22. Рыцарь и покинутые принцессы
Вечеринка начиналась со второго этажа. Прямо на потертых мраморных ступенях лестницы сидели страстно целующиеся парень и девушка. Алекс кивнула им мимоходом, как старым знакомым.
– Друзья Дэвида? – Куликов держал Сашу за руку, крепко сплетя их пальцы.
– Вроде из консерваторских, – без особой уверенности подтвердила девушка и потянула приятеля вверх. По старой лифтовой шахте разносился веселый смех, громкая музыка и красивое, почти оперное пение.
– Удивительно, как соседи полицию не вызвали, – Тони недоуменно миновал компанию, раскуривающую едко пахнущие самокрутки.
– Из соседей здесь аул гастарбайтеров в мансарде под крышей – им внимание властей ни к чему, да еще одна квартира, что сдается посуточно. Насколько понимаю, тоже условно легальный бизнес. А первые два этажа давно выкуплены под офисы и жизнь там кипит только с девяти до шести. В это время богема и золотая молодежь обычно утомлены и предпочитают почивать на руинах ночного веселья. Так что можно пуститься во все тяжкие, не боясь наказания и осуждения общественности.
– Саш, мы наверно опоздали и праздник в самом разгаре?
Алекс прыснула и сквозь смех пояснила недоумевающему Антону:
– На вечеринку к Тельману невозможно опоздать. Разве что прийти на рассвете, и все равно останется шанс попасть в эпицентр заварухи.
– Мы надолго? – Куликову по душе были посиделки с друзьями, наполненные откровенными разговорами, общими воспоминаниями и единением близких. Безбашенный же отрыв едва знакомых людей Антона утомлял, навевал меланхолию и заставлял чувствовать себя не в своей тарелке. Алекс в ответ взглянула удивленно – для продюсера вечеринки у Тельмана обычно заканчивались под утро, когда оставшиеся в квартире гости засыпали, где придется, жаждущие продолжения отправлялись в поисках приключений на пятую точку, а Саша собирала по всему дому мусор, проветривала квартиру и загружала посудомойку. Когда поздний северный рассвет все-таки прорезал серый войлок питерского неба, девушка устраивалась на широком подоконнике с большой чашкой очень черного и очень сладкого кофе и сквозь марево бессонной ночи наблюдала, как по обеим сторонам Невы оживает утренний город. Внезапно Александра осознала, что задерживаться в этот раз будет странно и неуместно. Тони уже многократно и недвусмысленно намекал на желание поехать к ней. Саша разрывалась между обещавшими наслаждения изумрудными глазами и потребностью оказать старому другу не просто формальное уважение.
– До попсы девяностых, – загадочно ответила Алекс и заспешила вверх.
У распахнутой настежь двери квартиры царило оживление. Туда-сюда сновали люди с бокалами, чашками, бутербродами, книгами, смартфонами, предметами одежды, интерьера и даже плюшевым розовым фламинго. Кого-то Саша знала давно, многих помнила смутно, а некоторые были и вовсе незнакомы. Посреди этого веселого хаоса у порога стояла маленькая, одетая в зимний комбинезон девочка и растерянно хлопала огромными голубыми глазами.
– Малыш, ты откуда здесь? – Куликов присел на корточки и привлек внимание ребенка помахав огромной ручищей перед миниатюрным личиком. Моргнув несколько раз, девочка сфокусировала взгляд, который тут же затуманили слезы.
– Ну-ну, – мужчина неловко похлопал малышку по плечу и вопросительно посмотрел на Алекс.
– Обычно здесь вечеринка восемнадцать плюс, дети появляются в худшем случае через девять месяцев, – пожала плечами продюсер, которая была удивлена не меньше Тони.
– Вряд ли она сюда сама в десять вечера пришла. Зайка, где твои родители? – низкий хриплый голос Антона звучал так мягко, ласково и доверительно, что Алекс замерла. Ее Тоха был веселым и сильным, а в минуты близости становился то чувственно понимающим, то порывистым, резким до звериной грубости. Сейчас же рыжая громада, склонившаяся над испуганным, потерянным ребенком воплощала собой всю заботу и ответственность мира.
– Там, – сквозь слезы девочка показалась пальцем в глубь квартиры.
– Ну пойдем их искать, – мужчина протянул руку ладонью вверх и малышка согласно вложила в нее миниатюрные пальчики. Сердце Саши пропустило удар от запредельной трогательности момента.
– Давай снимем шапку и комбез расстегнем? – Антон вопросительно глянул на ребенка и получил согласный кивок.
– Звать тебя как? – стянув вязаную шапку, Куликов помог девочке разобраться с застежками верхней одежды. Все это время Алекс молча наблюдала за рыжим бугаем, точно встретила инопланетянина.
– Ника, – тоненький голосок в гвалте вечеринки звучал едва слышно, но мужчина уловил его и улыбнулся.
– Пойдем, Ника, искать твою маму.
– И папу, – добавила девочка, уже явно доверившая сердце и судьбу в руки доброго великана.
– Как ты это делаешь? – выдохнула Саша в ухо Тони, – дети, старушки, продавщицы, режиссеры… Из тебя вышел бы отличный аферист – втираешься в доверие с первых секунд.
– К одному продюсеру целый год втираться пришлось, а ключи от квартиры, где деньги лежат так и не получил. Так что, на карьеру Остапа Бендера можно не рассчитывать. А это, – Тони кивнул на девочку, доверчиво держащую его за руку, просто – у меня сеструха на четырнадцать лет младше. Мать работала, отчим тоже посменно, мне приходилось ее в сад водить и забирать. Пришлось искать к мелким подход.
– Большинство бы забили на поиски.
Антон пожал плечами:
– Не знаю, я статистику не собирал. Показывай дорогу, надо ребенка родителям сдать. Внезапное отцовство на сегодня не запланировано. Где здесь что? – мужчина пристально изучал заполненный гостями коридор.
– Двери справа – это спальня Дэвида и комната его отца. Во избежание недоразумений на время вечеринок они закрыты. Слева – гостевая, она же гардероб, она же кладовка, она же библиотека, дальше по коридору музыкальный зал и кухня с ванной.
– Барские хоромы, – рыжий цокнул языком без особого восторга, – значит, нам в любом случае налево. Ну что, Ника, проверим, где прячутся твои родители. Раз, два, три, четыре, пять – мы идем искать! – и маленькая девочка за руку с рыжебородым великаном отправились на поиски. В библиотеке-кладовой было пусто, если не считать пары девушек, самозабвенно обнимающихся в углу на подушках. Никто из толкущихся в коридоре на ребенка не обращал внимания. Зато массивная фигура Антона взгляды приковывала, особенно женские. Одна подвыпившая девица настойчиво обхватила массивный бицепс и томно проворковала: «Привет, красавчик!», но была резко отшита полным холодной ярости взглядом Алекс. «Простите», – пробормотала незнакомка и быстро ретировалась. Музыкальный зал Куликов узнал сразу – по центру большой комнаты, балконом и двумя окнами выходящей на Неву, стоял черный рояль. На табурете за инструментом сидел Тельман и потягивал из высокого бокала шампанское. Рядом с ним, примостившись прямо на крышке своими идеальными ягодицами, расположилась Эмма. Актриса что-то увлеченно рассказывала группе молодых мужчин, в которых Саша признала сокурсников Дэвида по консерватории. «We all live in a yellow submarine, yellow submarine, yellow submarine…» – надрывался в караоке квартет из трех юношей и девушки. Транслируемая проектором большая желтая подлодка плыла по пустой белой стене. В другой части зала раздавался громкий мужской смех и счастливое девичье повизгивание. Неизвестная Алекс компания оккупировала кресла и диваны, расставленные вкруг низкого журнального столика. Дух алкоголя, веселья и вседозволенности витал над собравшимися.
– Видишь родителей? – склонившись к ребенку, спросил Тони. Девочка растерянно пожала плечиками.
– Ясно, – рыжие усы недовольно встопорщились. Пристальным взглядом Куликов просканировал пространство комнаты, точно сличал ДНК код с хромосомами потеряшки. В два шага мужчина преодолел расстояние до поющих караоке, без особых проблем завладел микрофоном и гаркнул:
– Найдена девочка Ника. Просьба к родителям срочно подойти в музыкальный зал! – в комнате повисла тишина, разбавляемая только мажорными аккордами ливерпульской четверки* (группа Beatles, авторы песни Yellow submarine)
– Повторяю, девочка Ника ждет родителей в музыкальном зале! – Антон повысил голос, и Алекс представила, как прохожие на набережной озираются в поисках обладателя громового баса. «На другой стороне Невы, наверно, тоже слышно», – за разворачивающимся представлением продюсер наблюдала стоя у входа в комнату.
– Моника?! – удивленно воскликнула молодая женщина, только что довольно хихикающая на коленях у сидевшего в кресле мужчины. – Откуда ты взялась?
Недоумение на женском лице сменилось внезапным пониманием, она подскочила и кинулась к дочери:
– Ой, малышка, а мы с папой тебя обыскались! Ну разве можно так пугать родителей? – принялась выговаривать и причитать девушка, крепко прижимая к себе ребенка. Ника обняла мать и радостно посмотрела на Антона. Куликов хмуро глядел на происходящее, но девочке ответил полным доброты взглядом.
– Гарик, что расселся?! – накинулась женщина на мужчину в кресле, – иди, займись своей дочерью!
– Спасибо, – сдержанно и холодно обронила мать Моники, старательно избегая смотреть в пристальные зеленые глаза. Усы дернулись в едкой усмешке, но Антон промолчал, взъерошил светлые волосы девчушки и отправился к Алекс.
– Неправильно это, – буркнул мужчина, поравнявшись с подругой.
– Уже все хорошо, родители нашлись, ребенок доволен.
– Неправильно, что пришлось их искать. Не должно быть так. Это не Ника потерялась, а про нее забыли, – парень хотел что-то еще добавить, но был прерван Тельманом:
– Эффектное появление, в традиции лучших авангардных театров! – режиссер приветственно пожал руку Тони и приобнял Алекс. Тонкие музыкальные пальцы Дэвида скользнули по обнаженной глубокой проймой спине Александры и болезненно ущипнули кожу между лопаток.
– Дурак! – ойкнула и скривилась Саша.
– В кои-то веки ты даже нарядилась ради старого друга, – темные глаза Дэвида лукаво щурились из-под непослушной вьющейся челки.
– Это единственный подарок от меня на твой день рожденья, – съязвила Алекс и схватила изменника за уши, – выбирай, кто отсчитает тридцать один годик – я или Тони? Фифи, придержи именинника, чтобы не рыпался!
– Эмма! – заорал режиссер в притворном ужасе, – Спасай, эти киборги-убийцы притворяются моими друзьями!
Блондинка отреагировала по первому зову и материализовалась рядом – прекрасная в своем откровенном легком платье, больше похожем на ночную сорочку. Без преувеличения, вся мужская часть гостей проследили глазами короткое дефиле актрисы от рояля до режиссера.
– Теперь все, кого Дэви ждал, в сборе, – пропела девушка и заключила Тельмана в мягкие объятья, – пора говорить тосты.
– Точно! – освободившись из цепких лап коллег, Дэвид прильнул к аппетитному декольте Эммы.
– Организуйте себе напитки. Шампанское в ванне на кухне, водка в морозилке, пунш в ведре, а вода под краном. Через пять минут общий сбор в зале! – последнюю фразу режиссер гаркнул в микрофон тем голосом, каким на площадке звучали «мотор!», «поехали!» и «какого хера, бездари?!».
– Ванна на кухне, а бассейна на балконе нет? – улыбка Куликова вышла натянутой. Мысли мужчины постоянно возвращались к маленькой детской фигуре, одинокой среди шумных веселящихся взрослых. Выходя из зала, Антон обернулся – Ника сидела на полу у кресла в ногах родителей и смотрела мультик на экране смартфона. Про большого рыжего дядю ребенок, казалось, позабыл.
В кухне действительно обнаружилась ванна – большая, старинная, чугунная, на латунных ногах, наполненная водой, в которой плавало не меньше двадцати бутылок «советского шампанского». Алекс присела на край и принялась методично вылавливать пузатые зеленые бутыли, внимательно разглядывать и отправлять в дальнейшее плаванье. На обшарпанном круглом столе стоял здоровый эмалированный таз, из которого желающие прямо стаканами, кружками и бокалами черпали мутную рубиновую жидкость.
– Фраза «прямо по коридору кухня с ванной» заиграла новыми красками, – Тони обошел помещение по кругу, точно кот, изучающий новую территорию, и остановился около Алекс, все еще продолжающей свою странную рыбалку.
– Можно завтракать прямо в ванной. Теперь понятно, почему Тельман постоянно опаздывает на монтаж. Если бы к утреннему кофе прилагался вид тебя под душем… – рыжий хищно прищурился, наклонился к Алекс и перешел на интимный шепот, – я бы тоже забил большой болт на все другие картины мира.
– Получается, твое воздержание выгодно продюсеру Тимофеевой, – девушка с наслаждением вдохнула терпкий лесной аромат веснушчатой кожи.
– А девочке Саше? – борода щекотала шею, сильные пальцы гладили позвонки – по оголенной спине ниже лопаток.
– А Саша глупенькая, выгоды себе не ищет, но чуть позднее с удовольствием воспользуется твоим болтом, – мурлыкнула Алекс и с наслаждением повела плечами. Антон прижался ближе, а ладонь скользнула под пройму и спустилась до талии.
– Зато приключения меня находят сами, – девушка довольно цокнула языков и выловила из ванны бутылку, на первый взгляд такую же как остальные.
– Как насчет настоящего шампанского? – она заговорщицки подмигнула Куликову.
– А есть разница? На вид одно и тоже.
– Разница, как между просмотром в кинотеатре и пиратской версией на мобильном. Это старая традиция. Отец Дэвида давно живет за границей и шлет любимому и единственному сыну то, что любит сам. Кроме шелковых платков сомнительной эстетической ценности и специфических сладостей, Тельману-младшему регулярно перепадает отличный южно-американский кофе и игристое из Шампани. На вечеринках Дэвид переклеивает пару этикеток и счастливчикам достается хороший брют вместо газированной сивухи. За одно это я готова простить весь бардак, что здесь обычно твориться.
– Продажная гурманка-алкоголичка… – задумчиво протянул Тони и, задевая губами мочку Сашиного уха, добавил, – так сразу и не скажешь. Я жутко разочарован твоим гедонизмом и требую сатисфакции.
– Это какой же? – темные глаза вспыхнули озорными искрами, тонкая рука обвила мощную шею и длинные пальцы запутались в рыжих вихрах. Средь толпы едва знакомых подвыпивших гостей сдержанность отступала, и Алекс могла позволить себе откровенные проявления чувств.
– Нормального пива вместо французской бурды и уединенного места для исповеди, искупления и забивания болта. – Куликов продолжал гладить спину Александры, удовлетворённо отмечая, как кожа отзывается мурашками, дыхание, срывающееся с алых губ, становится прерывистым, а зрачки расширяются, затуманивая взгляд поволокой желания.
– Возможно, я смогу выполнить одно желание из двух, – говоря, девушка почти касалась встопорщенных от возбуждения усов, – и учти, что пива в этом доме отродясь не водилось.
Тони хмыкнул и, не выдержав возбуждающей близости, легко прикусил Сашину нижнюю губу. В ответ девушка замерла, дыхание оборвалось, а длинные пальцы, обнимавшие мужскую шею, дрогнули.
– Сначала кино, потом сцена после титров. – с явной неохотой Алекс отстранилась и встала. —
– Идем, поздравим именинника.
В зале собралось около тридцати человек. Дэвид сидел за роялем и тихо перебирал клавиши, при этом внимательный взгляд режиссера подмечал всех входящих в комнату. При виде Алекс нервное лицо вспыхнуло быстрой улыбкой, и мужчина кивнул замершей у микрофона Эмме.
– Добрый вечер, дорогие друзья, – проговорила актриса и Алекс вздрогнула от вежливой телевизионной официальности хорошо поставленного голоса. Так на старых записях звучали ведущие «Песни года» и «Голубого огонька». Продюсер уже слышала Васильеву в записи и знала о восторгах звукорежиссера. Все как один восхищались мягким тембром, плавной естественной манерой речи и силой, талантом, с которым девушка передавала эмоции и чувства. Эмма была хороша. Ощущение, что, создавая девушку, природа заранее приготовила ей сценическую судьбу. Прекрасная внешне, наделенная сильным чувственным тембром сейчас актриса была в своей стихии – естественно и гармонично она исполняла роль хозяйки бала. И хотя Алекс бесила чрезмерная влюбчивость приятеля-режиссера и его дурацкая привычка приближать к себе каждую встречную девицу, игнорировать достоинства очаровательной блондинки не получалось.
– Спасибо, что пришли. Хочу воспользоваться случаем и первой поздравить с днем рождения талантливого режиссера, прекрасного пианиста и лучшего мужчину, которого я когда-либо встречала, моего любимого Дэвида. Дэви, эта песня, специально для тебя.
И девушка завела уже известную «I wanna be loved by you», а Тельман принялся неторопливо подыгрывать на фортепьяно. Эмма подплыла к имениннику и заключила его в мягкие объятия. Не отрываясь от клавиш, Дэвид нежно поцеловал кисти любовницы. Сердечная трогательность момента зашкаливали, и гости с интересом наблюдали за представлением. Пела Эмма отлично, а в музыкальных способностях хозяина вечеринки давно никто не сомневался. Алекс вынуждено признала – эти двое определенно шли друг другу. Закончилась музыкальная открытка падением актрисы на колени к режиссеру и долгим страстным поцелуем, во время которого часть публики откровенно возбудилась, а другая рванула на кухню за добавкой шампанского.
Попав под феромоны чужой страсти, Тони со спины обнял Сашу за талию и по-хозяйски прижал к себе. Алекс не сопротивлялась.
– Похоже, мы все в той командировке знатно надышались приворотными болотными газами, – шепнули мягкие губы, и Саша кивнула, расслабляясь и откидываясь на широкую грудь Антона. Заботливая близость доброго рыжего здоровяка одновременно успокаивала и подталкивала на безумства. Сильное сердце Тохи билось часто, отдаваясь пульсацией в теле Алекс.
– Хочу тебя, – хрипло, едва слышно прозвучало над ухом. Девушка обернулась, встретила горящий страстью взгляд и коснулась колкой бороды легким поцелуем.
– Подожди, сбежим в антракте. Представление только началось.
Рыжий в ответ прорычал недовольно, но смиренно. А дальше были пожелания и поздравления, которым казалось нет конца. Алекс, как и многие припала поцелуем к гладко выбритой щеке Тельмана и под радостное повизгивание Эммы подарила приятелю годовой абонемент на двоих в Императорский театр. Несколькими днями ранее узнавший про торжество Арсен помог достать этот весьма недешевый подарок.
– Так и будешь куклой на рояле сидеть – дары принимать? Сыграй что-нибудь поприличнее американской попсы, отработай подарки, – Алекс не только хотелось сбить самодовольный вид приятеля, но и услышать, как Дэвид играет. Тут же раздались одобрительные, поддерживающие ее предложение, возгласы.
– А слабо третий концерт Рахманинова? *(считается одним из наиболее трудных для фортепьяно произведений. Пианиста Дэвида Хельфготта по его собственному признанию исполнение этого концерта довело до психиатрической лечебницы) – провокационно выкрикнул высокий парень с нервным измождённым лицом.
– А ты все надеешься меня в дурку упечь? – Дэвид зыркнул на говорившего резко, и Саше пришлось пояснить для Тони: «Это его приятель-конкурент из консерваторских времен. Бились за звание лучшего пианиста потока.»
– Прям так и бились? – усмехнулся Куликов.
– Ага, – совершенно серьезно подтвердила девушка, – чуть пальцы не переломали друг другу и пианино не расстроили. На одном экзамене он Тельману ноты подменил, и Дэвиду пришлось по памяти играть.
– Ого, – восхищенно присвистнул Тони.
– Смотри дальше. Сейчас наш гений кинематографа утрет ему нос.
– Эмма, объяви, – надменно бросил режиссер и блондинка вытянулась в струну рядом с роялем.
– «Кампанелла» Ференца Листа из «Больших этюдов Паганини». Исполняет Давид Исаакович Тельман.
И кисти Дэвида взметнулись над клавишами, чтобы наполнить зал экспрессивной эмоциональной, пробирающей до основания существа музыкой. Пальцы взлетали, неуловимо брали аккорды и вновь взмывали над черно-белым полотном. Кампанелла не была плавной и мелодичной композицией. Вся заточенная на демонстрацию мастерства пианиста она словно бросала вызов окружающему миру. «Смотрите, как я могу!» – кричала сама поза Тельмана и в подтверждении таланта мелодия взвивалась, чтобы внезапно накинуться на слушателей волной резких, ярких эмоций. Зал замер, внимая дару, отвергнутому Дэвидом. Эмма тихо стояла рядом, не сводя с любовника восхищенного взгляда. А Алекс исподтишка наблюдала за Тони – бородатая челюсть отвисла, изумрудные глаза не мигали, а руки сжали ее талию с такой силой, что стало трудно дышать.
– Крутой чертяка! – выдохнул Куликов и добавил пару матерных от избытка чувств.
– Мировая музыка потеряла одного из ярких исполнителей, зато российский кинематограф приобрел очередного неоцененного гения. Иногда я жалею, что картины Тельмана вполне успешны. Несколько провалов и мальчик вернулся бы к музыке, чем порадовал дух своей покойной бабки и перестал портить мне нервы, но нет, засранец собирает гран-при фестивалей, как поп-звезда малолетних старлеток после концерта, – Саша ворчала по привычке. Жизнь Дэвида- пианиста точно свернула бы в другое русло, нежели судьба Тельмана-режиссера, и не факт, что в том мире нашлось бы место для продюсера Александры Тимофеевой.
Окончание мелодии гости встретили яростными овациями. Публика набросилась на пианиста, погребая под собой раскрасневшегося от экспрессивной игры Дэвида и счастливую близостью к гению актрису. Меж тем, пользуясь радостной суматохой, руки Антона стали требовательнее, а прикосновения откровеннее. Неделя вынужденного воздержания оголяла нервы, запуская по ним разряды страсти от каждого жеста и слова.
– Жди меня здесь! – скомандовала Алекс и заверила приказ полным неприличных обещаний глубоким поцелуем. Тони согласно кивнул, провожая убегающую по коридору девушку осоловелым от страсти взглядом.
Ключи от закрытой комнаты Исаака Тельмана обычно хранились в металлической банке с надписью «Крупа» на самой верхней полке над вытяжкой. Алекс всегда задумывалась, кому в голову пришло в комнате с четырехметровыми потолками возводить стеллажи почти под лепнину. Стоя босяком на кухонной столешнице, Саша с трудом дотягивалась до заветной вершины.
– Тебе бы в модели пойти, – раздалось за спиной. В дверном проеме остановилась Эмма. Актриса с интересом наблюдала за действиями Тимофеевой. Алекс резко обернулась и ухватилась за дверку пенала чтобы не упасть.
– Как думаешь, если потолок покрасить в розовый цвет, а стены облицевать салатовой плиткой – красиво будет? Тебе сверху открывается отличный вид, можешь оценить весь масштаб и перспективу ремонта. Там лепнина не отваливается? Хочу ее отбить, и заменить на галтельки посовременнее, – Эмма с задумчивым прищуром осматривала помещение.
– Не рановато ли ты собралась тут свои порядки наводить? – Алекс старалась сохранить серьезный тон, несмотря на нелепость своего положения.
– Разве? – актриса демонстративно перевела взгляд на раковину, и Саша только теперь заметила розовую зубную щетку, тоник для лица и пенку для умывания.
– Да и ванну надо в библиотеку перенести, а макулатуру можно и в кабинете отца Дэвида складировать. Не подумай, мне нравятся наши с Дэви утренние водные забавы, но иногда хочется просто принять душ или полежать в пене, – Эмма безотрывно следила за переступающей босыми ногами на столешнице Александрой.
– Вы знакомы месяц, а ты уже собралась к нему переезжать и делать ремонт. Может и свадебное платье выбрала вместе с детскими именами? – разговор начинал раздражать, и Алекс наконец-то дотянулась до заветной банки, схватила ее и ловко спрыгнула на пол.
– А зачем терять время? – Эмма с вызовом глянула на продюсера. – Дэвид меня любит. Я люблю его и нам хорошо вместе. Я знаю, что хочу быть с ним. Что еще нужно? Вот ты, что ты хочешь от Куликова?
Саша непроизвольно покосилась на зажатую в руках банку, в которой тихо позвякивал ключ от закрытой комнаты.
– И я сейчас не про секс в кабинете Исаака Тельмана, – со злорадным удовольствием добавила блондинка, скрестила руки на груди и уставилась на Алекс в ожидании ответа.
– Кажется, это не твое дело, – Саша решительно отправилась к выходу, но невысокая миниатюрная фигура преградила ей дорогу.
– Подожди, – в глубоких голубых глазах сквозила незнакомая ранее решимость.
– Подожди, – настойчиво повторила блондинка, – я сейчас достаточно пьяна и хочу высказать тебе все наболевшее.
Алекс обреченно закатила глаза, но попытки покинуть кухню оставила.
– Ты постоянно принижаешь мои решения, словно я маленькая девочка, которая только и делает, что совершает глупости. – Эмма прикусила внезапно задрожавшую нижнюю губу. – Моя мать всегда поступает так же. Мне всё время все указывают – "Эмма, ты должна думать о будущем", "Эмма, надо найти перспективного мужа", "Эмма, с твоей внешностью нельзя связываться с обычным таксистом", "Эмма, я не для того тебя растила, чтобы ты просрала свой талант в провинциальном театре…" Я с раннего детства слышу одно и тоже! Надоело! Вот и ты сейчас считаешь, что я недостаточно хороша для твоего драгоценного Дэвида, не так умна, не так талантлива, не так серьезно настроена, как он того заслуживает. Откуда тебе знать, а? Мы взрослые люди и нам хорошо вдвоем! Почему мы должны постоянно оправдываться и объясняться перед всеми вами?! – на последней фразе голос девушки сорвался, и небесная лазурь глаз потускнела от слез.
Алекс оторопело выслушала отповедь, которая так внезапно превратилась в истерику. Не зная, что еще делать, Саша подошла к рыдающей актрисе и мягко обняла ее за плечи.
– Мать не одобряет Дэвида? – догадалась продюсер об истинной причине слез. Эмма судорожно кивнула и прижалась к Тимофеевой.
– Мужчина должен быть богат, успешен и брутален. Мне так с детства говорили, —между всхлипами прошептала блондинка.
– Да уж, а тебя угораздило связаться с Тельманом. Ни одного попадания, – Алекс усмехнулась и одобряюще похлопала девушку по вздрагивающей спине.
– Я его люблю, – упрямо повторила Эмма и отстранилась. – Или думаю, что люблю. Но это одно и тоже. Мне кажется, это честнее, чем то, что ты делаешь с Тони.
Напоминанием о Куликове звякнул ключ в металлической банке.
– А что я, по-твоему, делаю с Тохой? – Саша постаралась, чтобы голос звучал максимально миролюбиво. Еще одна истерика не входила в ее планы на вечер.
– Держишь на расстоянии, используешь по мере надобности. – Эмма пожала плечами и виновато добавила, – Прости, я опять лезу не в свое дело. Пойду, поправлю макияж, тушь, наверно, размазалась.
И девушка быстро ретировалась с кухни. Алекс открыла банку и вытащила ключ. Повертев его между пальцами, хмыкнула и зажала в кулаке:
– Пора сократить расстояние и использовать в личных целях, – улыбнулась будоражащим мыслям и отправилась в музыкальный зал.
Антона в комнате не было. Не обнаружилось Куликова ни в библиотеке, ни в коридоре, ни даже на лестничной площадке. Решив, что приятель скрылся в туалете, Саша заняла позицию откуда открывался вид на дверь в места общественного пользования, но спустя несколько минут из «комнаты раздумий» вышел застегивающий на ходу ширинку неизвестный мужчина. Еще раз обойдя квартиру и не заметив нигде приметного рыжего здоровяка, Алекс вытащила мобильный. Долгие сигналы терзали слух томительным ожиданием.
«Ну не инопланетяне же его похитили?!» – в сердцах девушка схватила бокал шампанского, вытащила сигарету и выскочила на балкон. Припаркованный на углу красный джип исчез вместе с его хозяином. На финале второй выкуренной сигареты телефон Куликова наконец-то ответил.
– Прости, пришлось уехать, – сразу выдал знакомый голос. – Родители Ники напились до потери пульса и решили прогуляться. Испугался, что они по пути дочь опять потеряют. Теперь везу их на Просвещения. Как освобожусь, наберу тебя, хорошо?
Алекс молчала. Внутри нее бесилась, прыгала, размахивала руками и орала матом покинутая неудовлетворенная женщина, но алые губы только плотнее сжали сигаретный фильтр, а костяшки пальцев побелели на тонкой ножке бокала.
– Сашка, ты меня слышишь? – вопрос прозвучал озабоченно, но ни разу не виновато.
– Слышу, – выдохнула она.
– Что скажешь?
– Хорошо, – сухо ответила Алекс и нажала «отбой».
– Долбанный Ланселот* (один из рыцарей Круглого стола) на красном Задире! – в сердцах выплюнула девушка в холодную декабрьскую ночь. Но вселенная не хотела оставлять Тимофееву наедине с всеобъемлющей злобной грустью – на балкон из комнаты вывалилась группа очень шумных и изрядно пьяных гостей. Сашу вжали в перила, не спрашивая, налили вина в пустой бокал, всунули в руку плюшевого фламинго и потребовали улыбаться для общего фото.
– Она была актрисою, и даже за кулисами играла роль, а зрителем был я, – над шумом праздника взвился голос Тельмана.
– Ну вот именинник и допился до попсы девяностых, – с кислой улыбкой констатировала Алекс и вернулась в зал. Волны бурлящей в разгаре вечеринки разбивались горькой пеной о грустный взгляд одиноко стоящей у стены девушки.