– Я просто решила перепрыгнуть через скамью, чтобы догнать героя, – актриса виновато шмыгнула носом.
– Должен признать, смотрелось эффектно. Я бы даже попросил повторить на бис, если бы не травматичный итог, – Тони усмехнулся и взглянул на Алекс:
– Она точно рысь в охотничьем азарте прыгнула на добычу. Столько грации!
– Кого преследовали? – Саша очень хотелось, чтобы мужчина уже отпустил стройную ногу, которую осторожно массировал все это время.
– Директора театра. В принципе, мы достигли желаемого результата. Эмка свалилась прямо в его протянутые руки и поразила спасителя в самое сердце. Но уровень увечья не подразумевал искусственного дыхания, потому пришлось обойтись коротким утешительным интервью, – рыжий наконец-то водрузил обувь на изящную ступню, и актриса театрально пискнула то ли от боли, то ли от возмущения окончанием лечебной процедуры.
– Сколько отсняли? – сухой тон Алекс не оставлял места для сострадания и переживаний.
– Пятнадцать синхронов наберется, – Антон задумчиво потер бороду.
– Оперативно вы, – не без уважения сказала Саша, – у нас еще минут двадцать в запасе. Успеем еще пяток записать.
– Но сперва доставим нашу хромоножку в будуар к режиссеру.
– Но я не дойду! – хныкнула Эмма и закусила губу от отчаянья.
– Донести? – Куликов в приглашающем жесте протянул руки к актрисе.
Алекс живо вспомнила, как рыжий здоровяк тащил на плече причитающую и грязную после купания в луже блондинку:
– Это будет слишком живописно! Вместо незаметного и услужливого персонала мы сегодня как банда гастролирующих эпатажных артистов. Надо будет Покровскому отдельный счет за незапланированный перфоманс выставить.
– Включи там меня в графу «интеллектуальное транспортное средство», – на этой фразе Антон ловко подхватил под колени и поднял Эмму. На сей раз парень осторожно прижимал блондинку к груди. Девушка тут же обхватила его за шею и гордо воззрилась на Алекс. Продюсер в ответ закатила глаза: «Уже к Тельману официально переехала, а все угомониться не может!». Сделав пару шагов по коридору, Антон обернулся, точно спрашивая разрешения.
– Да иди ты уже! – отмахнулась Саша, хотя вид льнущей к Куликову актрисы сильно раздражал, – я тут камеру посторожу. Только быстро давай – нам работать еще.
Не успела Александра погрузиться в неприятные сомнения о чистоте помыслов Эммы в отношении оператора, как Тони вернулся. Галантно протянув руку сидящей на скамье Алекс, мужчина улыбнулся:
– Будь моим репортером!
Саша благостно кивнула:
– Но только на этот вечер. Хорошего помаленьку, чтобы не привыкал.
– О, я уже заметил. Это правило у тебя распространяется на все удовольствия, кроме кофе и сигарет, – зеленые глаза смеялись, а девушка внезапно осознала, как давно они были близки. Целую вечность назад обнаженной кожей ощущала она жар этого сильного мускулистого тела. Нервы отреагировали тут же, стягиваясь в горячий узел внизу живота. «Ох, совсем не интервью мне хочется с тобой снимать, Тоха!» – Саша сжала губы и прикрыла глаза в попытке успокоить дыхание. Но рыжий, как назло, притянул ее ближе:
– Поработаем или есть другие предложения?
– Есть, – Александра с вызовом вскинула взгляд, впиваясь в лучащиеся задором изумруды, – если ты опять не рванешь кого-нибудь спасать. Потерявшиеся дети, блондинки в беде, скучающие старушки, нуждающиеся в собутыльнике режиссеры… Не удивлюсь, если сегодня на всех окрестных деревьях окажутся неспособные слезть котята.
– Тсс… – мужчина повелительно приложил палец к Сашиным губам. Продюсер осеклась и внезапно оказалась в узком кольце крепких рук, слишком близко к Куликову, чтобы осталось место для лишних мыслей и пустых слов. Антон не отводил взгляда и склонялся все ближе. Вокруг переливалась дорогими нарядами и украшениями разряженная толпа гостей, торопливо сновали официанты и промоутеры, спешил по важным поручениям персонал театра. А сердце Алекс пробивало грудную клетку, разрывало белый батист и пристегивалось ремнями кожаной портупеи к этому до невозможности непосредственному рыжему парню. Все ее средства личной обороны требовали отступить, вырваться из объятий, отвоевать личное пространство, но руки легли на широкую грудь, не отталкивая, а лаская, и губы приоткрылись, влажной изнанкой касаясь подушечки пальца. В голове стало до неприличия пусто – исчезла боязнь проявлять чувства на публике, смущение оказаться в центре внимания, потребность успеть все в жестком рабочем графике. Только спину обжигала большая ладонь, только палец гладил, надавливая все сильнее, шершавые губы. Дыхание Тони опьяняло. Близость сводила с ума. Саша не понимала, что происходит с ее независимой стойкостью, но совершенно не хотела задумываться о правильности происходящего. Существо ее, обнаженными нервами трепетало и жаждало только одного – поцелуя, тягучего, долгого, накрывающего глубиной до потери дыхания, застилающего глаза темнотой страсти до вспыхивающих в недрах сознания искр. Именно так поцеловал ее Тони – скользя пальцами вдоль скулы вниз по тонкой нежной шее, прижимая к себе, как самую ценную награду, не обращая внимания на буйство жизни, кружащейся по фойе.
– Сегодня в моих планах только твое спасение, – выдохнул мужчина спустя вечность остановившего время поцелуя. Девушка улыбнулась, до поры пряча желание в глубине темных глаз.
У распахнутых дверей буфета, покачивая в руке бокал с янтарным коньяком, стоял Арсений Покровский. Безотрывно глядел он на обнимающуюся в коридоре пару. На точеных скулах вздулись напряженные желваки.
24. Человек года – часть вторая
Тони с Алекс успели снять еще пять интервью. Но каждое из них далось продюсеру с огромным трудом – работать буквально бок о бок с рыжим оказалось проблемой. Протягивая микрофон, Саша задевала руку оператора, задавая вопрос, чувствовала тепло стоящего за спиной Куликова, спеша по мягким коврам коридоров за очередной звездой, подстраивалась под ритм широких мужских шагов. Тоха прочно засел в мыслях, вытеснил рабочий настрой и оголил нервы предвкушением страсти. Александра кивала невпопад, заливалась внезапным румянцем и забывала слова. К счастью, номинанты были поглощены праздничной атмосферой и не замечали откровенного непрофессионализма репортера. При виде камеры гости благостно кивали и без посторонней помощи разливались соловьиными трелями благодарности организаторам, гениальности собственных проектов, грандиозности планов на будущее и поздравлений с наступающим новым годом. Потому Алекс выдохнула с радостным облегчением, услышав первый звонок.
– Дети, домой! – тут же взорвались наушники едким голосом режиссера эфира.
– Ты со мной за кулисы? – спросил Тони. Саша в ответ покачала головой. «Спасибо, но нет. Мне надо слегка остыть. А то плавлюсь, как лед на солнце», – подумала она, воздержавшись высказывать эту мысль вслух.
– Тогда найдемся после церемонии. У меня на тебя далеко идущие планы, – рыжая борода по родному ласково кольнула щеку, когда Антон быстро поцеловал девушку и поспешил на рабочий пост.
Алекс проводила мужчину задумчивым взглядом. Дальнейшее было не в ее власти и компетенции. Оставалось надеяться, что вся команда справится с поставленными задачами. Перед девушкой стоял выбор – отправиться в ложу к Тельману и побыть обычным зрителем, попивающим шампанское на ярмарке чужих талантов, или притулиться на неудобном табурете в звуковой, подглядывая за происходящим на мониторах в компании Марата Борисовича. Внезапно девушка вспомнила о просьбе старого режиссера и спустя десять минут уже стояла на пороге рубки с бутылкой конька в одной руке и блюдом с бутербродами с икрой в другой.
– А что на бокалы зажмотилась? – вместо благодарности Марат запихнул в рот и проглотил, почти не жуя, целый бутерброд. – Ладно, как истинные представители вшивой интеллигенции будем пить из горла. Присоединяйся, Шурка.
Без лишних комментариев Саша вытащила из сумки продолговатый кожаный футляр и извлекла четыре блестящие металлические стопки, при виде которых, присутствующий в помещении персонал заметно оживился. Режиссер скептически окинул взглядом жаждущую горячительного команду – кроме подконтрольных Марату ассистента и видеоинженера в помещении находился еще звукорежиссер театра и его помощник. В рубке, рассчитанной обычно на двоих-троих работников, было тесно, но на удивление, спокойно. Только явление Алекс с бутылкой и закуской внесло суетливое оживление в происходящее.
– Барышне наливаем в отдельную тару, а остальным по старшинству. Особо брезгливые утешаются народной мудростью «зараза к заразе не пристает». Что абсолютная правда, ибо проверено на личном опыте вашим покорным слугой, – Марат Борисович шутливо поклонился.
– Я как же ваша жена? – не удержалась от ироничной колкости Саша.
– Каюсь, грешен. Этот союз двух зараз по сей день удивляет меня самого, – не смутился режиссер прямого эфира, разлил коньяк по стопкам и вручил одну девушке.
– Ни пуха ни пера! – и залпом осушил металлическую рюмку.
– К черту! – хором ответили собравшиеся. Откуда-то появились пластиковые стаканчики, и вся команда приложилась к коньяку абсолютно синхронно.
– Чтоб мы так же работали, как пьем! – умильно сложив ладони на выпирающем животе, подытожил режиссер и вернулся за пульт.
– Он сказал «Поехали» и вошел в эфир. Работаем, братцы. Егорка, левитируем над залом, снимаем сбор толпы. Шустрик, сигай в яму, дай мне крупняков оркестра. Саныч, держи общак. Рыжик, как штору подымут баланс отбей* (настрой баланс белого для точной цветопередачи картинки). Остальные тоже гляньте, щас нам бутерброд* нарежут (смешанный свет получающийся в кадре при одновременном освещении сцены лампами накаливания и люминесцентными, затрудняет оператору установку на камере баланса белого и качественную съёмку). Шура, повтори коньяк. Асик* (ассистент) выводим шапку* (начальная заставка программы, в данном случае заглавный ролик церемонии).
На экранах с двух сторон от сцены завертелся логотип «Человека года». Марат Борисович ловко махнул вторую и удовлетворенно откинулся на спинку кресла.
– Пять минут, пять минут, – пропел он в микрофон и, внезапно ухмыльнувшись, переключил рацию на другую волну:
– Григорий, доложите обстановку.
– Птички в гнезде. Щебечут, – услышав шепот Мутного глаза, Алекс живо представила, как парень прикрывает ладонью микрофон и докладывает с видом опытного шпиона.
– Следи, чтобы яйца не снесли! – хрюкнул режиссер. Рация отозвалась недоуменным шуршанием.
– Шучу. У тебя ракурс хороший. Полей мне из ложи зал, сцену и дирижера.
– Чем полить? – недоуменно отозвалась рация.
– Ну не золотым же дождем, затейник вы наш! – Марат подмигнул булькнувшему в кулак звукарю.
– Видео сними, – перевел на русский режиссер.
– Освобожусь через полчаса. Сейчас у меня таймлапс, – с гордым вызовом отозвалась трубка. Режиссер обернулся, вопросительно выгнул бровь и смерил Алекс едким стервозным взглядом.
– Полчаса на коллапс? – ядовито процедил Марат Борисович.
– Таймлапс, – услужливо, с нотками занудной назидательности, донеслось из динамика, – это медленная съемка, чтобы потом получилось быстро.
– Спасибо, что просветил старика, Гришенька, – елейно мурлыкнул мужчина, – какое утонченное, почти забытое удовольствие работать с таким профессионалом.
– После церемонии дам вам свою визитку, чтобы не потеряться, – воодушевленно отозвался Мутный глаз.
– Надеюсь, с автографом? – режиссер картинно закатил глаза и переключил внимание на мониторы. Свет в зале погас. Оркестр взял первые ноты торжественной мелодии.
– Саныч в эфире. Поехали, парни. Рыжий и Шустрик минутная готовность, зафиксируйтесь в удобных позах.
Тяжелые портьеры неторопливо скользнули в стороны, лучи прожектора заключили в кольцо микрофонную стойку. Зал расплескал сдержанные аплодисменты. В центр сцены вышел недавний знакомый Александры под руку с Оксаной Николаевной, бесподобной в струящемся серебристом платье.
– Выше жопы бери, Рыжик, хоть я тебя и понимаю, – откорректировал режиссер, и ракурс на мониторе слегка изменился, запечатлев ведущих в средней крупности по пояс.
– Медленный наезд на счет три, Саныч. Один, два, три. Егор, ша! Верни как было и зависни пока не пну. Шустрик, слезь с коленок арфистки, дай мне руки дирижера. Рыжик, на следующем номере меняй кулису. Шур, сунь мне икорки в рот, хочу вкус богемной жизни ощутить, – за шутливым тоном руки Марата Борисовича резво сновали по пульту, переключали камеры и не забывали о коньяке с бутербродами. Алекс расслабленно прислонилась к стене и на секунду прикрыла глаза. В мире, оставшемся за барьером опущенных век, сменяли друг друга кадры, один за другим следовали яркие номера, отыгрывали заготовленные шутки ведущие, взрывался овациями зал, а незаметный технический персонал в брендовой униформе тихо шуршал, позволяя шоу безукоризненно длиться и впечатлять.
Девушка не заметила, как задремала. Снился ей красный «Задира», прокладывающий путь через шумную толпу на проспекте. Лица вокруг слились в единый яркий поток и единственной значимой деталью светился впереди голубой простор. Крупная веснушчатая ладонь сжала ее тонкие пальцы, и Саша обернулась к рыжему спутнику.
– Приехали, спящая красавица! – веселый голос Марата Борисовича вернул Алекс в реальность.
– А ты, оказывается, знатно храпишь. Я даже записал – вдруг на озвучке пригодится, ну или бесов на Хеллоуин изгонять, – режиссер хмыкнул и махнул перед носом Тимофеевой смартфоном.
– Закончилось? – Саша часто моргала спросонья.
– Почти. Минут десять осталось. Можешь забирать своих мальчиков-зайчиков и отправляться хороводить под елку.
– Как отработали? – деловые нотки с трудом пробивались сквозь томную хрипотцу голоса.
– Без нареканий, если не считать эпичного выступления эквилибриста Григория на перилах ложи, – режиссер с явным наслаждением наблюдал смену эмоций на лице Александры. Дождавшись, когда продюсер порывисто встанет, Марат Борисович вручил ей стопку с коньяком и с милостивой ленцой пояснил:
– На втором часу церемонии, наш инициативный подопечный решил, что мир нуждается в оригинальных кадрах и полез на балюстраду. От падения в партер его спасли крепкие объятья моей жёнки. Так что теперь, Шура, ты моя вечная должница.
– Спасибо, дядя Марик, – пристыженно выдохнула продюсер и виновато опустила глаза.
– Покаянную принесешь на воскресный обед в следующем году. С собой захвати Давида с реинкарнацией Монро и рыжего своего можешь приводить.
– Он не мой, – посчитала нужным вставить Саша.
– Уверена? – Марат усмехнулся, но продолжать мысль не стал.
– Идите, молодежь, веселитесь. Дальше старые перцы сами справятся, только коньяк оставь.
Александра благодарно кивнула, но уже на выходе порывисто обернулась, стремительно подбежала к режиссеру и крепко его обняла:
– Спасибо, Марат Борисович. Вы самый ядреный старый перец на свете! Добавляете вкуса даже в обычные дни. С наступающим новым годом! – и чмокнула старика в морщинистую щеку.
– И тебя, подлиза, – режиссер похлопал девушку по спине и отвернулся. Карие глаза влажно блеснули.
*
Во внутреннем дворе театре расправила пушистые лапы огромная ель. Алые и золотые шары отражали блеск праздничной иллюминации. Золотые гирлянды обвивали установленные для обогрева гостей газовые фонари. Из динамиков негромко доносились популярные мировые рождественские хиты. Алекс задрала голову – с темноты небес сыпалась пушистая снежная вата, оседающая на временной стеклянной крыше атриума.
– С Рождеством! – вкрадчиво раздалось над ухом и чья-то рука ласково, но вместе с тем настойчиво обняла девушку за талию. Порывисто обернувшись, Александра встретила пристальный взгляд ответственного продюсера церемонии. Покровский в одной руку держал два бокала с шампанским, а вторую не спешил убирать с Сашиного пояса.
– До нашего еще две недели, – возразила Алекс, но фужер с золотыми игристыми пузырьками приняла.
– Не знал, что ты верующая.
Девушка неопределенно пожала плечами:
– Мои близкие не религиозны, отмечают только Новый год.
– Рождество набирает популярность, тебе как продюсеру надо быть в курсе современных трендов.
Саше показалось, или Арсений незаметно сократил расстояние и теперь их тела отделял друг от друга только хрупкий хрусталь, наполненный искрящимся в свете огней праздничным напитком?
– Никогда не думала о вере, как о модной тенденции. Для меня это личное, глубоко в душе.
– Для одних – Бог в душе, а для многих – там свято, где большинство. Будь в теме – сейчас сделки заключаются не за деловым обедом, а после воскресной службы, – на этой фразе мужчина внезапно тряхнул головой, словно разговор потек в незапланированное русло.
– У меня есть тост: «За прекрасное рядом с нами!» – серые глаза пронзили Алекс властным ожидающим взглядом. Бокалы встретились с тихим звоном и язык обожгла колкая сухость французского брюта.
– Загадывай желание и пей до дна! – Покровский залпом проглотил шампанское. Александра задумалась. Глобальная не оформившаяся мечта о счастье плыла в ее сознании, постепенно обретая детали. У Сашиного желания был хриплый голос, колкая рыжая борода и теплые большие ладони. Девушка закрыла глаза и опустошила бокал.
– Загадала? – пристально вглядываясь в задумчивое лицо, спросил Арсен, и Алекс почувствовала разгорающийся на щеках румянец, то ли от выпитого алкоголя, то ли от мыслей об одном мужчине, стоя в объятьях другого.
– Не скажу, иначе не сбудется, – девушка попробовала отстраниться, но продюсер крепко держал ее за талию.
– А ты? Можешь просто намекнуть.
– Попросил о втором шансе, – тихим шепотом слетело с неумолимо приближающихся губ. «Он меня что – целовать собрался?!» – Алекс мягко вывернулась, подставляя щеку. Покровский разочарованно выдохнул и воздух наполнился коньячно-винным духом. Внезапно до Саши дошло, что ответственный продюсер уже безответственно пьян, и только привычка держать лицо и вести светские беседы сохраняет в нем иллюзию трезвости.
– Кажется, тебе хватит на сегодня, – попробовала предостеречь приятеля Александра, но в этот момент в поле зрения девушки возникла массивная высокая фигура рыжего оператора и губы Тимофеевой сами собой растянулись в радостную улыбку. Проследив за взглядом Саши, Арсен нахмурился, отстранился и, бросив напоследок: «Хорошо повеселиться, Алекса!», стремительно скрылся среди наполняющих атриум веселых и шумных гостей.
Но Александре не было дело до душевных метаний Покровского. Арсений Илларионович бесследно растворился, уступив место теплому, согревающему лучше газовых обогревателей взгляду изумрудных глаз. Праздник – звенящий бокалами, пенящийся шампанским, искрящийся гирляндами, взрывающийся смехом – отошел на второй план. На авансцене, заслоняя собой все происходящее, высился Куликов. Словно в замедленной съемке двигался он через слившуюся в разноцветный туман толпу и она расступалась, расходилась волнами, давая дорогу огненному брандеру, стремящемуся к цели. Искры отложенного желания упали на благодатное топливо выпитого алкоголя, и Саша прижала ладони к загоревшимся ярким румянцем щекам. Потребность в прохладе заставила пальцы скользнуть к вороту блузки, вдоль планки к пуговицам и замереть на холодном кольце проходящей под грудью портупеи.
Антон замер в шаге от нее, рассматривая бесстыдно с ног до головы, ухмыляясь дерзко, в откровенности пронзительного взгляда, не стесняясь и не сдерживая эмоций. Алекс закусила нижнюю губу и чуть склонила голову набок, кокетливо водя кончиками пальцев по оголившейся зоне декольте. Тони громко хмыкнул, перекрывая шум вечеринки. Александра чувствовала все нарастающее желание сию секунду схватить лыбящегося здоровяка за полы жилетки, притянуть к себе и потребовать близости – быстрой, глубокой, сильной, как их первый раз в номере отеля. Но у судьбы имелись другие планы.
– Сашуля, Тони, вот вы где! – звонкий голос Эммы разрушил единение двоих. На высоченных каблуках, без признаков травм голеностопа, актриса мчала к ним в одной руке сжимая ладонь радостного Тельмана, а в другой крепко держа бутылку шампанского.
– Отлично, у тебя уже есть бокал! – блондинка плеснула Алекс добавки и скомандовала Антону, – найди на всех фужеры, нам есть что отпраздновать!
Куликов согласно заозирался и ринулся за официантом, а продюсер в который раз прокляла вечную готовность рыжего приходить на выручку, даже когда никто в спасении не нуждается.
– Алекс, ты не представляешь, с кем нас познакомил Арсений Илларионович! – Эмме явно не терпелось выложить новости. Девушка буквально сияла и восторженно подпрыгивала. Стоящий рядом Дэвид тоже лучился непривычным оптимизмом.
– Только давай без угадаек, я сразу сдаюсь, – Саша оглядела толпу в поисках Куликова и удовлетворенно отметила Антона с букетом бокалов, спешащего к ним.
Воодушевление актрисы было столь сильно, что Эмма не смогла удержаться и сразу выложила все карты:
– Владелец театра предложил Дэви снять фильм к юбилею. Грандиозный – с актерами, массовкой, декорациями, настоящее кино, представляешь?
– Тельман, раньше мы с тобой, оказывается, не настоящее снимали, – Саша ехидно улыбнулась старому другу, но режиссер пропустил иронию мимо ушей. Приняв из рук подошедшего Тони бокал, Дэвид наполнил свой шампанским и поднял тост:
– За наш новый проект, товарищи! За творчество и вдохновение!
– За успех! – добавила Эмма.
– За команду и то, что мы вместе! – Антон улыбнулся Александре. Девушка салютовала бокалом, не отводя взгляда от пристальных зеленых глаз.
– Гоша, идите к нам! – громко окрикнула актриса, смущенно мнущегося в стороне Чехова.
– Он такой душка! Думаю, Дэви позовет его в новый проект сценаристом или даже помрежем, – заговорщицким шепотом добавила Васильева на ухо Саше, пока широко известный в узких кругах театральный гений неторопливо приближался к их компании.
– Мне пора запасаться алкоголем и успокоительным? Два душки-режиссера на одной площадке, да еще и по соседству с любвеобильной примой, боюсь, мы станем героями твоих криминальных сводок, – процедила Алекс, сохраняя на лице приветливую улыбку. Очаровательная ведущая уголовной хроники недоуменно вскинула брови, затем, осознав смысл претензии, фыркнула и парировала:
– Оказывается, проницательность Александры Игоревны Тимофеевой сильно переоценена. И ежу понятно, Чехова я не заинтересую, даже при полном параде у него в кровати. На твоем месте, я бы больше переживала за Тони. Глянь, как Георгий на Кулика смотрит, впору слюнки вытирать.
Настал черед удивляться Алекс. Продюсер исподтишка бросила взгляд на Чехова – вся сжавшаяся, сутулая фигура театрального режиссера выражала явный дискомфорт от происходящего, но глаза его горели огнем истинного восторга, причина которого – рослая, видная, рыжеволосая старалась занять максимально близкую к Саше позицию.
– Черт! – буркнула продюсер и шагнула навстречу Куликову, который тут же радостно обнял ее за плечи. Разочарование, грусть и принятие поражение отразились на лице Чехова.
– Потанцуем? – Саша решила окончательно закрепить позицию и стареть из мыслей Георгия даже призрачную надежду. «Идиотизм какой-то – ревновать Тоху к мужику!» – отругала себя девушка мысленно, при этом подталкивая Антона к танцполу. Хотя здоровяк удивился внезапному порыву Тимофеевой, но последовал за ней с радостью.
– Саш, ты чего надумала? Звездеть на сцене вроде не твое, да и я танцевать не умею, – прошептал с легким смущением, уже стоя посреди двигающихся в такт музыке пар.
– Все просто – прижал и кружи, – девушка одобряющее направила большие ладони Куликова на свою талию. Мужчина принял рекомендацию дословно, смял Алекс в охапку и принялся топтаться на месте по кругу. Уперевшись в широкую грудь, Саша рассмеялась:
– Нда, Фифи, случай действительно тяжелый. Такого энергичного медляка со мной со времен школы не случалось. Придется преподать тебе пару уроков.
– Зачем это? Хочешь конкурс бальных танцев продюсировать? Или в стриптизеры меня спровадить?
– Хочу, чтобы твои танцевальные па кружили мне голову от восторга, а не от тошноты, – Александра действительно ощущала легкое головокружение и подступающий к горлу ком.
– Это – не я, это все волшебные пузырьки выпитого. Чего ты вдруг на танцпол захотела, если на ногах нетвердо стоишь? – в подтверждении мужских слов Саша споткнулась, и только быстрая реакция партнера удержала ее от падения. Цепляясь за рубашку Тони, продюсер кинула взгляд в сторону празднующих друзей. С грустной улыбкой и пустым бокалом в руке наблюдал за ними Чехов. Рыжий усмехнулся:
– Серьезно?! Приревновала к гею? Когда я дал тебе повод сомневаться в ориентации? Поехали в менее людное место, надо закрепить пошатнувшееся самцовое либидо! – борода защекотала тонкую шею, когда мужчина оставил на ней явно не бесследный поцелуй.
– Я курить хочу, – пискнула Алекс.
– В «Задире» покуришь, – Антон настойчиво обнял ее за талию и принялся подталкивать к выходу.
– Ты же не любишь запах сигарет в салоне.
– Ради тебя потерплю, – и Тони еще одним поцелуем коснулся Сашиного виска. Алекс быстро глянула на спутника – Куликов улыбался. Заботливо, ласково, внимательно, но вместе с тем требовательно, без права на возражение и сомнение. Вихрастая шевелюра отливала огнем гирлянд, сверкали обещанием приключения озорные изумруды, поддерживали и направляли теплые сильные руки. И в этот момент, под льющуюся из динамиков «Happy New Year», звон бокалов и праздничный гул толпы, Александра поняла, что готова ехать с этим простым, бесхитростным парнем в его старом неудобном джипе куда угодно, только бы он не переставал так смотреть и не убирал с талии ладонь. Но вслух продюсер ничего не сказала, лишь прижалась плотнее и вдохнула знакомый аромат розмаринового шоколада.
Белые мухи кружили в воздухе, оседали на темном тонком льду канала. Рождественский Петербург сиял огнями. Саша с наслаждением вдохнула прохладный воздух, вкусный и свежий после людного перегретого газовыми фонарями атриума. Порыв ветра метнул в лицо большие пушистые снежинки, и они растаяли в облаке дыхания, не успев коснуться алых губ. Алекс замерла на ступенях театрального черного хода, Антон нетерпеливо обернулся и остановился, сраженный красотой момента. Подставив разгоряченное румяное лицо летящему снегу, закрыв глаза и растворившись в магии снегопада, Александра показалась мужчине великолепным, утонченным, неземным созданием. Повинуясь порыву, Тони наклонился и коснулся приоткрытых чувственных губ. Саша ответила сразу. Обвила руками, прижалась всем телом и углубила поцелуй дрожащим от возбуждения кончиком языка. Антон отстранился, с трудом переводя дыхание, сплёл их пальцы и буквально бегом потащил к красному джипу. Копившееся неделями возбуждение прорывалось, затрудняя движения, делая тесными дорогие брюки, провоцируя запихнуть девушку на заднее сиденье, сорвать лишнюю одежду и насладиться яростной близостью прямо посреди ночного города. Но Тони слишком уважал Александру – ее выдержка и показательная внешняя холодность долго держали их отношения на профессиональной дистанции. Подобный страстный порыв, при всей своей естественности, казался мужчине чересчур грубым и наглым по отношению к Алекс. Поинтересоваться чувствами и желаниями самой Тимофеевой Антон постеснялся.
«Вот бы трахнуть его прямо сейчас на заднем сиденье!» – подумала Саша, залезая в машину. Но Тони уже завел «Задиру» и погнал его сквозь снегопад.
«Минут за двадцать доедем, если нигде полуночная пробка не застряла», – рыжий старался не смотреть на Алекс. То, как она медленно достала пачку, прикусила фильтр белыми зубами, неторопливо затянулась, томно выдохнула тонкую струю едкого дыма, облизнула губы и откинула голову… Каждое движение точно кричало: «Возьми меня!», и мужчина гнал автомобиль навстречу осуществлению самого сильного рождественского желания. А Сашка курила, с каждой затяжкой пьянее все больше. Жаркая печка «Задиры» подогревала алкоголь в крови, и коньячные пары вкупе с волшебными пузырьками шампанского разгоняли мысли, затуманивали взгляд, закрывали подведенные темным перламутром веки. Быстрая, резкая манера езды подбрасывала джип на ухабах, укачивая пассажирку еще сильнее. Глянув на водителя, Алекс с трудом сфокусировала взгляд на россыпи тонущих в бороде веснушек. Из последних сил девушка уставилась в лобовое стекло, но летящая навстречу метель крупными белыми хлопьями завораживала, утягивая в бездну. «Надо сосредоточиться на беседе», – выдал совет привыкший все контролировать мозг, и его обладательница выдавила нечленораздельное и протяжное:
– Тоха-аа, а ты загадал чо-о… – и отключилась.
Александра смутно помнила дорогу до дома. Кажется, в районе Лесной* (станция метро) машина остановилась, Куликов вытащил из багажника плед и, опустив сиденье, подложил свернутый ей под голову. Саша поблагодарила в ответ, однако мужчина услышал лишь невнятное бормотание и улыбнулся, наблюдая, как пристегнутая пассажирка пытается свернуться в клубок на неудобном кресле. У дверей подъезда Алекс буквально вывалилась из джипа в руки Антона. Здоровяк подхватил бережно, и она, уткнувшись в ворот все той же темно-зеленой, знакомой по болотным приключениям, куртки, прошептала:
– Ну наконец-то! А то все каких-то блондинок таскаешь.
– Обычно, ты крепко стоишь на ногах и в моей помощи не нуждаешься, – мужчина, бережно прижимая, поцеловал гладко зачесанные волосы.
Алекс буркнула в слабой попытке выразить возражение.
– Сашка, где ключи? – Тони аккуратно ощупывал карманы пуховика.
– Тебе зачем? – с пьяным вызовом уставились темные глаза.
– Планирую уложить тебя баиньки в кровати, а не в сугробе, – снисходительная терпеливая улыбка оттеняла полные заботы зеленые глаза.
– А кто сказал, что я хочу спать?! – возмущенная девушка попыталась встать, но не смогла вырваться из сильных рук, – у меня куча планов на вечер!
– Товарищ продюсер, боюсь вы слегка не том состоянии, чтобы планировать, – Антон ловко выудил связку ключей из сумки, не отпуская ценной ноши, поднялся по ступеням и приложил таблетку к домофону.
– Тогда я буду командовать! Поставь меня, варвар, не позорь перед соседями! – Тони уступил и Саша, как ей казалось, грациозно спрыгнула на пол, покачнулась и только крепкие руки спутника удержали ее в вертикальном положении.
– Странный у тебя мир, Александра Игоревна. Стыдно если до квартиры мужчина несет, но вполне себе нормально вернуться домой за полночь, бухой, едва держась на ногах, – контролируя девушку, чтобы не упала и не сползла по стенке, рыжий ждал, когда лифт спустится с девятого этажа.
– Алкоголь в моей жизни случается чаще мужчин, – зачем-то решила уточнить Алекс.