Дедушка присел на корточки перед деревцем:
– Охохонюшки, все-таки покоробило непогодой веточки… И растет не ровненько… Смотри, какие лапки кривенькие. Криволапка наша.
–Дедушка, а давай ее пересадим поближе к другим? – я вопросительно посмотрел на деда.
– Эх, Сашка, боюсь, не перенесет она такого переселения. И так ей досталось, бедненькой… Криволапке, – грустно вздохнул дедушка. Я тоже загрустил. – Ничего, если она здесь проросла, значит так надо! А мы ей сюда земельки подсыпем, подпорку поставим, и будем проведывать, как и остальных.
На этом и порешили. Петр Степанович набрал отборной земли на окраине около пруда. Я нашел крепкую ровную палку в лесу. Сбегал в сторожку за веревкой. Мы подвязали нашу Криволапку и отправились домой.
С этого дня мы стали часто посещать елочку, я всегда ласково гладил ее по иголочкам и говорил, какая она у нас красавица. Со временем елочка выпрямилась, подросла, даже выше остальных, стала пушистой. Но веточки так и остались не ровными. Прозвище «Криволапка» так и прилипло к деревцу. Но елочка была не в обиде, наоборот, весело трепетала веточками при встрече.
Наступил декабрь. В тот год он выдалась особо снежным. Был обычный день, не предвещающий ничего особенного.. С утра небо затянулось седыми тучами, и, вот-вот должен был пойти снег. Мы собрались с дедушкой Петей на обход территории, чтобы до снегопада вернуться обратно, когда раздался стук в дверь.
Я побежал открывать. На пороге стоял курносый мальчуган лет четырнадцати. Это был Ванька, помощник почтальона, что работал в почтовом отделении при станции. Ванька, запыхавшийся и раскрасневшийся, протянул сложенный вчетверо бумажный лист:
– Петр Степанович, здрасти… Вам депеша.
Деда забрал листок, развернул, подслеповато сощурился, вчитался. Его срочно вызывали в город на собрание.
– Эх, неохота ехать, да что поделаешь, – он развел руки в сторону, – начальство… Сашка, ты за старшого остаешься. Без меня в лес не ходи! Привезу твои любимые пирожки с малиной. Если проголодаешься, на столе бутерброды, – дедушка натянул свою «выходную» куртку, перекинул сумку через плечо, потрепал меня по волосам и, поспешил на электричку.
Я закрыл за дедушкой дверь и подбежал к окну, провожая взглядом удаляющуюся фигуру. Немного загрустил, ведь обратно дедушка вернется только поздно вечером. Но грела мысль о пирожках. Тем более, был уверен, что помимо пирожков, дедушка привезет что-нибудь еще, не менее вкусное. Например, орешки в меду или лимонад. Он так всегда делал. С такими рассуждениями грустить перехотелось, и я задумался, чем занять себя. Решил нарисовать открытку дедушке и достал свои краски. Ведь Новый год не за горами. Открытка получилась красочной, праздничной. За этим занятием очень проголодался и решил перекусить: налил себе большую чашку травяного чая (он всегда был заварен у дедушки в термосе), взял бутерброды, поставил на подоконник и залез сам. Ел и наблюдал в окошко. Тучи сгустились еще сильнее и опустились еще ниже над землей. Казалось, протяни руку, и можно их трогать. Картина была мрачноватой, и мне быстро надоело это занятие, тем более я уже всё съел.
Потом я решил посмотреть старые семейные фотографии. Я их видел много раз, но всегда пересматривал с интересом. Спустя какое-то время, незаметно для себя задремал. Проснулся, когда за окошком уже было темно. Свет включать не захотел – включил уличный фонарь. Его света было достаточно, чтобы увидеть, какой сильный снегопад начался. Снег шел так густо, что ближайшие к сторожке деревья увидеть было невозможно. Судя по времени, дедушка должен был вернуться уже скоро. Я немного волновался за него из-за такой непогоды. Ведь от станции нужно идти пешком километра два. Но дедушке не впервой добираться по зимнему лесу. Он провел здесь большую часть жизни. Начал работать лесником еще молодым.