Неизлечимые

Поиграв бровями, Лиза нежно взяла пальцами мой подбородок и подтянула ближе к своему лицу. Ее оливковая кожа отливала золотом в приглушенном свете ламп, свисающих с потолка на черных толстых проводах, а глаза из-под прядей волос вспыхнули зеленым огоньком.

– У тебя какие-то особенные планы на сегодняшнюю ночь? – прошептала она, с хитрым прищуром заглядывая мне в глаза, и потерлась о мой нос своим. Ее вторая рука лежала на столешнице, и я потянулся к ней своей, сплетая наши пальцы. В последние дни это стало моим любимым взаимодействием, от которого мурашки бежали табунами по всему телу, а в местах соприкосновения наших рук покалывало от искр и разливалось тепло. От этого уже начинала формироваться какая-то нездоровая зависимость: она и пугала, и вызывала восторг одновременно у нас обоих.

Мы пришли в бар, где Лиза работала, ранним вечером, и мне удалось немного осмотреться пока толпа не заполонила пространство, познакомиться с его радушным хозяином – Хилли. Атмосфера рок-н-ролла, свободы самовыражения и андеграунда не просто витала в воздухе, она пропитала собой здесь буквально все, каждый кирпичик. По рассказам Лизы сюда стекалась вся рок-тусовка и веселилась сутками напролет, снимая маски и отрекаясь от повседневности, рамок и тормозов.

Какие-то неизвестные молодые парнишки на сцене вдарили песней «Psycho» одной из моих любимых групп The Sonics, и мне немедленно захотелось вытащить эту дерзкую девчонку на танцпол. Что я, собственно, и сделал. Ничего не ответив, я сгреб Лизу в охапку со стула, подхватив стройные бедра под ее удивленный возглас и смех, и закрутил в танце, едва не сшибая других танцующих посетителей. Народу к ночи в баре прибавлялось и прибавлялось, пиво и виски лились рекой, живая музыка оглушала, мигающие лампочки слепили, но все это было не важным, просто шум испорченного телевизора. Я отрывался с самой красивой девушкой Нью-Йорка, в крутом и известном во всем городе рок-клубе, на своем первом в жизни свидании, преодолевая смущение от неопытности. Не чувствуя на себе пристальные оценивающие или сочувствующие взгляды, давления от окружающих людей, которые не знали меня и мое темное неприглядное прошлое, не осуждали и не мешали меня с дерьмом. Я просто был собой. Тем самым веселым и беззаботным парнем, легким на подъем, которого однажды потерял где-то в дебрях своей апатии и самобичевания. Чувствовал себя цельным: важная часть меня встала на свое место, пульсировала вместе с юным горячим сердцем, заставляя ощущать себя живым.

Заиграла какая-то неизвестная медленная композиция, и я притянул к себе в объятия запыхавшуюся Лизу. Она была до умопомрачения прекрасна: волосы растрепались, челка кое-где прилипла к вспотевшему лбу, глаза возбужденно сверкали как драгоценные камни, манящие губы растянулись в довольной улыбке, алая блуза в нужных местах обтянула все сочные изгибы и формы как перчатка, приоткрыла зону декольте, куда так и падал мой чертов взгляд. Мы медленно покачивались, так сильно прижавшись друг к другу, что в полутьме и сигаретном дыму было непонятно, где кончается она и начинаюсь я.

– Иногда кажется, что я должна была родиться в другое время. Я с большим удовольствием ходила бы на вечеринки Джея Гэтсби нежели на дикие панк-сборища, – усмехнувшись, вдруг призналась Лиза и напряженно обвела глазами зал. Сказав это, очевидно, она занервничала, думая, что этим оттолкнет меня. Но правда была в том, что в глубине души я был даже в чем-то согласен с ней. Я любил рок-н-ролл и все, что с ним связано, всем сердцем. Эта музыка давала чувство свободы и безбашенности, раскрепощала, заряжала энергией и наполняла отвязным весельем. Но своей сутью, песнями и мелодиями, что создавал сам, я тяготел к несколько другому стилю, которого будто толком и не существовало. Мне хотелось петь о любви, о чувствах, вплетая слова песен в звуки гитарных струн.

– Как думаешь, мне пойдет смокинг? – всерьез поинтересовался я, наклонившись ближе и задумчиво гладя большим пальцем нежную кожу ее узкой ладони. Лиза так резко повернулась ко мне, что наши носы почти соприкоснулись. В ее взгляде плескалось веселье.

– Думаю, это слишком убийственное зрелище для женской половины человечества, – съехидничала она, сдерживая смешок в подрагивающих уголках рта.

Я взял рукой ее пальцы, слегка оттолкнул от себя в сторону и, крутанув, уронил себе на руки, повторяя старый стиль танцев, что видел как-то по телевизору. Она ахнула и схватилась за мою шею одной рукой, а другой за шиворот рубашки.

– Издеваешься, значит. – Укоризненно посмотрел ей в глаза я, удерживая ее тело на весу. Моя ладонь пропутешествовала с талии на бедро, легонько сжала его пальцами, а потом скользнула вверх и легла на ее шею, очертив большим пальцем подбородок. Лиза выгнула поясницу, вжимаясь в мою грудь своей, и ее горячее дыхание коснулось моего рта.

– Скорее, пытаюсь унять свое буйное воображение.

– И как, удалось? – хмыкнул я с деланым равнодушием и вернул ее в прежнее положение, поставив на ноги. Воздух вокруг нас пульсировал, окутывал жаром, кровь в жилах гудела и плавила кости. Лиза медленно покачала головой, признавая свое поражение. Смяв ткань моей рубашки, она притянула меня к себе, оставила легкий поцелуй на моей щеке, молча взяла за руку и повела к выходу на улицу.

Всю дорогу до ее дома мы изо всех сил сдерживались и вели себя прилично, сидя на заднем сидении такси и соприкасаясь друг с другом только кончиками пальцев. Даже глазами не пересекались и усиленно делали вид, что картинки, мелькающие за окном, намного интереснее, чем то, что происходит.

Выскочив из машины, мы словно марафонцы понеслись к дому, взлетели на нужный этаж и ввалились в квартиру. Несколько секунд мы стояли друг напротив друга в практически кромешной темноте, слышалось только наше тяжелое дыхание после быстрого бега. Я подошел к Лизе и навис над ней, прижимая к стене.

– Ты…уверена? – хрипло прошептал я и ласково коснулся пальцами ее щеки.

– Заткнись и поцелуй меня, черт возьми. – Жарким шепотом приказала Лиза, обвивая руками мою шею и притягивая к себе.

Между нами как будто взорвалась граната. Наши губы встретились в безумном и ярком поцелуе, от которого, ей-богу, можно было словить остановку сердца. Мы целовали друг друга яростно, со всепоглощающей страстью, кусали зубами, а наши руки блуждали по телу, изучая каждый сантиметр, каждый изгиб, извлекая тихие стоны. Объятые пламенем, потерявшие голову, мы горели и искрили как бенгальские огни в новогоднюю ночь.

Ее руки легли на мои плечи, резко стянули куртку и, отбросив ее куда-то под ноги, вновь оказались на мне. Ловкие пальцы выдернули полы рубашки из брюк, прошлись по оголенному торсу, от чего у меня перехватило дыхание. Щелкнула застежка ремня, Лиза закусила нижнюю губу и ногтями провела по краю моих брюк, ныряя под ткань. Ладонью одной руки я ласкал ее грудь, высвободив ту из блузы, целовал и покусывал ее шею и ключицы. Другая рука в неистовстве сжимала то ягодицу, то бедро, приподняв и закинув ее ногу себе на талию. Тело Лизы было таким гибким и податливым, а формы соблазнительными, что мне хотелось впиваться зубами в каждую выдающуюся часть, как голодный зверь.

Я решительно подхватил ее под бедра, усадил на себя и, не прерывая поцелуев, в несколько шагов достиг спальни. Не помня себя, дрожащими руками, судорожно, мы буквально сдирали с друг друга одежду. Уложив Лизу на кровать, я покрывал все ее прекрасное тело поцелуями и укусами, она же зарывалась пальцами в мои волосы, перебирала и оттягивала пряди на загривке, вызывая табуны мурашек.

Перехватывая инициативу, Лиза перевернула меня на спину и взобралась сверху. Я с упоением наблюдал как она ловко расправляется со своим лифом, как склоняется ко мне, мазнув поцелуем по правой ключице и спускаясь ниже. Когда ее губы и язык прошлись по косым мышцам пресса, а ее волосы приятно щекотнули разгоряченный низ живота, мне окончательно снесло крышу. Я резко поднялся, подмял под себя Лизу и с остервенением впился в ее манящий рот, нежно скользя пальцами между ее ног. Она тихо вскрикнула и впилась ногтями в мои лопатки, когда я со сладостным стоном плавно толкнулся в нее, прижавшись губами к пульсирующей венке на шее. Еще раз. И еще. Каждая мышца, каждая жила в моем теле натянулась от напряжения: чувствуя ее жар и тесноту, я прикладывал неимоверные усилия, чтобы сдерживать себя, быть осторожным и ненароком не причинить ей боль. Неуемная, сводящая с ума, жажда была сильнее меня, и теперь я был в ее абсолютной власти.

Лиза, почувствовав мою внутреннюю борьбу, опустила руки мне ниже поясницы, пальцами сжала ягодицы, вжимая в себя еще сильнее, еще ближе, и подмахнула бедрами, подначивая меня.

– Не сдерживайся… – выдохнула она и укусила меня за нижнюю губу.

Тогда я сдался и отпустил себя.

Я брал все, что она могла мне дать, жестко, грубо, неистово, крепко сжимая ее бедро одной рукой, а второй зарываясь в ее волосы на затылке, обхватывая заднюю сторону шеи и не оставляя ни единого шанса отстраниться. Лиза прижималась ко мне всем телом, выгибалась в пояснице, то вскрикивая, то всхлипывая от моих резких и глубоких движений. Кожа на спине и ягодицах саднила в тех местах, где побывали ее ногти. Сердце неистово стучало где-то в глотке, разгоняя раскаленную кровь по венам до предельных значений, в глазах мутнело, голову кружило словно на карусели. Никогда еще я не был так жаден до женского тела, как в этот момент. Хотелось быть везде, снаружи и внутри, под самой кожей, в каждой клеточке, в каждом вдохе.

Лиза оттянула мои волосы на затылке, оставляя на моей шее влажные поцелуи. Ее дыхание стало поверхностным и частым, глаза остекленели, потемнели от расширенного зрачка. Глухо рыкнув, я приподнялся на вытянутых руках и задвигался еще быстрее, чувствуя приближение ее разрядки.

Запрокинув голову и издав длинный громкий стон, Лиза так сильно сжалась вокруг меня, что пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы продлить пик ее удовольствия, придержав свое. Я ласкал ее лицо легкими, словно перышко, поцелуями, пил ее учащенное дыхание, пока тело сотрясали волны оргазма, продолжая двигаться в ней тягуче и медленно. Как только Лиза обмякла, я подхватил ее рукой за талию, приподнял выше, и в несколько быстрых толчков, срывая горло хриплым выдохом, достиг кульминации. Блаженно прикрыв глаза, я уткнулся взмокшим лбом Лизе в шею и пытался восстановить дыхание. Она ленивыми движениями рук огладила мою спину, плечи, будто пыталась успокоить жжение от следов ее ногтей.

Отдышавшись, я скатился с Лизы, приподнялся на локте и втянул ее в медленный глубокий поцелуй.

– Сварить тебе кофе? – хрипло спросил я, ласково водя пальцем по упругой груди, изредка касаясь затвердевшего соска, от чего Лиза тихонько вздыхала и кусала губы. Я с нежной улыбкой наблюдал за ней, любовался ее припухшими зацелованными губами, женственными и волнующими изгибами. Ладонь Лизы скользнула по моей груди. Слегка надавив ею на мое плечо, она заставила меня перевернуться на спину, а сама забралась сверху. Ощутив внутренней стороной бедра мое нарастающее возбуждение, она склонилась к моему лицу и поцеловала. Поцелуй вышел развязным и многообещающим. Я обхватил тонкую талию руками и крепко прижал девушку к себе. Пламя, тлеющее внутри нас, разгоралось с новой силой.

– Зачем мне кофе, если есть ты?..

Мою довольную ухмылку и тихий смешок смяли еще одним горячим поцелуем.

В ту ночь мы не могли оторваться друг от друга, а утро встретили в разговорах о сокровенном за ароматным кофе и завтраком в постели, который я сообразил нам в постель.

Днем пришлось засобираться к Джеку – он хотел познакомить меня с двумя парнями с музыкального колледжа Маннес, которым была интересна идея собрать свою банду. С одной стороны, я был взволнован и предвкушал нашу встречу с ребятами, а с другой… Смотрел в зеленые глаза Лизы, гладил большими пальцами ее скулы, оставляя короткие целомудренные поцелуи на носу, на щеках, на родинке над верхней губой, и рассыпался на части от осознания того, что должен уйти.

– Эдди. Ты так опоздаешь, – Лиза мягко отстранилась, поправила загнувшийся ворот моей рубашки и подарила мне нежный взгляд, в котором мимолетно проскочила грусть. – Надеюсь, эти парни то, что тебе нужно.

Я крепко сжал ее в своих объятиях и напоследок еще раз прижался губами к щеке.

– Я уже скучаю, котенок.

Лиза удивленно выгнула бровь и усмехнулась.

– Серьезно? «Котенок»?

– Серьезен как никогда. Сначала мне никак не удавалось придумать более удачное ласковое прозвище, нежели «пантерка»: как-то пошло, не находишь?

Лиза засмеялась, уткнувшись мне в грудь лицом, а потом вдруг резко замолкла и с ужасом вновь взглянула на меня.

– Черт! Я же всю спину тебе расцарапала! Погоди, нужно намазать заживляющей мазью, у меня где-то была…

– Ни в коем случае! – Запротестовал я и не выпустил ее из кольца своих рук. Поиграв бровями, заявил: – Они – моя гордость.

Девушка покачала головой и вздохнула, потрепав меня за затылок, от чего я чуть не застонал: как же мне нравится, когда она так делает!

– Все, уходи. Мне нужно на работу.

– Ты будешь по мне скучать? – я игриво ущипнул ее за голую попу, за что она укусила меня за подбородок.

– Не думаю.

– А я думаю, что ты врешь. Когда наше следующее свидание?

– «Никогда» тебе подходит? – съехидничала Лиза, извиваясь в моих объятиях, пока я зарывался носом в ее шею и волосы.

– Язва, – усмехнулся я, покачав головой, взял пальцами ее подбородок и сладко поцеловал. Она сразу обмякла в моих руках и ответила на поцелуй. Еще раз, на всякий случай, мазнув губами по родинке над верхней губой, я прошептал: – Завтра мы поедем ко мне после того, как я блестяще пройду «собеседование» с Хилли насчет работы в баре.

– Какая самонадеянность! Уму не постижимо…

– Лучше быть таким в твоих глазах, и чтобы ты не знала чего мне стоит эта самоуверенность, – пошутил я, выходя за дверь квартиры, но еще не отпуская ее теплую ладонь из своей, и сжал ее пальцы. В глазах Лизы что-то мелькнуло. Что-то невыносимо знакомое и близкое моей душе.

– Будь настоящим, Эдди. Этим ты мне и нравишься.

Сердце пропустило удар.

Она даже не могла себе представить какие важные слова сказала мне в тот день. Я вырезал их на сердце и носил с гордостью словно те боевые шрамы, не позволяя себе забывать эту простую, но вместе с тем важную истину.

Выходя из дома, в котором жила Лиза, я поднял голову и посмотрел на окна ее квартиры. Желание вернуться обратно и провести весь день в ее объятиях не исчезло, а только усилилось, отдаваясь пульсацией между ребрами. Я невольно нахмурился и потер район солнечного сплетения ладонью. Закурил и простоял еще минут пять, не отрывая взгляда.

Выгляни в окно. Посмотри на меня.

Когда я уже собрался уходить, створка окна открылась и в проеме показалась Лиза. Я чуть не взвыл от досады: на ней было только полотенце, обернутое вокруг обнаженного тела, придерживаемое ее рукой, чтобы оно не свалилось. Закусил нижнюю губу в ожидании того, что она скажет. Но вместо слов эта сумасшедшая распахнула полотенце так, чтобы то, что под ним, увидел только я, выбивая у меня почву из-под ног. Лиза послала мне воздушный поцелуй и скрылась в недрах квартиры, заворачиваясь обратно в махровое полотенце, а я с ребяческой улыбкой, от которой лицо наверняка треснуло пополам, пошел по улице в сторону автобусной остановки.

Она будто услышала меня. Почувствовала.

Она моя.