10. Запеченный камамбер
Сверху лестничной площадки Антон смотрел, как Александра, спускаясь, постепенно удаляется от него. Одной рукой она прижимала к уху смартфон, откуда непрерывным потоком лилось бормотание озаренного творческим вдохновением Дэвида. Другая узкая ладонь с тонкими изящными пальцами бездумно скользила по гладким дубовым перилам старинного лестничного марша. Длинные темные волосы рассыпались по крупной вязке белого джемпера, синие джинсы обтягивали выступающие ягодицы. Она уходила, не сознавая собственной привлекательности, игнорируя его откровенное влечение к ней, разрывая тонкие нити, связавшие их в уединенности командировки. Тони нестерпимо хотелось перемахнуть разом все разделяющие ступени, сгрести в объятья эту независимую гордячку, запустить руки под бесформенную хламиду свитера, ощутить под бесстыжими ладонями трепет горячего тела, прижаться к упругим формам, зарыться лицом в блестящий шелк волос и вдохнуть аромат травяного шампуня и своевольного северного ветра, въевшегося в ее бледную кожу. Но Алекс спускалась, погрузившись в разговор с приятелем- режиссером, а не сводящий с нее взгляда верзила-оператор одиноко стоял на вершине лестницы. Антону был нужен намек – робкий кивок, брошенный через плечо взгляд, незначительная пауза в деловой беседе, сказанное в сердцах откровенное слово – хоть что-то, позволяющее рассчитывать на взаимность чувства. Он и так совершил в болотах гигантский прыжок через пропасть Сашкиного психологического расстояния и теперь вправе был рассчитывать на ответный шаг. Но не прошло и нескольких часов с возвращения в большой город, как Петербург уже погрузил Александру в привычное облако рабочих будней.
Закончив с Дэвидом, продюсер остановилась. Антон не двигался, прожигая девичью спину ожидающим взглядом. Но в тонкой руке вновь ожил мобильный, и девушка ответила на звонок. На сей раз звонило рекламное агентство – согласовать детали съемок SPA-центра. Алекс кивала невидимому собеседнику, изредка задавая уточняющие вопросы.
– Тони, съемки в четверг. За пятницу рыбу склеишь * (рыба – сленг. черновой монтаж)? – обернулась продюсер, но лестница уже была пуста. На секунду Саша подумала вернуться, поговорить с рыжим, ведь между ними явно что-то намечалось, но… На фоне навалившейся работы и требующих срочного внимания дел, желание близости воспринималось как навязчивая блажь. «Не буду отвлекать, он еще даже до дома доехать не успел, а тут я со своими желаниями. Лучше отправлю сообщение и позвоню утром», – и, обмотавшись шарфом, она влезла в непромокаемую куртку и выскочила в моросящую дождем позднюю питерскую осень. Сотовый вновь требовательно заверещал:
– Да, слушаю вас, – резко и холодно, как всегда отвечала на незнакомые номера, сказала продюсер.
– Сашуля! – радостно взвизгнула трубка. Алекс недоуменно моргнула. – Я так рада тебя слышать! Вы еще в болоте снимаете?
– Не-ет, – протянула Саша, пытаясь идентифицировать знакомый голос.
– Ой, а где? Вы же собирались до субботы там жить. Неужели это потому, что мы с Дэном уехали?
– Эмма?!
– Обалдеть – ты меня узнала! А я у Дэнни взяла твой номер.
– Удивлена, что он им поделился, – холодно заметила Алекс.
– Ну, – замялись с той стороны, – я его особо и не спрашивала, взяла и все. Нечего телефон где ни попадя разбрасывать, и вообще он мне должен за все что было! – подытожила блондинка и тут же перешла к главному: – Саш, а у тебя какие планы на вечер? Давай вместе куда-нибудь сходим, в ресторане посидим. Я угощаю.
– О, у меня через пару часов встреча в одной забегаловке на Большой Морской, может, ты слышала, – и Александра с плохо скрываемым сарказмом озвучивала название модного пафосного ресторана, открытого в начале сезона французским шеф-поваром.
Трубка очень громко и выразительно замолчала. Саша ясно представила себе лицо Эммы, на котором ошалелый восторг смешивался с бедняцкими страданиями. Провоцируя блондинку, Алекс ехидно заметила:
– Не переживай, больше одного филе миньон в меня не влезает, да и на устриц что-то настроения нет.
Смартфон сконфуженно фыркнул. Продюсер злорадно ухмыльнулась, наслаждаясь своей маленькой местью за Эммино предательство. Впрочем, актриса была нужна Тельману, а значит, в задачи продюсера входило примирение и вербовка в штат киноволонтеров, работающих исключительно за идею.
– Угостишь меня кофе при случае, договорились? Сегодняшний ужин за счет принимающей стороны, а на встрече представлю тебя как свою помощницу, ассистенткой оператора ты уже побывала, теперь правой рукой продюсера станешь. Как тебе такой карьерный рост? – миролюбиво продолжила Алекс.
Эмма благодарно взвизгнула:
– Сашенька, да я каждый месяц буду тебе по утрам кофе варить!
– Достаточно одного и покупного, прибереги способности бариста для Дэвида или еще какого перспективного режиссера.
В ответ из динамика донесся печальный вздох, похожий на помехи на линии.
– Дэви сильно расстроился? – спросила Эмма с интонацией истинного страдания.
– Хочет утопить тебя в трамвае, – рассмеявшись, ответила продюсер.
– Как?! – выдохнула актриса, но тут же, взяв себя в руки, добавила, – как-кой интересный сюжетный поворот.
– Детали обсудим при встрече. Встречаемся в семь у входа.
– Да-да, конечно, там же предварительная бронь на месяц вперед. Спасибо, Сашуленька! – понимающее промурлыкала блондинка и отключилась.
Когда в назначенное время такси привезло продюсера на указанный адрес, у стеклянных дверей ее уже дожидалась прекрасная актриса. К удивлению Алекс, в этот раз Эмма воплощала собой сдержанную элегантность: волосы, собранные в гладкий пучок на затылке, светлое пальто свободного кроя и едва уловимый макияж, сделавший глаза выразительными, а пухлые губки бледными. «Вошла в роль бизнес-леди», – удовлетворенно отметила Александра и тут же скептически глянула на себя в зеркало заднего вида. От матери ей достались темные ресницы и яркие, хоть и не особенно выразительные губы. Извечная, даже летом, бледность кожи в обрамлении темно-каштановых, почти черных, непослушных волос придавала Сашиному лицу легкий оттенок готической мистики. Высокий вязаный ворот свитера молочного цвета дополнительно усиливал эффект – в полумраке салона отражение сияло подобно лунному диску на темном полночном небе.
«Давно я не припечатывала Арсена!» – улыбнувшись хулиганской мысли, Алекс накрасила губы яркой помадой. Теперь она чувствовала готовность к встрече с пронзительным взглядом серых глаз и прикосновению мягких, вечно холодных пальцев ответственного продюсера церемонии «Человек года». Расплатившись с водителем, девушка выскочила из такси под мелкий накрапывающий дождь. Эмма нетерпеливо бросилась ей навстречу, но продюсер пресекла приветственную болтовню сухим «Привет» и вошла в стеклянные двери роскошного фойе. Актрисе оставалось семенить следом. Внезапно в резких движеньях Александры появилась снисходительная томность, а во взгляде – горделивая высокомерность. Вытянутая фигура ее стала как будто выше, а губы изогнулись дежурной улыбкой.
– Доброго вечера, – шагнул им навстречу пожилой мужчина в униформе. Эмма внутренне затрепетала от его пронзительного и холодного, несмотря на приветливый тон, взгляда. Казалось, швейцар сканирует всю подноготную посетителей – от стоимости гардероба до размера банковского счета. Актриса смущенно переступила с ноги на ногу. Алекс небрежно скинула мокрую куртку в услужливо протянутые руки. Мужчина едва заметно скосил глаза на поношенные манжеты и явно потрепанную опушку капюшона. Эмма послала прислуге виноватую улыбку, извиняясь за непростительный наряд спутницы.
– Нас ожидает господин Покровский.
Швейцар кивнул. К девушкам тут же подскочил молоденький парень и пригласил следовать за ним. Сквозь огромные стекла бесшумного лифта Эмма с наслаждением следила за быстрой сменой освещения, пока кабина взлетала из яркого атриума вверх через пять этажей, к темному питерскому небу. Тихий голос продюсера раздался у самого уха актрисы:
– Играй роль моей помощницы – на работе недавно, только втягиваешься. Улыбайся и слушай. Арсену нравятся воспитанные девочки. Молчаливые и с хорошей фигурой.
*
Двери лифта открылись, и девушки вышли в полумрак ресторана. Огромный стеклянный купол накрывал зал, выполненный в эклектичной стилистике то ли позднего ампира, то ли раннего модерна. Обилие растений в кадках наводило на мысли об оранжерее. Алекс огромного труда стоило сохранить непроницаемую высокомерную мину и не фыркнуть от разочарования: «Лучший ресторан этой осени? Теплица претенциозного коллекционера!» Эмма же наоборот от плохо сдерживаемого восторга готова была начать подпрыгивать и хлопать в ладоши. Юноша-стюард услужливо кивнул в сторону углового столика, почти скрытого от глаз внушительной монстерой и черным роялем. Из глубин массивного кожаного кресла с приветственной широкой улыбкой навстречу девушкам поднимался молодой мужчина. Каждое движенье его подтянутого тела говорило о годах усердных тренировок в спортзале, каждая четкая линия андерката прически и бороды-эспаньолки кричали о часах, проведенных в барбершопе, каждый стежок на его показательно небрежном идеально сидящем костюме тихо нашептывал о потраченной на него годовой зарплате рядового клерка.
– Александра, мой любимый продюсер, ты ли это? – распахнув объятия, мужчина шагнул навстречу Алекс, и девушка оттаяла искренней дружеской улыбкой.
– Привет, Арсен! – Сашины ладони скользнули по мягкой податливой ткани пиджака и замерли на мужских плечах. Губы звонко чмокнули гладко выбритую щеку, пахнущую свежим цитрусовым парфюмом.
– Ой, я тебя испачкала помадой, – притворно испугалась Алекс, отстраняясь. Названный Арсеном лишь благодушно улыбнулся в ответ:
– Твой поцелуй, моя дорогая, я готов носить вечность.
Когда-то давно, в самом начале их знакомства, мужчина пытался ухаживать за Сашей, но та отшила его притязания.
– Бабушка учила меня не встречаться с мужчинами, которые тратят на внешность больше, чем я.
Арсен на это громко рассмеялся и, стараясь колкостью скрыть обиду, заметил:
– Тогда, Александра, тебе подойдет разве что дровосек.
– Я бы предпочла одомашнить серого волка, съедающего на завтрак по одному метросексуалу, – ответила Алекс, чей уход за собой ограничивался увлажняющим кремом и ежемесячным походом в салон красоты на стрижку и маникюр.
Сейчас она невольно вспомнила тот диалог. Внимание мужчины ускользало от продюсера, концентрируясь на замершей чуть поодаль Эмме. Арсен уже заинтересованно разглядывал изящную фигурку в черном обтягивающем платье.
– Знакомьтесь. Эмма, это Арсений Илларионович Покровский, ответственный продюсер церемонии «Человек года».
Актриса зарделась и едва заметно присела в подобии книксена, после чего протянула дрожащую ладонь.
– Алекс, зачем так официально?! Ты пугаешь нежное создание! – мужчина подхватил маленькие пальчики актрисы и оставил на тыльной стороне ладони галантный поцелуй.
– Можно просто Арсен. Эта суровая госпожа уже выдала тебе стоп-слово?
Блондинка недоумевающе хлопала длиннющими ресницами.
– Эмма Васильева, – решила представиться она и добавила, – я актриса.
Александра бросила на спутницу короткий предостерегающий взгляд, но та была под властью лоснящегося успехом очарования Арсена. С чеширской улыбкой мужчина пригласил девушек за стол и пододвинул каждой резные стулья. Алекс вальяжно опустилась на сиденье с видом утомленного завсегдатая роскошных заведений. Эмма осторожно села рядом, восторженно глянула на Александру и вцепилась ноготками в край столешницы. Саша снисходительно улыбнулась.
– Какой напиток сможет дополнить этот прекрасный вечер? – вкрадчивый голос Арсения вплетался в тихую джазовую мелодию, обволакивал мысли, точно мягкая бархатная обшивка сидений обхватывала контуры тела. Эмма не сводила глаз с улыбающегося лица мужчины и даже не дышала. Саша называла такую реакцию «эффект Покровского». За годы знакомства она неоднократно видела, как юные модели, претензионные старлетки и просто прелестные дурехи растекались слащавыми лужицами от одного присутствия Арсения Илларионовича. Дамский угодник, всегда стильный, разбирающийся в модных веяниях, следящий за всеми инновациями и трендами, легкий в общении и безусловно привлекательный внешне, Арсен точно сошел с глянцевой обложки гламурного женского журнала. «От попадания в первую сотню в рейтинге завидных холостяков Петербурга Покровского отделяет только несколько нолей на банковском счете», – эта мысль посещала Алекс каждый раз при встрече с ответственным продюсером церемонии. Саша расслабленно откинулась на спинку стула, с удовольствием наблюдая за отрепетированным до мелочей бенефисом молодого господина, разыгрываемом для благодарной неискушенной публики.
– Выбрали напитки? – проворковал мужчина и снисходительно глянул на уставившуюся в барную карту Эмму. Блондинка задумчиво хмурила брови. Александра с уверенностью на девяносто процентов могла пересказать муки ее выбора: «Что бы такое взять, не самое простое, чтобы не сочли провинциальной дурой, но и не самое дорогое, чтобы не приняли за продажную дешевку?» Сама Саша меню открывать не стала, так как знала наперед следующий ход Арсена. Дав актрисе помучиться иллюзией свободного выбора, мужчина неуловимым жестом подозвал официанта:
– Думаю, Сира с севера долины Роны идеально дополнит своим уточненным букетом общество моих изумительных спутниц. Согласны? – вопрос адресовался девушкам и был задан из формальной вежливости.
Алекс благосклонно кивнула, а Эмма выдохнула с заметным облегчением. «Рано радуешься», – язвительно усмехнулась продюсер, вслух при этом заметив:
– Что порекомендуешь в винную пару?
– Я выбираю между эскарго и тартаром. Чтобы ты предпочла? – Арсен задумчиво провел большим пальцем по нижней губе и испытующе посмотрел на Эмму. Актриса восторженно кивнула, соглашаясь на любое предложение. Спасая сговорчивую «помощницу», Саша вздохнула с демонстративным усталым разочарованием:
– Не люблю улиток, а сырого мяса я на сегодня уже наелась, – и, привлекая к себе внимание Арсения, добавила, плотоядно облизываясь: – Славная была охота.
– Разрешите предложить вам наш фирменный запечённый камамбер с карамелизованной грушей, – услужливо вклинился в беседу официант, вероятно уже уставший от раздумий.
– Пусть будет камамбер, – милостиво кивнула Александра.
– А мне ассорти эклеров, – прощебетала Эмма и с явным облегчением захлопнула меню.
«Нашла единственное знакомое блюдо?» – чуть было не брякнула вслух Алекс.
Тем временем вышколенный сомелье уже демонстрировал Покровскому принесенную бутылку, склонившись при этом под прямым углом с такой ровной спиной, точно проглотил жердь. Бросив взгляд на этикетку, Арсений кивнул и спустя мгновение, чуть прикрыв глаза, понюхал поданную пробку. Затем длинные черные ресницы его взметнулись и глаза встретили удивленный взгляд актрисы. Эмма ловила каждое движение мужчины, точно зритель, наблюдающий за иллюзионистом с целью отгадать секрет фокуса.
– Хочешь? – Арсен предлагающим жестом протянул блондинке пробку. Девушка недоуменно отстранилась:
– Это еще зачем?
– Пробку нюхают, чтобы понять, не испортилось ли вино, – с готовностью пояснил мужчина, и Эмма согласно приподнялась, потянулась через стол и, почти коснувшись губами пальцев Арсена, шумно втянула носом аромат темно-бордовой коры пробкового дерева. Не дожидаясь женского вердикта, мужчина кивнул сомелье. Алекс знала эту сцену наперед – Покровский нуждался в зрителях, почитателях талантов и достоинств, но не в их одобрении. Чужое мнение для Арсения было белым шумом, декорацией, на фоне которой безукоризненно блистал утонченный вкус и яркий ум их обладателя.
Вино уже наполнило бокалы. Саша взяла свой и, бережно баюкая его в руке, приготовилась к следующему акту бенефиса молодого господина.
Посмотрев на свет через отливающую фиолетовым жидкость, Арсен оценивающе прищурился, затем поднес бокал к лицу и втянул винные пары. «В первом носе ощущаем питерскую сырость, во втором наслаждаемся сопливой простудой, а последующим глотком открываем путь от унылого интроверта до алкоголика-одиночки», – про себя улыбнулась Алекс. Тем временем Арсений удовлетворенно кивнул и поднял бокал:
– За чудесный вечер в приятной компании!
Наполненные на треть бокалы соприкоснулись с приглушенным благородным звоном. В маленьком глотке Алекс уловила аромат ежевики, легкую горчинку земляничного варенья и смолянистую терпкость осенних костров. На основании языка вино осело едва уловимым перечным послевкусием. Послав Арсену довольную улыбку, продюсер вновь приложилась к бокалу. Тем временем, щедро хлебнув первый раз, Эмма старалась сохранить на лице выражение трепетного восторга. Несмотря на годы сценических упражнений, давалось это актрисе с огромным трудом.
– Ну как на вкус? – Арсению требовалось услышать слова восторга и благодарности.
– Кислое, – брякнула блондинка раньше, чем Александра успела вставить слово.
Арсен глянул на Эмму задумчиво, несогласно качая головой.
– Вопреки расхожему мнению, среди сухих вин довольно редко встречаются откровенно кислотные. У этого Шираза, или как называют во Франции, Сира, ярче выражена тонинная терпкость на изысканной подушке из красных ягод. У него непростой характер, сложная текстура и довольно откровенное обжигающее послевкусие. Ты почувствовала? – вопрос был адресован Александре, и девушка согласно кивнула. В эпоху ухаживанья Арсен несколько раз приглашал Сашу на винные дегустации, и, хотя знатоком она не стала, базовые представления о хорошем напитке были усвоены не только разумом, но и вкусовыми рецепторами. Меж тем мужчина продолжал, задумчиво покачивая бокал в ладони: – Сама душа Мистраля плещется за этим стеклом. Утонченная и властная, несущая холод северных гор, обжигающая простором пустошей, пьянящая до остановки дыхания и своевольная в безграничной свободе. Резкая, стремительная, чарующая своей чистотой, – уже на середине этого поэтического монолога серые глаза Арсена поймали Сашин взгляд и завладели им до последнего слова. Александре стало не по себе – щеки зарделись, то ли от смущения, то ли от принятого алкоголя.
– Сеня – мастер красивых прелюдий, – девушка скрыла неловкость за аметистовыми отблесками бокала. От вертевшейся на языке колкости спас звонок мобильного:
– Дамы, я оставлю вас на минутку, – извиняющимся тоном сказал мужчина и с плавной грацией поднялся из-за стола. Как только Арсений исчез из поля зрения, Эмма скривилась, отодвинула подальше бокал и, тут же вцепившись в руку Алекс, громко зашептала:
– Он такой шикарный! У него есть подруга?
– У него их целый гарем. Но если постараешься, есть шанс стать на один вечер любимой женой, – ответила Саша, внутренне ужаснувшись: «Эмка, ты всех встречных мужиков примеряешь на себя?! Может, еще и сочетание фамилии проверяешь – Эмма Покровская хорошо звучит? Или Эмма Тельман лучше?»
– Отлично, – довольно оскалилась блондинка, – если баб много, значит, никого нет.
– Не зря Дэвид тебя топить решил, – зачем-то вставила Алекс. Актриса пару раз недоуменно взмахнула длинными ресницами, перестраиваясь на другой объект интереса.
– Дэви – душка, он увидел во мне Офелию.
– Или Титаник, – вновь не удержалась Саша.
– А ты… – тут Эмма зажмурилась, словно в темноте мозгу было проще подобрать правильные слова: – Знаешь, что ты – стерва? – смело выдала она.
– Мне говорили, – ответила Алекс и приложилась к своевольному и характерному напитку с севера долины Роны, – но еще знаю, что утопить трамвай без пассажиров значительно дешевле и в разы проще. А на желания «душки» Тельмана можно и забить.
– Так Дэви меня хочет? – всплеснув ладонями, в порыве радости актриса схватила бокал, хлебнула вина и чуть было не выплюнула его обратно:
– Ну и кислятина! Уверена, что бармен не подсунул под видом хорошего дешевую палевку?
– Да на оба вопроса. Вино не подменили, и Дэвид, к моему сожалению, ощущает в тебе потребность. Душевную или физическую узнаешь завтра, если будешь на студии к полудню.
– У меня эфир… – выдохнула Эмма с беспомощным отчаяньем.
– Ну, моя дорогая, придется выбирать: или стабильная, приевшаяся, но оплачиваемая рутина, или съемки в потенциально легендарном кино с душкой режиссером, но за идею. А теперь брось пару кубиков сахара в бокал и делай вид, что это лучший напиток в твоей жизни. Иначе вместо дела Покровский прочитает лекцию про терруары Франции, филлоксеру, сорта винограда и рейтинг Паркера.
На горизонте показался Арсений. Ухоженное лицо его приобрело задумчивое серьезное выражение.
– Дамы, у меня для вас две новости – хорошая и плохая. С какой начать?
– Начинай с худшей. С лучшей мы как-нибудь справимся.
– Через час меня ждут в редакции. Там случился какой-то форсмажор с материалом по церемонии, а в печать надо сдать утром. Так что вместо вашего блистательного общества, приятной беседы и вкусового экстаза, меня ожидает потный верстальщик, редактор на грани истерики и капельная кофеварка, плюющаяся дешевым финским кофе.
– Бедняжечка, – Саша изобразила притворное страдание и успокаивающе похлопала мужчину по загорелой ладони, – а хорошая новость?
– Смета на съемки утверждена в полном объеме. Так что можешь в этот раз ни в чем себе не отказывать.
– О-о-о-о! – протянула продюсер, готовая отстаивать каждый пункт и вместе с тем имеющая парочку позиций, введенных для принесения в жертву.
– Сценарий сейчас дописывается, я пришлю тебе его в ближайшее время. Только вот не закатывай так сердолик своих прекрасных глаз. Я обещаю, что план будет у тебя на почте самое позднее за неделю до церемонии.
– Да уж, в прошлом году мне пришлось фотографировать экземпляр ведущего на коленке за полчаса до начала, пока его гримировали, – фыркнула Александра.
– Алекса, ты никогда не забываешь чужих промахов?
– Ни чужих, ни своих.
«Алексой» Арсен начал называть девушку в ту пору, когда выгуливал по светским мероприятия, перформансам и закрытым показам. Но роль восторженной молчаливой спутницы быстро стала Саше тесна, а большего Покровский предложить не мог или не хотел. Эхо ее отказа все еще витало между ними, проявляясь в задумчивых взглядах, неосознанных жестах и этом имени «Алекса», которым звал ее только Арсен.
– Кстати, насчет твоих. В этом году у нас обязательный дресс-код не только для гостей, но и для организаторов и персонала. И если с Эммой, я уверен, проблем не будет, то тебе придется наконец-то вылезти из любимых джинсов, и обязательно убедиться, что это сделали операторы, осветители и прочие охламоны, а в особенности режиссер.
Алекс сдавленно хмыкнула.
– Его гавайская рубаха и разноцветные носки до сих пор снятся мне в кошмарах, – с неподдельным возмущением продолжил Арсен.
– Боюсь даже спрашивать, как ты в темноте его носки разглядел?
– Не зрение – рентген. Безвкусицу и в кромешной тьме замечу.
– Мне показалось, Дэвид очень тонко чувствует стиль. Не могу представить его в разляпистой рубахе, – вклинилась в разговор Эмма.
– Тельман ни при чем. Речь о прошлогоднем режиссере эфира, который в рубке сидел, операторами командовал и кнопки жал. Удивительно, как при такой скрытной работе, парень успел пронзить нежное сердце Арсения и стать причиной страданий.
– Тельман, ты сказала? – Покровский заинтересованно наклонился ближе к Алекс. – Это не он «Шупфнудель» снял?
– Если ты имеешь в виду «Шпунтгебель», то да – его работа.
– А я разве не так сказал?
– Шупфнудель – это картофельные клецки, жареные во фритюре. У меня их мама в детстве готовила. По-немецки «картофельные пальчики». А шпунтгебель что-то вроде рубанка.
– Как интересно, – опять подала голос актриса, – а о чем фильм Дэвида?
– Не видела? Обязательно посмотри! На мой взгляд, это аллегорическая история современного буратино, – глаза Арсения светились искренним восторгом, и Алекс даже удивилась, как оживилось его лицо. Мужчина с азартом повернулся к Саше:
– Ты знакома с Тельманом? Надеюсь, он в составе нашей съемочной группы?
«Вот только Дэвида мне на церемонии не хватало. Мало того, что Гришаню студия навязала, Эмма Арсену приглянулась, так еще и этого товарища в режиссеры сватают! Намечаются не съемки, а гастроли театра абсурда!» – плечи девушки нервно дернулись.
– На «Человеке года» не нужен киношный режик, – принялась объяснять продюсер, – нам надо согнать картинку с четырех камер в онлайн-трансляцию и на экраны в зале. Это работа для режиссера прямого эфира. У Дэвида, при всех его талантах, такого опыта нет.
Эмма разочарованно надулась. Арсен тоже выглядел недовольным, но лощенное лицо его быстро разгладилось от найденного решения:
– Тогда я организую для него приглашение в VIP-ложу и проходку на afterparty. Надеюсь, прекрасная Эмма в составе твоей бригады? Уверен, она обладает всеми необходимыми рабочими навыками.
На этих словах актриса томно изогнулась и послала Арсену взгляд, полный страстного обожания. Алекс скривилась, точно вино в бокале превратилось в уксус.
– Она так же единственная, кто точно обладает необходимым гардеробом, чтобы вписаться в ваш дресс-код. У остальных одежда делится на чистую и «еще не сильно воняет». Так что я никак не могу гарантировать тебе отсутствие цветастых рубах, а также треников, горнолыжных костюмов и карнавальных нарядов.
– Именно поэтому наш спонсор предоставил всему оргкомитету и персоналу униформу, – Арсений заговорщицки подмигнул Эмме, лицо которой скуксилось от упоминания «униформы». Выдержав картинную паузу, в ходе которой актриса мучительно представляла себя наряженной в комбинезон строителя или фартук горничной, мужчина выложил на стол перед девушками визитку бутика. Алекс вытаращила глаза, а Эмма, не совладав с эмоциями, восторженно взвизгнула.
– Арсен, ты серьезно? – Саша недоверчиво рассматривала логотип модного дома, в котором один шарфик стоил больше, чем она тратила на одежду в год.
– Сильно губу не раскатывайте. Насколько знаю, там всего пара вариантов на выбор.
– Ага, юбки или штаны – и для парней тоже… юбки, – хмыкнула Саша.
– Лично меня радует то, что там точно нет столь любимой тобой одежды американских фермеров.
Телефон Покровского издал взволнованную трель. Мельком взглянув на экран, мужчина с грустью поднялся из-за стола. Подойдя к Эмме, он нежно взял маленькую ладонь и, не прерывая зрительного контакта с небесно-голубыми глазами, проговорил:
– С нетерпением жду нашей следующей встречи. Надеюсь, она будет более продолжительной, – и поцеловал тонкую кожу на запястье у кромки рукава. Блондинка явственно покраснела и прошептала:
– Мне тоже было очень приятно познакомиться, Арсений Илларионович.
Прощаясь, Алекс поднялась из-за стола. Арсен приобнял ее, целуя в щеку.
– Какой мягкий кашемир, – заметил мужчина то ли про нежность кожи, то ли про качество ткани. Ладони прошлись по Сашиной спине, разглаживая складки одежды.
– Красивый свитер. Откуда он?
– Из Германии, – ответила Алекс и, получив одобрительный кивок Арсена, с огромным трудом удержалась, чтобы не добавить: «Восточной. Лет тридцать назад. Мама купила еще до моего рождения».
После ухода Покровского Эмма оживилась и принялась восторженно щебетать обо всем сразу. Она перепрыгивала с темы на тему то в предвкушении похода в бутик за спонсорской помощью, то в попытке разобрать гардероб Арсена на все составляющие бренды. Продюсер слушала актрису вполуха, вяло ковыряя растекающийся по блюду ароматный камамбер, и, погружаясь мыслями в переписку с менеджером рекламного агентства. Не выдержав одностороннего общения, блондинка с детской непосредственностью подвинула стул поближе и заглянула в экран Сашиного смартфона. Алекс быстро листала фотографии девушек в купальниках или обтягивающей спортивной одежде. Все они демонстрировали гибкость тела: одна сидела на шпагате, другая стояла в мостике, несколько изогнулись и вовсе в неестественных позах. На одном таком фото Александра затормозила, пытаясь понять, как такое вообще возможно без вреда для здоровья.
– Ничего себе? Это что вообще? – удивилась Эмма в ухо продюсеру.
– Похоже на заковыристую асану из секретного уровня йоги. Для промо-ролика модель выбрали. Ума не приложу, зачем им такая змеиная гибкость в рекламе спа. Разве что массажист в бараний рог ее скручивать соберется. В сценарии ничего не предвещает отбора в «Дю Солей».
– А что меня не предложила? Я, между прочим, брала уроки pole dance!
– Господи, Эмма – хорошенькая актриса, которая поет и лазает по шесту? Да тебя любое кабаре с руками оторвет.
– Не хочу я кабаков и кабаре, наелась уже! Хочу на экран. Пошли им мое фото! Хочешь, я сейчас на шпагат сяду?
И хотя перспектива увидеть, как Эмма посреди фешенебельного ресторана задирает обтягивающее платье и, разводя ноги, плюхается на лакированный паркет, была очень заманчивой, Алекс сбила энтузиазм девушки:
– Поздно! Нечего было драпать из болота в поисках горячей воды и вотерклозета.
– Чего?
– Туалета.
– А-а-а, – блондинка кивнула, но выражение обиды не исчезло с миловидного личика. – А может, им две актрисы нужны? Я могу быть дублершей.
– Что ты собралась дублировать – раздвигание ног и мимику оргазма?
– Саш, ты что, и порнуху продюсируешь? – Эмма в шоке отстранилась.
– Да ну тебя! – Александра отодвинула тарелку с недоеденным десертом и порывисто встала из-за стола. – Хочешь в кино – милости просим завтра на студию. Не придешь – и в немую массовку не позову в жопных планах ягодицами трясти. Даром, что теперь с тобой на «Человеке года» нянчиться.
Эмма растерянно приняла поток Сашиного раздражения и поднялась за ней следом. Несколько раз она открывала рот, чтобы ответить, но тут же захлопывала его обратно. Уже в лифте, глядя в прямую напряженную спину Тимофеевой, блондинка сказала тихим, на удивление спокойным и твердым голосом:
– Я знаю, ты держишь меня за тупую куклу, смазливую дурочку, способную только торговать внешностью. Это не так. Я могу значительно больше, чем просто улыбаться в камеру. И я хочу это доказать.
– Докажешь, – Алекс не обернулась, но голос ее зазвучал мягче и даже слегка виновато, – на церемонии улыбаться придется за кадром, интервьюэры остаются для зрителей безголосыми невидимыми призраками.
– Зато в модных нарядах! Когда пойдем в бутик? – радостное предвкушение озарило лицо Эммы, стирая без следа нездоровую серьезность.
– Созвонимся. А теперь извини, у меня еще уйма дел, – не утруждая себя дальнейшей светской беседой и прощанием, Алекс впрыгнула в любезно поданную гардеробщиком куртку и выскочила в поздний вечер. Быстрый шаг, равный по скорости спокойному бегу, привел ее под своды перекрытой резными воротами арки. Поджигая сигарету, щелкнула зажигалкой. Саша ощущала неясное волнение, словно забыла о чем-то важном. Но, перебрав в памяти неотложные дела, она не обнаружила провалов. Пролистав список контактов, девушка замерла на одном имени, посомневалась секунду и нажала кнопку вызова.