Я обернулась, как ужаленная. Недоверчиво уставилась в порочные серые глаза за маской-калаверой. И почувствовала, как начинают чесаться кулаки от желания врезать этой сволочи в челюсть. Не знаю, что хунган забыл в школе эзотерики. И мне плевать, как такую приметную криминальную личность пропустили на праздник, хотя его разыскивает вся столичная жандармерия. Зато мне очень интересно, до какой степени скотства нужно дойти, чтобы как ни в чем ни бывало предстать перед человеком, на которого два дня назад натравил призрака?

– Вы, должно быть, обознались, – не своим голосом процедила я и мертвой хваткой вцепилась в локоть инквизитора, лишь бы не дать волю кулакам. – Мы не знакомы.

Белая бровь изумленно взметнулась вверх, по чуть пухлым губам зазмеилась недобрая усмешка.

– Верно, столь изысканную леди я бы запомнил, – ему даже комплименты удается отвешивать так, будто помоями обливает. – Тогда позвольте исправить это досадное недоразумение.

Очень хотелось ляпнуть «не позволю!», но тогда Теш разрушит всю мою конспирацию просто, чтобы потешить свое уязвленное самолюбие. Поэтому я изобразила на лице подобие улыбки и с трудом кивнула. Ли Мэй, не иначе как уловив всю щекотливость ситуации, не вмешивался, за что я была ему безмерно благодарна. Теш очень не любит, когда отнимают его коллекционные игрушки.

– Разрешите представиться, Тадеуш Шабат, ресторатор.

Я чуть не заржала. Какой изящный эвфемизм для владельца сети баров, работающих прикрытием для сбыта холодного и химического оружия из королевства Илитиири. Я протянула ладошку для поцелуя и присела в реверансе, бесцветно представившись:

– Анри Ландрю, сестра милосердия.

Впервые мне удалось осознать сакральный смысл этикета. Это не разновидность наказания. Это спасение. За маской приличий легко спрятать обиду и муки предательства. Не хватало только давать этому психопату смаковать мою боль.

Дроу приложился холодными губами к тыльной стороне моей ладони и снова выгнул бровь, многозначительно погладив большим пальцем оголенную кожу. Разумеется, от него не укрылась моя чрезмерная обнаженность. А я впервые ощутила, что только сейчас по-настоящему являюсь объектом его любопытства. Что, сволочь, интересно, почему я все еще «я» после одержимости?

– Не представите ли вы мне вашего спутника, миледи?

– Разумеется, милорд, – я насилу осклабилась. – Познакомьтесь, мой спутник.

Подумать только, защищаю инквизитора! По оголенным эмпатическим сенсорам шарахнуло ревностью собственника. И тут же окутало умиротворяющей безмятежностью и верой в правильность своих поступков. От неожиданности я даже растеряла всю злость на хунгана. Что это было? Хелстрем добровольно поделился со мной своими чувствами? А что, так можно было?

– Очень приятно, спутник, – прошипел Теш и перевел острый взгляд на усатую маску Ли Мэя. – Вы же не будете возражать, если миледи подарит мне один танец.

Прозвучало это не вопросом, а приказом. Судя по эмоциям Ли Мэя, он весьма возражал, отчего у меня потеплело на душе. Но злить заклинателя демонов и дальше неразумно. Поэтому я ободряюще сжала локоть инквизитора и шагнула вслед за Тешем, так и не выпустившим мою ладошку.

Стоило отпустить Ли Мэя, как спокойствие и уверенность в своих силах мигом улетучились, но я напомнила себе, что не зря полтора месяца дрессировала тело и дух. К тому же меня сегодня и вовсе ожидает моральное изнасилование, так что встреча с Тешем неплохая разминка. Будем из крестов делать плюсы, ага.

Как назло, зазвучал менуэт. Этот танец нравился мне больше прочих классических и тратить его на ненавистного партнера я уж точно не планировала. Но, как говорится, жизнь вообще полна разочарований. Поэтому я с завистью и досадой проводила взглядом Ли Мэя, закружившего в танце какую-то черноволосую ведьмочку в остроконечной шляпе, и со вздохом засеменила вокруг хунгана.

– Я недооценил тебя, – спустя пару тактов снисходительно резюмировал Теш. – Ты оказывается весьма ликвидный актив.

Не знаю, что значит «ликвидный», но прозвучало обидно. Я скрипнула зубами, но промолчала. Боюсь, стоит мне открыть рот, и я устрою истерику.

– Не зли меня, Генри, – его когти больно впились в мою поясницу, серые глаза опасно прищурились. – Я позволял тебе скандалить, когда признавал твое право быть недовольной мной за преступление ваших странных законов морали. Но неконструктивные капризы не потерплю. Ты же знаешь, что бывает с теми, кто меня необоснованно игнорирует.

У меня от шока глаза вылезли из орбит. Порадовавшись, что на мне полумаска, я закашлялась и придушенно просипела:

– Необоснованно?!

– А разве я сделал что-то не так за эти пять минут встречи после двух месяцев разлуки?

– А ты не догадываешься? – ядовито спародировала я его вопрос, который он также претенциозно задавал мне в переулке, где убил Башню Бенни.

– Нет, Генри, – раздраженно процедил он, а я замешкалась.

Эмпатией я не уловила лжи. Или он действительно ни при чем, или просто искренне считает, что натравить обозленного призрака на бывшую подстилку, это не предосудительно. С этим психопатом ни в чем нельзя быть уверенной.

– Два дня назад меня нашел призрак Башни Бенни, – с расстановкой пояснила я, внимательно следя за его реакцией. – В его воспоминаниях я прочла, как его выдергивают из астрала ритуалом вуду.

Мои пальцы жалобно хрупнули в тисках усилившейся хватки Теша. Я всхлипнула и сбилась с шага, но дроу вдруг остановился совсем. Я прикусила губу, чтобы не заскулить от боли, но не решилась выдернуть руку. Потому что в серых глазах плескалось бешенство.

– И ты решила, что это я пытаюсь тебя убить за оскорбление, нанесенное мне своим уходом. Ведь других хунганов, страдающих от недостатка моральных границ, у тебя среди знакомых нет.

А что еще я должна была подумать?! Мне стало не по себе. С одной стороны, я сделала единственный логичный вывод. С другой, я заподозрила в предательстве человека, всегда пытавшегося меня защитить, пусть и в извращенной манере.

– Она все идеально продумала.

Я хлопнула ресницами и плавно высвободила-таки ладошку из травмирующей хватки. «Она»? Так Теш в бешенстве не из-за моего недоверия к нему?

– Генри, – хунган вдруг склонился передо мной в скорбном поклоне. – Я приношу тебе официальные извинения от имени всего клана Шабат. Что ты примешь в качестве компенсации?

– Да чтоб тебя отцентрифужило, Теш! – не выдержала я и вытянула его из круга танцующих. Убедилась, что на нас никто не обращает внимания, и взмолилась. – Объясни по-человечески, что произошло?

Он скривил пухлые губы и выплюнул:

– На тебя напала моя матушка. В «Калавере» есть ее агенты, и они распознали в тебе медиума. Она прислала мне ноту недовольства за твой уход из «семьи». На этом дело должно было кончиться, но, видимо, она решила уничтожить тебя, чтобы такой ценный экземпляр больше никому не достался. Это непростительно. Она превысила свои полномочия и нарушила мою юрисдикцию. Усомнилась в моей компетентности лидера диаспоры.

Мне немедленно захотелось выцарапать глаза этой дамочке, расчетливой, агрессивной и подлой, как и все серокожие блондинчики. Но становиться причиной международного конфликта в мои планы на эту жизнь не входит. А он обязательно случится, если я не остановлю Теша в его жажде мести. Поэтому я насилу выдавила:

– Она хотела сделать лучше для семьи.

Хунган презрительно фыркнул, кажется, догадавшись о моих истинных мыслях, но беситься перестал.

– Тебя поэтому сдернули в королевство? Из-за моего ухода?

– Не зазнавайся, мехадок, – снисходительно дернул он уголком губ. – Нет, матушка вызвала меня, чтобы напомнить о моих прямых обязанностях.

Судя по многозначительному молчанию, Теш снова решил поиграть со мной в его любимые загадки. Впрочем, долго думать не пришлось. Я ведь знаю, для чего главам кланов дроу нужны сыновья.

– Ты женишься?

Гангстер осклабился, с интересом наблюдая за моей реакцией. Подозреваю, он хотел увидеть ревность и обиду. Или хотя бы досаду. Но я пребывала в полнейшем шоке, поэтому ничего соответствующее моменту изобразить не сумела. Я пыталась вообразить себе психопата в роли примерного семьянина.

– Поздравляю, – присвистнула я.

– Лучше посочувствуй и приходи выразить свои соболезнования.

Оригинальное приглашение на свадьбу. Вообще-то она мне только душу вытравит. Мы же, девочки, как собаки на сене. Если не мне, то и никому. Да и вообще мастерицы ревновать своего мужчину, чужого и во-он того незнакомого красавчика.

Поэтому любоваться на ту, кто займет рядом с ним место, которое никогда и ни за что не смогла бы занять я, потому что я никто из ниоткуда, удовольствие ниже среднего. Но я впервые в жизни услышала в голосе заклинателя демонов что-то, отдаленно напоминающее просьбу, а не извечный приказ. Поэтому не смогла отказать.

Теш вдруг закатал рукава шелкового пурпурного пиджака в тонкую белую полоску. Сдернул с запястий широкие золотые браслеты с серебряными узорами из целой россыпи веве, которые он раньше не носил. И вдруг одним слитным движением защелкнул их у меня на руках выше локтя, пряча под рукавами платья.

– Не ожидал встретить тебя здесь, планировал отдать при встрече. Но, видимо, сами лоа свели нас сегодня. С днем рождения, Генрика.

У меня запершило в горле. Он носил подарок с собой, надеясь на встречу? В то время как я даже не вспоминала о нем весь последний месяц!

– Теш, – голос все-таки меня подвел, осип. – Я не могу это принять.

Не достойна. Это же настоящие сокровища!

– Значит, выкинешь. Назад я их не приму, – скривил губы хунган и снисходительно заломил белую бровь. – Не оскорбляй меня подозрениями в моей бесчестности, Гаечка. Я недоволен твоим бегством из «Калаверы» и не уважаю твою тягу к мужской профессии. Но это не обесценивает твоей заслуги в разгадке тайны Эрика. А я умею быть благодарным. Неужели ты еще не поняла, что озолотила меня?

Если честно, я вообще старалась поменьше вспоминать о том, как поделилась с гангстером и заклинателем демонов засекреченной экстрасенсорной техникой. Но от осознания, что хунган не держит на меня зла, на душе полегчало. Иногда даже неплохо, что он не держит меня за личность, а считает всего лишь одним из своих активов.

На этом приступ самоотверженности у меня кончился. Я же не идиотка, чтобы дважды отрекаться от золота. Теш вернул меня компании, в которой мелькала маска Ли Мэя, и растворился в толпе. А я вдруг оказалась подхвачена ворохом юбок и оборок.

– А вот и наш новый фиговый листик! – пропела какая-то рыжеволосая «нимфа» по виду лет пятнадцати.

«Фиговый листик»? Это ведь иносказание попыток прикрыть недостатки?

– Скорее, поведайте нам о себе! Вы ведь медсестра? Магистр Хелстрем не спешит удовлетворять наше любопытство! – надула губки та «ведьмочка», моя ровесница, с которой Ли Мэй танцевал менуэт.

– Маргарет, мы ведь все здесь знаем, что магистр вообще никого не может удовлетворить! – хихикнула нимфа, многозначительно мне подмигнув.

Я ошарашено хлопнула ресницами и засомневалась, верно ли истолковала намек. Ну, не может же быть, чтобы в приличном обществе благородные юные девы обсуждали запретную тему интимных отношений?

– Грешно смеяться над обездоленными, Хлоя, – с наигранным порицанием одернула ее «вампирша» с белыми, намекающими на наследие дроу, волосами. Обернулась ко мне и участливо приобняла. – Мы всей душой соболезнуем вашей участи, леди-дракон, и восхищаемся вашей самоотверженностью. Не каждая девушка добровольно согласится на столь постыдное предложение. Должно быть, вы испытываете крайнюю нужду.

Я насилу абстрагировалась от шока и заставила шестеренки в мозгу крутиться с удвоенной скоростью. Они намекают на то, что Ли Мэй купил меня, чтобы скрыть какие-то свои проблемы, что ли? Кажется, из меня пытаются сделать объект для завуалированных насмешек? Просчитались, голубушки. В приюте были акулы позубастей, но я даже им не далась.

– Прикрываться девушкой, как это не по-мужски! – с притворным укором всплеснула руками Маргарет.

– Как раз поэтому ему это и позволительно, – вновь хихикнула Хлоя.

А я, поборов шок, вынуждена была признать, что эти вшивые интеллигентки сейчас самым беспардонным образом пытаются вызывать меня на обсуждение трудностей с потенцией! Интересно, а Ли Мэй вообще в курсе, какая слава ходит о нем среди студенток школы эзотерики, потерпевших, видимо, поражение в соблазнении магистра?

За Хелстрема стало обидно. Уж что-что, а столь нелестная характеристика явно не имеет ничего общего с мужественным инквизитором. Помнится, два дня назад на помощь одержимой мне Ли Мэй с Евангелин выбежали из одной комнаты.

– Спасибо! – с искренним жаром выдохнула я, сбив этим сплетниц с толку. – Я так переживала, что мне не место на этом балу, но вы вернули мне веру в себя! Оказывается, я знаменитость!

Изобразив восторг клинической идиотки, я захлопала в ладоши. Девушки мигом скисли. Повышать мою самооценку они точно не собирались.

– Я бы тоже хотела быть такой же внимательной к окружающим и отзывчивой, как вы. Но, к сожалению, моя жизнь столь наполнена событиями и впечатлениями, что на интерес к жизни других просто не остается времени! Поэтому я вынуждена откланяться. Хотя, как сестра милосердия могу порекомендовать хорошего врача.

– Нам? – хором изумились дамочки.

– Ну разумеется, не нам же с магистром Хелстремом! – рассмеялась я, словно они сейчас так забавно пошутили. – Врачи обычно требуются тем, у кого есть проблемы.

– Что за гнусные инсинуации? – вампирша первой распознала-таки издевку. – У нас все в порядке!

– Правда? Я бы не была в этом столь уверена, – я преисполнилась вселенского сомнения. И заговорщицким шепотом, словно открывая великую тайну, сообщила. – Вы разве не знаете о последних открытиях ученых в области психосоматики? Доказано, что у кого что болит, тот о том и говорит!

Выпустив пар, я не стала больше тратить время на этих недоудовлетворенных стерв, и с независимым видом прошествовала к Ли Мэю. Тот о чем-то оживленно беседовал с высоченным и худющим, как жердь, мужчиной в костюме скелета.

– Как же ты достал меня, Хелстрем, своей косностью мышления! – ругнулся «скелет». – Вот вроде умный человек, приверженец прогресса, а таких элементарных вещей не понимаешь! Автоматизация – это благо! А вы, миледи Ландрю, что думаете? – с горячечным вызовом поинтересовался он у приблизившейся меня.

Автоматизация? Этот человек тот, о ком я думаю, один из правительственных разработчиков, наша цель? Я якобы растерянно обернулась к Ли Мэю, как и приличествует леди. Ведь согласно этикету, я не могу обратиться к непредставленному мне мужчине. На самом же деле за следованием приличиям я замаскировала единственный возможный в данной ситуации вопрос. Какие мои дальнейшие действия?

– О, она у меня истово поддерживает идею создания автоматона в будущем! – со смешинками в раскосых глазах ответил Ли Мэй, тем самым давая мне необходимую подсказку. И не солгал, кстати, сейчас я действительно «за» создание автоматона. А чьими руками, никто не уточнял. – Анри, познакомься, мой старый знакомый и невыносимый брюзга, магистр Пикинджилл.

Я с замиранием сердца и непринужденной улыбкой протянула магистру руку и заставила себя не дернуться, почувствовав кипящий в нем накал страстей. Он запечатлел над ладошкой невесомый поцелуй и с жаром возмутился.

– Миледи Ландрю, ваш спутник пытается убедить меня, что автоматизация – зло, и при этом имеет наглость называть брюзгой меня! Не представляю, как вы его терпите. Могу ли я предложить вам отдохнуть от его занудного общества на пару танцев с человеком, разделяющим ваши идеи?

– Вы мой спаситель! – кокетливо поддержала я его неумелые заигрывания. Ох уж эти ученые, никаких социальных навыков! Дождалась, пока зазвучат первые ноты контрданса, и пошла в атаку. – Непривычно встретить единомышленника.

Магистру Пикинджиллу только этого и требовалось. Он соловьем залился, расхваливая автоматизацию. А я поняла, что Ли Мэй, по сути, сделал всю работу за меня. Он не просто подвел нашего объекта к нужным мыслям, но и вызвал его на эмоции.

Во-первых, читать воспоминания, витающие на поверхности сознания, а не спрятанные в его глубинах, гораздо проще. А во-вторых, так мое вмешательство для самого «скелета» останется незаметным, ведь я не буду «перетряхивать» его мозги в поисках нужной зацепки, а он сам даст мне ее.

Инквизитор настоящий профессионал. Счет к трем девицам, задержавшим меня, возрос по экспоненте. Из-за них я не успела понаблюдать за работой шпиона!

Фыркнув, я сосредоточила все свое внимание на душе магистра и контроле собственных телодвижений. А то будет подозрительно, если я вдруг начну спотыкаться на ровном месте. Эндоплазма Пикинджилла действительно горела и обжигала. Этот человек живет наукой и готов удавиться за собственные принципы. А еще способен идти по головам ради достижения своих целей.

Я поймала его болезненно-горячечный, маниакально-самодовольный взгляд и нырнула в него, как в омут. И практически сразу оказалась в лаборатории. Небольшое помещение с металлической дверью, как в гномьем банке. Такую не взломаешь. Пентаграмма на полу. Наверняка с заточенным в ней охранным демоном. Столы по периметру, заваленные бумагами. Но где же сейф?

Мою душу медленно, но верно разъедали чувства магистра. Он был непередаваемо горд за присоединение к правительственной работе над автоматоном. И отравлялся ядовитым желанием похвастаться этим мне, неосуществимым из-за строжайшей секретности проекта. Усилием воли стараясь поддерживать установившийся контакт, я вернулась в реальность, гадая, как же мне заставить его подумать о сейфе. Во рту появился характерный гадкий привкус, намекающий на скорую тошноту. У меня заканчивается время. Значит, идем ва-банк!

– Мне иногда кажется, что автоматоны слишком небезопасны в эксплуатации, – принялась я сочинять на ходу. – Вы говорите, ими можно будет снабдить каждый дом вместо слуг. Но представьте, что такой слуга сломается и начнет крушить все вокруг. Что же в таком случае, в комплекте с каждым автоматоном покупать персональное убежище? Эдакий мини-сейф?

Есть! Потайной механизм в стене, код… да чтоб тебя отцентрифужило! Мысли Пикинджилла вдруг переключились на какие-то чертежи.

– Что вы, миледи Ландрю, автоматоны будут совершенно безопасны…

Он говорил что-то еще, но я уже не слушала. Я, не веря собственной удаче, мысленно листала чертежи в его воспоминаниях. На которых был изображен автоматон с формулами вселения в него эктоплазмы. Чертежи из сейфа!

Я ничего не смыслю в эзотерических формулах. Но это и не требуется, если их всего-то пара страниц, а у меня гномья память. Только вот тут что-то непонятное. Клинопись какая-то… эльфийские руны? От магистра вдруг остро полоснуло сожалением. Ему не удалось поработать с эльфийскими шаманами. Знания плененных дикарей были бы неоценимым подспорьем при создании автоматона. Но пленных выкрал неуловимый Буревестник, будь он проклят!

Я успела только поставить себе зарубку на память впредь доверять чутью капитана воздушных пиратов и не поносить его за кажущиеся бессмысленными действия, прежде чем потеряла сознание. А очнулась уже на руках у Ли Мэя.

– Говорю же тебе, Пикинджилл, ты брюзга! Довел своими аргументами мою спутницу до обморока! – иронично улыбнулся инквизитор, ненавязчиво подталкивая меня к выходу.

Стоило нам только оказаться в мраморном холле, как Ли Мэй переплел наши пальцы и увлек к ближайшему балкону. Выглядели мы при этом, наверно, типичной парочкой, желающей уединиться. Свежий ночной воздух отрезвил.

– Анри, ты в порядке? – он мягко, но настойчиво взял мое лицо в ладони, снял с него полумаску и пристально вгляделся в зрачки. – Что произошло? Неужели у него была блокировка памяти?

– А что, и такая бывает? – заплетающимся языком изумилась я.

– Новое слово в парапсихологии. Воспоминания становятся недоступны как для посторонних, так и для самого человека. Применяется это обычно либо в лечебных целях, либо для сохранения сведений, передаваемых связными. Но я не думал, что такое станут делать с ученым, ведь ему нужна его память.

– С ним ничего и не делали, просто я не рассчитала свои силы, – мотнула я головой, о чем тут же пожалела, так сильно она закружилась.

Ли Мэй снова аккуратно придержал меня и взглянул на сей раз с упреком.

– Между прочим, во избежание подобного сценария мы договаривались о трех танцах. Почему ты задержалась на целых пять? Ты хоть осознаешь, чем тебе грозит такая перегрузка астральных сенсоров? К тому же теперь след твоей ауры отпечатался на нем намертво. Я знаю, что его нет в базе отпечатков, но это все равно неоправданный риск. Бобби…

– Бобби заподозрят что-то неладное, только если обнаружат следы взлома лаборатории, не так ли? – я улыбнулась пьяно, как кошка, нанюхавшаяся валерьянки. На душе потеплело оттого, что в первую очередь Хелстрема взволновало мое состояние, а уж потом угроза тайной полиции.

– Именно так, – Ли Мэй несинхронно моргнул, пытаясь догадаться, куда я клоню. – Ты нашла способ взломать ее, не оставляя следов?

– Не недооценивай меня, святоша! – с шутливой угрозой протянула я, покачнувшись на нетвердых ногах. Инквизитор едва успел меня подхватить, непроизвольно прижимая теснее. – Я ее уже взломала. В черепушке этого «скелета». Все чертежи у меня в голове, Ли Мэй!

Мне удалось выбить этот танк из колеи! Раскосые чернильно-черные глаза округлились, черты лица вытянулись, становясь ящериными. А в следующее мгновение инквизитор вдруг дернул кадыком, сдернул свою маску и, запустив руку мне в волосы, надавил на затылок, притягивая к своим губам.

Мой первый настоящий поцелуй, отличный от болезненных укусов Теша, получился до обидного целомудренным. Практически товарищеским. И очень коротким. Ли Мэй, словно спохватившись, отстранился, а на лице его мелькнула тень досады, как тогда, в игровом зале. Должно быть, вспомнил о моих способностях.

Но я все равно почувствовала себя цеппелином. Еще чуть-чуть и взлечу. Дерьмово. Очень знакомые ощущения, сходные с эффектом от эльфийских волшебных травок. Пробовала я эту дрянь один раз в жизни и с тех пор раз и навсегда зареклась тянуть в рот что попало. Дурь, предназначенная помогать их шаманам входить в транс и выходить в астрал, едва не вышибла из меня всю душу. Даря при этом весьма характерное ощущение эйфории. Аккурат как сейчас. Верный признак перегрузки астральных сенсоров. Скоро мне будет очень плохо. Ну да плевать.

– Наверно, пора уходить, – рассеянней обычного пробормотал инквизитор. – Чем дольше мы здесь, тем выше шанс, что нас запомнят.

Из распахнутых дверей бального зала донеслась хрустальная мелодия вальса. Я подняла на Ли Мэя щенячий взгляд, и он все понял без слов. Криво улыбнулся, отчего в уголках его глаз разбежались полюбившиеся мне морщинки-лучики, и надел на нас маски.

– Миледи, не соблаговолите ли подарить мне танец?

Не успела я расплавиться окончательно, как вдруг обратила внимание на протянутую им ладонь. Я хлопнула ресницами и невоспитанно выпучилась на митенки в ней. Из тончайшей рыжей замши с серебряными сигилами на тыльной стороне. Такие же были вышиты на палантине, доставшемся мне в наследство от мамы, и безвозвратно утраченном в приюте. Сигилы, слегка приглушающие мою эмпатию, с которыми я могу не опасаться хотя бы коротких случайных прикосновений.

– С днем рождения, Анри!

Я пошатнулась и ткнулась лбом в плечо инквизитора, впервые порадовавшись десятисантиметровым каблукам, позволяющим не дышать ему в пупок. Обвила его руками за пояс, прижалась теснее и заодно спрятала позорно заслезившиеся глаза, украдкой вдыхая аромат кофе и сигарет.

– Шпилька проболталась?

– Ты же не заземлишь ее за это? – шало улыбнулся Ли Мэй.

Только если непреднамеренно. Путем удушения через объятия.