– Шахта четыре, да? – повторил он. – Это наша главная шахта. Если лихорадка распространится там, я обанкрочусь.
Он пригласил нас в свой кабинет и направился к письменному столу. Молчаливый Ксартал, марсианский иллюстратор, сел на стул в углу и достал блокнот, делая наброски интерьера комнаты. Бабушка Энни осталась стоять.
Вскоре пожилая дама подошла к письменному столу и налила себе марсианского виски.
–Должны быть способы остановить это, – сказала она. – Вы вызывали каких-нибудь врачей? Почему бы вам не объявить вынужденный отпуск и не отослать людей, пока чума не утихнет?
Бейкер покачал головой.
– В прошлом месяце здесь были три врача с Каллисто. Они были в таком же недоумении, как и я. Что касается отправки людей, то, возможно, мне придется это сделать, но когда я это сделаю, это будет означать увольнение. Наша компания зафрахтована Космоколониалом, и вы знаете, что это значит. Отказ от работы на тридцать дней и более, и вы теряете все права.
Раздался звонок визифона, и Бейкер подошел к аппарату. На экране появилось лицо мужчины. Бейкер выслушал, сказал "О'Кей" и выключил рубильник.
– Вся команда четвертой шахты ушла в Болдрик, – медленно произнес он. На стене позади стола Бейкера висела большая карта. Бабушка Энни подошла к ней и принялась изучать надписи.
– Шахта номер четыре находится на внешнем краю полосы в том месте, где этот коридор наиболее широк, – сказала она.
Бейкер поднял голову.
– Совершенно верно. Мы начали работать там сравнительно недавно. На глубине огромные залежи Акустикса. Если эта жилка заработает, мы за год добудем в два раза больше "межзвездного голоса", чем наши конкуренты.
Бабушка кивнула.
– Я думаю, нам с тобой Ксартал лучше пробежаться туда, – сказала она. – Но сначала я хочу осмотреть вашу лабораторию.
Отказать ей было невозможно. Джимми Бейкер первым спустился на нижний этаж, где по всей длине здания располагались огромная лаборатория и экспериментальный цех. Бабуля схватила легкий чемоданчик и стала бросать в него какие-то вещи. Выгнутая стеклянная линза, три или четыре луковицы Веллингтонского радита, каждая со спектроскопической нитью накала, небольшая динамомашина, которая работала бы на лебедке воздушного змея, и некоторое количество проволоки и других предметов.
Машина с воздушным змеем снова выехала. Старушка и Ксартал марсианин заняли в ней свои места. Потом Джимми помахал рукой, и машина покатилась вниз по пандусу.
Только когда они исчезли в дымке пустыни, я почувствовал одиночество этого аванпоста. С этим одиночеством пришло внезапное предчувствие беды. Неужели я был таким дураком, что отпустил бабушку? Я подумал о ней, о старушке, которой следовало бы сидеть в кресле-качалке и вязать носки. Если что-нибудь случится с Аннабеллой К. Флауэрс, я никогда не прощу себе этого, как и миллионы ее читателей.
Мы с Эзрой Карном вернулись в кабинет. Старый старатель усмехнулся.
– Проклятая динамо машина в человеческом обличии. У нее больше энергии, чем у улетевшей кометы.
Смежная дверь в дальнем конце кабинета вела в длинный коридор, который заканчивался лестницей.
– Давай осмотримся, – предложил я.
Мы прошли по коридору и поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь располагались главные офисы "Ларинкс Инкорпорейтед", и сквозь стеклянные двери я видел клерков, занятых счетными машинами и записями отчетов. В другом отсеке чрезвычайно легкая акустическая руда упаковывалась в большие ящики и маркировалась для отправки. В дальнем конце комнаты виднелась открытая дверь. Внутри молодой человек сидел, откинувшись на спинку вращающегося кресла, перед сложной приборной панелью.
– Заходите, – сказал он, увидев нас. – Если хотите взглянуть на своих друзей, вот они.
Он щелкнул кнопкой, и вся стена над панелью медленно сменила цвет. Эти цвета закружились калейдоскопом, а затем слились в трехмерную картину.
Это была картина быстро разворачивающейся пустынной страны, как видно из задней части воздушного змея автомобиля. Прямо за ветровым стеклом, спиной ко мне, стояли Джимми Бейкер, бабушка и Ксартал. Мне казалось, что я стою прямо за ними.
– Это изобретение самого мистера Бейкера, – сказал оператор. – Усовершенствование визифона.
– Вы хотите сказать, что можете следить за передвижениями этой машины и ее пассажиров, куда бы она ни ехала? Вы тоже слышите, как они разговаривают?
– Конечно.
Оператор повернул другой диск, и в комнату ворвался фальцет бабушки. Он резко оборвался.
– Машина потребляет много энергии, – сказал оператор, – а у нас ее пока немного.
Облако тревоги, окутавшее меня, несколько рассеялось, когда я взглянул на это устройство. По крайней мере, теперь я мог следить за передвижениями бабушки.
Мы с Карном спустились в буфет, где поужинали. Когда мы вернулись в кабинет Джимми Бейкера, там уже звонил визифон. Я подошел к нему, включил, и, к моему удивлению, на экране вспыхнуло лицо Антлерса Парка.
– Привет, – сказал он в своей обычной дружелюбной манере. – Я вижу, вы прибыли в полном порядке. Мисс Флауэрс здесь?
– Мисс Флауэрс уехала с мистером Бейкером на четвертую шахту,– сказал я. – Там неприятности. Лихорадка красных пятен.
– Лихорадка, да? – повторил Парк. – Какая жалость. Я могу что-нибудь сделать?
–Скажите, – спросил я, – у вашей компании были какие-нибудь проблемы с этой чумой?