серебристую «Делика», с эмблемой фирмы.

Желчь подкатила к горлу, мешая дышать.

Тьфу! Иви плюнула на фотографию жертвы.

17

Папка с делом была такой толстой, что у Иви ушло два полных дня, чтобы изучить документы. Читая их, она все больше убеждалась, что все в полиции, включая инспектора Ляо, не поверили ни единому ее слову. Она представляла, как им хотелось ее арестовать, и единственной причиной, по которой Иви еще не сидела за решеткой, было отсутствие связи между ней и покойной. Детективы оказались вынуждены ее отпустить. Пока что.

Убийца выиграл время, сбив полицию со следа, когда заставил Иви уничтожить все улики. Он сделал ее козлом отпущения, сбитым летчиком. Но за что?..

Иви сложила ладони, уперевшись указательными пальцами в кончик носа. «Почему я? Он специально выбрал меня, или это мог быть кто угодно из “Следующей остановки”?»

Убийца позвонил по номеру фирмы. Трубку мог взять любой сотрудник. Обычно на такие звонки отвечал босс. Если босса не было, звонившего просили оставить контактную информацию, и потом босс отправлял кого-нибудь посмотреть все на месте. Возможно, преступник изначально метил в босса, а не в нее. Такой вариант нельзя было сбрасывать со счетов.

Но вышло так, что трубку взяла Иви. Она сказала тому парню, что босса нет, что ему нужно подождать, однако он настаивал на немедленном оказании услуги. Кажется, никакого конкретного уборщика этот человек в виду не имел. Тревожный звоночек в голове смолк. Иви пожала плечами.

Мог ли он знать, что она была одна в офисе в ту ночь?

* * *

Иви встала и потянулась, потом оперлась о подлокотники, забралась в кресло с ногами и обхватила руками колени. Кресло пошатнулось, но устояло. Она оказалась между молотом и наковальней, однако не собиралась ждать, словно ягненок, предназначенный на заклание, пока копы найдут или сфабрикуют улики. Кто знает, сколько сюрпризов припрятал убийца? Если инспектор Ляо надумает еще разок покопаться в том мусорном контейнере, он вполне может отыскать что-то новенькое. Что-то, что подтвердит ее вину. Иви представила, как он, ухмыляясь, надевает на нее наручники, а его партнер, этот новичок, Чэнь, триумфальным тоном зачитывает ей ее права.

Иви поморщилась. Полицейские найдут способ прищучить ее. А вместе с ней и босса, и Ховарда – чем черт не шутит… На них уже расставили ловушки.

Но она не из тех, кто станет спокойно сидеть и ждать, и не собирается приносить себя в жертву ради общего блага. Нет, она не святая. И если пойдет ко дну, то утащит за собой весь мир.

Поэтому неважно, какие ей грозят трудности; план Б – ее единственная возможность. Преступника она, может, и не поймает, но и облегчать ему жизнь не станет тоже.

* * *

– Мне надо вернуться назад.

Ховард поглядел на нее, как на чудовище.

Иви не могла усидеть на месте, но мыслила на удивление ясно.

«Он мог вернуться после того, как я закончила уборку. Не знаю когда; может, сразу после того, как я уехала… Он мог прятаться в переулке, на лестнице, в подвале. Ждать, пока я уеду. Может, он все время был там, обдумывая свой следующий шаг…»

– Я должна сама посмотреть.

Ховард не верил собственным ушам.

– Ты хочешь…

– Слушай, – торопливо сказала Иви, – убийцы часто возвращаются на место преступления. Наш господин Маньяк убил девушку, а потом вызвал меня, чтобы уничтожить улики. Что если он захотел проверить мою работу? Разве такого не может быть?

– Возможно, – медленно ответил Ховард, словно пытаясь утихомирить ее. – Но у каждого убийцы свои мотивы, и не все они возвращаются. К тому же какой смысл? Полицейские и без того перевернули там все вверх дном.

– Они полагались на зрение. – Глаза Иви загорелись словно факелы. – А я буду использовать нос.

– По-твоему, сколько потных мужиков перебывало с тех пор в квартире? Ты ничего не унюхаешь.

– Может, ты и прав. Но есть только один способ проверить это.

– Иви, послушай меня. – Он положил руки ей на плечи, заставляя смотреть ему в глаза. – Это ловушка, и ты сама рвешься в нее. Скорее всего, через улицу от подъезда стоит машина, а в ней – переодетый полицейский, который только и ждет, чтобы ты явилась подчистить улики. И никакие твои уверения не убедят его в обратном.

– Знаю. Но ты посмотри на эту стену. Видишь, сколько у них всего против меня? – Иви махнула рукой на фотографии и вырезки. – Мои номерные знаки на камере видеонаблюдения, свидетельство очевидца, даже перчатки, которые я надевала… Все указывает на меня. Других подозреваемых нет. И полицейские считают, что они вряд ли появятся. Ты знаешь это лучше, чем кто бы то ни было. Я знаю, что мы, возможно, ничего не найдем, – но я дошла до конца своего каната, если можно так выразиться.

Ховард не ответил.

– Верь мне. – Иви начала паковать сумку.

– По крайней мере, позволь мне… Я попробую обеспечить тебе безопасность.

– Пойдем вместе, если хочешь. – Она вытащила из кармана мобильный телефон. Аппарат завибрировал, экран засветился. Босс прислал ей сообщение. – Но ты должен помнить, что я могу сама о себе позаботиться.

* * *

Ховард надел шлем, опустил щиток и вставил ключ в зажигание. Но не повернул.

– Насколько известно боссу, сегодня вечером наблюдения не будет. Горизонт чист.

Иви тоже нацепила шлем, запрыгнула на сиденье, обхватила Ховарда руками за талию – и вздрогнула от шока узнавания. Расцепила пальцы и взялась за ручку за его спиной.

– Может, инспектор Ляо заскучает и отправит кого-нибудь посмотреть… Лучше не задерживаться. – Приглушенный шлемом, ее голос звучал сдавленно.

– Ты уверена, что хочешь туда поехать? – спросил Ховард.

– Вперед! – рявкнула она.

* * *

Ховард припарковался чуть поодаль, и они постояли в тени, наблюдая за подъездом – на всякий случай.

– Дай мне десять минут. Я вернусь, ты и оглянуться не успеешь.

Ховард покачал головой, не желая отпускать ее одну.

– А ты сиди тут и наблюдай, – настойчиво прошептала Иви.

Она опасалась скопидомов на первом этаже. Это была пожилая чета, лет под семьдесят. Они тоже проходили свидетелями. Она видела протокол допроса… «Я вам так скажу, – вещал супруг, – мы ложимся спать совсем рано, а в ту ночь на улице такой грохот стоял! Просто оглушительный! Кто-то рассыпал наши вещи – и даже не потрудился их собрать. Знаете, как я разозлился? Потом, на улице же было холодно. Я решил, встану на рассвете и все соберу. Не хотел лишаться сна. Но часа в три она опять появилась. Я слышал, как хлопала дверь – ужас просто! Девчонка сновала по лестнице, как грабитель какой. То поднималась, то спускалась. Раз за разом. Я видел, как она швырнула мусорный мешок в свой фургон и… Я решил: с ней точно что-то нечисто».

Он был полностью уверен в своих словах и произносил их с мелодраматическим оттенком. В отсутствие записи с камеры безопасности полиция восприняла его показания как ключ ко всему делу. Заявление было длинным и цветистым, и чем больше Иви перечитывала его, тем сильней злилась.

– Или мы поднимаемся вместе, или не идет никто. – Ховард тоже принял решение.

– Его же там нет!

– Кого? Инспектора Ляо? Или психопата?

– Ни того ни другого! – прошипела Иви. Ей не хотелось стоять и ругаться – у них не было на это времени.

– А что, если ты оставишь на месте преступления свою ДНК? Будет лучше, если я присмотрю за тобой. По крайней мере, позволь мне снять печать. Кто из нас осторожнее, я или ты?

Иви наконец кивнула.

– У тебя пять минут, – заметил Ховард, натягивая перчатки. – Потом сразу уходим.

В коридоре было тихо. Иви невольно задумалась о других пяти жильцах – остались они в квартире после всего, что случилось? Ховард наклонился, оттопырил губы и осторожно снял ленту ограждения, пропуская ее вперед.

Дверь была не заперта. Со скрипом отворившись, она явила им пустую темную комнату. Вдвоем они на цыпочках прошли внутрь.

Полицейские оставили полнейший хаос. Иви поцокала языком, вспоминая, как прибрано и чисто здесь было, когда она уходила. Вытащила стопку фотографий из кармана пальто. Там были снимки комнаты. И останков Джиджи Чан. Ховард глянул на них и отвернулся.

Иви вспомнила отчет по биомаркерам, содержавший кучу терминов, которых она не понимала. Попыталась восстановить в памяти, как выглядел пол до того, как она вычистила и вымыла его: свалившийся вентилятор, веревка, обломки и кровь. Вот она счищает капли крови с прикроватного столика, о который, похоже, кто-то споткнулся или зацепился. Она тщательно оттерла его, отполировала до блеска. Тогда ей казалось, что она действует обдуманно и профессионально. Теперь же Иви понимала, что в тот момент уничтожила последние следы отчаянного сопротивления Джиджи Чан.

Она подумала о том, куда и как Джиджи могла упасть. Пытаясь восстановить сцену убийства, обвела комнату глазами, и у нее закружилась голова. Внезапно Иви стало ясно, почему Ляо и Чэнь так на нее сердиты. Даже если б они не считали ее виновной, все равно возненавидели бы. Ведь это она все испортила, оставила их ни с чем.

Будь она на их месте, тоже не дала бы себе спуску. Нет, она бы устроила себе настоящий ад!

Иви вытащила нижнее белье из выдвижного ящичка в шкафу и протянула его Ховарду. Тот вытаращился на бюстгальтеры и трусики. А где бюстгальтер с оборками? Иви подняла фальшивое дно. Куда подевалась деревянная шкатулка с портретами и зарисовками? Кажется, в полицейском отчете они не упоминались…

Она закрутила головой по сторонам, внезапно растерявшись. С его начать?

Ховард не осмеливался побеспокоить ее. Сложив белье назад на дно гардероба, он начал перебирать вещи, которые полицейские побросали на стол. Иви сделала несколько глубоких вдохов, встала посреди комнаты и втянула носом воздух. «Нет, ничего не чувствую…» Она все так отмыла и оттерла, что запах смерти полностью пропал. А без него в качестве проводника ее обоняние отказывалось работать.

Иви напряглась и попыталась еще несколько раз, но обоняние не просыпалось. Так и оставалось мертвым, безжизненным. Она не знала, что делать дальше. Это была ее идея – приехать сюда; но, возможно, уже слишком поздно.

Ховард заметил, что что-то не так, и позвал Иви по имени, но она его не услышала.

«Что же делать? Где еще может прятаться смерть?»

Встала на колени возле кровати и прижалась носом к голым доскам. Дрожа, обогнула кровать по периметру. Она оставила комнату в безупречном состоянии. Стены, пол, кровать – всё без исключения. Иви с сожалением вздохнула и прикусила нижнюю губу, вспомнив, сколько вложила сюда труда и как серьезно отнеслась к своей задаче. Она следовала инструкциям клиента до последней буквы…

Внезапно ей пришло в голову, что личные вещи ей велели оставить. Она избавилась от футона, вентилятора и мусора, но больше ничего не выбрасывала. Если Джиджи Чан действительно задушили здесь, запах должен был остаться.

Чем короче волокна и шершавей поверхность, тем сильней материал впитывает запах. Иви огляделась, потом подошла к столу и вытащила из коробки остатки бумажных салфеток «Анданте».

Короткое волокно, шероховатая текстура в горошек. Иви обнюхала коробку. Погрузила лицо в ворох салфеток… Вот оно! Едва заметный след смерти и страха, еще не растворившийся в воздухе, достиг ее ноздрей.

Обонятельный нерв проснулся. Практически мгновенно, как назальный аналог громкого звука, он запустил в работу все ольфакторные нейроны. Иви заметалась по комнате, словно безумная. Запахи были слабыми, но различимыми. Фоновый – влажности и плесени, как бывает в непроветриваемых помещениях. Потом запахи моющих средств, которые она использовала, химикаты криминалистов, ароматы многочисленных тел…

Иви обнюхала несколько предметов, но ничего особенного не уловила. В гардеробе запах смерти отсутствовал – там пахло только стиральным порошком с ромашкой.

Она взяла что-то из одежды, поднесла к носу, стараясь не терять концентрации.

– Что я могла пропустить? – Она была на грани паники. Они пошли на огромный риск, когда вернулись сюда. И только ради того, чтобы уйти с пустыми руками?

Иви подняла голову и заметила крошечное окошко над прикроватным столиком – размером с две книжки, поставленные бок о бок. Единственное окно в мрачной комнате, задернутое небольшой занавеской.

– Иви! – Ховард многозначительно уставился на часы. Девять минут семнадцать секунд, гораздо дольше, чем он рассчитывал. – Пора уходить.

Она жестом велела не мешать. Медленно ступила на кровать, подобралась к окну и прикрыла глаза. Втянула носом запах.

Тягучая сладость, плесневелое дерево, цветы – определенно роза. Тихий, уютный. Словно в домике за городом. Слабый след аромата остался на занавеске. Она слегка смяла ткань и прислушалась к тому, как запах сначала усилился, а потом растворился в воздухе.

– Ты чувствуешь? – спросила Иви, обращаясь скорее к себе, чем к Ховарду. – Это не Джиджи Чан. Это его запах. Он оставил его после себя.

Аромат был слабым, трудноуловимым. Иви сделала несколько глубоких вдохов. Не исключено, что больше она никогда его не учует.

– Кажется… – Она непроизвольно понизила тон; ее ноздри трепетали. – Кажется, я уже чувствовала его раньше.

Иви полностью сосредоточилась, отыскивая запах у себя в памяти. Это было похоже на внезапное дежа антандю^[23] где-нибудь на заправке перед закрытием. Ты знаешь, что слышал эту песню раньше, возможно, она тебе понравилась, но, сколько ни пытайся, не можешь вспомнить слов или понять, что в ней тебя привлекло. Ты стоишь и слушаешь, боясь, что если не вспомнишь название до конца песни, потеряешь ее навсегда.

«Думай!»

Она спешно бросилась в свой дворец памяти. Перебирая мысленные архивы, обратилась сначала к тому, где хранились ароматы цветов. А может, лучше начать с дерева? Что это за разновидность? И откуда примесь плесени?

Она закусила губу; ее глаза яростно дергались под прикрытыми веками. Иви знала, что ответ совсем рядом, но не понимала, в каком направлении искать.

– Нам пора уходить, сейчас же, – прорычал Ховард сквозь стиснутые зубы, переводя взгляд с часов на дверь и обратно. Она широко распахнула глаза и не задумываясь сорвала занавеску с окна. – Иви!

Не оглядываясь, она вышла из комнаты в коридор.