29.
Namaste
, мой друг
Автобус-слиппер трясло на ухабах. В очередной попытке устроиться поудобнее на короткой спальной полке, Алекс тяжело вздохнула и вытащила мобильный. За длинным узким окном мчалась тьма индийской ночи. Часы показывали без пяти минут полночь. До приезда в Джайпур оставалось триста шестьдесят тягостных минут. Автобус взлетел на очередной кочке, и Алекс подпрыгнула, впечатываясь в потолок:
– Твою ж мать! Страшная сила просветления! – потирая ушибленный лоб, девушка открыла на телефоне приложение с навигацией. Когда спустя томительные секунды ожидания карта местности загрузилась, Александра удрученно хмыкнула. Впрочем, пара недель в Индии, кажется, свела ее способность к удивленному недоумению до минимума. Трасса на столицу Раджастана светилась яркой полосой, но водитель явно не искал легких путей. Рейсовый автобус «Дели-Джайпур» мчал по бездорожью пустыни прямо перпендикулярно шоссе.
– Хэй! – отодвинув дверцу похожей на книжную полку спальной кабины, Алекс позвала водителя. На весь салон звучало радио, и мужчина весело подпевал какой-то болливудской попсе.
– Мистер! Гай! Анкл Джи! Как там тебя?! – высунувшись по пояс, Алекс тщетно старалась привлечь внимание. Несколько пассажиров заинтересованно повернули головы в ее сторону, но желания помочь никто не выказал. Белая «леди в беде» вызывала у местных сугубо финансовый интерес, да и тот пропадал в это время суток. Вспомнив про себя всех индуистских богов и помянув их вслух одним крепким русским словом, она слезла с верхнего места и направилась к водителю по узкому проходу между кресел. Несмотря на орущую музыку, большинство спало. Завистливо глянув на привыкших к вечному шуму туземцев, Александра тяжело вздохнула. Нескольких дней в Индии было явно недостаточно, чтобы смириться с какофонией звуков, преследующей ее на каждом шагу и не затихающих ни на секунду. Нужно было родиться и вырасти где-нибудь в огромной муравейнике Мумбая или Дели, чтобы мозг игнорировал непрерывный белый шум окружающей жизни.
– Сахиб, послушайте… – она тронула водителя за плечо. Тот удивленно повернулся, расплываясь в блаженной улыбке, то ли от незаслуженно почтенного обращения «господин», толи от прикосновения белой ладони. Он смотрел на Алекс все шире распахивающимися от восхищения глазами, а губы растягивались все сильнее, обнажая ряд гниловатых зубов. Про дорогу водитель и вовсе забыл. Девушка напряженно глянула сквозь лобовое стекло. Кромешную мглу прорезал свет фар, выхватывая из темноты кочки с хилыми пучками топорщащейся травы. Не разбирая пути, автобус мчался по ночной пустыне. Подпрыгнув на очередном ухабе, Александра схватилась за поручень, удерживая равновесие.
– Смотри на дорогу! – рявкнула она, прерывая магию зрительного контакта с погружающимся в нирвану водителем, —
– Куда мы вообще едем?! Шоссе в другой стороне!
Мужчина, не переставая улыбаться, пожал плечами и отвернулся. Глаза Алекс недобро сверкнули.
– Мэм, не надо нервничать, – раздался мягкий молодой голос. Девушка обернулась. На первом сиденье у двери сидел прилично одетый юноша.
– Здесь недалеко есть святое место. Там Кришна достиг просветления. Пассажиры посоветовались и решили его посетить.
– Насколько недалеко?
– Миль шестьдесят, – юноша безмятежно улыбался. Алекс закипала.
– Но по расписанию мы прибываем в Джайпур в пять сорок утра! Автобус опоздает!
– Карма, – собеседник развел руками, не сводя с девушки взгляда, полного такой искренней доброжелательности, что ей захотелось его придушить.
– Откуда ты? – прозвучал вопрос, за время в Индии ставший для Алекс безусловным раздражителем. Каждая встречная особь мужского рода – от старого торговца в лавке и юного улыбчивого официанта, до жаждующего близкого знакомства привлекательного незнакомца в парке и нищего попрошайки после первого «Привет! Как дела?» интересовалась именно географией ее перемещений.
– С Татуина, – брякнула девушка, всей душой жаждая джедайского спокойствия.
– О!!! – расплылся в радостной улыбке собеседник, – мой отец как раз там учился в молодости.
– У нас лучшие университеты во всей галактике, – Алекс саркастично ухмыльнулась, наслаждаясь недоумением в глазах юноши. Пресекая дальнейшую беседу, она отправилась восвояси в свое спальное «купе». «Нда, с просветлением явно не задалось», – думала она, вспоминая наивные мечты двухнедельной давности. В непогожем Питере, после года непрерывных проектов, растрепанная и растревоженная утраченной близостью с Куликовым, измотанная рабочей суетой до синхронных нервных тиков на оба глаза, она с благодарностью схватилась за предложение Эммы поехать в солнечную Индию и, свернувшись в позу лотоса, восстановить душевное равновесие. Мозг продюсера, уставший от решения постоянных проблем, любое личное обращение воспринимал как сигнал бедствия. На борту самолета Алекс чуть не ударила стюардессу за невинное: «Вам чай или кофе?». Усиливалось раздражение и нескончаемой болтовней подруги.
– Милая, – скрипя зубами выдавила она, когда шасси коснулись посадочной полосы, – мне кажется вам с Дэвидом лучше насладиться обществом друг друга без посторонних. Я недельку- другую покатаюсь «дикарем» по священной глуши, полазаю по историческим руинам, изучу утомительные духовные практики и, чем черт не шутит, таки достигну просветления, чтобы это ни значило.
– Ой, Сашенька, не слишком ли трудно и скучно?! Я уже заказала вечеринку на пляже, пригласила местных танцоров. Ты бы видела фото на их сайте – с такими телами просветления достигают в несколько касаний. Я рассчитывала – мы вместе зажжем Гоа! А может и найдем твою точку G, –Эмма надулась, отвергнутая в лучших побуждениях.
– Мне казалось, тебе достаточно Тельмана, освоившего все твои точки и зоны, – Алекс мысленно передернулась и еще больше укрепилась в желании сбежать в одиночное турне.
– Не о себе пекусь. Вокруг такие мужчины вьются, а ты в какой-то монастырь собралась. Что ты там изучишь за две недели – асаны и мантры можно и у нас в йога-центре освоить, а ноги по колено стирать, как по мне, так лучше шопясь в моле. Крутая тусовка, забористые коктейли и щепотка настоящего веселья – лучшее средство для перезагрузки мозгов и очищения кармы.
Алекс громко вздохнула и сделала вид, что увлечена рекламным журналом авиалиний.
Спустя пятнадцать дней, в сумраке автобуса, летящего сквозь пустыню навстречу кришнаитскому просветлению, идея простой и понятной оргии на пляже казалась не такой уж плохой и более предсказуемой, чем поездка в рейсовом индийском транспорте. Наконец, усталость взяла свое и Алекс погрузилась в суетливую дремоту на грани сна и бодрствования. В мутных зловонных водах священного Ганга мертвецы проплывали мимо изучающих азы ныряния учеников школы плаванья. Чумазые девочки-оборванки стайкой бежали за ней по узким улицам застарело белого под слоем въевшейся грязи городка. Гангренные руки выпластывались из ярких лохмотьев в настойчивом требовании милостыни. «Привет, мой друг! Откуда ты?», – повторяли наперебой десятки голосов и смуглые лица уличных торговцев, портье в отелях, водителей тук-туков и просто прохожих сливались в одно приторно улыбающееся. Алекс стремилась прочь от тесноты жаждущих общения людей, она перепрыгивала через ступени нескончаемой анфилады лестниц, ведущих к старинному храму. Но безотрывно с ней рядом мчалась Индия – многоголосая и разноликая, въедающаяся под кожу тяжелым ароматом специй. И вот уже она в образе темноволосой девушки закрутилась волчком в традиционном раджастанском танце, зазвенела сотнями браслетов на запястьях и лодыжках, и поманил за собой летящий по ветру разноцветный хвост расшитого золотом сари. Маленькая обезьянка вскарабкалась по джинсам вверх, цепкими лапками выудила бумажник из узкого кармана, спрыгнула и стремительно исчезла в ветвях акации. Александра помчалась следом, но стайка дрессированных сородичей – хвостатых воришек – с угрожающим щелканьем преградила дорогу, стала путаться под ногами, цепляться острыми когтями за одежду и щипать икры. Щипать так больно, что девушка вскрикнула, дернулась и… проснулась.
Но боль в ноге осталась. Сквозь приоткрытую дверцу на нее с интересом смотрели черные глаза разговорчивого попутчика. Рука его с полированными ногтями, яркими в темноте салона, лежала в подозрительной близости от ноги Алекс. «Лапал меня, пока я спала?!» – ужаснулась она, инстинктивно вжимаясь в стекло на противоположной стороне кабины. Но незнакомец и не думал смущаться:
– Приехали, мэм, – улыбнулся он и белые, идеально ровные зубы почудились ей хищным оскалом.
– Джайпур?
Отрицательно мотнув головой, мужчина исчез. Дернувшись, автобус остановился, и кабина наполнилась неровным желтовато-мутным светом одинокого фонаря, освещающего пустырь, единственной интересной деталью которого была предающаяся животной страсти пара – бык взгромоздился на корову. Все пассажиры автобуса в едином священном порыве хлынули на улицу и миновав пустырь исчезли в темноте. Корова неторопливо повернула голову и большие глаза уставились прямо на Александру. Вся морда ее выражала тупую скуку и полное отсутствие интереса к дергающемуся сзади самцу. Оторвавшись от созерцания сцен живой природы, Алекс решила-таки последовать за остальными, но они уже скрылись из виду. Автобус стоял посреди пустого пространства иссушенной утоптанной земли, вероятно служившего остановкой, площадью и центром маленького города. Приземистые глинобитные постройки начинались сразу как заканчивался круг света от фонаря. Девушка двинулась в том направлении, куда, как ей казалось, ушли попутчики. Узкие улочки кое где освещались неровным слабым светом редких ламп, вкрученных над входными дверьми. Вдалеке слышался гул голосов. Но сколь не торопилась Алекс догнать группу, сколь не старалась угадать куда именно они свернули – в поле зрения окрестности были пугающе пусты и непривычно тихи. Внезапно из вязкой темноты бокового проулка выскочила фигура, ослепительно белая на фоне ночного мрака. Шарахнувшись в сторону, девушка едва удержалась от крика, уставившись во все глаза на высокого очень худого и совершенного голого мужчину. Длинные черные волосы нечесаной паклей почти скрывали его лицо, опускались на впалую грудь и доходили до выступающих тазовых костей. Ниже Алекс старалась не смотреть.
– Ом Хрим Шрим Клим Адья Калика Парам Эсвари Сваха* (О Кали, моя Мать, полная Блаженства. В Своей безумной радости Ты танцуешь, хлопая в ладоши! Ты воздействуешь на все в этом мире!) – громко нараспев низким грудным голосом проговорил незнакомец и, распахнув объятия, двинулся на Тимофееву.
Алекс попятилась.
– Ом Хрим Шрим Клим – продолжая напевать, приближался мужчина. Глаза его сквозь завесу волос горели фанатичным безумным огнем.
– Изыди! – выкрикнула Александра, отступая, и ощупала карманы в поисках подходящих средств защиты.
Но голос обнаженного лишь усилился, отражаясь от стен домов, и узкий переулок эхом подхватил:
– Адья Калика…
Жуткий незнакомец неумолимо надвигался. Со страху Алекс казалось, что бледное тело его излучает собственное потустороннее свечение. Развернувшись, она рванула со всех ног обратно под защиту автобуса в маленький закрытый мирок узкой спальной койки. Так быстро девушка не бегала даже в детстве на соревнованиях по легкой атлетики. Перед глазами стоял сумасшедший взгляд на белом лице за качающимися из стороны в сторону черными прядями и длинный бледный вялый член, подпрыгивающий в такт шагов меж курчавых паховых волос.
«На хер Кришну, к черту все!» – вертелось в голове, когда продюсер вылетела на пустырь автобусной остановки. Коровы исчезли. У переднего колеса стояла мужская фигура в характерной позе справляющего малую нужду. Обернувшись на шум и заметив запыхавшуюся Алекс, приветливый юноша улыбнулся и, не отрываясь от процесса, помахал ей свободной рукой:
– Хэллоу, мой друг! Как дела?
Вконец ошалев от индийской раскрепощенности, Саша застопорилась, словно в замедленной перемотке наблюдая, как дружелюбный попутчик стряхивает капли на пыльную землю, заправляет достоинство, застегивает ширинку, вытирает руки о штаны и радостно поворачивается к ней:
– Получили благословение, мэм?
– Чуть было не получила этим самым благословением, – пробормотала девушка, входя в автобус, забираясь на полку и укутываясь с головой в колючее шерстяное покрывало, выторгованное почти бесплатно на рынке в Дели. Сердце все еще колотилось как бешеное, а руки мелко дрожали. В попытке отвлечься Алекс вытащила телефон и включила первое из сорока трех голосовых сообщений от Эммы, накопившихся за несколько дней. Обычно нескончаемый поток рассуждений подруги обо всем происходящем раздражал Алекс, любящую четкие формулировки и короткие деловые разговоры. Но сейчас бессмысленное стрекотание миленькой актрисы расслабляло, переключая сознание с волны непостижимо непонятной Индии на привычно знакомый мир. Спустя пятнадцать минут жуткий образ из переулка потерял четкость картинки, растворяясь в блеске купленных Дэвидом украшений, плеске мягких волн, вкусе пиноколады в свеже сорванном кокосе, заигрывании серферов и волшебстве аюрведических массажей. Алекс прикрыла глаза, живо представляя Эмму на пляже Гоа.
– Завтра вечером тебя ждут на вечеринке! Адрес я скинула сообщением.
– Стоп! Что? – Саша перемотала на начало.
– Подруга Дэви – болливудская актриса, снималась в рекламном ролике отеля, во время визита в Петербург. Дэвид увидел в одном кафе и не смог упустить экзотический типаж, который как раз искал для съемок. Ну по мне так там экзотики не особо, у торговок на рынке побольше будет. Мог бы вообще меня позвать, я бы волосы покрасила, но это же режиссеры…. Ну ты понимаешь. Так вот она подписалась на все его аккаунты в соцсетях и бомбит моего мальчика своими сэлфи. Такая навязчивая, жуть. Но Дэви нравится. Еще бы, не у всех в друзьях есть индианки. И хоть эта – краля из Мумбая – это так Дэвид ее называет, меня подбешивает, тут такое случилось…
– Хосподи, Эмма, ну можно ближе к теме?! – Алекс боролась с желанием ускорить прослушивание и отмотать на главное.
– Короче, она выходит замуж. Угадай где?! В Джайпуре, куда ты как раз едешь! У нее будет шикарная свадьба – настоящая, как в индийских фильмах – во дворце, с танцорами, слонами, в общем, как у принцессы. И она позвала нас с Дэвидом. Ну по правде то, только Дэвида и всю питерскую съемочную группу, потому что очень хочет показать родне мужа, что она не просто одна из биллиона в болливудской массовке, а настоящая звезда европейского кино. Но мой жених ни в какую не хочет перемещаться дальше километра от нашего бунгало. Сказал, что в отпуске даже одна актриса рядом это много, а две и вовсе перебор. Но предложил, я цитирую: «отправить на свадьбу индийской коллеги по съемочному цеху прекрасного представителя великого российского кинематографа знаменитого и талантливого продюсера Александру Игоревну».
– Вот засранец, – беззлобно усмехнулась Алекс, – припомню в следующий раз, когда будет выбивать грант на очередной шедевр.
– Так что, Сашенька, ты должна туда обязательно пойти! Я уже обо всем договорилась – завтра тебя ждут на вечеринке, а потом у них церемония в храме, торжественный обед, званый ужин и что-то там еще. Оторвись за нас всех! И чуть не забыла – у них дресскод – национальная одежда. Так что купи себе шикарное сари. А то, я тебя знаю, из джинс и рубашек своих любимых небось за две недели ни разу не вылезла?! Ну все пока-пока, целую в щечку и жду подробный отчет. А то ты совсем забыла про подругу, изнывающую от скуки на берегу Индийского океана в компании ленивого ревнивца!
– Не угадала! Давно уже вылезла, – Алекс разгладила складки длинной светлой туники, которую приобрела на третий день после прилета вместе с хлопковыми шароварами. В этой одежде было значительно комфортнее ходить под жарким солнцем. Но главная причина заключалась в сокращении количества приставаний. В первом же отеле за завтраком пожилая англичанка скептически оглядела девушку и заметила:
– Милочка, вам бы не помешало переодеться.
– А что не так с моим образом? – взъерошено отозвалась Алекс, еще не отошедшая от рабочей истерической гонки.
– В местной одежде меньше привлекаешь внимание, – ответила женщина, привычно поправляя на плече складку сари, цвета мокрого асфальта.
И действительно, за белокожей девушкой в джинсах и футболке нищие бегали толпами, торговцы, едва завидев ее начинали активно предлагать свой товар, рикши перегораживали дорогу в навязчивом желании подвезти, туристы из глухих провинций норовили сфотографировать исподтишка. Но стоило сменить одежду на индийскую, как уличный интерес заметно угас. И хотя его по-прежнему было чересчур для одиночки – интроверта, пространства вокруг и времени без домоганий стало на пару выдохов больше.
Утренний Джайпур проступал пыльно-розовым миражом в лучах восходящего солнца. Накинутый на плечи плед из шерсти яка отлично справлялся с ролью верхней одежды. Ночная прохлада пустыни еще не успела отступить, и пассажиры автобуса ежились, выгружая вещи. Несмотря на ранний час, как только Алекс отошла пару шагов от остановки, ее окликнул хриплый голос:
– Намастэ, мэм! Куда отвезти? – на обочине стоял видавший виды моторикша – трехколесный крытый мотороллер с пассажирским сиденьем, прозванный в народе тук-туком. Его водитель, пожилой мужчина, сидел рядом на корточках и с аппетитом грыз лепешку чапати. Девушка непроизвольно задержала взгляд на простом постном хлебе, чувствуя, как желудок отзывается голодным ворчаньем. Найти ранним утром работающее кафе Саша и не надеялась, а до заселения в отель было еще шесть часов.
– Хотите обзорный тур по Джайпуру? Хава-Махал, Джантар-Мантар, храм Обезьян, озерный дворец?
– В шесть утра, серьезно?! – перехватив поудобнее рюкзак Алекс собралась побыстрее свалить от очередного навязчивого предложения услуг, и уже почти развернулась, услышав вслед:
– Мой город прекрасен, пока большинство жителей спит, – обернувшись она увидела, как мужчина садится за руль и с показательным безразличием добавляет, – а еще я знаю где поблизости пекут отменные чапати.
– А вы умеете найти подход к женщине, – улыбнулась девушка, загружаясь на заднее сиденье.
– Я тридцать лет женат, у меня три дочери, четыре сестры, мать и две тетки, да благословят боги их долгую жизнь и пошлют щедрых клиентов на их содержание.
– Мне нужно вот сюда, – Алекс показала адрес отеля на телефоне, – с радостью съем пару лепешек и посмотрю те достопримечательности, что по пути. Сколько будет стоить? – она уже была готова к заоблачной цене, которую так любили называть все местные при виде туристов, или к абстрактному ответу «сколько мэм пожелает», подразумевающему, что приезжие не ориентируются в местных тарифах и с радостью переплачивают.
– Сорок рупий до отеля, крюк за лепешками и глянуть на Дворец ветров потянет еще на тридцать.
Это было очень и очень дешево. Поймав удивленный взгляд девушки в зеркале, водитель пояснил:
– Не люблю торговаться, а работу свою люблю. Дорога стоит сколько стоит, к чему мне врать?
– Вы единственный за две недели в Индии, кто так считает.
Водитель повернул ключ зажигания и тук-тук чихнул, дернулся, захрипел, выпустил клуб сизого дыма и заглох. Вторая попытка увенчалась успехом – мотороллер прокашлялся, подобно курильщику со стажем, и тронулся с места.
– Мы с ним оба винтажные модели. Таких больше не выпускают, – погладив украшенный цветной проволокой руль, ответил мужчина.
Далекий питерский вечер вторгся в Сашины мысли. Винтажный джип-Задира сердито ворчал, разбуженный рыжеволосым хозяином. Мысли о Куликове, отступившие под натиском съемочного цейтнота, вернулись, воспользовавшись отпускным бездельем. «Может еще не поздно воспользоваться приглашением и нагрянуть в Тохин Заповедный тупик?»
Горячая, вздувшаяся огромными пузырями, чапати обжигала пальцы и казалась Алекс самой вкусной едой на свете. Розовый город неспешно плыл за бортом тук-тука под резкие сигналы клаксона, и музыку священных песнопений из динамиков храмов. Водитель привычно лавировал в пока еще слабом потоке попутного и встречного транспорта, нарушая все известные правила дорожного движения. Впрочем, индийская манера вождения перестала удивлять, хотя и продолжала напрягать хрупкие европейские нервы.
– Посоветуйте, где можно купить приличное и не очень дорогое сари. Я вечером приглашена на свадьбу, – оторвавшись от еды, обратилась Александра к мужчине.
– Приличное сари не покупают, а шьют на заказ.
– Но у меня мало времени, – возразила девушка.
– Достойный облик гостя – благодарность хозяину. Когда торопятся о приличиях забывают, – заметив, что пассажирка смутилась, мужчина продолжил – у отеля твоего на соседней улице есть лавка, при ней портные работают. Дед мой еще с дедом нынешнего владельца дружен был. Там хорошие мастера -за пару часов тебе сари сошьют. Третья лавка. Запомнишь?
Алекс кивнула, для верности повторив:
– Третья.
Небольшой отель прятался за низкими деревьями маленького сада. Удивив ее еще раз, водитель помог выгрузить тяжелый рюкзак. Оставив щедрые чаевые и не зная, как еще выразить благодарность, Алекс склонила голову и сложила ладони в жесте анджали.
–Намасте, юная леди, – с теплой отеческой улыбкой водитель вернул ей прощальный жест. Чихая, винтажный тук-тук поднял клубы красной глиняной пыли и скрылся за поворотом. Еще несколько секунд Саша, улыбаясь, смотрела ему вслед, а затем пошла к отелю.
На пятый звонок дверь открыл заспанный юноша в изрядно помятых штанах и футболке.
– Доброе утро, мэм. Откуда ты? – без интонации, но с дежурной улыбкой произнес он, распахивая дверь в холл.
– Из России.
В сонных глазах вспыхнула жизнь:
– Водку привезла?
– Водку?! Зачем?
– Эхх, – воодушевление портье на глазах сменялось разочарованием, – привезла бы водку, поселил тебя бесплатно в лучший номер…
– Готова оплатить стандартный и прямо сейчас.
– Окей, мэм, пойдем, – подхватив ее вещи любитель «беленькой» пересек в два шага холл и, толкнув дверь ближайшего номера, пропустил девушку вперед. Внутри было чисто и уютно. Выложенные мозаичной плиткой полы, кровать под высоким балдахином, застеленная расшитым покрывалом с восточным орнаментом, ажурные светильники, свисающие с потолка и плазменный телевизор приличного размера.
– Неплохо, – констатировала Алекс.
– Это самый лучший номер, мэм.
– Неужели обойдемся без водки?! – усмехнулась Алекс, глядя как портье замер в привычной позе – с протянутой рукой. Пятьдесят рупий легли на смуглую ладонь и мгновенно исчезли в складках мужской одежды.
– В девять утра на крыше отеля мы подаем завтрак. Но сейчас я могу принести чай.
Сладкий пряный индийкий chai за время путешествия полюбился Тимофеевой, он бодрил наравне с кофе и насыщал не хуже легкого ланча. Растянувшись на кушетке у приоткрытого балкона, она наслаждалась растекающимся по нёбу вкусом кардамона и корицы; свежесть имбиря прочищала мозги и разгоняла кровь. На маленькой кухне скромного семейного отеля в самом начале путешествия Алекс видела, как готовят масала-чай. На дне сотейника плавилось и шипело сливочное масло. В высокой латунной ступке специи раскрывали аромат под методичным давлением пестика. Затем масло принимало в жаркие объятия корень имбиря и стручок ванили, соцветия гвоздики и звездочки бадьяна, горошины перца и палочки корицы. Разогретые пряности охотнее отдавали вкус теплому молоку. Дешевый гранулированный чай насыпался после, когда молоко уже достаточно протомилось. Маленькая терка снимала тонкую стружку с мускатного ореха, а следом на поверхность опускались несколько сушеных розовых лепестков. «Тоха бы оценил», – думала Алекс, впервые наслаждаясь этим сочетанием вкусов. Маленькими глотками, перекатывая капли чая языком, медленно по чуть-чуть вбирала она ароматы каждой специи, гармоничные в своем единстве. Именно этот вкус масала-чая стал тем маркером, что даже в промозглой питерской сырости воскресит в памяти жаркое индийское солнце и приятные моменты, что яркими крупицами счастья выхватывали для нее из мрака непонимания чужую непостижимую страну.
Ателье Алекс нашла сразу. Деревянная вывеска с потрескавшейся и местами облупившейся от времени краской скромно втиснулась между кричащими баннерами «настоящего уникального индийского кафе с лучшей кухней во всем Джайпуре» и лавкой аюрведической косметики и массажа.
– Намасте, прекрасная леди! – вышколенный юный слуга, сложив ладони, согнулся в приветственном поклоне, – могу я предложить вам чай?
– Можете ли вы предложить мне сари, вот в чем вопрос?
– Конечно мэм! Воистину вы выбрали лучшее ателье во всем Джайпуре! – губы юноши растянулись в услужливой улыбке. Алекс скептически хмыкнула, не испытывая энтузиазма от навязчивого местного сервиса.
– Прошу, присаживайтесь! Сейчас я принесу вам напитки.
– Мне нужно сари. Я приглашена на свадьбу. Сегодня вечером. У меня мало времени и не то, чтобы много денег, – не меняя положения, девушка наблюдала как продавец суетливо перемещается от стеллажа к стеллажу. Он вытаскивал рулоны цветастых полотен, расшитые золотом и серебром ткани и что-то еще блестящее и переливчатое, не поддающееся беглой идентификации.
– Деньги не проблема, мэм – прозвучала фраза, сопровождавшая каждый визит в лавку на всем индийском маршруте. Скривившись, Саша уже собралась развернуться и уйти. В этот момент зашуршали бамбуковые занавески, закрывающие проход во внутренние комнаты и грудной размеренный голос спросил:
– В каком ресторане у вас ужин, мисс? – вальяжной неторопливой походной к ней направлялся невысокий пухлый пожилой индус. Сдержанная манера держаться, идеально сидящий строгий европейский костюм с первого взгляда определяли в нем владельца. Кивнув в знак приветствия, девушка протянула листок с адресом. Мужчина неодобрительно покачал головой:
– Модное молодежное.
– Это плохо?
– В самый раз.
– Для меня или для вас? -едко поинтересовалась Алекс.
– Для сари, мисс. Ваша красота скроет недостатки от спешки и огрехи в работе, – галантно поклонившись, портной предложил присесть на диванчик, —
– Сейчас подберем ткань и обсудим детали.
Следующие полчаса были полны шелеста шелка, ярких цветных скетчей, тягучего молочного чая и быстрых котировок цены за работу и материал на бумажной салфетке. Сговорившись о стоимости, владелец ателье передал Алекс в осторожные мягкие руки улыбчивой немногословной девушки, которая быстро и точно сняла необходимые мерки. Молодой продавец тем временем вертелся рядом, старательно пытаясь поддержать светскую, в его представлении, беседу.
– Чем занимаются молодожены?
– Она актриса, – Алекс ответила неохотно, лениво проглатывая окончания слов. Ее охватило медитативное наслаждение от легких невесомых прикосновений кончиков пальцев, державших портновский метр. Тяжелые волосы, откинулись на плечо, обнажив шею, тело отозвалось мурашками, когда гибкий пластик коснулся позвонков. Присев, ассистента замерла, теплой ладонью задев обнаженные щиколотки, и Алекс едва заметно повела плечами, прищуриваясь. В такие моменты, ей казалось – что-то очень тонкое неуловимое удерживает на плаву ее гетеросексуальность. «А ведь у меня был шанс, когда Эмка проводила свои соблазняющие процедуры!»
– Ооо! – ошарашенный голос юноши вырвал ее в реальность, – а вы?
– Я работаю на киностудии, – едва скосив глаза на собеседника, девушка мысленно ухмыльнулась – парень погрузился в безду всеобъемлющего восторга.
– Тоже актриса?! Вы так похожи на Анжелину Джоли! Такое знакомое лицо! Я мог видеть фильмы с вашим участием?!
– Маловероятно, – облизнув потрескавшиеся от пустынной сухости распухшие губы, Алекс добавила:
– Еще неделя в вашем климате и Джоли начнет мне завидовать.
– Ваша киностудия, где она?
– Далеко —далеко в снегах на севере России.
– Я знаю несколько русских слов, – оживился продавец, – привет, водка, красотка, люблю, до свиданья, бабушка.
– Бабушка-то, как затесалась в набор начинающего ловеласа?!
– У меня девушка из России, сейчас я вам покажу ее фото, – и метнувшись за стойку, юноша принес видавшую виды выцветшую фотографию. Симпатичная белокожая блондинка улыбалась в камеру, сидя на парапете на фоне Тадж-махала. Края карточки изрядно потрепались, некогда яркие краски потускнели, да и чересчур плотная бумага навевала ассоциации со старыми портретами времен родительской молодости.
– Судя по всему, эта девушка знавала еще твоего отца, а возможно даже успела обласкать деда.
Застывшая улыбка не покинула лицо юноши, но попытки разговорить туристку на этом закончились.
Для сари Алекс выбрала тяжелый шелк цвета родного питерского неба, отраженного в стали Финского залива. По краю полотна шла широкая кайма растительного орнамента, выполненная тонкой серебряной нитью. Сталью отливала и чоли – короткая блуза, прикрывавшая плечи и грудь, оставляя голым плоский живот. Паллу* (свободный конец сари, накидываемый на голову или свободно наброшенный на плечо) украшала изящная вышивка феникса. * (в буддизме и части восточных верований означает тепло, солнце, жизнь, символизирует мир и спокойствие. Помогает обретению женского счастья)
– Серый – цвет равновесия между белым и черным. Его выбирают те, кто избегает эмоций или ищет защиты. Мисс стремиться жить рассудком и недоверчива к чувствам. – Пожилой хозяин лавки выдал это психологическое заключение между делом, отмеряя нужный отрез. Алекс удивленно выгнула бровь, но согласно кивнула проницательному взгляду портного.
– На счастье, мэм, – разглаживая ткань, прошептала прислуживающая девушка и раскрыла перед Алекс шкатулки с переливающимися браслетами.
– Нет-нет, – Саша отодвинула украшения. – Это вне моего бюджета.
Служанка понимающе улыбнулась и спрятала под прилавок самые дорогие по виду. Оставшиеся она настойчиво подтолкнула к посетительнице:
– Можно забыть надеть чоли, но прийти без украшений, все равно что голой. Выбирайте, это подарок.
Осторожно, точно боясь обжечься, Саша коснулась переливчатых граней браслетов. Мягкий дешевый метал быстро нагревался от контакта с тонкими пальцами. На одном комплекте задержалась чуть дольше остальных. Индианка подметила робкий выбор, и вот уже серебристые обручи скользнули, позвякивая, вдоль узких запястий и губы Алекс дрогнули неожиданным удовольствием. Неуловимое, женственное, древнее и потаенное, как вся эта страна, таилось в нехитром звуке простеньких украшений. Хотелось небрежно взмахнуть рукой, чтобы браслеты заскользили по коже, взглянуть невзначай и уловить алмазный блеск граней в мутных зеркалах, и бросать редкие быстрые взгляды, наслаждаясь контрастом серебра и опаленной загаром кожи. Внезапно вдохновленная в ближайшей лавке Алекс закопалась в гору бижутерии и дешевых местных самоцветов, результатом долгих выборов стали длинные серьги с темными переливчатыми камнями, дублирующими цвет девичьих глаз, и бусы-четки из ста восьми мелких кристаллов, некоторые из которых очень походили на цветное стекло.