– А так же насладиться твоей скромностью, о великий шеф, достойный лучших мишленовских ресторанов! – с искренней улыбкой поддержала юношу Саша.
– А если серьезно, повторить шаверму?
– Просто сделай мне крепкий кофе с собой. Можешь?
– Обижаешь, я варю лучший напиток на этой стороне Проспекта – с кардамоном, на горячем песке, – парень гордо вытащил блестящую латунную турку.
– Как там Антон? С прошлого года его не видел, переживаю, – не променял ли он моих сусликов на чьих-то кошек.
Этот вопрос мучил и Сашу. Пресловутые кошки сточили когти о ее твердое, но такое нерешительное сердце. От общих фраз и пространных формулировок ответа продюсера спас звонок. На экране высветился городской номер.
– Александра Игоревна, доброе утро! Не разбудила? – прозвучал прокуренный до хрипоты голос Наташи.
– Доброе, Наталья Павловна, – девушка замерла, ожидая, когда секретарь студии объяснит причину звонка.
– Подскажи, клип у нас завтра в павильоне снимают?
– Да, с утра оборудование устанавливают, а в полдень начинают, – Алекс все еще гадала над причинами внезапного интереса.
– А в райдере не указано, любит ли артист чай?
«Вот оно что!» – Алекс мысленно усмехнулась. Оказывается, старушка-фанатка жаждет общения с престарелой звездой. Подтверждая размышления Тимофеевой, секретарь продолжила тоном извиняющимся и подобострастным – таким, какого от нее лет тридцать никто не слышал:
– У меня же всего его пластинки есть. Даже одно время плакат с концерта на работе висел. Я вытащила мельхиоровые подстаканники, сахарок кусковой в хрустальную вазочку положила, а с чаем никак определиться не могу…
Женщина замолчала. Роль просящей не вязалась с уверенным образом старожила студии. Но Саша как никто другой понимала, каких усилий стоил этот звонок для той, кто привыкла всегда быть в курсе событий и влиять на них, точно серый кардинал. Совсем недавно Алекс отмахнулась бы от этой, явно мешающей работе, просьбы. Но сейчас ей почему-то захотелось сделать приятное пожилой подружке рыжего оператора.
– Соберите на свой вкус. Уверена, ваш выбор оценила бы и английская королева. Организуем завтра в гримерке небольшую чайную церемонию.
– Спасибо тебе, девочка, – растрогано прошептала трубка.
– Не за что, Наташа. – Алекс закончила разговор.
– Работа с утра пораньше? – Эмир выставил на стойку бумажный стакан с ароматным кофе.
– Вроде того… – не успела Саша пригубить напиток, как смартфон вновь завибрировал. В этот раз с экрана сдержанно улыбался Покровский.
– А вот теперь мне пора, – прощаясь, девушка виновато улыбнулась. Эмир понимающе кивнул. Уже в дверях, когда Алек одновременно прижимала ухом телефон к плечу, боком толкала дверь и пыталась сделать первый глоток, ее догнал голос повара:
– Тохе привет!
– Передам, – на автомате вылетел ответ, и только больно кольнуло слева под ребрами.
Горячий кофе, холодный Невский и голос Арсена в трубке:
– Доброе утро, спящая красавица.
– Неожиданно. Я думала – это ты еще спишь, ну или играешь в котика.
– В одиночестве всегда встаю рано. Успел съездить в бассейн и готов встречаться с тобой.
– Бассейн? Куда ты дел прекрасную Веронику?
– Она на работе, – Покровский явственно усмехнулся, – вчера из клуба ее забрали люди покровителя. Так что уверен, сейчас она трудится в поте лица своего, не покладая рук, с полной самоотдачей.
Алекс фыркнула, подавляя смешок:
– Экая вы язва, Арсений Илларионович. А бедная девочка верила в искренность ваших чувств.
– Меня больше интересует, во что веришь ты, Алекса. – не дав Тимофеевой времени осмыслить фразу и вставить комментарий, Покровский продолжил:
– Могу подъехать. Знаю неплохое местечко на Почтамтской с отличными завтраками.
– Я уже в центре. Минут за десять дойду.
– Удивительная синхронность. Доберусь за пятнадцать. Ну и Гюрги туда вызовем.
– Думаешь, он соберется в такую рань, ради встречи с тобой? – скептически поинтересовалась Саша.
– Уверен. За десять лет мне отказал только один человек. И ты каждый день видишь ее в зеркале, – Арсен прервал разговор и телефон тут же пиликнул сообщением с адресом и названием кафе.
Алекс скользила по схваченным утренним морозцем вчерашним лужам и осмысливала слова Покровского. Из намеков и недомолвок складывалась вполне однозначная ситуация – Арсений к ней подкатывал. Со дня церемонии мужчина постоянно был рядом – они встречались на вечеринках, он звонил, чтобы обсудить потенциальные проекты, регулярно приглашал Дэвида и компанию то на пред показ блокбастера, то на закрытую премьеру театральной постановки. К радости Эммы, Арсен снабжал проходками в лучшие клубы, водил за кулисы модных показов и знакомил с новыми ресторанами. Сашу Тельман постоянно звал с собой. Девушка отбивалась, но придумать правдоподобную отмазу получалось в половине случаев. До сегодняшнего дня Тимофеева была уверена – друзья хотят вытащить его из уныния, в которое она погрузилась после отъезда Тони. Но теперь фокус продюсера сместился на фигуру Покровского, который явно преследовал не только дружеские, но и личные интересы. Алекс укреплялась в убеждении, что интересует Арсения Илларионовича не только с профессиональной стороны. В какой момент установившийся между ними приятельский флирт и подтрунивание переросли в нечто большее? Ответа на этот вопрос Тимофеева не находила, как и не ощущала в себе ответных чувств. И Саша поступила так, как всегда в жизненных ситуациях, где эмоции брали верх над рассудком – сделала вид, что ничего не происходит, отбросила размышления за покров деловых забот и спрятала смятение в глубинах подсознания.
Арсен стремительно вошел в кафе в тот самый момент, когда, заняв место у окна, Алекс откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и подставила лицо внезапному январскому солнцу. Бледное кожа в обрамлении распущенных темных волос, растрепанных и непокорных как их хозяйка. Ресницы, такие длинные, что тень от них почти скрывала темные круги бессонной ночи. Алые, вечно искусанные от скрытых переживаний, губы. Покровский восторгался утонченной внешностью несостоявшейся возлюбленной. Сталь внутреннего стержня, внешняя холодность и спокойный деловой настрой лишь разжигали в ответственном продюсером жажду обладания. Много лет назад он дал себе слово – эта девушка станет его. И все шло отлично – красивые ухаживания, совместные выходы, широкие жесты – рабочая схема, проверенная на многих. Но Алекс оставалась отстранённой, поднимаясь под руку с ним по широким лестницам концертных залов, свободной, поддерживая беседу на полуделовых встречах, напряженной, принимая его объятья. И эта недоступность заводила с каждым разом все сильнее. Их единственная совместная ночь стала его поражением. Он был как всегда хорош, техничен, уверен и, как всегда, сосредоточен на себе. Она ушла до рассвета, пока он спал, и только недели спустя, когда Алекс под очередным предлогом отклонила предложение о встрече, а разговоры неумолимо свела к профессиональным темам, Покровский понял, что облажался. Она осталась непокоренной и непонятой, заставив его видеть во снах эти алые губы, растрепанные волосы и аристократичную бледность кожи. Полгода потребовалось Арсену, чтобы вернуть расчетливый профессионализм в рассуждения о Тимофеевой. Однажды, не выдержав, мужчина спросил прямо: «Почему у нас не сложилось?». «Мы переспали, разве ты хотел большего?» – Саша с привычной иронией прищурила миндалевидные глаза. Он изогнул бровь, изображая удивление, недовольство и ожидание развернутого ответа. Девушка сдержанно улыбнулась и милостиво пояснила: «С тобой тесно. Тебя так много, что для меня просто не остается места. А я, Сеня, люблю простор и воздух».
Он продолжил жить, как раньше, с каждым годом становясь интереснее, успешнее и желаннее. Для всех, кроме Алексы. Это удивляло, раздражало и, как выяснилось, заводило. Когда на Рождество он увидел холодную неприступную красавицу, тающую от страсти в объятьях рыжего, внутри точно разорвалась бомба. Покровскому захотелось реванша, а Куликов очень вовремя пропал с радаров.
Походка Арсена всегда была легкой, мягкой, больше подходящей танцору, чем уверенному шоумену. Неудивительно, что мужчина смог незамеченным подойти вплотную к расслабившейся в кресле девушке и оставить легкий приветственный поцелуй между двух неглубоких морщин, наметившихся на переносице. Саша мгновенно очнулась и улыбнулась вяло, точно через силу.
– Что будете заказывать? – притянутый аурой власти и влияния Покровского рядом мгновенно вырос официант.
– Два апельсиновых фрэша, два каппучино, один с корицей, два тоста с яйцами «бенедикт», – располагаясь за столиком, не повернув головы в сторону персонала заказал на двоих Арсен.
– Вместо одного «бенедикта» – круассан с копченым лососем. Яиц я и дома могу поесть, – встряла Алекс и с вызовом взглянула на Арсения. Тот в ответ лишь пожал плечами, принимая, но явно не одобряя ее выбор.
– Сейчас ты скажешь, что это заведение стоит посетить, только ради идеально приготовленного пашота* (способ приготовления яиц, сваренных без скорлупы «в мешочек»), – подначила продюсера девушка.
– Лосося они тоже коптят сами. Да и круассаны здесь, вполне приличные. Местный кондитер учился у Франческо Бенедетти в Нью-Йорке. А про его десерты, говорят, достойны богов.
– Ну что ж, начну день, почувствовав себя богиней. Гюрги приедет? – девушка сразу перешла к делу.
– Обещал быть через полчаса. – Арсен педантично разгладил мелкие складки на белой скатерти и поправил салфетки.
– Я – богиня. Ты – маг и волшебник. Эмка – заколдованная принцесса. И нам надо победить злобное чудище, чтобы вернуть в королевство мир и любовь. Сказочное утро, – губы Алекс растянулись в улыбку, но взгляд остался потухшим и грустным.
– Тебе надо в отпуск. Хочешь, договорюсь о неделе в отличном загородном клубе? У них крытый бассейн с искусственным пляжем, тайский массаж, фитотерапия. Отлично восстанавливает силы. – Покровский смотрел с заботливым участием.
– Не надо, Сеня. Мне нужна полная перезагрузка сознания. Вот закончу с делами и поеду в Индию. – отмахнулась Саша.
– Старо предание. Про Индию и просветление я уже пару лет слышу.
– Работы много. Не до того. Вот завтра клип снимаем, потом начинается имперский геморрой – согласовать синопсис, подобрать референсы, отстоять смету, утрясти КПП* (календарно-постановочный план). Я на таких масштабных проектах больше года не работала. Не налажать бы с непривычки.
– Ты справишься. Всегда справлялась. И в этот раз тебе повезло с шоуранером* (в российском кино и телевиденье старший исполнительный продюсер).
Алекс хмыкнула. Покровский не просто свел Тельмана с владельцем театра и договорился о съемках фильма. Теперь в руках Арсения Илларионовича были все нити управления проектом, за каждый этап работ и потраченный рубль Александра несла ответственность непосредственно перед бывшим любовником. Оговаривая условия контракта, мужчина обещал не мешать процессу и появляться только в те моменты, где требовался его опыт и связи. Но это были просто слова, хоть и сказанные самым искренним серьезным голосом. На равнодушной бумаге Арсен значился главным, и Саша пока не решила, как именно относится к столь тесному сотрудничеству.
– А работы всегда много, – продолжал между тем продюсер. – Поехали за город, пока Тельман с Чеховым над сценарием корпят? Обещаю, твое начальство возражать не будет, – Арсений старался не выдать личной заинтересованности, но взгляд его внимательно ловил малейшие Сашины реакции.
Тимофеева, однако, то ли не поняла намека на совместный отдых, толи старательно сохраняла отстраненный вид.
– Ты объяснил своему приятелю боксеру-шоумену, зачем он понадобился в такую рань? – принесли аппетитный круассан, и девушка вгрызлась в воздушное тесто, пятная золотистыми крошками невинность белой скатерти.
– Сказал, что нужно обговорить пару рабочих моментов и утрясти детали. Я помогаю Гюрги с концертными площадками. О, а вот и он!
У входа в кафе озирался по сторонам молодой мужчина в ярком пуховике, широких джинсах и поразительно белых для питерской зимы кроссовках. Из-под ворота куртки выглядывал узор тату, тянущейся от выбритого виска вниз к ключицам. В ушах блестели серьги, со слишком крупными для настоящих бриллиантами, а в нос было вдето массивное золотое кольцо. Алекс подавила смешок – знакомый ветеринар, временами подрабатывающий актером массовки, как-то рассказал ей что у быков носовая перегородка одна из самых чувствительных эрогенных зон, при воздействии на которые животное ощущает что-то среднее между болью и сексуальным возбуждением. С тех пор Саша при встрече с таким пирсингом постоянно задавалась одним вопросом – если дернуть – заплачет или возбудится? Вот и теперь, глядя на ночной кошмар Эммы воочию, Тимофеева старательно придавала улыбке вид приветственный, а не дурашливый. Гюрги больше всего походил на постиранного отбеливателем черного рэпера. Показная раскрепощенность в его манере держаться была довольно распространена в столичной музыкальной тусовке, и Саша мысленно понадеялась, что завтрашние съемки обойдутся без таких демонстративно ярких личностей. Мужчины обменялись рукопожатиями, затем новоприбывший с недоумением оглядел Алекс и выдал неожиданное:
– Привет, Вероника! При свете для ты выглядишь еще лучше – моложе и натуральнее.
Саше пришлось прикрыть рот ладонью, чтобы не пугать собравшихся отвисшей от удивления челюстью. Неужели она действительно так походит на дорогую содержанку, обласканную Покровским, что их можно спутать?! Георгий близоруко прищурился и округлил глаза, поняв свою оплошность.
– Крошка, прости слепого! С бодуна глаза сохнут, линзы носить не могу, а очки, кажется, вчера в клубе потерял. Я – Гюрги, а ты? – новый знакомый потянулся через стол с явным намереньем закрепить представление поцелуем.
– Это – Александра Игоревна Тимофеева. Самый очаровательный кинопродюсер из всех мне известных. И она здесь по делу, – перехватил инициативу и расставил по местам роли собравшихся Покровский. Гюрги замер на середине поклона, тихо по-мальчишески хихикнул и обдал Алекс ароматом перегара, приглушенного древесными нотками парфюма.
– Узнаю, хватку старины Арса – сразу с порога за бизнес толковать начинает. Ну давайте о делах, только кофе с коньяком возьму, а то день не будет добрым. – Парень плюхнулся в кресло, вытянул ноги в проход и принялся разглядывать обстановку с прищуром знатока дорогого общепита.
– Как вчера прошел концерт твоей подопечной? – Арсен завел разговор издалека.
– Эта крошка просто бомба, брат! Ты же ее слышал! Голос, тело – все при ней. Настоящая суперстар. Весной презентуем первый альбом, приглашаю вас в Москву, зажжем на вечерине!
Покровский кивнул с благостной улыбкой. По блеснувшим холодом серым глазам Алекс поняла, как утончённую натуру Арсена царапает наждачкой манера разговора их модного собеседника.
– Многих уже раскрутил? – петербургский продюсер неторопливо размешивал корицу в плотной молочной пенке капучино.
– Это мой третий проект. Но, зуб даю, самый громкий.
– А ты случайно не работал с такой певичкой, Эммой Васильевой? – предельно равнодушно спросил Арсений. Алекс внутренне собралась и постаралась не выдать интереса.
– Не помню, этих девах сотни рядом крутятся. У всех имена спрашивать язык отсохнет.
– Эту ты должен помнить. Вы, кажется, из одного города. У нее внешность запоминающаяся – этакая мини-Монро…
Гюрги подобрался. Подтянул ноги, выпрямился, уперся локтями в столешницу и наклонился вперед.
– Где она?! – в громком шепоте шоумена слышались панические нотки.
– Она подруга Давида Тельмана, кинорежиссера. Я вчера в клубе вас знакомил, помнишь? – Покровский спокойно отпил кофе, в то время как Саша замерла, заинтригованная происходящим.
– Надо спасать мужика, пока не поздно! – Гюрги порывисто стукнул кулаком по столу и остатки круассана спрыгнули с блюдца прямо на скатерть.
– Интересный поворот, – не удержалась от комментария Алекс и поймала предостерегающий взгляд Арсена.
– Это – бешеная волчья сучка в овечьей шкуре! – судя по доверительному тону, Георгий решил исповедаться. – Притворяется милой, заботливой дурехой, а сама плетет интриги и высасывает всю душу до последнего рубля. Мне еще повезло – дешево от них отделался.
– От них? – уточнила Саша.
– Да, от этой малолетней мошенницы и ее шантажистки – матери. Угораздило же меня так глупо попасться на крючок. Молодой был и глупый…. – Мужчина замер, печально качая головой в такт воспоминаниям.
– Расскажешь подробнее? – Арсен сделал жест официанту и почти мгновенно на столе появились три бокала с тягучим ароматным коньяком.
Гюрги залпом выпил содержимого своего и согласно кивнул:
– Не люблю вспоминать ошибки юности, но тебе расскажу. Надо же этого вашего Тельмана из беды выручать. Я на нее в клубе запал, задница отпад, двигается хорошо, а как караоке началось, то понял – надо брать. Всегда питал слабость к голосистым. В общем на рассвете мы уже трахались на капоте моего Lamborghini, и все шло как обычно, ну ты понимаешь, секс, рок-н-ролл и прочие радости, но через пару недель ко мне не подкатила ее мать с предъявой: «Ты мою дочь несовершеннолетнюю девственности лишил, мы на тебя заяву напишем». И следом за этим заявила, мол Эмма мечтает стать певицей, пусть в твоем клубе поет. Опыта у меня в таких щекотливых делах не было. Показал Эмму отцу, клуб-то все-таки его. Понравилась. Она уже тогда умела впечатление произвести. Да и голос был такой, за душу берущий. В общем, клиентам зашло. Думал, ну все – миновала угроза. Как опять нарисовывается ее мамаша и требует новый компьютер для отца. Типа это меньшее, что я могу сделать за то, что такую завидную невесту испортил. А батя у Эмки мужик тихий, мирный, зато головастый. Он нам в коттедже умный дом подключал, все сам придумывал. Ну я своего и попросил ему ноутбук подогнать, в благодарность за работу. Не прошло и месяца как этой бабе потребовался ботокс, татуаж и аромотерапия, и не где-нибудь, а в самом дорогом районном санатории. И мне бы, идиоту, отцу рассказать, так нет – опять повелся. Но понял, что надо от Эмки избавляться. Тем более, что надоела она мне к тому времени. Удачно подвернулся продюсер из Москвы. Услышал нашу приму в клубе, предложил ей покровительство. Эта дура заартачилась, обозвала меня сутенером…
– И ты ей нос сломал? – вклинилась в монолог Алекс, которая на этом сеансе молодежного кино ощущала острую нехватку попкорна и кока-колы.
– Блин. Ну да, – парень виновато насупился. – Не специально. Она прыгала вокруг, что чертова обезьяна, орала, руками махала перед лицом. А у меня голова с перепоя раскалывалась. Пошел на кухню за водой и таблетками, а она наперерез кинулась. Оттолкнул – смотрю, а она уже рожей в журнальный столик врезалась. Кровища из носа хлещет. А орет еще громче прежнего. Успокоил ее кое-как, извинился. Вызвал отцовского водителя, тот ее домой отвез. А на следующий день тут как тут предки Васильевой приехали. Типа сняли побои и уже дочь их в ментовку пожаловалась. Сошлись на том, что я лечение Эмме оплачу и нехилую такую моральную компенсацию им выплачу. По тем временам можно было новую машину за те деньги купить.
– На этом отстали? – Арсен так и не пригубил алкоголь, задумчиво грея бокал в ладони.
– Почти. Я решил, что пора заканчивать этот аттракцион невиданной щедрости и посоветовался с отцом. Тот вместе с адвокатом составил бумагу, в которой Эмма признаёт, что претензий ко мне не имеет. Пытался попасть в клинику, но хитрая стерва-мать меня близко не подпускала. Но городок маленький, решил, что случай подвернется. Стал искать встречи. Как-то вечером увидел ее на улице, попытался поговорить, так эта истеричка завизжала, точно я ее насиловать собрался. А оно мне надо – чего я там не видел-то?!
– Эмма решила, ты ее преследуешь, – пояснила Саша.
Гюрги зажмурился и устало помассировал виски:
– С тех пор я больше ее не видел. Да и престарелая шантажистка отвязалась. Только рожу отворачивала, как меня встречала. Точно это не она меня использовала целый год, а я мудак конченный. Так что, попал ваш Тельман. Валить ему надо пока не поздно.
На этом логическом выводе Георгий ощутил острую потребность отлучиться на свежий воздух. Алекс с Покровским многозначительно переглянулись.
– Что думаешь? – Арсен наконец-то вдохнул разогревшийся от тепла коньяк и блаженно по кошачьи прищурился.
– Как всегда, истина где-то посередине. Каждый старается выглядеть белым и пушистым. Непохоже, чтобы Эмма врала. Но и этот персонаж вещал весьма убедительно. По крайней мере в марке автомобиля они сошлись.
– Давай устроим очную ставку – пусть поговорят? – в глазах Покровского вспыхнул огонек азарта.
– Думаешь, поможет?
– Моя прекрасная Алекса, ты удивишься, узнав сколько проблем может решить один простой спокойный разговор.