У него наверняка вкус лимонных леденцов и свободы. Вот бы однажды всё-таки проверить это самой. Энни даже прикусила щеку изнутри, пытаясь погасить в себе желание этой близости. Она помнила, насколько тёплыми могут быть его руки – но это не шло ни в какое сравнение с тем жаром, что излучал он вчера. Какими напряжёнными были его мышцы. Он словно сдерживался. Также, как сама Энн – впрочем, она бы точно не решилась на первый шаг сама.
Закончив с душем, она собиралась на работу в полном смятении, привычно натянув джинсовый комбинезон с шортами и первую попавшуюся майку. Лишь бы было удобно ковыряться под чужими машинами. С покраской «Шевроле» они с отцом закончили вчера вечером, и теперь предстоял обычный трудовой понедельник – грустно, как будто закончился небольшой праздник.
Бросив взгляд на висящий над письменным столом календарь, Энни едва не хлопнула себя по лбу, увидев дату. Скоро у Хлои день рождения – за всеми последними событиями чуть не забыла. После гонки не помешало бы выкроить день, чтобы спокойно походить по торговому центру и выбрать подарок.
Если, конечно, она переживёт эту пятницу.
Тяжко вздохнув, Энни закончила со своим внешним видом, закрепляя хвостик на голове, и вышла из комнаты. Внизу было необычно тихо, хотя в такой час отец обычно уже пил кофе. Спустившись на кухню, она убедилась, что в доме никого нет. Наверное, у Генри нашлись дела с самого утра.
Поставив закипать чайник, девушка открыла микроволновку, где оказались готовы тосты с сыром. Видимо, ей даже оставлен завтрак. Не став особо рассиживаться, она наспех перекусила, бездумно смотря в окно, выходящее на дорогу.
Жаль, что Айк по непонятным причинам отменил сегодняшний урок, заявив, что лучше перенести их на вторую половину дня. Оправдался тем, что он якобы сова, и вставать в такую рань не любитель. Но в телефонной трубке слышалось что-то неясное, не прекращающее тревожить женскую интуицию. Отец так и не признался, о чём был вчерашний разговор с Айзеком. И почему все вокруг до сих пор считали, что она маленькая девочка, за которую можно принимать какие-то решения, утаивать что-то и не давать думать своей головой…
Тут на дороге перед домом началось движение: изящная белая машина показалась перед глазами Энни. Потрясённо ахнув, она чуть не выронила недоеденный тост: так вот, куда запропастился отец! Хотел пригнать «Шевроле»!
От блестящего в утренних лучах кузова было не оторваться – новая краска легла, как родная, и даже форма с таким цветом казалась ещё более обтекаемой. Аккуратная, небольшая. Теперь она манила опробовать себя, а не отшатнуться в панике, как было совсем недавно. У катафалка отныне новая жизнь.
Вдохновлённо улыбнувшись, Энни поспешила к двери, но та уже сама распахнулась, впуская Генри. Его лицо было абсолютно довольным, а глаза в кои-то веки сияли надеждой.
– Уже проснулась? А я решил опробовать движок сам, на всякий случай. На улицах ещё почти пусто, так что до восьмидесяти разогнался без проблем! – отчитался он, и стало понятно, зачем пригнал «Шевроле»: чтобы Энни лишний раз не пришлось рисковать, впервые заводя хитро навороченный двигатель.
– Пап, ты чудо! – в нетерпении она закусила губу, но всё же поинтересовалась: – И как она тебе? Не брыкается?
– Всё отлично, милая. Мотор работает как часы. Можешь пробовать сама, как раз доедешь до мастерской.
– А ты разве не со мной?
– Нет, у меня заказ от миссис Маккой с выездом на дом, – с улыбкой пояснил Генри, наблюдая за горящей азартом дочерью.
Как будто получила подарок на Рождество. Он протянул ей брелок, и Энни едва не захлопала в ладоши, сжимая ключи от собственной машины.
– Потрясающе!
Ещё большим счастьем было, что первый раз она сядет за этот руль одна, без посторонних глаз. Договорится с этой непростой тачкой, почувствует её. Ведь это самое важное.
– Вперёд, малышка! Я буду в мастерской после обеда и отпущу тебя на урок с Россом. Времени у вас уже совсем в обрез, так что пока у тебя другие задачи, – добавил Генри, на что эмоции Энни слегка поутихли, порождая лёгкую вину:
– Но ведь на неделе как раз будет наплыв клиентов перед гонкой…
– Справлюсь.
Благодарно чмокнув его в щеку на прощание, Энн понеслась к ожидающей её «Шевроле». Ей настолько не терпелось опробовать в деле всё обитающее под капотом, что она и думать забыла о своём отношении к этой машине. Да и в обновлённом цвете та не вызывала отторжения, как раньше. Надежда, что все страхи были напрасны, окрыляла девушку с каждым шагом. Настроение стремительно исправлялось, сигнализация пикнула почти что приветливо, и Энн решительно распахнула дверцу.
Удушливое облако газа, раскинувшееся на сиденье тело. Спутанные светлые волосы и пустые зелёные глаза, будто с поволокой. Трясущиеся детские пальцы тянутся к бледной щеке и натыкаются на леденящий кровь холод остывшей кожи.
Дыхание перехватило, горло сжалось от оживших кошмаров. Именно Энн была той, кто нашёл здесь Розали пять лет назад. И теперь на том же сиденье виделся настоящий призрак, тут же растворившийся в воспалённом сознании.
– Чёрт…
Зажмурившись покрепче, Энни попыталась успокоить взбунтовавшиеся воспоминания. Она помнила, как мама любила эту машину, хоть ей и довелось кататься на ней всего год. Розали сама её мыла, и внутри всегда приятно пахло хвойным освежителем. Журналистке без автомобиля никуда, и на заднем сиденье часто можно было увидеть штатив и камеру. Её мать была настоящей красоткой, всегда очень ухоженной и улыбчивой.
– Красотка, – словно уговаривая саму себя, а не машину, тихо назвала Энн придуманную ещё на прошлой неделе кличку и нерешительно приоткрыла веки: – Ты теперь красотка. Вся сияешь.
Призрака на сиденье больше не было. Вздохнув, девушка осторожно скользнула в салон и мягко захлопнула за собой дверцу. Пахло только новым металлом и немного папиным лосьоном после бритья – практически никак. Лишних эмоций не осталось, только странная пустота в груди, немного тянущая и неприятная.
«Шевроле» была безликой и не реагировала на новую хозяйку. Помня наставления Айка, Энн первым делом попыталась отрегулировать сиденье и руль.
Но как бы она ни ставила кресло, пятая точка практически горела. Стойкое ощущение, что уселась на могилу собственной матери, упорно её не покидало. И потому одно положение казалось слишком далёким от педалей, другое – тесным. Беззвучно выругавшись, Энн пыталась сесть хоть немного удобней, но безуспешно.
«Если задница чувствует себя не на своём месте – есть проблемы», – зазвенел в ушах бархатный тембр Айзека, заставляя сцепить зубы от досады.
Даже с его Деткой было гораздо проще. Она совершенно не артачилась, позволяя на себе тренироваться. Эта же машина… словно хотела при ближайшей кочке выкинуть новую хозяйку в окно.
– Ну же, Красотка. Давай без выкрутасов, – Энн строго отчитала приборную панель и как можно уверенней воткнула в зажигание ключ: получше отрегулировать кресло можно и потом. Первая поездка всё равно планировалась мирной и недолгой.
Двигатель и правда, был отлажен великолепно. Он заурчал мягко и успокаивающе, чем-то отдалённо напоминая давно забытый материнский голос. Нервно сглотнув, Энн нащупала педали и как можно более осторожно выжала сцепление и газ, приводя машину в движение. «Шевроле» поддалась, но словно нехотя, позволяя направить себя на середину дороги.
С каждым метром Энни хмурилась всё больше. Не то. После Детки – совершенно не то. Руль казался тугим и деревянным, педали холодными и жёсткими, рычаг передач вызывал чувство, будто касаешься могильной плиты.
Не менее тяжёлая плита лежала и на сердце, которое сжималось всё больней, когда снова начали одолевать кошмарные видения. Застывшее тело в гробу, усыпанное цветами. Сочувствующие взгляды и впервые услышанное слово «сиротка». Противная, мерзкая всеобщая жалость и, что ещё хуже, – ощущение брошенности.
Никто из присутствующих на похоронах, кроме отца, не знал правды: Розали ушла из жизни не случайно, а сама.
– Почему ты меня бросила, мам? – сморгнув проступившую слезу, спросила Энни в пустоту, продолжая на автомате держать руль.
Скорость была совсем небольшой, всё-таки жилой квартал. Но её хватило, чтобы «Шевроле» протестующе рыкнула. Она не соглашалась с таким определением. И злости, постыдной злости в сторону Розали, простить точно не могла.
До мастерской ехать было всего километра полтора. Но дорога уже показалась Энни бесконечной, особенно с учётом светофоров. Пальцы на руле сжимались всё сильней, а детская обида выливалась в резкости, с которой она давила на педали.
Эта машина – убийца.
Это она виновата.
Она должна была остаться в гараже и развалиться от ржавчины, а не в свадебно-белом цвете катиться по улицам. Какая глупость, рядить катафалк в невесту… Как пляски на кладбище.
Ощущение неправильности происходящего всё крепло, и Энни уже не замечала, как протестующе гудел двигатель. Она попыталась прибавить скорости, въезжая на улицу, где стояла мастерская.
– Ну же, ты не для прогулок создана! Покажи, что можешь! – зло прошипела девушка на приборную панель, и «Шевроле» покорно начала набирать опасные обороты.
***
Айзек ощущал себя абсолютно разбитым. После разговора с Вороном он до самого рассвета гонял по трассе, пока не растратил всё нитро, а уши не заложило от рока. Домой даже не стал заезжать, ограничившись сном на заднем сиденье. И теперь тело беспощадно ныло от неудобной позы, а голова казалась чугунной.
Позавтракав у Лиа, он как раз выходил из закусочной с бумажным стаканчиком кофе, когда в начале улицы мелькнула отдалённо знакомая машина. Несколько секунд заспанный мозг пытался сопоставить виденную вчера «Шевроле» и белую красавицу, и только дёрнувшаяся интуиция заставила поверить, что это та же самая тачка.
– Энн…?
Он неуверенно прищурился, наблюдая за стремительно несущимся в его сторону автомобилем. И чувство, что происходило какое-то дерьмо, его не покидало.
«Шевроле» заносило. Машина неслась прямиком в ограждение парковки перед кафетерием. Лишь приглядевшись, Айк смог понять, что у неё лопнула покрышка на переднем колесе – абсолютно новая!
– Твою мать! – в сердцах выкрикнул Айк, чувствуя стремительной жаркой волной нахлынувшую панику.
Стаканчик выпал из рук, расплескав содержимое на кроссовки. В голове помутнело от ужаса. Метнувшись было вперёд, он запоздало осознал, как это безнадежно. Он ничего не сможет сделать сейчас. Только умолять высшие силы, чтобы Энни сумела вырулить из заноса и остановиться.
«Шевроле» мотало из стороны в сторону, как пьяного фигуриста на скользком льду. Не смея даже моргнуть или вдохнуть, Айк расширенными от ужаса глазами смотрел на брыкающуюся машину, бездумно шепча:
–Энн… Давай, девочка, ну же, тормози, чёрт бы тебя побрал!
Тело сковало льдом, и в висок стучало единственной мыслью: только бы с ней ничего не случилось. Не здесь, не так, не сейчас, ведь он ещё не успел. Ничего не успел сказать ей.
Понимание, как коротка жизнь и шанс быть с тем, кто тебе дорог, ударило тяжёлой битой по затылку, отразилось звоном в ушах. Здесь, сейчас – да в любой момент новой возможности увидеть нефритовые глаза может не представиться.
К счастью, в следующий миг автомобиль резко развернулся поперёк дороги, останавливаясь с громким визгом шин. Не теряя ни мгновения, Айзек бросился к ней, не замечая, как хлюпал в кроссовках пролитый кофе.
Пульс ушёл в безумную скачку, а лёгкие пылали без воздуха. Только увидев, как Энни неуклюже выбиралась из машины, он позволил себе вдохнуть.
– Цела. Мать твою, цела, – срывающимся от волнения голосом прошептал Айк, резко обнимая девушку как можно крепче, лишь бы немедленно ощутить её каждой пульсирующей от пережитого страха клеточкой.
Она была явно не в себе, только часто всхлипывала и дрожала всем своим тонким телом. Благодарно обвила его шею, вжимаясь в Айзека изо всех сил, будто цепляясь за спасательный круг.
– Я-я… не-не знаю, как…
– Ш-ш, успокойся. Просто успокойся, солнышко. Я рядом. Я не отпущу. Ты в безопасности, – беспорядочные фразы, идущие из гудящего комка нервов внутри него, сжигали всё здравомыслие.
Он прижался щекой к её влажной от слёз щеке, такой ужасно холодной. Прикрыл веки, чувствуя лишь невероятное облегчение и единение с ней, согревая своим теплом. Энни придвинулась ещё ближе, утыкаясь носом в его шею.
– Спасибо, – выпалила она раскалённый воздух ему на кожу, вызывая у него мурашки до самого позвоночника. – Я т-так облаж-жалась. П-прости.
– Это бывает с каждым, Энн. – Немного неловко он отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза и убедиться ещё раз, что она в порядке.
Нефритовые огоньки, смотрящие на него с таким немым благоговением, окончательно обезоружили, и разорвать объятия до конца Айк просто не смог.
– Нет. Это всё она, – Энн обличительно кивнула на «Шевроле», так и стоящую посреди дороги. – Она убила маму и хотела убить меня.
– Глупости. – Айк нахмурился, не поверив в такое ни на йоту. Решительно обхватил лицо Энн в свои неуклюжие шершавые ладони, краем сознания поражаясь тому, какое оно миниатюрное. Нежно поглаживая большими пальцами раскрасневшиеся щеки и смотря ей в глаза, заверил: – Машины людей не убивают. У тебя просто лопнула покрышка. А миссис Нельсон… Она сама это сделала. Ты же не будешь винить нож, если порежешь палец? Только собственные корявые руки. И в смерти твоей мамы тоже никто не виноват. Осознай это, пожалуйста.
Энни замерла, завороженно смотря в его глаза. Медленно кивнула, позволив Айзеку отпустить руки и убрать их на её талию. Всё ещё невозможно оторваться. Всё ещё необходимо до замирающего пульса.
– Я всё сделала неправильно, – шмыгнув носом, покаялась Энн. – Нарядила её, словно на праздник. А она тоже скучает по ней. Как я скучаю каждый день.
Она вдруг сама отодвинулась от Айзека и развернулась к машине. Смотрела на неё внимательно и долго, а он не торопил, дав ей эту минутку. И к чёрту водителей, которые уже оглашали улицу недовольными клаксонами из-за того, что им загородили проезд.
– Она не должна быть белой, – твёрдо объявила Энн, и её слова встретил согласный солнечный блик на капоте.
10. Нитро по венам
И снова «Шевроле» в гараже, так и не готовая принять своё предназначение. Энн не стала мудрствовать и терять драгоценное время. Её задача – дать машине то, чего она требовала своей механической душой.
Для самой простой аэрографии хватило найденных у отца трафаретов и компрессоров с краскопультами. Айзек вызвался помочь: он так тревожно поглядывал на Энни, что ей показалось, будто не хотел выпускать её из вида. Признаться, и ей самой было бы не по себе остаться одной после того, как едва не влетела в металлическое ограждение на полном ходу. Но теперь она ощущала себя гораздо спокойней, пока они вместе в четыре руки наносили краску на белый металл.
На «Шевроле» появлялись чёрные полосы, составляющие довольно гармоничный, хоть и несколько агрессивный рисунок. От передних колёс узоры переплетались на дверце, уходя к крышке бензобака. Одновременно напоминающие и причудливые демонические крылья, и небрежные взмахи кисти художника, и неровные языки чёрного пламени. И это выглядело действительно завораживающе, придавало автомобилю уже недетской серьёзности.
Всё правильно – это не невеста в белом наряде. Эта машина с непростой судьбой, которая должна отражаться снаружи. Энни на какой-то миг померещилось, что «Шевроле» принимала краску с немой благодарностью, как будто с облегчением, что не надо больше притворяться невинным щенком. У девушки был редкий дар, природная интуиция – ощущать машины, словно опытный доктор, без рентгена определяющий перелом. Сейчас она видела, что преображение понравилось не только ей.
Настроение стремительно исправлялось, и Энн даже включила музыку на старом музыкальном центре отца – из колонок на стене полилась полузабытая попса с затёртого диска. Вкус Генри не менялся с восьмидесятых, и в гараже играли «Модерн Толкинг»:
– Дорогая, дорогая леди, ты выбираешь среди многих. Но любовь там, где ты ищешь её, прислушайся к своему сердцу!6
– Дорогая, дорогая леди… – тихонько подпевала Энн себе под нос знакомые с раннего детства строки, полностью погрузившись в работу.
Покрышка давно была заменена – в лопнувшей оказался пойманный на дороге большой ржавый гвоздь. С каждой новой полосой на белоснежном капоте сердце девушки билось ровней, а улыбка медленно подбиралась к губам. Это было правильно – безо всяких сомнений. А ещё каким-то уголком души чувствовалось, что машина гонщика должна отражать его характер. И если для Айзека это был чёрный цвет со всполохами пламени, то для неё, однозначно: белый с чёрными узорами.
Возможно, она не так горела жаждой скорости, но уж точно не могла зваться святой невинностью. Не с теми мыслями, что не уставали одолевать юную голову, бросая тело в дрожь от воспоминания о горячих крепких руках, надёжных и нужных.
С тихим треском Айзек отцепил трафарет со своей стороны, оглядывая получившуюся картину. Выглядело, действительно, довольно стильно и дерзко. Работа шла практически в молчании, не считая музыки и едва слышно подпевающей Энн. В гараже сегодня не было лишних глаз и не спешили появляться с утра посетители, которые разрушили бы этот момент спокойствия и какого-то приятного уединения.
– Что скажешь? – кивнул Айк Энн, и она тут же подскочила к нему, присоединяясь к оценке первого результата.
– Здорово. Мне нравится. – Вынесла девушка вердикт и довольно сверкнула глазами, продолжая сжимать пистолет краскопульта. – А как тебе? Не чересчур агрессивно?
– Теперь она почти похожа на спорткар. Машина настоящей королевы, – ухмыльнулся Айк, словно прозвучала какая-то шутка, которая ей не понятна.
На щеках Энн вспыхнул предательский румянец.
– Эмм… Ты о чём? – решилась она уточнить, пока Айк прошёл к левой стороне Шевроле, где ей не удалось закончить пару узоров.
По её пониманию она пока тянула разве что на жутко везучую корову на роликах, раз даже лопнувшая покрышка смогла выбить из равновесия и довести едва ли не до нервного срыва. Теперь страх казался глупым – особенно после того, как Айк поделился знаниями, что нужно делать в таких ситуациях и как вырулить из вынужденного заноса.
– Я разве не сказал? – притворно удивился он, встав к ней плечом к плечу. – Вчера я зарегистрировал нас на гонку. Безумец под номером двенадцать… И Белая королева – тринадцатая, – несколько извиняющимся тоном озвучил он, будто жалел о неудачном номере.
– Чего?! – от потрясения палец Энн соскользнул с рычажка распылителя, и струя краски попала ему на руку – в отличии от неё, Айк не стал надевать перчатки. – Ой, прости! – торопливо воскликнула она, мысленно ругая себя за неуклюжесть.
– Ничего подобного, Энни – это вызов! – вдруг азартно поддел Айзек.
Развернувшись, он шагнул назад и отправил струю краски Энни на ногу, и от колена до кроссовка побежала чёрная дорожка.
– Давай, Королева: оправдай свой титул!
– Ах, так! – ахнула она, уловив это веселье и принимая бой. – Напросился, заносчивая задница! – от смущения не осталось следа, только желание отвлечься, наконец, от дурацкой машины.
Безжалостно атаковав его сразу несколькими нажатиями на рычажок, она пыталась попасть в удачно уворачивающегося парня, который медленно отступал всё дальше и ехидно комментировал промахи:
– Нельсон, ты мазила! – его залп был гораздо точней, и пришёлся уже на ткань её шорт, на что Энн потрясённо взвизгнула:
– Эй, это же не отстирается!
– На то и расчёт! – хохотнул он, разжигая настоящую войну.
Краска полетела во все стороны: как мимо целей, так и на одежду, и на участки кожи. Спустя мгновение и синие шорты Айка уже были перепачканы брызгами, а его майку можно было назвать арт-объектом современного искусства.
С боевым кличем Энн наступала, сама получая чёрные подтёки на комбинезон. Громкий смех перебивал музыку из колонок, становясь всё заразительней и азартней.
– Ты ещё не знаешь, с кем связался, Росс!
– Малышка, это тебе придётся молить о пощаде!
Они словно окончательно впали в детство. Айк отправил последний залп прямо на середину её груди, и крохотные брызги попали даже на шею. Но затем краскопульт перестал отзываться на касания рычажка, и парень отбросил бесполезное оружие, пятясь назад от продолжающей атаку Энни:
– Ага! Моя взяла! – победно вскрикнула она, но Айзек продолжал уверенно уворачиваться, не переставая посмеиваться над её упрямством.
– Мечтай, Нельсон!
И тут его ноги запнулись об валявшийся на полу ящик с инструментами, оставшийся после работы над колесом. Потеряв равновесие, он повалился назад и, охнув, довольно жёстко приземлился на сваленную в самом углу гаража кучу старых покрышек.
– Эй, ты как? – Энни тут же отбросила распылитель и подбежала к нему. Наклонившись, с лёгким беспокойством поймала его потерявший ориентиры в пространстве взгляд и протянула руку. – Вставай!
Айзек ухватился за её пальцы, а затем вдруг по-кошачьи довольно ухмыльнулся и резко потянул девушку на себя. С пронзительным визгом она упала прямо ему на грудь, широко раскрыв глаза от шока.
– Попалась!
Его горячие ладони уверенно сомкнулись на её талии. Дыхание Энн сбилось от резкого приземления. Она боялась даже шевельнуться, чтобы не разрушить этот неожиданный момент близости – настоящей, уже совершенно точно не дружеской. Его тело было напряжённым и крепким, пахнущим лимоном и краской.
Вдоль позвоночника пробежала дрожь от желания чуть-чуть податься вперёд и дотронуться до его губ – осталось так немного, жалкий сантиметр. Сделать последний шаг, растворить так сильно истончившуюся стеклянную стену. Она чувствовала его шумное, жаркое дыхание на своём лице. Уже было почти решившись, поддаваясь гипнотизирующим искрам в медовых глазах, Энн чуть повела бедром. Еле слышно ойкнула, заливаясь густым румянцем до самой шеи: за тканью его шорт совершенно точно ощущалась неприличная твёрдость. Боже.
«Надеюсь, это леденцы», – промелькнула у неё несвязная глупая мысль, правда, от температуры сгорающего в венах нитро карамель должна была расплавиться. Или… можно предположить, хотя бы на миг…
Неужели он тоже хотел её?
– Нельсон? – сдавленно прошипел Айк.
– Да? – шёпотом отозвалась она, словно боялась, что кто-то мог услышать. Ощущала собственной грудью, как сильно колотилось его сердце. Быстро.
– Не хочешь слезть с меня? – в резкой просьбе послышались отчаянные нотки.
Айзек зажмурился и будто через невероятное усилие разжал подозрительно дрогнувшие руки, отпустив талию Энн.
– Ой. Да. П-прости.
Окончательно засмущавшись, она неуклюже приподнялась, упирая ладони в его торс. Встав и снова ощутив твёрдый пол под ногами, едва не пошатнулась: голова закружилась. Наверное, от едкого запаха краски.
Делая вид, что увлечённо поправляет лямки комбинезона, она прятала от Айзека взгляд: казалось, что застукала его с поличным на чём-то жутко непристойном. Но немое торжество играло шумовым оркестром в висках: это правда, не надуманная, не преувеличенная. Заклинание, сказанное вчера перед зеркалом, сработало.
Она действует на него!
Айзек торопливо вскочил на ноги, шумно прочистил горло и преувеличенно небрежным тоном поинтересовался:
– Эм, а Генри скоро придёт? Надо закончить с машиной до тренировки…
– Через пару часов, – с облегчением подхватила Энни эту попытку сгладить неловкость.
Невозможно прекратить нервно переминаться с ноги на ногу. Висящее в воздухе напряжение буквально душило, и ничего глупей придумать было невозможно, чем обсуждать работу в такой обстановке. Как разговоры о погоде, когда нечего сказать.
Или когда никто не может первым сказать важное.
– Осталось только покрыть лаком. Посетителей нет, так что я справлюсь…
– Отлично. Мне не помешает сгонять домой и переодеться. – Айк слабо улыбнулся и добавил: – Заеду часа в четыре. И достаточно, Энни: больше никаких сенсеев над ухом.
– Что это значит? – с лёгким беспокойством поинтересовалась она, чувствуя, как от страха сердце ухнуло в онемевшие колени.
– Теперь мы полноценные соперники, Белая королева. – Усмехнувшись, парень развернулся к выходу, напоследок бросив: – Будь готова, что тебе снова надерут зад.
– Ещё посмотрим! – фыркнула она ему в спину, с легким покалыванием в ладонях наблюдая за его развязной походкой.
Как будто не он минуту назад лежал под ней абсолютно, до неприличия возбуждённый.
***
Генри на изменения внешнего вида «Шевроле» отреагировал достаточно равнодушно. Гораздо больше удивления у него вызвало, что Энн сменила свой утренний наряд на запасную розовую майку и джинсы из шкафчика. Пришлось соврать, что испачкалась, когда заел краскопульт – отмыть краску с шеи и колен всё равно не получилось.
Кажется, ей предстоял долгий вечер в попытках избавить кожу от чёрных капель. А потом – долгая ночь, когда в сны наверняка вольются сегодняшние ощущения, испытанные впервые: обоюдное желание. Радовало только, что не одной ей мучиться, теперь уже никаких сомнений. Одно она не могла понять: почему всё заканчивается, не начавшись?
Почему, стоило только на краткий миг поймать интерес Айзека, как он тут же бросал ненавистное «Нельсон» и словно убегал? Ответ вертелся только один: его пугал её юный возраст. Но… она же не глупая нимфетка, способная залететь от одноклассника. Да, для неё такие чувства и порывы в новинку. Да, ей тяжело контролировать свои бушующие гормоны. Но она способна различить, где просто физика, а где уже начиналась химия…
Энни знала, что старые реакции на Айзека давно переросли только внешние проявления. Она хотела большего, но не чтобы что-то испытать или успокоить зудящее в животе влечение. А просто чтобы быть с ним. За последние полторы недели она узнала его совершенно с разных сторон, и не могла перестать восхищаться. Начиная от благодарности за то утро в кафе и заканчивая неуловимым пониманием её настроения.
Он рядом всегда, когда нужен. Его объятия стали необходимостью, а успокаивающий голос – зависимостью. И тепло. Казалось, его сердце – это горящий шар, который согреет в любую зимнюю стужу. Каждая улыбка заражала, вызывая лихорадку по телу. Каждое ласковое касание или слово, вроде утреннего «не отпущу» – как чистое нитро по венам.
Она знала, что это серьёзно. Это не глупая подростковая влюблённость. Он ей необходим: каждый день, каждый час, больше воздуха.
Попрощавшись с отцом до вечера, Энни села за руль обновлённой машины. Мягко завела двигатель и вырулила из мастерской на залитую солнцем парковку, ожидая возвращения Айзека. На этот раз призраков в салоне не мерещилось, и она облегчённо вдохнула. Пользуясь свободной минутой, достала из кармана телефон и подключила к магнитоле.
Заиграла лёгкая, бодрящая музыка из каждодневного плейлиста – недавно оценённый старый рок остался в памяти домашнего компьютера, но он со временем перекочует сюда. Осторожно проведя указательным пальцем по приборной панели, Энн прислушалась к своей интуиции: вдруг машине не понравится такое хулиганство?
Но «Шевроле» молчала. Улыбнувшись как можно теплей, девушка покусала губу и осторожно начала свой монолог в пустоту, который продумывала в течении дня, пока копалась в чужих движках:
– Я не виню тебя, Красотка. Мама выбрала тебя инструментом причинения боли – но это не значит, что ты сама хотела им быть. Я помню, как она радовалась, когда папа тебя подарил ей. А потом про тебя просто забыли, оставив ржаветь. И ты обижена. Незаслуженно и несправедливо. Но я тебе не враг. Вместе мы можем сделать что-то большое и важное.
Руль под её руками медленно нагревался. Машина отзывалась. Даже сидеть становилось удобней, хоть и положение кресла менять не пришлось. У них общая боль, горечь потери – и это объединяло Энни с многострадальной «Шевроле».
Не нужно прятаться от своих чувств и перекладывать вину. Нужно принимать и жить дальше. Девушка тоненько шмыгнула носом, борясь с комком в горле: только сейчас она ощутила себя на своём месте. Улыбнулась сквозь проступающие слёзы и твёрдо пообещала:
– Ты больше не будешь пылиться в гараже. Теперь ты моя. И плевать на гонку. Никто тебя больше не обидит.
Солнечный луч ударил в лобовое стекло, на краткий миг ослепив её. От его света приборная панель словно засияла. У Энни мелькнула мысль повесить в салон хвойную отдушку – чтобы тут всегда было, как дома в Рождество. Именно о такой машине она мечтала совсем недавно.
Она поправила хвостик на голове и расслабленно развалилась в кресле, принявшим форму её тела. Внезапно в окошко несмело постучали. Повернув голову, она увидела Айзека, показавшегося обеспокоенным. Быстро щёлкнув кнопкой, Энн опустила стекло.
– У тебя всё в порядке?
Она улыбнулась его тревожно свернувшим глазам и кивнула:
– Да. Теперь – да. Я правильно поняла, что сегодня мы гоняем каждый на своей машине?
– Абсолютно. – Айк вдруг кинул ей на колени небольшой свёрток. – Держи. Давно пора было тебе их дать.
– Что это? – она удивлённо повертела бумажную упаковку в руках и несмело предположила: – Подарок? Мне?
– Открывай уже, Нельсон. – Будто в лёгком раздражении он смахнул с дверцы несуществующую пыль.
Нервно сглотнув, Энн развернула бумагу и отбросила на соседнее сиденье. В руки ей скользнули аккуратные белые перчатки без пальцев с удобной липучкой-фиксатором. Тончайшая новенькая кожа гарантировала, что контакт с рулём не будет потерян: наоборот, исключит скольжение.
Ахнув, Энн с сияющими вдохновением глазами примерила одну из перчаток – легла просто как влитая. Кажется, Айк сумел без проблем угадать размер.
– Боже! Айк, они обалденные! – она подпрыгнула на месте, с лёгким сожалением понимая, что, если бы не была в машине – кинулась бы ему на шею, как ребёнок. Глубоко вдохнув, попыталась выразить признательность долгим взглядом: – Спасибо. Огромное спас…
– Не за что. Рад, что подошли, – с деланным безразличием отмахнулся он, как от ничего не стоящего пустяка. – Итак, готова? Поедем до обрыва, где были в первый раз. Разворот за двадцать секунд – посмотрим, уложишься ли ты теперь.
– Постой! Так мы едем туда, соревнуясь? – Энни откровенно испугалась. – А как же улицы с людьми, а как же полиция…
– Вот и посмотрим, сможешь ли ты петлять между машинами. Сейчас уже час не оживлённый. Одна птичка мне шепнула, что шериф сегодня празднует день рождения со всем штатом, прямо в участке. Дороги наши. Или боишься? – взглядом бросив ей вызов, Айзек получил ожидаемую реакцию – она же его ученица, в конце концов:
– Не дождёшься! – гордо вздёрнув подбородок, Энни натянула вторую перчатку и вставила ключ в зажигание. – Старт от выезда с парковки. Финиш – через триста метров после разворота. Всё верно?
– И никакого нитро: у меня закончилось, будет нечестно, – предупредил Айк и направился к своей Детке.