–Что за бред ты говорила в коридоре?
–Ты про что?– удивляюсь я, поднимая голову.
–Про твои сказочки про Абсолюта. Его, вообще-то, придумали расчётливые взрослые, чтобы глупые дети спали после обеда, – с язвительной улыбкой «поучала» она меня.– Карина, пора бы уже вырасти и перестать верить в детские сказочки.
–Когда мне и что пора, позволь я буду решать сама со своей мамой, – проговариваю я сквозь зубы. – А ты не лезь!
–Со своей мамой. Разговариваешь вечно с ней и переписываешься. Маменькина дочка! – ехидно выкрикнула Ульяна.
–Маменькина дочка?! – произнесла я.– То, что я с ней часто общаюсь, не значит, что я не самостоятельная. Наоборот! Это просто означает, что я люблю её и скучаю. И кстати, если человек верит в сказки, то в этом нет ничего плохого. Подчас человек, верующий в чудо, намного духовно богаче, чем тот, кто утверждает, что сказки нет.
–Верующий в сказку и всякую другую белиберду – я просто уверена, не имеет насыщенную жизнь. У меня, например, уже три бывших! – и Ульяна-Катя пронзила меня таким гордым взглядом, словно спрашивая: «А чего добилась ты?». Но меня уже в этот вечер победить было невозможно, я, удивлённо подняв брови, выдохнула:
–Три бывших?! – и тут же сменила удивление на наступление. – Три твоих бывших, это те, кто сидел с тобой рядом на горшках в детском саду? В садике, мне кажется, мы все меняли мальчиков, как перчатки. Я даже два раза « свадьбу» играла, и ничего, не кичусь этим! – и я вскочила со своей кровати, где сидела последнее время, напоследок про себя заметив, что лицо «королевишны» перекосилось.
***
–Госпожа Сказочница, – на следующее утро с презрением обратилась ко мне Ульяна, когда мы спускались с горки к столовой. Специально так подкралась, не дав мне поболтать с Элей и Машей. Я поняла, что обратилась она именно ко мне, но решила ее проигнорировать – всё-таки у меня есть имя, и в отличие от некоторых мне оно нравится, и менять его я не собираюсь. Никогда.
–Госпожа Сказочница! – начинает выходить из себя Ульяна, которая Катя, или быть может Катя, которой не нравится своё имя и которая хочет быть Улей?!
–Катя, это ты ко мне обращалась? – я обернулась к ней. В это время наш отряд спускался в подземный переход.
–Я же просила меня называть Ульяной! – прошипела Катька.
–А у меня тоже есть имя, – мило улыбнулась я.
–Но тебя же Эля «писательницей» называет, – попыталась ввести меня в тупик она.
–Называет, – кивнула я. – Только по обоюдному согласию.
Катя-Уля надулась и обиженно пошла вперед. Ничего – таким полезно обижаться. Может, меньше будет приставать ко мне! И зачем только отвлекла нас от разговора…
Глава 14.
Только я вошла в комнату, как почувствовала, что надвигается буря. На меня. Интересно, к чему на этот раз придерётся эта «королевишна»?! Ведь только от неё я могу ожидать какой-нибудь неприятности!
Ответ на мой немой вопрос не заставил меня ждать.
–Ты думаешь, я не знаю, что ты с Арсением по школе под ручку ходишь? – угрожающе прошипела Катя-Уля. Что за бред?! Она, наверное, увидела сегодня, как я шла по школе с Арсением из Костромы и разговаривала, а потом допридумала. Или просто увидела совсем по-другому.
–С кем хочу, с тем и хожу, – и я мило улыбнулась.– И я шла с ним не под ручку, а рядом. И мы просто разговаривали, так, если хочешь знать.
– А о чём это он мог с тобой говорить? – с интересом дознавателя спросила Уля-Катя.
–Извини, Катенька, но я не обязана перед тобой отчитываться. Тем более, когда ты под меня подрыть огромный подкоп решила… – всё это я произнесла тихо, на одном дыхании.
–Нет, обязана! – вскипела она. – Я… Я! Первая на него глаз положила! И он будет моим парнем!
–А Арсений об этом знает? – спросила я её, но Ульяна, похоже, не услышала. Она приблизилась ко мне и прошипела:
–Даже и не думай не него смотреть! Узнаю – убью!
–А после этого тебя отправят в колонию для малолетних преступников, – и снова улыбаюсь.
–Мне всё равно! – надо же, какая храбрая! И решительная! Прямо страшно! – Главное, – прошипела она, – что не будет соперницы! И потом, – добавила она, гордо подняв голову, – меня папа отмажет! – надо же, какая важная!
–Если ты не хочешь, чтобы я общалась с Арсением, подойди к нему и скажи: «Так мол и так, Сенечка, я в тебя влюбилась. Не общайся с Кариной – я намного интереснее», – сзади прыснули. Но, Уля, которая Катя, вовсе не собиралась от меня отставать.
–Тебе бы только шутки шутить, да сказки рассказывать. Ну ничего, устрою я тебе сладкую жизнь! – пригрозила "королевишна" мне. -Я запрещаю тебе делать что-либо без моего разрешения! – угрожающе прошипела Ульяна.
–Тогда и я должна тебе что-то запретить,– мило, как только могу, улыбнулась я. – А то так же нечестно. Так вот, – выдерживаю паузу, – я тебе запрещаю мне запрещать!
–Ах, так! – совершенно разозлилась она. – Я объявляю тебе бойкот!
–Ой, как страшно! Сейчас пойду поплачусь Арсению!
Вдруг отворилась дверь. На пороге стояла Юля.
–Карина, почему ты ещё не в кровати?
–Я сейчас.
Юля ушла, а Катя довольно усмехнулась.
Весь Абсолют я не могла спокойно читать – всё чувствовала на себе внимательный, изучающе-ненавидящий взгляд Ульяны. Небось уже жалеет, что бойкот мне объявила, ведь чувствуется, что меня она не выносит совершенно. А без бойкота она могла меня выводить, а так…
Она думает, что я сильно расстроилась из-за него. Ну и пускай! Со своими пожружками я буду общаться – её ведь никто не назначал "королевишной", а самокоронованных особ никто не обязан слушаться. Комната у нас общая, поэтому с правилами должны быть согласны все. И как-то с этими мыслями я уснула.
Глава 15.
Через полчаса Абсолют закончился и мы зачем-то отправились на последний пятый этаж, где нам пришлось рассесться на диванчики и просто начать скучать. Я углубилась в чтение книги, когда ко мне подсела Эля.
–Можно?– спросила она.
–Да, – отрываюсь я от книги. – Ты разве не будешь соблюдать бойкот?
–А зачем?! – удивилась девочка. – Она же тебе его объявляла, пусть сама и не разговаривает с тобой.
–Да, – улыбнулась я. – Зато будет намного меньше подколов. А то она бедняжка, умаялась придумывать на ровном месте скандалы, да пытаться вывести меня из себя… – Мы расхохотались. И снова я уловила на себе злобный, гневный взгляд Ульяны, которая Катя. Небось снова придумывает новый повод для конфликта.
Вдруг ко мне подходит вожатая Юля и спрашивает меня:
–Карина, кофта твоя какая была? – я ей быстро описала свою потеряшку, и буквально через пять минут она принесла мне мою кофту.
Юля куда-то пошла по своим вожатским делам. А Эля почему-то отошла от меня. Через несколько минут я поняла, почему.
Ко мне подошла, недовольно скривившись, Ульяна. Она гневно плюхнулась на диванчик рядом со мной.
–Ты совсем обалдела? – накинулась девчонка на меня. Я ее слушаю всего в пол уха, но «королевишне,» о том что я ее хоть как-то слушаю, знать совсем не важно, а то возгордиться ещё больше, поэтому я с интересом уставилась на текст книг, с удовольствием рассматривая буковки. – Я же тебе объявила бойкот! А ты разговариваешь с другими.
Я молчу. А Катя-Уля начинает беситься. Ну и пусть! Пускай кипятиться! Она же сама придумала этот бойкот.
–Ну чего ты молчишь? Тебе, я уверена, стыдно! – победно воскликнула Катя-Уля.
Я обратила на нее внимание и спокойно улыбнулась:
–Мне? Нет. Я молчу, потому что ты же сама объявила мне бойкот, тем самым изолировала меня от общения с тобой.
Катя побагровела от злости и прошипела:
–Но с Элей же тебе бойкот не мешает общаться.
–Совершенно. Ты же его объявила, а не Эля, – и я встала, сошла со своего места, показывая, что с ней разговор окончен.
А через несколько минут начался музыкальный час.
Во время музыкального часа я чувствовала, как Катя-Ульяна с ненавистью прожигает мою спину взглядом. Что ж лютуй. Коли ты наслаждаешься нормально отдыхом не умеешь. Главное, дырку мне в спине не прожги.
Как только закончился музыкальный час, нас собрали в одной из комнат нашего отряда, и нам снова пришлось петь. А точнее разучивать песню к музыкальному конкурсу.
За полчаса до ужина мы, наконец-то стали свободны. Посыл ненавистных взглядов снова возобновился. Оторвалась она от телефона, по которому она, как и многие, учила текст. Вопрос, что ей от меня нужно? Из-за чего она ко мне привязалась?
Только войдя в комнату, я решила пописать немного. Достаю свою тетрадку с продолжением моей первой книги «Однажды один Гэридэй». Тут, в «Артеке», писать времени почти нет, но я, что удивительно, уже умудрилась написать почти шесть глав. Но только я вовлеклась в свою рукопись, как вожатые позвали нас на ужин. Какая жалость! «Ничего, потом приду – допишу,» – с такими весёлыми мыслями я впрыгнула в свои босоножки и почти последняя вышла из своей комнаты.
С радостным предвкушением предстоящего возвращения в свой мир моих фантазий, подбегаю к столу, а там… Тетради нет! Только лежит сиротливо ручка, а рукопись пропала!
–Девочки, никто из вас случайно не видел бордовую тетрадь в клеточку? – оборачиваюсь я и спрашиваю своих соседок.
–Нет, – отвечает за всех Маша,
–А где она была? – интересуется Эля.
–Тут, на столе лежала, – взволнованно отвечаю я. – Куда же она могла деться?!
–А может ты её даже не доставала?– с ехидцей предположила Катя. – Тебе же могло просто показаться!
–Угу, – покачала головой я. – И как я полчаса писала, тоже показалось?
–А ты писала только на столе! – решила не упускать возможности поязвить Ульяна.
–Кать, а ты своим словам-то веришь? Хочешь, посмотри, что стол чистый.
Девочка со своей кровати спуститься не решилась, конечно, ругаться лучше на расстоянии.
–А кто тебя знает? По-моему, с твоим сумасшествием ты можешь что угодно сделать и не заметить! – с наслаждением, полным злости, выкрикивает она.
–Сумасшествием? – переспрашиваю я. Чувствую, что от ярости побагровела, и глаза сузились. – Да по-моему, лучше быть немного сумасшедшей, чем считать себя «королевишной», сдвинутой на своей собственной персоне!
–Сдвинутой на своей персоне? – вскрикивает она. – Да ты, да ты! – пытается подобрать слова Ульяна, чтобы оскорбить меня, но, видимо, весь словарный запас и кладовая оригинальных оскорблений закончился, и она была вынуждена замолчать. Но я знаю, что при любом удобном случае она снова будет меня доставать.