Зыбучие леса

Территория Ордена, г. Порто-Франко. Пятница, 32/08/22, 19:17

В составе колонны дорога до вольного города Порто-Франко протекает без эксцессов, разве что во время короткого привала на полпути кто-то из мигрантов отходит в кустики и то ли не там присаживается, то ли не так наклоняется, но его злостно кусают за мягкое место. Некий представитель членистоногой фауны Новой Земли – подробности смазаны вместе с этим самым представителем в неопознаваемое пятно. Укус смазывают спиртом, пострадавшему же рекомендуют в городе обратиться к врачу, оптимистично сообщив «коли сразу не помер, еще три часа точно проживешь».

Знакомая мне гостиница «Белый конь» оказывается, к моему удивлению, на целый квартал дальше от южного блокпоста. Пока едем, до меня доходит, что, собственно говоря, произошло: блокпост за год «сдвинулся» вместе с южной границей Порто-Франко, город-то растет и расширяется, как почти все поселения Новой Земли. Хозяйка гостиницы, миссис Флоренс Фортескью, мою догадку подтверждает:

– Как раз в мокрый сезон сделали, этот ушлый армянин Саркис отхватил себе участок под мотель прямо у южного въезда и теперь перехватывает самых вкусных клиентов.

И верно, мимо ведь проезжал, видел. Мотель «Арарат». Такое название, да плюс имя, которое тоже мне знакомо…

– Это случайно не тот Саркис, что раньше с братом держал гостиницу на базе «Россия»?

– Он самый. Брат, Арам, до сих пор на орденской базе, а Саркис тут. Мафия, натуральная мафия, – возмущается Флоренс, – всех денежных клиентов еще на базе Арам агитирует ехать именно к своему брату!

Мафия, факт. Только, во-первых, мафия насквозь понятная, а во-вторых, сколько помню этих братьев-армян, сервис у них был качественный и на кухне, и в плане прочих плюшек гостиничного дела. Значит, клиент от такого выбора не страдает, ну а увеличение конкуренции как таковое – неизбежное следствие того, что занимаются обсуждаемым вопросом отдельные инициативные личности снизу, а не большой трест сверху.

– Лично я, Флоренс, предпочитаю проверенные места. Так что мы поживем пока у вас, если не возражаете.

– Ну разумеется, не возражаю. Вам двухместный номер?

Филиппиночка краснеет, на что я хмыкаю.

– Лучше два одиночных, целее буду.

– Вы ее так боитесь? – громким шепотом спрашивает Флоренс.

Хуана багровеет как помидор (вот уж не думал, что смуглые азиатки так умеют, ну пусть эта конкретная – евразийка с непонятной толикой испанских и, скорее всего, китайских генов), а я отвечаю:

– Ее-то не боюсь. Да только жена мне потом оторвет голову, или еще что-нибудь. Жалко, знаете ли, привык за столько лет, опять же это мой основной рабочий инструмент…

– Влад, это ты про голову, или еще про что-нибудь? – подает голос девчонка.

Зар-раза.

Развожу руками:

– Ну вот, видите? Точно два номера надо. – Разворачиваюсь к стажерке: – Как приведешь себя в порядок, спускайся обедать, а потом принимаешься за расшифровку и набор текста. Будут вопросы, записывай, приду – обсудим.

– Хорошо. А ты куда?

– Искать тебе следующую порцию работы, разумеется, – ухмыляюсь я. – В аргентинское представительство.

Территория Ордена, г. Порто-Франко. Пятница, 32/08/22, 20:38

Пламенно-золотой знак инкского солнечного божества Инти на покровах лежащей Девы Марии, небесно-голубых вверху и внизу с белой вуалью между ними. Или, если кому больше нравится иной вариант расшифровки описанной вексиллологии^[17] – голубое небо, голубое море, а посередине «серебряная река» Ла Плата и «майское солнце» революционной независимости тысяча восемьсот двенадцатого года. В общем, аргентинский стяг на флагштоке, сияющие начищенным серебром таблички – слева на испанском «Representación de República Argentina», справа на английском «Representation of Argentine Republic», что в обоих случаях означает, разумеется, «Представительство республики Аргентина»; на входе охранник в блеклой вариации натовского камуфляжа «лес» и той же расцветки панаме, на ремне в открытой кобуре – старый добрый «хай-пауэр», а на левом плече стволом вниз висит смахивающий на «узи» автоматик^[18], если склероз не обманывает – «эфе-эме-ка-трес».

Охранник что-то спрашивает у меня, желающего войти, и после моего «Yo no hablo español»^[19] переходит на более-менее разборчивый английский:

– Вы по какому вопросу, мистер?

Честно отвечаю:

– Меня интересует история вашей территории. Самое начало, времена освоения, а лучше еще до того. С кем об этом можно побеседовать?

Боец озадаченно чешет репу – понимаю, вопрос не входит в стандартный перечень, какой обычно слышит вохровец у входной двери, – но потом все же говорит:

– Главный вход, вторая дверь налево. Лучше Бенито в архивах никто не разбирается.

– Благодарю, – киваю и двигаюсь в указанном направлении.

На нужной двери, чтобы я не запутался, начертано «Archivos». Стучу, и на утвердительно-согласное ворчание изнутри вхожу внутрь.

– Сеньор Бенито? – зубасто улыбаясь в американской манере, благо акцент у меня именно от янки, а не британский, протягиваю руку для рукопожатия хозяину кабинета: пожилой, невысокий, зачесанные назад остатки седых волос, сплющенный нос и мощные, диоптрий на шесть, очки в серебряной оправе. – Департамент исследований при Патрульной службе Порто-Франко, Влад Скьербан. – Именно так исконную мою фамилию «Щербань» произносит большинство наглоязычных персон, чем переучивать их всех, проще сразу так и представиться. – Интересуюсь делами прежних дней, а именно – историей освоения аргентинской территории. Совсем хорошо, если у вас найдутся какие-нибудь сведения, предшествующие этому периоду.

– Какие такие сведения? – ошарашенно отвечает архивист.

– Журналы первых экспедиций, отчеты разведчиков и землепроходцев, обстоятельства расселения первопоселенцев. Борьба за власть в анклаве и отношения с соседями на данном этапе исследования не нужны. Есть у вас такое, или, возможно, вы знаете, куда еще стоило бы обратиться за нужной информацией?

Бенито падает обратно на стул. Качает головой, издает хриплый смешок.

– Матер Долороса, ну и вопросы у вас, молодой человек! На трезвую голову о таком говорить…

Намек понял. Что ж, как говаривал в подпитии Бард, two beer or not two beer – that is the question^[20] – а что лично я пива не употребляю, так это ж не причина мешать другим предаваться избранному ими пороку.

Территория Ордена, г. Порто-Франко. Пятница, 32/08/22, 23:52

Ближе к девяти вечера, упоив Бенито до состояния нестояния, выбираюсь из бара слегка под хмельком, зато с зафиксированными в блокноте именами. Кроме Рольфа Кеттеринга, архивист еще помянул неких Россиньоля и Альмейду, именно эти землепроходцы разведывали маршруты, по которым впоследствие шла колонизация территорий будущей Аргентины. Более того, отчет Альмейды он в старых архивах однажды находил, никакой ценности для анклава, кроме сугубо исторической, сей документ не представляет, а значит, его вполне можно скопировать, если вдруг кто проявит интерес. Само собой, я проявил, завтра же напомню, будет для Хуаны обещанная работенка – если отчет составлен по-испански, что с именем автора весьма даже вероятно, придется стажерке озаботиться и переводом. Испанский она точно знает, а перевод мне сгодится и технический, чай, не статью в журнал Оджи Касвелла сочиняем.

Ну а насчет Россиньоля надо поинтересоваться в отделении Патрульной службы, опять-таки – завтра. Если на эту личность там ничего не имеется, хотя бы посоветуют, к кому обратиться еще.

Задумчиво останавливаюсь на углу Четвертой. А собственно, зачем ждать с этим вопросом до завтра? В Порто-Франко полиция, каковую представляет именно Патрульная служба, работает круглые сутки, а поскольку я числюсь внештатником, мне туда можно заявиться в любое время, хоть бы и в пятницу в девять вечера, закрыт участок не будет. Правда, появляться под градусом на рабочем месте не есть хорошо… ладно, опять же ко мне как к внештатнику тут претензий меньше, главное – не злоупотреблять.

С чем разворачиваюсь влево и топаю мимо живописных кустиков и скамеек к Овальной площади. Самый центр Порто-Франко, однако, и выходные на носу, народу на вечернем променаде порядком. Ничего страшного; именно под зданием Европейского регионального отделения Патрульных сил изобилия праздношатающихся персон ожидаемо не наблюдается.

Геррика на службе уже нет, отправился отдыхать, а Ширмер сегодня и вовсе в участке не появлялась. Ну и ладно, мне нужны не они, а все тот же архивный отдел с досье «кто есть ху».

– Россиньоль, землепроходец, в период приблизительно с седьмого по тринадцатый год вел дальнюю разведку в анклавах Латинского Союза и рядом, – обозначаю я запрос.

С помощью дежурного по архиву, Ронни Купера, набрасываю возможные варианты спеллинга^[21] этого самого Россиньоля – Rossignol, Roussignol, Russignole и так далее, я-то конспектировал на слух у не очень трезвого источника. Ну и фамилия вроде бы французского происхождения, а я в этом языке никак, и Купер – тоже, увы… Также задаю рамки возможного возраста нашего клиента, так как меня не интересуют ни слишком молодые, ни слишком старые. То есть год рождения максимум тысяча девятьсот семьдесят седьмой, если за ленточкой, или третий, если человек вдруг из рожденных уже в новом мире «аборигенов». А минимум… несколько поколебавшись, тут определяю нижним порогом тысяча девятьсот тридцать второй. Конечно, в шестьдесят пять лет обычные люди по дальним экспедициям пехом уже не шастают, однако землепроходцы, они особая порода, вспоминая в который раз хаггардовского Аллана Квотермейна: да, безусловно, литературный персонаж, но ведь честно скомпилированный из полудюжины реальных личностей. Пол потенциального Россиньоля задавать я не стал, поскольку из откровений нетрезвого Бенито сам не понял, он это или она, значит, следует проверить оба варианта. Обычно, разумеется, женщины подобными делами не занимаются, однако, массаракш, повторю, землепроходцы – порода особая.

В принципе в архивах Патрульной службы главного мегаполиса восточного побережья должны быть досье на всех мигрантов и «аборигенов», потому как где же еще, как не здесь. Другой вопрос, что население Новой Земли на сегодня составляет более десяти миллионов, плюс немногим меньше – ушедших в страну вечной охоты, которых тоже надо прошерстить, ведь в нужный мне период времени они могли быть еще живы; прямой поиск по базе данных таких объемов – тот еще геморрой, обтекаемо выражаясь. Конечно, «Россиньоль» – фамилия существенно менее распространенная, нежели «Смит» или «Иванов», даже если включить все спеллинги, но все равно, скорее всего, персон таких в списке больше одной.

Угадал: Россиньолей нужных возрастов в общей базе числится восемь персон, живых и мертвых. Открываем все досье на просмотр. Кому попало не дали бы, разумеется, но меня тут знают.

Номер первый, Джованни Россиньоли… этого вычеркиваем сразу, человек погиб в четвертом году, задолго до нужных мне исследований.

Номер два, Жак-Франсуа Руссиньоль, перешел в десятом году, умер в семнадцатом, последние годы проживал с семьей в окситанском анклаве, под Каркассоном, ферма-винодельня «Чарент»; растил виноград четырех сортов и пытался получить коньяк (неудачно). Ставим знак вопроса, скорее всего тут пустышка, но вдруг.

Номер три, Роже-Арман, его сын, нынешний хозяин участка и винодельни, более значимых подвигов за ним не отмечено, только что «продолжает дело отца». Сейчас – продолжает, а в молодости в принципе мог и погулять по Новой Земле, разведывая некартографированные просторы белых пятен; хоть и мало в такое верится, но – пока не вычеркиваем. Короче, попробуем запросить данные у окситанцев, а там посмотрим, надо ли копать глубже.

Номер четыре, Селена Амели Арчер, урожденная Руссиньоль, дочка все того же Жака-Франсуа; сейчас она домохозяйствует на ферме неподалеку от Альтоны, воспитывая трех своих и двух приемных детей, но в молодости там тоже могло быть всякое. Птичку «проверить», это и самостоятельно можно, до Альтоны меньше дня пути по практически безопасной дороге – до Веймара на север по Европейской трассе, перебраться на тот берег Рейна и далее вдоль реки еще на сотню с хвостиком верст. Расспросить ее – и может, тогда не понадобится дергать за окситанские концы, уж собственных брата и отца наша мадам фермерша знать должна.

Теперь Россиньоль номер пять, Бернар… этот исключается: работал на рыболовном траулере «Эдна», порт приписки – Форт-Рузвельт; в восьмом году получил «производственную травму» и теперь имеет половину левой ноги и полтора пальца на левой руке. После такого опять же в дальние экспедиции не ходят, во всяком случае – не в сухопутные, даже Долговязый Джон Сильвер по прозвищу Окорок, а вернее, Барбекю^[22] согласился бы.

Номер шесть, Аннет Россиньоль – шофер-дальнобойщица, живет сразу «на два дома» – в Орлеане и в Нью-Галвестоне. Тупо рассматриваю фотографию из файла: нет, массаракш, земля точно имеет форму чемодана, оказывается, с этой персоной я шапочно знаком, пересекались в начале этого года по пути из Нью-Рино в Аламо. А в седьмом – тринадцатом году она пусть и была совсем молода, однако вариант хотя бы в принципе возможный. Снова ставим галочку «проверить»: то, что в досье не отражено экспедиционное прошлое, ничего не значит само по себе, мало ли на каких условиях человек шел.

Номер семь, Ансельм, мне не нравится от слова совсем: отмечен по криминальной линии как «силовик» и правая рука Жерара де Бильоля, главного босса парижской преступной группы «Бланшефлер»; с моим рудиментарным французским могу тут заподозрить «Белую лилию»^[23], ну да не суть важно, хоть бы и «Черная кошка». Разговорить подобного клиента на нейтральную тему – не то чтобы так уж сложно, но ты ж на него сперва выйди с таким разговором…

Ну а от номера восьмого лишь развожу руками: Жан-Оливье-Роже-Актеон Россиньоль, завербован на переход из Марселя в апреле тысяча девятьсот семьдесят восьмого года – а дальше штамп «засекречено», в файле даже фото нет. И все, с моим уровнем доступа дальше никак, и подозреваю, что даже попроси я содействия у фрау Ширмер, она получит тот же ответ. С одной стороны, самый вероятный кандидат из всего списка Россиньолей, а с другой, категорически непонятно, где и как, массаракш, его вообще ловить.

Все, финиш, на сегодня поисковые работы пора сворачивать, и так уже захапал больше, чем могу разгрести сам, причем вовсе не факт, что мне хоть что-то из этой кучи реально нужно по моим делам. Перед следующим шагом придется как следует подумать. Ага, думать, оно всегда полезно.

Поблагодарив Ронни за помощь, напрашиваюсь в пункт дальней связи, чтобы не переться на почту и выстаивать очередь в телефонную кабинку, и еще разок злоупотребляю служебным положением, на сей раз на телефонный звонок домой по приоритетным каналам. Так, сейчас почти десять вечера, а значит, в Демидовске ближе к шести часам дня. Сара в пятницу в это время может с равной вероятностью гулять с малыми в скверике, уже вернуться с ними же домой или повезти детей «на природу», то бишь в Белый Яр, к прадедушке и тете-дяде; мобильник в любом случае должен быть при ней.

– Айе? – первым добирается до трубки, очевидно, Ярик.

Не могу не рассмеяться, пока сотовый перехватывает любимая супруга, которую и заверяю, что у меня тут все хорошо – и вообще, когда приеду, всю семью ждет приятный и полезный сюрприз.

– Ты там что, квасишь? – унюхав запах за шесть тысяч верст по радио, вопрошает Сара.

– По делу надо было, – сразу признаюсь я, – на сухую человек не желал говорить.

– Не сильно увлекайся, мне твое здоровье еще дорого.

– Так мне тоже, родная.

– Я тебя люблю.

– А я тебя. Детей целуй.

Территория Ордена, г. Порто-Франко. Суббота, 33/08/22, 03:19

Сон слетает, когда запертая вроде бы изнутри на ключ дверь номера приоткрывается с протяжным скрипом. Секундное замешательство, пока там, снаружи, думают, проснулся я от этого шума или нет – в руке у меня уже «смит-вессон». На всякий случай. Как раз от незваных гостей, в частности, и держу, постоянно при себе, потому что какие бы порядки в смысле «ношения огнестрельного оружия» ни устанавливали местные власти – ствол последнего шанса, легонький пятизарядный револьверчик из титаново-скандиевого сплава, он для последнего шанса и нужен, когда уже не до правил. Как говорили еще на Диком Западе, лучше пусть меня судят двенадцать, чем несут шестеро. Полностью сей тезис поддерживаю, и порукой мне пять аргументов тридцать восьмого калибра.

Последний ли шанс вот прямо сейчас? Еще не знаю, однако нормальные люди, даже случись нужда поднять кого с постели посреди ночи, как минимум сперва постучались бы.

Миг спустя там, снаружи, все-таки принимают решение в пользу способа относительно цивилизованного, поскольку раздается негромкое:

– Мистер Скьербан, на два слова, пожалуйста. Не надо шуметь.

По-английски, голос хоть и писклявый, но вряд ли детский, и скорее мужской. По сути вопроса: не шуметь, значит? Что ж, можно. Нажать на спуск и разбудить всю гостиницу я еще успею.

– Хорошо. Входите, медленно – и руки на затылок, пожалуйста, раз не хотите шума.

Медленно, послушно сцепив руки на затылке, в комнату входит незваный гость. Окошко моего номера выходит не на фасад с уличным фонарем, а на боковой проулочек, так что хоть снаружи и светит почти полная луна, не хуже того фонаря, тут у меня довольно-таки темно.

– Лицом к окну, встать у подоконника, руки не опускайте, – продолжаю командовать я.

Сам выбираюсь из постели, по-прежнему держа гостя на мушке – с пяти шагов я не промахнусь даже из коротыша, – бочком-бочком подхожу к двери, не высовываясь в проем, закрываю ее и снова поворачиваю ключ в замке. Затем щелкаю выключателем, заранее прищурив глаза.

Ночной гость, как таким и положено, одет в темное и свободное, но это не балахон киношных ниндзя, а всего лишь застиранный спортивный костюм от «абибас», сетчатые кроссовки и стягивающая волосы бандана с черно-белым рисунком. Явного оружия не наблюдаю, скрытого тоже. На тыльной стороне правой кисти неразборчивая татуировка.

– Можете медленно повернуться, руки не опускайте.

Гость подчиняется. Не молод, лицо прокопчено жаркими новоземельными ветрами, глубоко посаженные глаза, квадратный подбородок с парой недавних порезов от бритвенного станка.

– А вот теперь можете сказать ваши два слова.

– Забудьте Россиньоля, – говорит он.

Два слова, массаракш, да. Сильные два слова. Звучные.

– Два слова услышаны, – киваю, – теперь, если не затруднит, добавьте контекста.

– Какого контекста?

– Зачем такая срочность и такие обстоятельства… визита. Кто вас послал, спрашивать не буду, но вот почему именно так, узнать бы хотелось.

– Кто послал, я как раз сказать могу. А вот зачем срочность – не имею права.

– Хорошо, тогда скажите, что можете.

– «Эр-Же», парижская операция частично совместная с Патрульными силами. Не лезьте, пожалуйста, а то дело может сорваться.

– «Эр-Же» – это кто, простите? Плоховато ориентируюсь во французской кухне.

– Общая разведка^[24]. Она же при необходимости и контрразведка, и отдел по контролю за азартными играми…

Мда. Бардак у французов, как всегда, знатный.

Но сам аргумент серьезный, потому медленно наклоняю голову.

– Еще раз уточните имя, которое мне стоит забыть. С номером Ай-Ди, чтобы наверняка.

На что слышу ожидаемое:

– Ансельм Россиньоль, номер идентификационной карты заканчивается на два-семь-четыре-два.

Снова киваю.

– Вас понял. В следующий раз, будьте столь любезны, передавайте даже срочную информацию менее… экстравагантными способами. Хоть позвонили бы, что ли, номер моего здешнего сотового в Патрульной службе Порто-Франко знают.

– Очень надеюсь, что следующего раза не будет. Я опущу руки?

Отступаю направо, приглашающе поведя стволом «смит-вессона».

– Можете идти. Дверь потом прикроете.

Незваный гость, так и оставшийся незнакомцем, скрывается в коридоре, я снова щелкаю дверным замком. Кладу револьвер на тумбочку, достаю из нее бутылочку воды – не холодная, жаль, едва комнатная, но все лучше, чем ничего, – высасываю в два глотка и, принудительно вогнав мозги в рабочий режим, пытаюсь сложить картинку.

Итак. Французские копы из неведомо какого отдела – их кухню я и правда не знаю, однако мне пока без разницы – глубоко внедрились в эту банду «Бланшефлер» и не сегодня-завтра будут ее брать; не суть важно, кто такой сам Россиньоль, засланный казачок или один из объектов охоты, главное, чтобы я не испортил им всю малину. Странно, конечно, что критическая фаза операции запланирована буквально на через день после того, как Россиньолем заинтересовался я. Совпадение? Ну, в принципе случаются еще и похлеще, а уж со мной и подавно, массаракш.

Ну допустим, отвечает моя драгоценная паранойя, но почему бы тогда, в самом деле, не зайти открыто поговорить завтра с самого утра, я же никуда не собирался улетать, прочитав патрульные досье? Или, уж если им настолько горело, почему бы просто не позвонить? В справочнике мой номер не значится, однако он, как я и говорил, есть у портофранковских патрульных, коллегам в таких вопросах принято помогать.

Забавная версия: что, если кто-то из серьезных людей, осведомленных о моей паранойе – привычно обзовем его Иксом, – пытается меня куда-то таким образом втянуть? Нет, сам я в Париж «на свободную охоту» ни посреди ночи, ни с утра срываться не стану, да и раньше такого в планах не имелось. Но у меня в Порто-Франко есть немало добрых знакомых, а у некоторых знакомых есть связи, и после такого вот визита я вполне могу кое-кого кое-куда дернуть… в смысле, на это может рассчитывать Икс, полагая возможным извлечь выгоду из этого дерганья, половив рыбку в мутной воде.

Версия забавная, конечно, только уж слишком сложно. Ну расскажу я о ночном визите Геррику или Ширмер, ну напрягут они свои концы в Париже. Что с того?

А то, что в напряженной обстановке концы могут с кем-то столкнуться лбами, отчего пресловутая операция может и сорваться.

Так ведь я о самой этой операции только со слов ночного визитера и знаю, Икс, как и его посланник, свободно может вешать лапшу на уши, я-то совершенно не в теме, поймать на вранье не смогу.

Стоп. Я – да, не в теме, зато Геррик и Ширмер, если операция и правда совместная, представление о ней иметь должны. Если операции нет, и даже если есть, но она не совместная, в общем, они о ней узнают от меня – вывод очевидный: мне наврали. Кто-зачем-почему, неважно, однако для того, чтобы дергать парижские хвосты, одного факта такого вранья маловато. Если Икс не дурак, а играющий меня втемную деятель должен иметь определенный уровень сообразительности, такое он просчитает с самого начала.

Что я еще могу узнать, если все же обращусь к Геррику и Ширмер? Банда «Бланшефлер», уж если обзавелась собственным именем, наверняка имеет и другие отличительные особенности… и вот что-то подсказывает мне, что в списке этих особенностей будет особая татушка на правой руке то ли у всех членов банды, то ли у ее руководящего звена. Или, возможно, бандана со специфическим черно-белым рисунком. Или и то, и другое. Лишние понты? Понты – безусловно, а вот лишние они или нет… как там говорил Жеглов, «если „Черная кошка“ – значит, лапки вверх и не чирикай»^[25], известность ведь может стать таким же козырем, как и незаметность, главное – правильно ее разыграть, вопрос наличия мозгов у главаря и какой-никакой дисциплины у исполнителей. И мой ночной визитер играл в том числе и на этой известности, в том плане, что я, копнув, наверняка опознаю «бланшефлерца», ни минуты в том не сомневаюсь.

Сомневаюсь я в другом: что происходит на самом деле? Не складывается картинка, массаракш.

А раз не складывается, то как бы ни было мне любопытно дернуть за предоставленную веревочку и посмотреть, что будет – я от этого в данный момент воздержусь. Слишком мало знаю. Так что покуда не выясню больше, парижскую банду «Бланшефлер» и Ансельма Россиньоля трогать не стану ни с какой стороны.