Тони скептически хмыкнул и поддерживая за талию практически внес покачивающуюся спутницу в подъехавшую кабину.
– Зеленому змию доверяешь больше мужского общества?
В тесном лифте тускло светили, сбиваясь на мерцающее подмигиванье, грязные лампы. Александра оперлась спиной о стену и с пьяным осуждением, которое многим выпившим кажется выражением глубокой мысли, уставилась на Антона:
– Кого попало к себе не таскаю.
– Значит, я – не кто попало? – рыжие усы вздернулись над провокационной ухмылкой, но потерявшие фокус темные глаза не разглядели ироничного вызова.
– Сам знаешь, – буркнула Алекс, поджала губы и демонстративно надулась.
– То-то и оно, что не знаю. Не уверен наверняка, – едва слышно ответил мужчина, но девушка не разобрала слов из-за звука открывающихся дверей прибывшего на нужный этаж лифта. Уверенным шагом двинулся Антон к квартире, но Саша за ним не последовала. Полными ужаса широко распахнутыми глазами уставилась она в спину здоровяка:
– Тони!!! – хриплый вопль сорвался с алых губ и почти гарантировано разбудил ближайших соседей, – мы Ярового забыли!
– Не знал, что Дэн тоже приглашен к тебе на вечеринку, – замок поддался уговорам и дверь распахнулась в темноту квартиры.
– Ему же надо на студию оборудование везти! – и с удивительной прытью Алекс нажала на первый этаж. Антон чудом успел броситься к лифту и стукнуть ладонью по кнопке вызова. Только что сомкнувшиеся двери с недовольным шипением распахнулись вновь.
– Уймись, женщина! – не обращая внимания на возражения, довольно сильные брыкания и удары кулаков, рыжий сгреб Тимофееву в охапку, втащил в темный коридор и, захлопнув дверь изнутри, на всякий случай заслонил собой выход. Алекс обиженно поникла и рухнула на скамейку под вешалкой в прихожей.
– Дадим повод любопытным соседям обсудить, как здоровый мужик тащил упирающуюся невинную пташку, с явно насильственными целями. Завтра пройдешь по этажу – развеешь ложные опасения, побалуешь свою манию контроля всего и вся. – Скрестив руки на груди, Антон внимательно наблюдал, как обида на пьяном лице сменяется возмущением, а затем и обреченной покорностью.
– Не обязательно всё и всех контролировать. Мальчики взрослые, сознательные и, в отличии от некоторых, трезвые. Надо верить в людей, и они тебя удивят.
– Удивляют они меня постоянно, только крайне редко это приятное удивление, – продюсер смиренно подняла руки и позволила Куликову освободить себя от верхней одежды.
– Ты меня тоже удивляешь, – Алекс попыталась сфокусировать взгляд на лице оператора, но голова отказывалась запрокидываться, в итоге темные глаза уставились на пряжку ремня.
– Весь такой правильный, заботливый, мужественный… Аж противно, – тонкие пальцы уткнулись в напряженный мужской пресс, точно проверяя – не иллюзия ли перед ними.
– Обычный я. Просто ты нормальным отношением не избалована.
Игнорируя это замечания, Саша потянула молнию на ширинке и тут же запустила ладонь в образовавшееся отверстие. Тони дернулся и схватил девушку за запястье:
– Ты что творишь?
– То, зачем ты тащился со мной через весь город. Хочу поиграться с Антошкой младшим, мы же трахаться приехали. Ну же, давай, покажи носик, мой кожаный дружок! – Сашкины пальцы, не дожидаясь разрешения полезли под резинку боксеров.
– Бля, Сашка! – парень резко откинул похотливые девичьи руки, подхватил их обладательницу подмышки и потащил в ванную.
– Что, не любишь пьяных шлюшек? – хихикнула Алекс, расстегнула свои брюки и, игриво покачивая бедрами, позволила тяжелому шелку скользнуть вниз, оставляя ее в белой блузе, стянутой под грудью ремешками портупеи.
– Не люблю. Алкоголь притупляет чувства, ты как-то сама говорила, – Антон раздраженно отпихнул штаны в угол ванны и навис над девушкой. Пьяный взгляд блуждал по широкой груди, скользил по скрытому рыжей бородой подбородку, искал и не находил фокуса, встречаясь с напряженными зелеными глазами. Алекс выдала томный стон и вновь потянулась руками к расстегнутой ширинке. Алкогольный выхлоп окутал Куликова и стал последней каплей.
– Изыди, бухое чудище, верни мне Сашку! – Тони ловко запихнул соблазнительницу в душевую кабину.
– Иди сюда, проказник, – Александра облизнула губы и поманила мужчину пальцем. Рыжий едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Вид едва стоящей на ногах полуголой нетрезвой Тимофеевой забавлял значительно больше, чем возбуждал. Антон заговорщицки подмигнул и включил холодную воду.
– Негодяй! – заверещала девушка, выпрыгивая из-под лейки душа, но Тони уже снял шланг со стены и принялся обливать Алекс с головы до ног.
– Изверг! – заорала Тимофеева и вжалась в кафель подальше от струй ледяной воды. Белая кожа покрылась мурашками, сквозь тонкою мокрую ткань проступили напряженные соски. Тохины ноздри раздулись, точно кузнечные мехи от жара желания.
– Фифи, прекрати немедленно!
– Это же контрастный душ, очень полезная процедура, в самом президентском СПА за него бешеные деньги платят, – довольно ухмыляясь, мужчина повернул кран, усиливая напор, – позволяет вернуть тонус телу и мозгам.
– Куликов, выпусти меня, и я тебе такой тонус устрою, будешь с Гриней в паре весь год корпоративы снимать! – продюсер тряхнула мокрыми волосами и окинула здоровяка цепким хищным взглядом.
– Протрезвела, – констатировал Антон, сделал теплее и вернул душ на место.
– Доволен? – подозрительно сощурившись уточнила Алекс.
Мужчина не ответил. Не отрываясь, глаза его изучали тонкое тело, облепленное мокрой блузой. Саша вспомнила, как бесстыдно приставала к Тони несколько минут назад и хихикнула. Отголосок ее улыбки отразился на веснушчатом лице, и рыжие усы встопорщились от предвкушения. Антон молчал, пожирая ее жадным взглядом, а девушка чувствовала, как мурашки озноба сменяет жар, как пульсирует ожиданием прикосновений кожа, как крупные капли воды стекают по распаленному перепадом температур телу, разжигают огонь в лоне, заставляют нетерпеливо переступать с ноги на ногу. Отстегнув карабин портупеи, Алекс повела плечами и выскользнула из кожаных ремней.
– Спускаешь продюсера с поводка? – скрестив руки на груди, хрипло поинтересовался Куликов.
– Держишь себя, но планируешь вырваться? – парировала Саша и приглашающим жестом распахнула ткань, открывая грудь в лаконичном кружеве белья. Из-под теплых струй воды, смакуя ощущение грядущего удовольствия, смотрела она, как быстро и четко раздевается Тони, как аккуратной стопкой укладываются на стиралку брюки, жилет и рубашка, как скользит по ее мокрому телу темнеющий с каждой секундой изумрудный взгляд и, вторя ему, натягивается в паху черный трикотаж трусов.
– Что-то ты слишком разговорчивая, – успели прошептать влажные губы за мгновение до голодного поцелуя, до сильного, вжимающего в холодный кафель тела, до настойчивых умелых пальцев, сминающих мокрый шелк. Ласкающий и жалящий язык возвращал в кровь отступивший хмель, но теперь вместо тяжелой мутной алкогольной слабости, Алекс отдавалась сладкой истоме опьянения страстью. Она пульсировала в крови, заставляя подниматься на цыпочки, вцепляться ногтями в широкие плечи и тянуться ближе, сливаясь с в единое целое с высоким огненным великаном.
– Возьми меня, – прошептала со стоном, прикусывая мочку уха, в миг, когда зубы Тони сомкнулись на напряженном соске. Хотелось быстрее наверстать пропущенные недели, зачеркнуть глубиной близости ночи одиночества, и вместе с тем продлить исступлённость откровенной ласки. Сжимая в объятьях изящное тело, Антон чувствовал, как барабанят по спине горячие струи воды, как сладким тягучим желанием наливаются губы Алекс, как ответом на девичьи ласки рвется наружу первобытное, дикое естество. Сашка будила в нем сокровенную нежность, наряду с мучительной ревнивой жаждой обладания. Ее стремительные движенья и яростное тело, подрагивающие в истоме опущенные веки и тихие шелестящие стоны сводили с ума, но вместе с тем заставляли быть осторожным, бережным. Пальцы скользнули ниже, очерчивая пупок, накрывая пах, отодвигая в сторону тонкое кружево и раздвигая набухшую горячую даже на фоне теплого душа плоть.
– Какая мокрая, – пробормотал, обжигая шею колкостью бороды, втягивая до красноты нежной кожи.
– Дурак, мы же в воде, – усмехнулись тонкие губы и тут же были наказаны прикрывшей их сильной ладонью. Большой палец очертил рот в тщетной попытке стереть чересчур устойчивую помаду и проник внутрь, попадая во власть игривого упругого языка. За внезапную немоту Алекс отомстила тут же – неторопливые медленные посасывания отключили последние тумблеры в мужском сознании. Сдавленно рыкнув, Тони рывком развернул девушку спиной, навалился всем телом, прижимая к стене, обездвиживая, лишая возможности к сопротивлению. Податливый, заботливый и внимательный в быту и работе, в сексе Антон вырывался на свободу, и чем ближе был он к пику удовольствия, чем сильнее наливался кровью выдающийся символ мужественности, тем больше прорывалась наружу первозданная дикая природа. Зная эту свою особенность, Куликов держался до последнего, но Сашка сводила с ума, вытаскивала на волю косматого зверя, жаждущего подмять под себя, овладеть, помечая своей добычей, а после лечь у ног, подставить пузо и счастливо урчать во власти нежных рук. Но эта страсть на грани грубости, эта тягучая, заполняющая на пределе разрыва полнота внутри, едкая колкость обжигающей шею бороды, властность сдирающих рубашку с плеч рук, огромный во всех смыслах Куликов был нужен Алекс именно таким. Распластанная по кафельной плитке она отбросила прочь весь мир, плавясь в контрасте холодной стены и горячего тела. Ощутимо шлепнул по ягодицам вырвавшийся из плена нижнего белья эрегированный до предела член. Проверяя готовность, два пальца скользнули внутрь, и Саша выгнулась, чтобы тут же громко застонать, когда им на смену Антон вошел на всю глубину.
– Че-орт! – протяжно выругалась она, в очередной раз удивляясь щедрости матушки-природы, но тут же опустила ладони, вонзилась пальцами в подтянутые мужские ягодицы и надавила, прижимаясь еще плотнее.
– Да! – прошипела в подушечки пальцев терзающих, растягивающих ее губы. Резкие толчки лишали дыхания, выбивали мысли, оставляя в сознании только пульсирующее, заполняющее желание. Шумное дыхание Тони, царапающая шею колкая борода, накрывшая пах и массирующая клитор ладонь.
– Еще! – требовательно простонала Алекс и ускорила темп. Мужчина двинулся вперед, распластывая ее по стене, удерживая вертикально только сильным телом. Саше показалось, что она буквально повисла на члене, лишенная возможности подмахивать, в состоянии только принимать иступленную яростную страсть. Внезапно Куликова пронзила дрожь, он замер, сгреб Алекс в удушающие объятья и скорее прорычал, чем сказал:
– Щас кончу…
– Рано, дай мне еще пару минут, – простонала Алекс в ответ и требовательно потерлась ягодицами.
Антон заскрежетал зубами, резко отстранился и девушка ощутила горячую жидкость, стекающую от поясницы вниз по ложбинке.
– Прости, – виновато едва слышно прошелестело слово, и мужчина опустился перед Александрой на колени. От обиды Саша прикусила губу и смерила сидящего Куликова высокомерным взглядом. Он-то получил свое, а ее распаленное тело жаждало разрядки. Но зеленые глаза смотрели снизу вверх с игривым вызовом. Не успела Алекс опомниться, как бедра ее уже оказались на широких плечах, попа прижалась к мокрому кафелю, а рыжие усы смешались с темными паховыми волосками. Всосав набухший клитор, Тони чуть прижал его зубами, вымогая у любовницы стон согласия, и принялся частыми методичными движенья вылизывать, лаская и надавливая именно с той интенсивностью, что заставляла Сашу закатывать глаза, сцеплять пальцы в замок на рыжих вихрах и скрещивать ноги в борцовском захвате, лишая партнера возможности к бегству. Но Антон и не рвался на свободу – потерявшая контроль, отдавшаяся его власти Сашка была лучшим подарком, который он мог пожелать этой рождественской ночью. И вот девушка напряглась, накрываемая волной удовольствия и рассыпалась на мелкую дрожь оргазма.
– Охренеть, Тоха… – прошептала она благодарно и погладила аллеющие даже под огненной щетиной щеки, – какой ты все-таки черт языкастый.
Куликов улыбался, нежно укутывая Сашу в большое пушистое полотенце, счастливо смеялся, когда она брызгалась, точно собачка, встряхивая длинными мокрыми волосами, задумчиво смотрел, как сон забирается в свое царство, нежащуюся в его объятья девушку.
–Не уходи, останься до завтра, – прошептала она на границе между явью и дремой.
– Только быстро сгоняю на студию – мастер сведу и вернусь, хорошо? А то меня суровый продюсер премии лишит.
– Не-е, – сонно протянула Алекс, – заставит отрабатывать натурой.
И заснула с довольной улыбкой на искусанных алых губах.
*
Впервые за много месяцев Александра проспала до полудня. На кухне ждал уже привычный завтрак – подарок от Тони. Самого мужчины в квартире не обнаружилось. Набрав номер Куликова, Саша слегка удивилась, услышав: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
«Может, батарея села?» – подумала девушка и принялась неторопливо собираться. Она рассчитывала встретиться с любовником на студии, где, по ее расчётам, рыжий как раз должен был заканчивать сведение мастер-копии. Мобильный продюсера молчал. Вероятно, вчерашние съемки и вечеринка вытянули из всех рабочий дух и тягу к разговорам.
Спешить было некуда. В полупустой маршрутке Алекс включила в наушниках классических джаз, и под композиции Гленна Милера и Фрэнка Синатры предалась расслабленному благостному созерцанию украшенного к празднику Петербурга. Тимофеевой казалось, эти мелодии специально созданы для данного времени года. Размеренные, берущие за душу, спрятанные до поры где-то между ударами сердца, они по-особенному раскрывались на излете декабря, пробуждая в душе светлую детскую веру в чудо. Девушка уже не могла и вспомнить, когда в последний раз позволяла себе просто так, никуда не торопясь, слушать музыку прислонившись к холодному стеклу, за которым большой город сверкал огнями и спешил непременно закончить все важные дела в стремительно истекающем году. Алекс мысленно подводила итоги – сортировала в голове осуществленные проекты на годные для портфолио и те, о которых лучше умолчать при приличных заказчиках, улыбалась, вспоминая гений Тельмана, скачущий по болотным кочкам, и качала головой, обреченно признавая наличие Эммы во всех грядущих проектах Дэвида. Продюсер предвкушала премьеру «Заповедных топей» – бок о бок рядом с ней в мечтах о грядущем стоял ухмыляющийся рослый рыжий здоровяк. Вот Тони подает ей руку, чтобы подняться на сцену, когда съемочная группа представляет картину, вот его сильная ладонь гладит ее колено в темноте зрительного зала, вот они, точно подростки, страстно целуются на заднем ряду, пока все с восторженным придыханием смотрят очередной шедевр молодого режиссера.
«Обязательно позову Тоху в следующий проект, пора уже начать пользоваться служебным положением в личных целях», – усмехнулась Александра и вновь набрала Куликова. Но телефон Антона по-прежнему не появился на радарах сотовых вышек.
Спустя полчаса с двумя стаканами кофе из маленькой, но очень приличной кофейни, Алекс влетела в монтажку. Взлохмаченный и определенно похмельный Дэвид сразу на двух мониторах отсматривал материал со вчерашней церемонии. Без приглашения режиссер выхватил стакан из Сашиных рук и припал к нему с выражением надвигающегося блаженства.
– Цыц, это для Куликова было! – возмутилась девушка, но отбирать напиток не стала.
– Кстати, а где он? Думала, застану Тоху здесь.
– Понятия не имею, – отмахнулся Дэвид, – я сам пришел полчаса назад. Было закрыто, мастер-копия вон лежит. Наверно, домой поехал, отдыхать. Ты же его совсем заездила, бедному помрежу даже поспать без продюсера уже нельзя. Попал Кулик к тебе под каблук, бедняжка.
Настроения ерничать не было. Алекс благостно улыбнулась:
– Пойду к Великому на ковер сдаваться, может и Тони там у Наташи чаи гоняет.
Но в приемной было накурено и подозрительно тихо. Даже старенькое настроенное на вечный «Маяк» радио пристыженно молчало в углу. Наталья Павловна смерила Александру пристальным изучающих взглядом, молча кивнула и позволительно кивнула на дверь директорского кабинета. Как и предполагала продюсер, разговор с руководством вышел коротким, формальным, призванным продемонстрировать власть и указать работникам место в студийной иерархии.
С подписанными документами о сдаче фильма, Саша вернулась в приемную и буквально уткнулась в настороженный цепкий взгляд секретарши.
– Наташ, вы Куликова не видели? – спросила продюсер на удачу.
– Значит, ты не в курсе, – многозначительно протянула женщина и окинула девушку взглядом, решающим стоит ли ей выдавать ценную информацию или лучше приберечь для более благодарной публики.
– В курсе чего? – позитивный настрой уступил место тревожному напряжению.
– Антоша утром заходил. Мы с ним как раз заварили чайничек нашего любимого эрлгрея, как ему позвонили. – Наташа вытащила из портсигара папиросу, неторопливо прикурила и мучительно медленно затянулась.
«Вот ведь актриса немого кино!» – раздражаясь все больше, Алекс ждала продолжения. Секретарша выдохнула и проводила взглядом поднимающееся к потолку колечко дыма.
– Дед у него умер сегодня ночью.
Саша покачнулась. Пропустив удар, сердце сорвалось с привычного ритма и ринулось в темную пропасть.
Часть 3. Охота в заповеднике
25. Рефлексия
Надеть на премьеру униформу с церемонии было ошибкой. Алекс на чем свет костерила натирающий ремешок портупеи, впивающееся в солнечное сплетение металлическое кольцо, зажевывающую тонкий батист молнию брюк, но больше всего раздражала продюсера светлая блуза, после стирки не поддающаяся утюгу и придававшая небрежный вид в остальном идеально прилизанному образу директора фильма на премьере своей картины. Александра постоянно теребила манжет, то и дело цепляющийся за силиконовый браслет часов, застегивала пуговицу, защищаясь от холода кондиционеров, и тут же нервно расстегивала обратно, чувствуя нехватку кислорода. Но главная причина раздражающего неудобства заключалась в другом – первый и последний раз, когда Тимофеева надевала эту одежду, она была не одна. Нежность ткани и натирающий в боку шов толкали в тяжелую темноту счастливых воспоминаний, царапали сердце остротой утраты и сковыривали в душе коросту со свежей незажившей раны. Три недели назад сильные ладони в россыпи веснушек стянули с нее эту мокрую рубашку и швырнули на пол душевой. Вечерние брюки из тяжелого черного атласа нашлись утром смятыми под раковиной, а портупея висела на крючке в ванной вплоть до новогодней ночи. Саше казалось, что целая вечность минула с того дня. Далеким и незнакомым звучал голос Антона, сообщающего ей по телефону дату похорон. Трусливыми и пустыми слышались Тимофеевой высказанные в ответ слова сочувствия. Она многократно возвращалась мыслями к тому диалогу, по нескольку раз на дню перебирала в памяти фразы, представляла варианты речи, искала другие способы демонстрации участия. И только сильнее закапывала себя в яму мучительной самокритики. Вот и сейчас перед премьерой «Заповедных топей» в светлом фойе Дома кино Алекс ожидала приезда Тельмана и компании, но разум ее продолжал проигрывать запись тяжелого разговора.
Куликов не отвечал больше суток. В очередной раз услышав «телефон абонента выключен» Саша отправила сообщение: «Мне очень жаль. Сочувствую насчет Петра Семеновича». Девушка хотела добавить что-то еще, написать, как за два коротких разговора, случившихся у нее с дедом Тохи, прониклась неунывающим стариком. Рассказать, что чувствовала, когда позвонили из больницы и сообщили о смерти бабушки. Но все слова казались мелкими, недостойными светлой памяти и глубокого горя. Она бы обняла рыжего великана и долго молча стояла, слушая биение сильного доброго сердца, но не знала даже города, откуда Тони был родом. Оставалось ждать, и давалось это оттого мучительно, что не нашлось даже мало мальской рабочей суеты, в которую продюсер Тимофеева могла бы погрузиться с головой.
Вечером второго дня смартфон ожил. С экрана улыбалось фото рыжебородого весельчака, сделанное Алекс как-то во время одной из монтажных смен. Контрастом с улыбкой из прошлого голос в динамике звучал гулко, точно доносящийся сквозь бездонную пустоту шахты.
– Привет, – прошептала Саша, не зная, как начинают разговор со скорбящими.
– Здравствуй. Прости – не позвонил раньше.
– Тоха, мне очень жаль… – голос сорвался в хрип, горло свело, а глаза защипало.
Трубка в ответ громко вздохнула, или это были помехи на линии?
– Спасибо, – Антон говорил медленнее обычного, точно слова с трудом пробивались через упавшую на сердце тяжесть.
– Фильм приняли. Я перевела тебе остаток гонорара, – фраза прозвучала по-деловому холодно, и продюсер стиснула зубы, точно от сводящего скулы ледяного напитка.
– Спасибо, – повторил мужчина и уже ровным безучастным тоном добавил, – похороны в пятницу. Дальше мне надо будет еще кое-что решить. Так что вы там пока без меня обходитесь.
«Вы», – мысленно повторила Алекс. Куликов не сказал «ты», отстраняясь или просто придерживаясь заданной Тимофеевой деловой интонации?
– Если я могу чем-то помочь, – промямлила девушка и тут же укорила себя за очередную круглую формальную фразу.
– Спасибо, Сашка, – знакомая теплота скользнула в голосе, и Алекс закусила губу от нахлынувшей грусти.
– Я позвоню тебе позднее, – и мужчина прервал разговор.
Шли дни. Вестей от Куликова не было. Алекс корила себя, что не поехала на похороны. Писала сочувствующие, трогательные сообщения, но стирала их, так и не отправив. Лежа одна в холодной постели, пыталась уловить запах Тони, но постельное белье пахло свежестью кондиционера. Вела долгие безмолвные диалоги, но ответом приходили слезы, скатывающиеся по скуле в выемку ушной раковины. В новогоднюю ночь, напившись на шумной вечеринке у Дэвида, Саша не удержалась и набрала номер любовника. Но длинные гудки не оборвались знакомым хриплым голосом, и первое январское морозное утро не принесло вестей от рыжего. Александра постигала смирение и пыталась строить планы, но работы в праздники было мало, а общество счастливо влюбленных Тельмана и Эммы вгоняло в еще большую тоску.
Тяжелые раздумья прервал певучий вкрадчивый голос Васильевой. Актриса, звонко цокая высокими каблуками, пересекла фойе и оставила на щеке Алекс легкий дружеский поцелуй. Небесно-голубые глаза заглянули в потухшие угли Сашиных с заботливый участием, а маленькая ладошка в одобрительном жесте скользнула по длинным пальцам.
– Смотри, кого мы с собой привели! – радостно выдохнула блондинка и отступила в сторону. Тимофеева ожидала увидеть Арсена, после церемонии сблизившегося с Дэвидом и не пропускающего ни одного светского выхода перспективного режиссера. Но вопреки ожиданиям, у входных дверей переминался с ноги на ногу Николай – исполнитель главной и единственной мужской роли в «Заповедных топях». И несмотря на то, что этот природный самородок, звезда сельского актерского кружка, немало попортил Саше крови во время съемок, Алекс улыбнулась. Наряженный в давно вышедший из моды бордовый пиджак, подпоясанный широким танцевальным поясом типа кушака, с вытащенной напоказ золотой цепью поверх застиранной линялой футболки Коля выделялся даже на фоне разномастных гостей, приглашенных на премьеру.
– Мадам, позвольте мне быть вашим кавалеристом! – выдал мужчина и склонился перед Александрой в шутовском поклоне.
– Вы имели в виду «кавалером», сударь? – поддержала игру Саша.
– Отнюдь! В упряжь вы уже облачились, осталось только запрячь и оседлать.
– Тпру, порутчик! Придержите коней, эта особь норовистая и лягается! Да и староват ты меня седлать, Коля! – улыбнулась девушка.
– Старый конь борозду не портит, – мужчина гордо предложил Алекс руку.
– Зато пашет неглубоко, – подначила Саша и взяла актера под локоть.
– Да у меня лучший плуг на районе!
– Стало быть это ты все болото изрыл, сплошные кочки и колдобины, что не пройти – не проехать? – бесхитростная беседа отвлекла от грустных мыслей.
– А то! Специально ловушки готовил, хотел вас подольше в нашей глуши подержать, надеялся, товарищ режиссер сразу сиквел снимет со мной в главной роли, а он вон себе какую приму выловил! – Николай многозначительно перевел взгляд на Эмму, которая радостно кивала кому-то из друзей Тельмана.
– Да, ваше болото оказалось щедро на сюрпризы, – и Алекс вспомнила мягкие губы Тони, касающиеся ее пальцев в первый вечер командировки, обжигающий горло коньяк и сжатую в кулак футболку в темноте погреба.
– Выпьем? – предложила она Коле.
– С превеликим удовольствием! – поддержал идею актер.
За несколько минут до начала сеанса в фойе появился Покровский. Эмма радостно взвизгнула и рванула навстречу:
– Арсений Илларионович, мы так рады, что у вас получилось прийти к Дэвиду на премьеру!
Арсен галантно поцеловал ладонь актрисы, пожал руку Тельмана и устремил на Алекс внимательный взгляд. Саша лишь равнодушно кивнула, тут же отвернувшись к вещавшему об особенностях весенней рыбалки на резинку Николаю. Но демонстративная отстраненность девушки лишь подстегнула ответственного продюсера «Человека года» подойти и, обняв за талию, шепнуть в самое ухо:
– Давно не виделись, Алекса.
Александра пожала плечами:
– Три дня назад ты был у Дэвида на квартирнике по случаю Старого Нового года.
– Удивлен, что ты запомнила. Кажется, весь вечер тебя не интересовало ничего кроме экрана смартфона и графина с клубничной «маргаритой». Кстати, что вы пьете? – мужчина с брезгливым прищуром принюхался к содержимому Сашиного бокала.
– Портвейн, – гордо вклинился в беседу Николай, – настоящий азербайджанский «Агдам». Хрен найдешь сейчас, не то, что раньше. Раритетный, я угощаю.
– Может, у вас еще и «три топора» (*народное название советского крепленого вина «Портвейн 777») в закромах припрятано? – сарказм в голосе Покровского едва улавливался.
– Что вы, любезнейший, это не женский напиток! В молодости соблазнять свою жёнку ходил с «Алазанской долиной», так мы уже тридцать лет вместе!
– За совместные увлечения и общие вкусы! – подняла Алекс тост.
– Даже если они очень напоминают алкоголизм, – добавил Арсен так тихо, что его услышала только Александра. С провокационной улыбкой она отпила глоток и протянула бокал Покровскому.
– Не так страшен букет, как дивно послевкусие. Такого ты точно давно не пробовал! – в темных глазах мелькнула искра азарта и Арсений отметил, как погасший взгляд девушки вспыхнул озорным интересом.
– А давайте на брудершафт! – Николай решительно обнял за плечи и прижал к себе одновременно Покровского и Тимофееву.
– Коль, я понимаю твое потаенное желание поцеловать этого бесконечно привлекательного мужчину, но побереги любовь для поклонников таланта, которые после премьеры набросятся на тебя с лобызаниями и домогательствами, – Алекс ловко высвободилась, подхватила обоих кавалеров под руки и повела в сторону зрительного зала.
– Наш ждут vip места в первом ряду и зажигательная речь гения современного кинематографа.
Так Алекс оказалась зажатой между Арсением и Николаем. Покровский оглядел зрителей и как бы между делом поинтересовался:
– Кстати, а где рыжий? Куликов, кажется?
– Да, Сашуль, где Антоха? Парни ему привет передавали и хотели на весенние покатушки* (соревнования по езде по бездорожью на полноприводных автомобилях) позвать.
– Уехал. По семейным обстоятельствам. – Алекс напряглась, вытянулась в струну и не обратила внимания, как рука Арсена легла на спинку кресла.
Так с прямой спиной и ладонями, комкающими на коленях дорогую ткань дизайнерских брюк, Саша просидела все двадцать шесть минут премьеры. Единожды раздраженно дернулись узкие плечи, отвергая прикосновение Покровского. В остальном Алекс была подобна мраморной статуе. «Заповедные топи» стали личными испытанием, десятым кругом дантевого ада, для продюсера Тимофеевой. Она помнила каждый план, узнавала все ракурсы и могла продолжить любой дубль закадровой, не вошедшей в фильм сценой. Но ни замерший в единении с прекрасным зал, ни громкие аплодисменты, приглашающие на сцену съемочную группу, ни радостные объятия Николая и поздравительные поцелуи Арсена не могли пробиться через холодную пелену обращенного в себя взгляда. За черным маревом зрачков, оттиском на изнанке сетчатки золотом закатного солнца полыхал один образ. Ухмыляющаяся физиономия рыжебородого великана затмевала все происходящее.
Фуршетный бокал чуть заметно подрагивал в длинных пальцах, когда гости по очереди подходили поздравить Тельмана и восхититься игрой Эммы. Николай принимал похвалу бурно, норовя выпить с каждым поклонником таланта. Яровой, пользуясь случаем, обхаживал двух совершенно одинаковых девиц, отличающихся только цветом волос и маркой сумочек.
Саше хотелось сбежать. Удрать потихоньку, пока все увлечены демонстрацией собственного «Я» на этой ярмарке тщеславия. Спрятаться от шумного радостного мира в полумраке такси, включив в наушниках нестерпимо громкую музыку. Где-то далеко отсюда хорошему человеку было чертовски плохо, и осознание этого больно ранило девушку. Только сейчас, расставшись с Куликовым, не имея возможности каждый день встречать насмешливый взгляд изумрудных глаз, не слыша хриплого ровного голоса, по деловому отвечающего на рабочие вопросы и не зная, когда еще большие руки по-свойски крепко сгребут ее в объятья, Алекс ощутила силу привязанности и поняла, что за последний месяц впустила мужчину в свою жизнь значительно глубже, чем кого бы то ни было до этого.
– Алекса, мы едем в клуб! – не терпящим возражения тоном констатировал Покровский и практически впихнул несопротивляющуюся Сашу в куртку.
– Господа и дамы, я позаботился о проходках для всего коллектива, приложившего руки и таланты к этой выдающейся картине! – Арсен возглавил шествие до такси. Нетрезвый Николай висел между Яровым и его одинаковыми спутницами, Эмма восторженно повизгивала и увлеченно шептала на ухо Дэвиду, Алекс равнодушно позволила актрисе подхватить ее ладонь и увлечь следом за друзьями. Шумный клуб казался лучшей альтернативой одинокой пустой квартире и молчащему мобильному.
Уже в такси, зажатая на заднем сиденье между Покровским и одной и спутниц Ярового, Саша задумалась о правильности сделанного выбора. От постоянно хихикающей соседки разило приторно сладким парфюмом, а маленькая сумочка ее больно упиралась Алекс в бок. С другой стороны колена касалась рука Арсена – теплые мягкие пальцы с аккуратным маникюром то и дело как бы невзначай задевали Сашины брюки, и можно было бы заподозрить в движеньем этом какой-то тайный умысел, если бы не адская теснота и общее на всех пассажиров состояние легкого подпития. На штурманском месте рядом с водителем распоряжался Николай: