Дочь аспида

Там недвижимо ожидал Люцио с походной сумкой. Он бесстрастно смотрел перед собой, будто заколдованный или сильно испуганный. Когда я подошла, его руки напряглись, сжимая лямки рюкзака.

– Я буду сопровождать тебя всё время, которое потребуется на поиски чаши. Так велел твой отец, – сказал Люцио и показал ладонью на кабинку телепортатора.

Это устройство, работающее с помощью специальных жетонов, прикладываемых к сенсорной панели. Технология имеет прямую связь с достопримечательностями на Земле, поскольку те обладают огромным энергетическим потенциалом, нужным для того, чтобы после квантового распада тела и перемещения между слоями информации притянуться к нужному каналу и использовать эту энергию в качестве связующего материала между частицами.

Такие путешествия опасны. Не всегда удаётся собраться полностью. Есть другой путь, более физический – на космолёте вокруг Солнца. Но заслонка на орбите, защищающая Гистофис от обнаружения, не пропустит к Земле летательный аппарат без специального разрешения, потому что контролируется враждебными ящерами, вставшими за период моего взросления на защиту людей. К тому же преодоление барьера займёт в десять раз больше времени, чем перемещение через телепортатор.

Глава третья. Ядовитые зубы

Впервые в жизни мне выпала возможность проявить себя. За эти годы от отца я много узнала о себе, своём прошлом. Стыд появлялся внутри каждый раз, когда вспоминала, что фиолетовая кровь является атавизмом отрицательного характера. Я должна была унаследовать либо гемоглобин от матери красного цвета, либо гемоцианин от отца синеватого оттенка.

Если бы я уродилась, как сказал Тарохо, в породу человеческих созданий, меня бы пустили на плазматический биоматериал, используемый для маскировки голубой крови, преобразовывая её в человеческую, но оставляя генетическую структуру нетронутой и невидимой для исследовательской техники. Больше похоже на магию, но я-то знаю, что даже этот феномен можно как-то объяснить, а нужно ли?

В момент распада на кванты в пространстве энергетического канала я успела много о чём подумать. Хотя времени особенно не было, лишь несколько секунд или даже мгновений. Больше всего ум занимали слова Тарохо, сказанные однажды, когда мы работали над усовершенствованием и контролем гипнотических навыков. Внутри меня есть ген мутанта, я могу стать хамелеоном, сыграть свою особенную роль, притворяясь человеком и ведя людей на собственную погибель.

Сегодня ночью мне ввели плазму, поразившую весь организм словно яд. Агония выжгла спесь и успокоила внутреннего монстра. Сейчас же, являясь незначительной кучкой квантов, я чувствую, как тело собирается в единую структуру, свет в конце тоннеля становится всё ярче, но монстр этот до сих пор спит.

А что, если всё в мире намного проще, чем ассоциации. И даже легче, чем осознание собственной важности в их построениях. Как и структура моего тела во время перелёта. В одном из многочисленных миров или на его границе я лишь облако, а остальное – необходимые усложнения для существования в новом месте, непохожем на предыдущее. Для меня конец тоннеля – это переход в другой мир, существующий по своим собственным законам. Останусь ли я там прежней, или монстру удастся проснуться?

– Рия, – послышалось мне.

Это был голос незнакомого мужчины. Его образ сложился сам собой. Статный, ровный, гладкий. Мужественный и безжалостный к ошибкам. Он тот, кто не допускает мыслей о пощаде. На пощёчину он ответил такой же. Но благосклонный и сочувствующий. Второго удара вслед за первым от него не получишь. Кто же он?

– Берегись, – снова послышалось от него.

Я открыла глаза. Вокруг окутано темнотой. По телу пробежали мурашки от прохлады и сырости. Пахло странно, будто листы бумаги промокли под дождём и не просохли. Загнили. Мох, так должен пахнуть мох. Я провела руками вокруг себя. И наткнулась на холодные неровные стены. Неожиданно всё прояснилось.

Передо мной сидела на каменном пьедестале статуя животного с длинным носом, как хоботок у комара, только по бокам головы большие уши, а лицо такое же мясистое, как у гистофской свиньи. У нас таких существ называют слонами. Но эта статуя символизирует разумное существо, сидящее как человек. Значит, многие организмы на Земле обладают разумом более развитым, чем на Гистофисе. И если это так, то связываться с этими чудовищами не стоит.

– Таким, как ты, не место здесь, – сказал тот же мужчина из слуховых видений, в одно мгновение появившись передо мной.

Я выпрямилась и посмотрела на него с удивлением. Он знает гистофский диалект и выглядит точно так, как я его представляла. Худощавый, слегка надменный, знающий себе цену, но добродушный и справедливый.

– И даже если я не хочу принимать тебя здесь, иного выбора не имею, – ухмыльнулся он, но потом улыбка стала мягче и добродушнее. – Я дам тебе способности быстро изучать земные языки. А также избавлю от страха пребывания на Земле. Надеюсь, что твоё будущее останется таким, каким я его вижу. Оно вызывает трепет.

– Кто вы? – спросила я, но не успела и глазом моргнуть, как тот исчез.

Тут зашли люди, шумные, а в голове их жил рой диких пчёл. Но стоило им увидеть меня, как они моментально замолкли. В руках у них болтался зеркальный фотоаппарат. Эти люди что-то сказали, однако текст был неразборчив. Может быть, слова были адресованы не мне. Ничего не оставалось, только подхватить сумку и уйти.

Дальше по коридору, в котором я почти что потеряла себя, были три каменные ступни гистофского льва. Рядом с ними стояла коробка на замке с извилистыми, словно змеи, и прямыми, как геометрические фигуры, буквами.

Не понимаю ничего из символики на этой планете, но всё вокруг было таким другим и интересным. Я вышла из рукотворной пещеры, сталкиваясь с существами, внешне похожими на меня. Снаружи светило солнце, а воздух давил и разрывал. Он был таким насыщенным, слишком много кислорода. Я стала задыхаться.

Вдруг подошёл прохожий, очень старый, и стал хватать за плечи и руки, выпрямляя и пытаясь привести в норму. Стоило ему взглянуть мне в лицо, он сразу же потащил меня под навес, расположенный слева от входа в пещеру. Я сбросила его руки с предплечий и попятилась. Вместо повиновения моей воле он продолжил размахивать руками и уговаривать пойти за ним.

Где же ты, Люцио, когда так необходим? Что мне делать с этими людьми? Не могу же их убить, чтобы защититься!

Я перестала задыхаться, но чувствовала себя такой утомлённой и измотанной. Накатила сонливость. Старик покачал головой и стал жестами показывать мне взбодриться и вдохнуть поглубже. Я потрясла головой и стала приходить в себя. Пожилой мужчина рассмеялся и похлопал меня по плечу, продолжая бормотать на своём языке.

– Апа кабар? – спросил он несколько раз.

Мне не удавалось понять. Тогда старик показал на меня пальцами правой руки, а потом покрутил ладонью у своей груди. Его интересовало моё самочувствие?

– Апа кабар? – повторила я, показывая на него, подражая ему.

У загорелого сухенького старичка с большими, но весьма зауженными к уголкам глазами появилось много морщин на лице. Он не выглядел опасным, а ведь подобными Тарохо считает таких, как он.

– Баик, – ответил тот, показывая на себя.

Не смогла распознать смысл слов. Точно так же, как не смогла заметить подвох в его поведении. Мимо проскользнула почти невидимая фигура, которую можно было заметить по предательской тени.

Я оттолкнула старика и бросилась вдоль домиков через два постамента, напоминающих подставку под книги или разрубленный пополам башенный храм и раздвинутый в стороны. Впереди бежал мальчик лет четырнадцати, такой же сухой и загорелый. Он держал в руках до этого момента лежавший в походной сумке футляр с приёмником энергетических частот, который мог понадобиться во время поиска чаши. Тарохо был прав. Люди подлые и низкие создания, способные убивать и красть ради собственных интересов.

С другой стороны прохода стояли лотки с фруктами, лежали строительные материалы, тропа была частично засыпана песком. Парень поскользнулся, но не сбавил темп. Он был очень быстрым и ловким, созданным для удирания. Я же была зациклена на нём и не замечала, насколько интересны постройки вокруг. Пирамиды с дополнительными деталями, вот бы рассмотреть каждую вблизи, но!

– Стоять! – крикнула я на гистофском и подобрала сухую короткую палку в зарослях высокой травы с размашистыми листами, пучком торчащими из мягкого стебля.

Парень слишком сильно разогнался и не удержал равновесия, когда получил по голове. Плотная, слегка надломанная ветка с мясистой корой раскололась пополам. Воришка упал в пруд, окружавший беседку. Люди вокруг переглядывались, перешёптывались. Все на одно лицо, только оттенок кожи определял их, да и то не всегда.

Я спустилась с бордюра в мутную воду и подошла к мальчику. Он потерял сознание и наверняка нахлебался воды. Заслуживший смерти был мной спасён – вытащен и положен под навес беседки. Я сбросила с плеч небольшую походную сумку и расстегнула. Вещи помялись и перемешались, зато все микстуры на разные тяжёлые случаи целы. Однако украденный приёмник, несмотря на прочный и непромокаемый футляр, вышел из строя. Если я убью этого мальчика, могу навлечь беду на себя и разрушить план Тарохо. Нужно дать ему одну из микстур, чтобы тот пришёл в сознание.

И вот, когда я уже собиралась залить парню в рот лекарство, он очнулся и дал дёру, быстро семеня ногами, пробежав по мостику из прочных прутьев, похожих на гистофский бамбук. Закрыв колбу и спрятав обратно в сумку, я тоже не стала терять время и последовала дальше в противоположную от пещеры сторону по деревянному настилу, сразу упёршись в стариков, продающих сувениры. Женщины осуждающе смотрели на меня, сделав такие же ужасные лица, какие выражали маски на их прилавках. Материал стен ларьков – голые блоки, крыш – шифер. Были перегородки между отсеками продавцов в виде ржавых металлических листов.

Что это за место?

В конце линии торговых ниш был вымощенный спуск, а по правую сторону журчал ручей. Я всё глубже погружалась в заросли. Подобные окружали общину Тарохо, что заставило меня удивиться схожести. Спустившись по ступеням и проведя рукой по мху на массивных камнях, я упёрлась в толпу людей, глазевших на женщину в красивом наряде. Рядом с ней стояли ещё люди. Она делала что-то за столом, а слева у скалы, начало которой я недавно трогала, располагался алтарь. За её спиной и спинами других, справа от меня, был ещё один навес. Низкое ступенчатое ограждение ритуального, по всей видимости, пространства украшалось ярусными пирамидками, увенчанными короноподобными элементами.

Я грустно улыбнулась, вспоминая о доме и снова прикасаясь к зелёному налёту на камнях. К тому алтарю можно пройти, если спуститься по лестнице, а потом подняться по другой, но я продолжила свой путь дальше и не пожалела. Таких рукотворных красот мне наблюдать вживую не приходилось, только изредка завистливо созерцать на картинках в книгах. Люди спускались дальше вниз по узкой тропе, я же встала, глупо улыбаясь, с краю и смотрела, и смотрела, пока не разглядела каждую деталь в пейзаже и не запомнила навсегда.

Высокие пальмы торчали то тут, то там, а ландшафт был ярусным, на одном из которых располагался ещё один пруд с кувшинками. Вдоль каждой дорожки высажены красные, фиолетовые, синие цветы. Пели птицы, правда температура морила сильнее, чем многие могли себе позволить. Мне хотелось спуститься на ярус ниже к воде, потрогать её, насладиться покоем, но я проскользнула мимо и, пройдя мостик, который накрывал дугой тот самый порожистый ручей, стала подниматься вверх.

Перед очередными навесами снова встретилась продавщица фруктов. Они выглядели сочными не только из-за красок, но и из-за дутости и характерных мягких черт вмятин. Продавщица что-то начала кричать и предлагать, но я покачала головой и отмахнулась руками. У меня пока что не было денег, которые бы приняли в этом месте, я даже не знала, как их здесь добыть. Понадеялась на Люцио, но в итоге его потеряла.

Миновав все лестницы, я оказалась под тенью огромной крыши. Надеюсь, что эти странные людские существа не погонят меня отсюда. Сейчас переведу дух и вернусь ко входу в пещеру. Она, если не изменяет зрение, за большим бассейном. Я, гоняясь за воришкой и гуляя среди красот, сделала круг и вернулась к той же площади. Сейчас меня от пещеры отделяет только этот бассейн. Доберусь до входа и буду ждать Люцио. Если его не будет до захода солнца, придётся отправиться на поиски без него.

На дне бассейна стояли женщины с кувшинами, а слева от архитектурного решения располагалось нечто похожее на кладбище, где каждая кучка камней являлась меткой места захоронения. А потом я разглядела разрушенные почти до основания колонны и искусственность сложенных конструкций. Разочаровалась. Но даже несмотря на всё это, впечатление осталось невероятным. А при виде самой пещеры оно только усиливалось. На скале громоздились различные извилистые образы, составляющие гриву огромного животного, похожего на льва. Слева и справа стояли статуи, одна разрушена, другая в виде разумной боевой обезьяны. Неужели на этой планете множество рас и не осталось обычных животных?

– Эй! – крикнул на меня мужчина.

Я оглянулась и увидела высокого смуглого человека со змеиными чертами. Волосы его больше не были похожи на мягкие жгутики, свисающие с головы. Теперь они стали тонкими, гладкими нитями, как у меня и всех этих земных существ, а также полукровок с Гистофиса. Голос принадлежал Люцио. Сомнений нет, это он. Напряжение само собой исчезло, поскольку теперь у меня был человек, способный подстраховать в сложной ситуации.

– Я ищу тебя чёртовых полчаса! – снова закричал Люцио, привлекая внимание людей.

– Соблюдай субординацию, – рыкнула я на него. – Я впервые вдыхаю такой концентрированный кислородный воздух. Вполне естественно, что я запаниковала и ушла в тенёк. А твоей внешности вообще не знаю, только и видела, что в чешуе. Как я должна была понять, что это ты?

Тот осёкся.

– Нужно было идти первым…

– Манеры превыше? – предположила я. – Остановимся на том, что ты меня нашёл. Хватит привлекать лишнее внимание.

Он сузил глаза и подумал немного.

– Ты права.

– У меня много вопросов. И первый из них, как здесь можно разжиться едой. Я слишком долго собиралась в кучу после атомного распада, проголодалась, – заявила я и направилась в сторону кладбища из камней. – Уверена, что лестница над той грудой ведёт к выходу. Там я ещё не ходила.

Люцио вздохнул, перебарывая негодование, и последовал за мной, тихо разъясняя обстановку:

– Нужно вначале кое-куда зайти. Здесь не община, всё сложнее. Невыполнение определённых условий социума чревато последствиями, порой весьма губительными. Вот уж не думал, что окажусь здесь вновь…

Он свёл широкие брови вместе и сжал губы. Всё его лицо превратилось в скомканный мышцами лист с изображением негодования, от которого Люцио так и не смог избавиться, делая свои дыхательные упражнения для снижения стресса. Тем временем очередная лестница подошла к концу, и он потащил меня к торговым рядам, а точнее, картонке с флагами, буквами и цифрами. Похоже на обмен денег.

Люцио махнул рукой уже поджидавшему нас человеку и последовал за ним куда-то за строения, затем скрылся в люке под землёй, показав мне знаком поторопиться. Я пролезла следом и оказалась в маленькой комнатке. Тут воздух был похож на тот, что витал в общине Тарохо. Самочувствие сразу улучшилось, а головная боль отступила. Шум от мыслей людей остался на поверхности.

– Всё готово, – сказало человеческое существо на гистофском диалекте и протянуло пять пачек банкнот разного номинала. – Вот ключи, поторопитесь, пока не угнали.

– Мы ещё не раз наведаемся, – улыбнулся Люцио.

– Я уже всё знаю. Великий царь велел частями выдавать весь оставленный депозит. Вот карта всех обменных точек. Начните с Борнео, а закончите Бали. Ключи от лодки и сама лодка там, где всегда. В прошлый раз ты ушёл ни с чем, – оставался серьёзным человекоподобный соратник. – В этот раз желаю удачи.

– Пусть будет так, – с надеждой отозвался Люцио и направился к выходу.

Покинув территорию храма, первым делом мы прошли в кафе, в центре которого сидел мужчина с огромными оттянутыми мочками. Он был на вывеске крохотного заведения.

– Как читается название? – спросила я у Люцио, когда тот заказывал нам горький напиток и поесть.

Тот молча водрузил мне на руки свой рюкзак и начал скрытно отсчитывать банкноты из меньшей пачки прямо в сумке, чтобы никто не увидел, как много у него денег. Потом расплатился и проследовал к одному из двух столиков рядом с постаментом в центре.

– Придорожное кафе в саду Будды, – ответил Люцио. – Так переводится.

– Кто такой Будда? – спросила я.

Нам принесли кофе в картонных стаканах с пластмассовой крышкой. От напитка пахло сырой землёй и горелыми орехами. И это можно пить?

– Будда, – ответил Люцио, осторожно отхлёбывая тёмную жижу, предварительно сняв крышку, – это нечто похожее на трёх гистофских божеств с горы Айкорта.

– У них тоже три хранителя благ жизни и один создатель всего сущего, как и у нас?

Люцио отчего-то повеселел и ухмыльнулся. Затем ответил:

– У них сотни ликов одного и того же создателя и тысячи обличий хранителей.

Я была разочарована, ведь смысла в подобном найти не могла.

– Таких, как мы, – продолжил Люцио, – на земле называют итсистами. Тех, кто видит в Будде божество – буддистами. Также есть христиане, католики, иудеи, исламисты и так далее. Эти названия являются религиями. Исходя из её учений и понятий, человек строит свою жизнь. Свод врождённых правил, придуманных кем-то и так отличающихся от перечня должностей другой религии, не позволяет человеку жить внутренней моралью, заложенной самой природой.

– Но у любой мысли каждой религии должна быть общая основа, – продолжила я.

– И эта основа прошла множественные преобразования, вызывающие разногласия и, следовательно, войны. В основном на Земле битвы между людьми возникают из-за веры. Или, скорее, неверия в схожесть взглядов.

Я поджала нижние веки и губы. Это казалось странным, поскольку разделяло людей на группы с разными точками зрения. Однако даже на Гистофисе, где существовала лишь одна религия айкорта, были войны между теми же группами. Только разногласия заключились уже в других сферах. Тарохо говорит, что не было бы эволюции без войн. И он хочет привести ящеров к великому разуму, где выше будет только Создатель.

К нам снова подошёл официант и принёс тарелки с едой, практически ничем не отличающейся от гистофской. Даже запах был схож.

– Ешь, нам нужно успеть доехать до домика дотемна, – сказал Люцио и принялся хлебать суп, не скупясь на звук удовольствия.

Я поковырялась в белых мягких зёрнах.

– Похоже на рис, – пробормотала я. – А это на рыбный суп.

– Так и есть, – улыбнулся Люцио и показал рукой, чтобы я приступала к трапезе.

Вкус был обычный, я даже разочаровалась. А вот напиток впечатлил, было в нём что-то необычное, словно сожгли печали и из их пепла, добавляя сладость радости, приготовили питьё.

– О-о-о, – протянула я и отпила ещё. – А вот это теперь моя слабость.

– Не стоит, – посмеялся соратник.

После сытного полдника Люцио подошёл к стойке, забрал пластиковый пакет с контейнерами, где потел наш ужин, и показал на мопед с коляской.

– Поехали, – сказал он и засунул в боковой прицеп передвижного средства наши походные сумки и еду.

Дальше мы поехали между ветхих домиков, ангаров, где делают памятники в виде колонн с узорной крышей и деревянные украшения для интерьера, а также ярко-зелёных стен из джунглей. Совсем скоро мы свернули налево, минуя статую мужчины, занёсшего меч для удара, а рядом с его ногами суетилась собака, готовая броситься в бой вместе с хозяином. Но в следующее мгновение эта статуя испарилась, и там возвысился рекламный щит, который я толком не рассмотрела.

– Что это было? – крикнула я, чтобы Люцио услышал.

– Ты про статую? – слегка повернул он голову, отвлекаясь от дороги и сбавляя скорость. – У многих из общины Тарохо есть дополнительные колбочки на сетчатке, которые фиксируют энергетический отпечаток. Удивительно, что у тебя, полукровки, есть такая особенность.

– Я же дочь своего отца, – проявляя наглость, я нарушила основное правило: никогда не называть царя своим отцом.

На это Люцио никак не ответил, но напрягся и даже, как мне показалось, ощетинился. Под кожей у него заиграла чешуя. Ему нельзя сбрасывать обличье, пока мы на виду у людей. Как и мне – болтать лишнего.

– Энергетический отпечаток занимает места с сильной концентрацией психоэмоциональных сил, – сказал Люцио, останавливаясь в нескольких метрах от пока что не существующего памятника на обочине. – Зачастую он не имеет чёткую форму и выглядит как вспышка. Однако, когда у строителей или архитекторов появляется план, они формируют из энергии замысел, а затем по велению вихревой силы претворяют идею в жизнь. Совсем скоро, года через два или три, там появится памятник или даже строение с мужчиной в центре.

– Пещера, где мы возникли, тоже имеет подобный сгусток… э-э-э… психоэмоциональных сил? – спросила я, слезая с сиденья и снимая шлем.

– Да, но в пределах физического строения, которое является его собирательным центром. В подобных местах мы и будем искать чашу. Нам нужен определённый след с очень низкими колебаниями, недоступными для считывания человеком или ящером, но способствующими созданию высокочастотных отпечатков. Доставай приёмник частиц, сейчас зафиксируем первую аномалию.

– Он сломан, – быстро ответила я.

– Что?

Люцио подпрыгнул от ярости.

– Что? – ещё раз повторил он. – Но как?

Я пожала плечами и достала из коляски сумку, откуда извлекла футляр.

– Его украли и повредили, – аккуратно держа на ладони пластину с линзой, ответила я.

Люцио выхватил её и стал осматривать.

– Лопнувшая линза не сможет считывать след. Теперь в нашем распоряжении только одно устройство, и оно останется при мне. Раз ты такая у нас глазастая, но неуклюжая, будешь сообщать мне о каждой вспышке, чтобы я мог её просканировать.

Неожиданно Люцио замешкался. Его будто наполнило стыдом за неудачное выступление. В глазах заиграли змеиные искорки. Народ ящеров, который безукоризненно следовал за Тарохо словно рабы, был нечист на обещания. Всё, что ими делалось, должно оправдывать только их ожидания.

Если кому-то что-то не нравилось, легче было устроить сладкую месть, чем уладить конфликт и расстаться с миром в душе и ссорой в реальности. Люцио теперь будет ждать от меня ответного шага, когда я размажу его словесно или физически. Верит, что проглочу его хамство, а потом подставлю подножку. И мне бы стоило исподтишка применить смертельные три удара, которым меня научил сам Люцио, чем решать всё по горячим следам.

Однако…

– Я заметила, что с приходом на Землю ты стал много себе позволять.

Люцио ощетинился и выпучил глаза. За дурной эмоцией последовали оправдания:

– Ты должна бережнее относиться к вещам, которые…

– Если бы Тарохо посчитал меня недостойной этой поездки, он бы ни за что не позволил мне сюда переместиться.

– Но… – попытался перебить меня тот, однако я лишь повысила голос, чем привлекла единственного человека, собирающего какие-то жестянки на другой стороне улицы.

– Но я не та, кому он доверяет однозначно. Иначе тебя бы здесь не было.

Люцио отчего-то опустил глаза.

– Вероятно, ты знаешь эти края лучше меня, но я нужна для определённой цели. Без меня тебе не добыть эту реликвию. Поэтому я знаю свою ценность. Не вынуждай меня уподобляться мести ящеров. Иначе и эта миссия провалится. Меня это тяготит.

Непривычно было видеть вместо змеиной кожи человеческую. От подобной перемены замещался и сложенный образ существа. Передо мной уже стоял не Люцио, а его тёмная сторона. Придётся познать и её, остаётся только быть к этому готовой.

– Хах, – выдохнул он. – Хорошо рассудила. Жаль, только время зря потратила. Пошли, я покажу тебе, как работает эта штука.

Стоило ему нажать на кнопку устройства, чья линза направлялась на пустое место, как на экране с задней стороны стали выступать частицы. Они состояли из цветных пикселей, помещённых в пределах излучаемого экраном прозрачного купола. Объёмная фотография точно передала то, что я видела.

– А теперь смотри, – голос Люцио стал ровным, прежние эмоции сошли на нет.

Он подошёл к щиту, на месте которого скоро будет стоять памятник, и поднёс к нему считывающее устройство, замеряя вибрацию.

– Высокие частоты с этой стороны, а низкие с этой.

На экране постоянно пульсировали столбцы, указывая на присутствие той или иной энергии в объекте.

– Вначале считываешь вибрации, потом фотографируешь. Сейчас мы изучили только формирующийся энергетический сгусток с высокими частотами, а нам нужен разрушающийся с самыми низкими. Искать его будем в основном в храмах и пещерах, где с этой чашей могли проводиться обряды. Подобное стирается очень долго. Найдём след и приступим к поискам.

– Таких низкочастотных сгустков будет много, – возразила я. – Не одна только эта чаша древняя и ритуальная. Могут быть и другие, верно?

Люцио кивнул и спрятал все предметы в сумку.

– Поэтому нам и дали на поиски два года. Надеюсь, успеем. – Он сел на мопед и завёл двигатель.

Я терпеливо поместилась сзади, и мы отправились к побережью. Сели в лодку и к глубокой ночи добрались до острова Борнео. Спрятав от ненужных глаз средство водного передвижения, пешком отправились в хижину, сокрытую в джунглях. Она была маленькой, но приспособленной для изучений. Нам пришлось сменить много таких убежищ, поскольку на определённом острове мы надолго не задерживались. Всё время меняли обстановку.

На протяжении этих почти двух лет я успела выучить индонезийский и обследовать практически все острова Индонезии. Приходилось порой тратить очень много времени на лодочные переезды и ночёвки вдали от хижин. Такая отшельническая жизнь успела надоесть, к тому же Люцио не переставал вести себя странным образом. Его отношение становилось всё хуже, будто он всегда меня терпеть не мог, а сейчас в подобных тесных обстоятельствах настолько проникся злобой, что уже был не в состоянии её контролировать.

Мне ничего не оставалось, как проявлять силу воли и сводить любые конфликты на нет. Меньше всего хотелось тратить силы на выяснения отношений с ящером, который даже не заслуживает находиться в одной комнате без личного дозволения с дочерью царя. Однако я всегда была и буду ею лишь наполовину, ведь даже красящий пигмент уже иссяк и не мог скрывать фиолетовый оттенок. Что в очередной раз напоминало, почему Тарохо относится ко мне как к доверенному лицу, но не дочери.

В мой последний день рождения на Земле Люцио неожиданно вспылил и сказал странную вещь, что я должна отмечать эту значимую дату не в январе, как следовало, а на полгода позже, хотя в это время на Гистофисе праздновал июль. При попытке узнать больше о его предложениях он фыркнул и сказал, что я живу на другой планете, поэтому должна следовать её временным рамкам, а не приносить с собой чужие правила. Потом всё же пояснил, что существуют планетарные календари, которые в случае двойников повторяют друг друга, но с разницей в половину оборота по орбите, и вселенские, когда все планеты без исключения подчиняются одной вселенской хронологии времени, о которой осведомлены астрономы.

– Например, твой день рождения, – принялся рассуждать Люцио. – Он в июле на Гистофисе. А когда ты прибываешь на Землю, то на полгода молодеешь, тебе ещё шесть месяцев ждать июля, чтобы отпраздновать ту же дату. Возьмём теперь вселенский новый год, который будет в июле по земному и в январе по гистофскому календарю. На родной планете ты уже будешь находиться на границе двадцати шести и двадцати семи лет, а здесь, на планете-двойнике, едва успеешь захватить свои двадцать шесть. Поняла теперь?

– Поняла, что образно вернулась во времени, прибыв на Землю, – кивнула я.

– Надо же, какая смышлёная, – еле слышно пробормотал тот.

Это было очередным примером придирчивости с его стороны, на которую легче было наплевать и заниматься собственными делами, чем разбирать её и уж тем более принимать близко к сердцу.

Ну, это так… мимолётные воспоминания. А прямо сейчас я и Люцио едем на остров Бали, где всегда круглый год множество туристов. Там будет полно энергии, на исследование которой может уйти до полугода, а то и больше. У нас же до назначенного возвращения осталось около пяти или четырёх месяцев. Оставив это место на потом, мы очень рисковали. Хотя на то была причина. Обычно в таких людных местах ничего, кроме людских желаний, не возникает. Энергия здесь упорядоченная, симметричная и смешанная. Что-то найти очень просто, поскольку люди подстраивают место под себя, а не наоборот. Все отпечатки уже давно подвержены влиянию множества со средней и высокой частотой. Прятать здесь низкочастотную реликвию сущий бред. Её найдёт любой, если будет желание.

Наша лодка под покровом ночи въехала в узкий залив. Обмелело, и её нос врезался в песок. Воды по-прежнему было по щиколотку. Впереди стеной встали джунгли, островком протестующие против людской эволюции и урбанизации.

– Иди прямо, там будет указатель «Не сорить». Прямо под ним есть ручка. Дёрни за неё, откроется люк. В этом месте нам лучше жить под землёй, – сказал Люцио и, выпрыгнув из лодки, принялся толкать её дальше от берега.

– Где мы? – спросила я, пытаясь поймать сигнал геолокации на земном смартфоне, который мы приобрели для связи и поисков информации.

– Мы сейчас недалеко от храма Пура Сегара Рупек и причала Гилиманук. Завтра я встречусь с доверенным человеком и получу ключи от мопеда.

Он уплыл, наверняка к причалу или в место, где мог незаметно укрыть лодку от чужих глаз. Я же отправилась на поиски люка, под которым оказался настоящий бункер. Кто-то жил здесь раньше. Возможно, сам Люцио. Среди огромного количества пыли удалось отыскать покрывала. Свет тянулся тусклыми полосами по углам, лампочек не было. Каменные стены, подобные пещерным, давили со всех сторон. Воздух был приближен к гистофскому. Это единственное, что оставалось комфортным здесь.

– Ну и берлога, – сказала я и прошла в арку слева.

Там была спальная комната без кровати и матраца. Придётся снова довольствоваться спальным мешком. Всяко лучше, чем клопы, клещи и блохи. Я пошла дальше осматривать подземелье. В самой большой комнате удалось отыскать приборные панели, широкие и длинные столы с заплесневевшими книгами. Техника наверняка неисправна из-за повышенной влажности, однако она нам и не потребуется. Эти месяцы мы справлялись без дорогого оборудования.