Гости на Саут-Бэттери

– Извините, что я без записи. Я могу перенести свой визит, если у вас назначены другие встречи, – сказала Джейн.

Я сделала вид, что проверяю свои календари, но остановилась. Было в ее улыбке нечто странно знакомое, и меня поразило, как утренний свет, падавший в окна офиса, придавал ее глазам бледно-зеленый цвет.

– Мы раньше встречались? – спросила я.

Джейн покачала головой.

– Думаю, нет. Я никогда раньше не бывала в Чарльстоне. Если честно, я вообще ни разу не бывала дальше Бирмингема. – Джейн снова улыбнулась, но свет в ее глазах слегка потускнел. – Наверно, у меня такое лицо, оно похоже на лица многих других людей.

– Пожалуй, – согласилась я.

Звук соскальзывающих с комода журналов, их шлепки, когда они один за другим начали падать на пол, заставили нас обеих подскочить со стульев. Джейн бросилась поднимать их, после чего сложила так же аккуратно, как и до падения.

– Должно быть, я поставила их слишком близко к краю.

– Ничего страшного.

Вообще-то, они не лежали близко к краю. Они были в пяти дюймах от него и никак не могли соскользнуть. Я нахмурилась. В комнате был кто-то еще, кого я не могла видеть и едва могла чувствовать. Ни тени, ни мерцания света. Я могла точно сказать: кто бы это ни был, он хотел, чтобы я его увидела, но что-то мне мешало. Мое шестое чувство как будто задернули занавесом, оставив мне обычные пять, которыми обладали все остальные люди.

Я резко села, сбитая с толку и раздраженная. Я бы предпочла быть хозяйкой унаследованных мною способностей или странностей, в зависимости от того, как я воспринимала этот «дар» в тот или иной момент времени, но что-то, чего я не могла понять, блокировало меня. Я вспомнила, как во время беременности моя способность видеть мертвых людей исчезла и как я поймала себя на том, что мне ее странным образом не хватало. Я невольно задалась вопросом, не имело ли материнство точно такой же эффект? Возможно, именно поэтому призраки меня так долго не беспокоили. Может быть.

Джейн вернулась на свое место и улыбнулась, но выражение ее лица было иным. Как картина, когда художнику оставалось еще несколько мазков для завершения.

– Я ищу риелтора. И, когда я сегодня утром проходила мимо агентства, я поняла, что просто должна заглянуть сюда. Я увидела ваше фото в окне, и вы выглядели… – Она умолкла, не уверенная, захочу ли я услышать то, что она хотела сказать.

Я крайне нефотогенична, чему доказательство – фото на моих водительских правах. Я представила себе этот снимок, пришпиленный к доске объявлений в комнате отдыха работников департамента транспортных средств – пример их лучшей работы.

– …как человек, к которому можно обратиться, – закончила Джейн. – Как будто вы понимали, что мне нужно.

Польщенная, я с облечением вытащила блокнот и карандаш и посмотрела на нее.

– Итак, чем я могу вам помочь?

– Мне нужно продать дом. И купить новый.

– Я работаю только в Чарльстоне. Итак, если у вас есть дом на продажу в Бирмингеме…

Она покачала головой.

– Я унаследовала дом здесь, в Чарльстоне. Это старый дом… я проходила мимо него несколько раз. Я хочу продать его и купить новый.

Я откинулась назад, не совсем понимая.

– Вы были в доме?

– Нет. Мне это не нужно. Понимаете, я не люблю старые дома, поэтому мне незачем заходить внутрь.

Я уставилась на нее.

– Вам не нравятся старые дома?

– Мне не хочется жить… в музее. Хочу чего-нибудь свежего и нового. Много металла, стекла и камня.

– Понятно, – сказал я, делая записи. Мне действительно было понятно. Я сказала те же самые слова, когда унаследовала свой дом на Трэдд-стрит, и с тех пор повторяла их не раз. Например, сегодня утром, когда я повернулась спиной к своему изуродованному саду и направилась к машине. – Где расположен ваш дом?

– На Саут-Бэттери-стрит. Прямо на углу с Легар-стрит… большой белый дом с портиком и колоннами.

Я на миг задумалась.

– Старый дом Пинкни? – Я, конечно, его знала. Я была лично знакома практически с каждым старым домом в Чарльстоне либо в силу семейных связей, либо благодаря работе риелтором, специализирующимся на исторической недвижимости. – Я знала Баттон Пинкни. Прекрасная женщина. Она ваша близкая родственница?

Джейн смущенно посмотрела на свои руки.

– Вообще-то, я никогда с ней не встречалась. И до сих пор не знала, что у Кэролайн Пинкни было прозвище. Три недели назад, когда ее адвокаты связались со мной, чтобы сообщить, что я унаследовала ее имущество, я даже не знала о ее существовании.

Дежавю. Я тотчас вспомнила, как сама сидела в офисе адвоката недалеко отсюда и адвокат объяснял мне, что Невин Вандерхорст, человек, которого я видела лишь однажды, оставил мне свой полуразрушенный дом на Трэдд-стрит, совершенно мне не нужный.

Я с такой силой сжала карандаш, что была вынуждена положить его на блокнот, и заставила себя улыбнуться.

– Мисс Пинкни была знакомой моей матери и моей свекрови. Они вместе ходили в школу Эшли Холл. – Я на мгновение задумалась. – Насколько я помню, Баттон никогда не была замужем и не имела детей. Кажется, несколько лет назад умер ее старший брат. Если не ошибаюсь, у него тоже не было детей, хотя я почти уверена, что когда-то он был женат. – Я также помнила, что в их семье произошла какая-то трагедия, но вспомнить подробности не смогла.

Джейн вздохнула.

– Да. Вы не представляете, как я удивилась, узнав, что я унаследовала старый дом от совершенно незнакомого человека.

– Хотите – верьте, хотите – нет, но я представляю. – Я поспешно закрыла рот, не желая делиться личными чувствами к старым домам, чьи стены, казалось, постоянно шептались. – Возможно, ваша мать, отец или другой член семьи захотят посмотреть дом, прежде чем вы примете какое-либо решение. Наверняка они догадаются, почему мисс Пинкни завещала вам этот дом.

Джейн замерла.

– У меня никого нет. – Она медленно подняла на меня глаза. – У меня нет родных. Я выросла в приемной семье, и меня так и не удочерили.

– Извините, – сказала я.

Колебание воздуха позади нее заставило комнату замерцать, как при изменении атмосферного давления перед грозой. Я присмотрелась, пытаясь разглядеть, что это было, но ничего не увидела. Однако я точно знала: что бы это ни было, оно наблюдало за нами. Подслушивало. Желало быть увиденным, хотя и было лишено возможности показать себя. Я встретилась с Джейн взглядом. Она смотрела на меня не мигая, и мне вновь показалось, что мы встречались раньше.

– Я больше не переживаю по этому поводу, – продолжила она. – Это было давно. Возможно, это наследство – просто воздаяние за неприкаянное детство, и я не должна терзаться вопросами.

Она ослепительно улыбнулась, и я почти поверила ей.

– Адвокат дал понять, почему мисс Пинкни выбрала именно вас?

– Я поинтересовалась, но он сказал, что она не делилась какими-либо подробностями или дополнительной информацией, хотя он неоднократно ее спрашивал, ожидая, что у меня наверняка возникнут вопросы. По его словам, он провел небольшое самостоятельное расследование, но так и не смог ничего обнаружить.

Было в этой женщине что-то такое, что мне нравилось, отчего мне захотелось помочь ей. Может, потому, что я хорошо помнила то время в своей жизни, когда я ощущала себя брошенной сиротой, одиноко бредущей по жизни.

– Мой муж – писатель. Он пишет книги об этой части штата и знает в Чарльстоне всех, живых или мертвых. У него настоящий талант находить, так сказать, неперевернутые камни. Если хотите, я попрошу его помочь.

– Спасибо, я подумаю, – ответила Джейн. – Не знаю, насколько это красиво – копаться в прошлом. Не будет ли это сродни тому, чтобы смотреть в зубы дареному коню?

Я кивнула, понимая ее положение лучше, чем она могла себе представить.

– И вы уверены, что хотите его продать?

– Абсолютно. Мне совсем не нравятся старые дома. Они все… неприятно пахнут. Гнилью, плесенью, пылью. Вот почему я хочу выручить деньги от продажи дома и найти что-то посовременнее и посвежее. Желательно, построенное в течение последних пяти лет.

Я кивнула, вспомнив свою старую квартиру в Mаунт-Плезант, с ее простыми белыми стенами и блестящими, хромированными и стеклянными поверхностями, где я жила, пока на меня не свалилось неожиданное наследство, и о которой до сих пор время от времени вспоминаю с нежностью. Обычно сразу после выписки очередного чека Ричу Кобилту за ремонт.

– Ну хорошо. Но нам придется посетить дом, чтобы произвести его оценку. Чтобы увидеть, в каком он состоянии, требует ли он ремонта перед выпуском на рынок. К сожалению, большинство из них требуют. – Я подумала о мистере Вандерхорсте и его грустной улыбке. – Это как кусок истории, который можно подержать в руках. – Я с оптимизмом улыбнулась Джейн. – Моя хорошая подруга – доктор Софи Уоллен-Араси, она преподает курс сохранения исторического наследия в Чарльстонском колледже. Думаю, она с радостью придет, чтобы поделиться с нами своим профессиональным мнением.

Я почти услышала, как она сглотнула.

– Вы ведь можете сделать это самостоятельно? Чтобы мне не входить внутрь?

– Это необязательно, – ответила я, пристально глядя на нее. – Но было бы неплохо, если бы вы взглянули сами. Кто знает? Может, вы передумаете продавать. Такое случалось не раз.

– Я не передумаю, – быстро сказала она. – Итак, как вы думаете, сколько примерно может стоить дом? Я не гонюсь за большими деньгами. Просто мне нужно знать, сколько я могу потратить на новую квартиру. Я понятия не имею, сколько времени у меня уйдет на поиски работы здесь, поэтому поначалу не смогу рассчитывать на зарплату.

– Честно говоря, прежде чем принять какое-либо решение, я должна взглянуть на дом изнутри. На той же улице есть несколько домов, которые за последние несколько лет были проданы за семизначные суммы, но есть и такие, которые стоили гораздо дешевле, в основном из-за своего состояния. Покупатели получают их за бесценок, но в конечном итоге тратят на их реставрацию в три или четыре раза больше покупной цены. В ваших интересах получить максимально возможную цену, что может означать выполнение некоторых ремонтных работ до того, как дом будет выставлен на продажу.

Она медленно кивнула.

– В любом случае, это начало. И я уже договорилась о собеседованиях в нескольких агентствах, чтобы начать поиск работы. Это долгий процесс, с проверкой личных данных и всем прочим, и я действительно хотела бы продать дом прежде, чем начну работать полный рабочий день. Но я не могу купить себе новый, пока этот не будет продан.

Я была занята, делая в блокноте пометки, в том числе и о том, что мне следует поговорить с Джеком и матерью о Баттон Пинкни и ее семье, а также о ее связи с Джейн Смит.

– А какая у вас профессия? – рассеянно спросила я.

– Я – сертифицированная няня.

Грифель моего механического карандаша треснул.

– Няня? Для маленьких детей?

Она рассмеялась.

– Разве есть какие-то другие? Да, няня для маленьких детей, да и для детей постарше. Некоторым людям кажется странным, что кто-то, выросший без братьев и сестер, решил стать няней, но, по-моему, я стала ею именно поэтому. Я жила во многих приемных семьях и всегда брала на себя заботу о младших детях. Думаю, даже тогда я знала: это мой единственный шанс иметь братьев и сестер… пусть даже на короткое время.

Я положила карандаш на стол и откинулась на спинку стула.

– Как вы относитесь к строгому режиму сна и кормления для младенцев?

– Без него нельзя. Режим невероятно важен для растущих детей. Им требуется регулярное кормление и регулярный сон.

– Семейная кровать?

– Плохая идея.

– Бутылочки в кроватке?

– Никогда. От этого портятся зубы.

– А шлепки по попе?

– Стул позора более эффективен.

– Пеленки тканые или одноразовые?

– Одноразовые.

– Уроки французского для младенцев?

– Смешно.

– Конкурсы красоты для грудничков?

Джейн искоса взглянула на меня.

– Шутки в сторону. Вы не похожи на такую мать.

Я улыбнулась.

– Я не… это просто проверка. – Я отодвинула стул от стола. – Так получилось, что в данный момент я ищу няню для моих десятимесячных близнецов. Их последняя няня ушла довольно неожиданно, и, если честно, мы в отчаянии. Похоже, мы с вами придерживаемся одинаковых взглядов по многим вопросам воспитания детей. Если вам интересно, я буду рада пригласить вас посмотреть на них, и мы с вами познакомимся ближе. Возможно, если все получится, вы задержитесь у нас надолго.

Она откровенно просияла, а мне стоило немалых трудов, чтобы не пройтись по комнате колесом и не стукнуть себя по ладони кулаком.

– Мне определенно интересно, – призналась Джейн.

– Отлично. Конечно, мне нужно будет проверить ваше резюме.

– Без проблем. Я могу предоставить вам всю контактную информацию моего агентства в Бирмингеме, а также рекомендации от последних трех работодателей. Думаю, вы останетесь довольны.

Я вытащила из держателя на столе свою визитку и протянула ее Джейн. Я подождала, что она что-нибудь скажет по поводу нескольких телефонных номеров, но вместо этого она подвинула ко мне через стол свою визитку. Взяв ее, я увидела, что у нее два номера сотовых телефонов. Я посмотрела на Джейн и улыбнулась, чувствуя, что наконец-то встретила родственную душу.

– Никогда не знаешь, когда один их них забарахлит или сядет аккумулятор, – пояснила она.

– Точно. – Моя улыбка сделалась шире. – Как же приятно наконец встретить человека, который думает обо всем заранее. Все остальные, похоже, смотрят вперед не далее чем на минуту.

Джейн тоже встала.

– Можете не рассказывать. Единственный, кто подготовился к сценарию «на всякий случай», жутко раздражает окружающих. – Она протянула через стол руку, и мы обменялись рукопожатием. – Приятно было познакомиться. Я соберу всю информацию о себе и принесу ее сегодня же, чтобы вы могли приступить к проверке моего резюме. И звоните мне в любое время, чтобы назначить встречу с вашими детьми и мужем.

– И пойти посмотреть на дом Пинкни. Я уточню у Софи, когда у нее появится возможность, и дам вам знать.

Ее улыбка потускнела.

– Хорошо. Думаю, чем раньше мы начнем, тем скорее сможем продать его.

Мы попрощались, и я вернулась к своему столу, где заметила розовые листки, которые вручила мне Джолли. Два были сообщениями от моей надоедливой кузины и бывшей девушки Джека, Ребекки, еще один – от журналистки местной газеты Сьюзи Дорф, проявлявшей ненормальный интерес ко мне и моему дому. Поскольку я скорее воткну в глазное яблоко вязальную спицу, чем стану разговаривать с кем-то из них, я сложила каждую записку в крошечный квадратик и бросила на дно мусорной корзины. И, лишь сняв трубку, чтобы позвонить Софи, поняла, что призрак исчез, оставив в доказательство того, что этот некто вообще здесь был, лишь свежий запах дождя.

Глава 3

Несмотря на мои разбитые и натертые ноги, я едва не прошла мимо дома. Это был долгий день, и самым ярким его моментом было общение по скайпу с Джеком, пока тот кормил малышей протертым горохом и персиковым пюре. Джек все еще был в футболке и пижамных штанах, но я воздержалась от комментариев. Я уже свыклась с тем, что писатели – люди эксцентричные, и с ними нужно научиться жить. Не надо требовать ряд вещей – например, одеваться по утрам или ежемесячно наводить порядок в ящике с носками и нижним бельем – это лишь некоторые из причуд, к которым я пыталась приспособиться.

Мне не терпелось вернуться домой, расцеловать младенцев и сообщить Джеку, что я не только нашла потенциальную няню, но и приобрела трех новых клиентов помимо Джейн Смит и запланировала до конца недели шесть показов недвижимости. Все они видели рекламу, которую я разместила в последнем номере журнала Charleston Magazine и в которую Нола предложила включить фото, на котором были запечатлены мы с Джеком, все трое детей и все три собаки перед моим домом на Трэдд-стрит. По ее словам, это внушит людям, что я понимаю, когда люди ищут семейное гнездо, и знаю, что исторические дома предназначены для того, чтобы в них жить.

Не думаю, что это правда, но если это поможет мне продавать дома, то пусть так и будет. Во время простоя, когда передо мной маячила перспектива потерять дом, преследуемая злым призраком и тяжелой беременностью, повлекшей за собой месяцы постельного режима, зависнув в неопределенных отношениях с Джеком, я прохлопала две громкие продажи знаменитых чарльстонских домов. Это был особняк в стиле Греческого Возрождения Чизхолм-Олстон, который приобрел известный международный модельер, и старый, полуразрушенный, но все еще великолепный дом в стиле эпохи Возрождения, известный как вилла «Маргарита» на Саут-Бэттери. Узнав, что эти дома проданы, я несколько дней рыдала по поводу того, что не я была посредником в сделках. Во всяком случае, эти страдания означали, что мой боевой дух, который так долго дремал, возродился и с громким криком вновь дал о себе знать.

Что само по себе хорошо, учитывая, что мы были в долгу перед Нолой за те деньги, которые она дала нам на выкуп дома, когда наследники оспорили мое право собственности. Она уже была успешным автором песен, продав две из них поп-исполнителю Джимми Гордону, и одна даже звучала в рекламе айфона. Нола охотно дала нам деньги, но ни Джек, ни я не успокоимся, пока не вернем ей их в полном объеме и с процентами. Несмотря на недавние неудачи в карьере, Джек только что подписал со своим новым издателем контракт на выпуск двух книг, но мы еще не восстановились в финансовом отношении. Не говоря уже о том, что у нас был старый дом, чьим излюбленным хобби было высасывание из нас денег.

Подходя к дому, я замедлила шаг. У кромки тротуара был припаркован белый «Приус» Софи, а грузовик Рича Кобилта по-прежнему стоял на том же месте, где я видела его утром. Что не сулило ничего доброго. Я не сумела днем дозвониться до Софи. Интересно, она нарочно избегала телефонного разговора со мной? Она ошибочно полагала, что люди предпочитают услышать плохие новости при личной встрече. В отличие от меня. Ведь, если никто не видел, как я восприняла дурное известие, можно притвориться, будто его никогда и не было.

Я замерла. Черт, может, вернуться в офис? Увы, внезапно ощутив свои ноги, – вернее, то, что от них осталось, – я поняла, что это исключено. Тяжело вздохнув, я сняла туфли и босиком проковыляла последнюю сотню футов до садовой калитки.

Софи и Рич стояли у ямы в моем дворе, теперь окруженной желтой лентой. Рядом с ними – женщина лет двадцати с небольшим. Заметив меня, Софи обернулась с широкой улыбкой. Ее дочь, на два месяца младше моих близнецов, одарила меня однозубой улыбкой, выглядывая из слинга. У малышки были темные кудрявые волосы, как у матери, большие голубые глаза, как у отца, а поверх носочков на крошечных ножках красовались крошечные «биркенстоки». Если честно, «биркенстоки» хорошо смотрятся только на младенцах.

– Мелани! – с энтузиазмом воскликнула Софи, что сразу вызвало у меня подозрения.

– Рада тебя видеть, Софи. Мне нужно переодеться и проверить детей…

– Не увиливай. С детьми Нола и Джек. – Она посмотрела на туфли в моей руке. – К тому же ты все равно почти разделась. Кстати, если бы ты носила «биркенстоки», твои ноги не болели бы.

– Но тогда бы я лишилась собственного достоинства.

Когда я подошла, мне в лицо подул холодный ветер, он взъерошил волосы, но я заметила, что только мне. И больше никому. Не обращая на это внимания, я направилась прямо к Софи и ее ребенку. Статус молодой матери сделал меня магнитом для маленьких детей с мягкой кожей и пухлыми пальцами ног, и я нежно погладила мягкую щечку ребенка.

– Как сегодня дела у Блю Скай? – Я больше не съеживалась, произнося это имя, что хорошо, поскольку я видела ее часто. И все же я довольно часто сокращала его до Скай в надежде, что от меня перестанут ожидать произнесение «Блю». Столько богемности мне просто не вынести. – Я пыталась связаться с тобой, – сказала я Софи, изучая яркий платок, который удерживал ее кудри, и ее не менее яркие брюки и футболку. На Софи была парка в радужную полоску, расстегнутая спереди, чтобы вместить ребенка. У ребенка было видно только лицо, вязаная шапочка и носочки под крошечными «биркенстоками», но у меня возникло ужасное ощущение, что на Софи и ее дочери одинаковые наряды.

Софи широко улыбнулась, подтверждая мои худшие подозрения.

– Да, у меня сегодня было всего две лекции, а потом позвонил мистер Кобилт. Похоже, он нашел на твоем заднем дворе что-то интересное.

Я ждала, что кто-нибудь сейчас произнесет слово «мертвец». Мой взгляд скользнул с Софи на Рича, а затем – на молодую женщину, которая продолжала смотреть на меня так, будто хорошо меня знала.

– Познакомься, это моя новая помощница, Меган Блэк, – сказала Софи. – Она аспирантка второго года обучения по программе сохранения исторического наследия. Ее диссертация посвящена именно этим вещам, поэтому я захватила ее с собой, чтобы она взглянула на эту штуку своими глазами.

Я представилась аспирантке. Мой взгляд скользнул по нитке жемчуга на ее шее, по бледно-зеленому кардигану и брюкам цвета хаки, по балеткам от Кейт Спейд на ее ногах. В таком наряде в грязи не копаются. У нее были красивые карие глаза и длинные светло-каштановые волосы, собранные в высокий хвост, а сама она излучала такой же интерес, что и Софи, когда ту окружали старые вещи. «Любопытно, – рассеянно подумала я, – сколько времени пройдет, прежде чем она тоже начнет носить „биркенстоки“, и как к этому отнесется ее мать».

Я снова посмотрела на Софи.

– Что за штука?

– Старая цистерна. Прямо здесь, на твоем заднем дворе! – Она произнесла это так, словно мы только что откопали клад Черной Бороды.

– Цистерна? В смысле, старый водосборник?

– Именно! – Софи просияла, как будто я была ее любимой студенткой. – Эта штука, вероятно, была здесь еще до того, как в 1848 году был построен дом. Возможно, она существовала еще до Войны за независимость, служа цистерной для сбора воды жильцам прежнего здания, стоявшего на этом месте.

При упоминании о том, что на моем заднем дворе найдено нечто даже более старое, чем мой дом, я отрицательно покачала головой, но меня перебила Меган:

– Из того, что мы уже видим, кирпичи все разные и, вероятно, были взяты из других зданий. Например, из хозяйственных построек, которые больше не использовались, как здесь, так и в других местах. Я даже видела несколько случаев, когда кирпичи брали с кладбищ, если их перемещали, чтобы освободить место для новых улиц и зданий.

При слове «кладбище» я застыла. Это особенность старых кирпичей. Это были не просто песок и глина. Нет, они таили в себе совместные воспоминания и остаточную энергию людей, которые когда-то жили среди них. Эти кирпичи были зарыты на моем заднем дворе более 150 лет назад и теперь, полтора века спустя, вновь предстали солнечному свету. При мысли о том, какие сюрпризы нас еще ждут, я содрогнулась.

– Обещаю, ты даже не почувствуешь, что мы здесь, – сказала Софи, как будто я уже дала согласие превратить мой задний двор в место проведения археологических раскопок. – Меган и несколько других моих аспирантов жаждут заняться раскопками цистерны. Нам интересны не только кирпичи. Обычно на протяжении многих лет в цистерны бросали самые разные вещи, и их находка была бы просто бесценной для таких историков, как мы.

Я в упор посмотрела на подругу, совершенно не понимая ее волнения. Потому что копаться в прошлом обычно означало наткнуться на пару недобрых призраков. Меня не прельщала перспектива уворачиваться от падающих светильников или брошенных через всю комнату предметов, особенно теперь, когда в доме двое младенцев.

Я перевела взгляд с нее на Рича.

– Как вы думаете, сколько времени пройдет, прежде чем я получу назад свой сад? В марте я надеялась устроить здесь большую вечеринку в честь первого дня рождения близнецов.

Рич подтянул пояс своих штанов, но, как только он их отпустил, они снова поехали вниз.

– Заполнить яму – не проблема: не больше пары дней, и все вернется в прежнее состояние. Но сначала я должен дождаться, когда доктор Уоллен-Араси закончит свои изыскания. Не хотелось бы лишать ее возможности откопать какую-нибудь ценную находку.

Я уже собралась отдать распоряжение поскорее засыпать эту яму, но промолчала, представив себе Софи и ее студентов, пикетирующих мой дом с требованием позволить им снова раскопать цистерну. Сказать «да» – это путь наименьшего сопротивления неизбежному.

На мою шею вновь налетел ледяной ветер и обвился вокруг моего тела так, будто на мне не было никакого пальто.

– Только побыстрее, хорошо?

Софи кивнула и встретилась со мной взглядом, понимая причины моего сопротивления. Но не настолько, чтобы игнорировать тот факт, что в моем саду закопана настоящая сокровищница давних лет.

– Кстати, я получила твою голосовую почту, – сказала она. – Завтра я должна отвести группу моих студентов в Часовню Отдохновения на Помпиан-Хилл, чтобы они почистили надгробия и отремонтировали склеп, но я могла бы встретиться с тобой в доме Пинкни в четверг утром. Восемь часов тебя устроит?

– Вполне. Я свяжусь со своей клиенткой, а потом с тобой. Она не хочет заходить внутрь, но я думаю, ей стоит зайти. Она не любит старые дома.

И Софи, и Меган посмотрели на меня так, будто я сказала нечто кощунственное.

– Бывает, – сказала я.

Мы попрощались, и Софи ушла с Меган и Скай. Рич остался на месте. Подбоченившись, он смотрел вниз. Сейчас, когда солнце клонилось к закату, дно ямы казалось почти черным. Я опасалась того, что он мне сейчас скажет. За годы совместной работы я узнала, что у Рича было не только второе зрение, но и некая способность, которую он полностью не осознавал.

– Не хочу вас пугать, миссис Тренхольм. Но что-то здесь не так. Что-то очень даже не так.

– Мне тоже не нравится эта яма в моем саду, – сказала я, пропустив мимо ушей его намек, – но нам придется ее потерпеть. Надеюсь, это продлится недолго.

Я попрощалась и пошла к двери кухни, чувствуя за спиной шаги и зная, что эти шаги не его.

* * *

Накормив близнецов и уложив их на ночь в кроватки, я села в гостиной внизу, пролистывая на своем ноутбуке новые списки выставленной на продажу недвижимости и составляя таблицы для моих новых клиентов. Нола делала уроки, сидя за партой из красного дерева, которую мать Джека, Амелия, нашла в запасниках их семейного антикварного магазина на Кинг-стрит. Джек наконец принимал душ. Он заявил, что, пока он заботился о младенцах, у него не было времени на уход за собой или на творчество. Он выглядел настолько измученным, что я не решилась сказать ему, что, если бы он следовал составленному мной специально для него расписанию и старался быть более организованным, он бы не выглядел так, будто несколько недель блуждал по пустыне.

В камине под каминной полкой работы Адамса – гордость и радость Софи – потрескивал огонь. Камин был прекрасен, но всякий раз, когда я смотрела на него, мои пальцы начинали болеть, как будто вспоминали, как я вручную скоблила его крошечными кусочками наждачной бумаги, которые мне давала Софи, чтобы удалить с замысловатых завитков около восьмидесяти слоев старой краски. Моя маникюрша чуть было не отказалась приводить мои ногти в порядок, и, не вручи я ей щедрый подарочный сертификат в мой любимый бутик «Привередливая лошадка», я бы до сих пор ходила с окровавленными культями вместо пальцев.

Я обнаружила, что вновь погружаюсь в то, что подозрительно напоминало домашние успокоение. Но в воздухе витала тревога, некая энергия, выползавшая из стен, как утренний туман. Ощущение невидимых глаз, следивших за мной. Сомнений не было: оставшиеся мертвецы сумели-таки снова найти меня, и мой новообретенный покой вот-вот закончится.

Напольные часы, в которых когда-то были спрятаны алмазы Конфедерации, гулко пробили восемь раз. В тишине дома их басистый бой почти заглушил то, что я называла вздохами дома. Как будто дом затаил дыхание в ожидании чего-то, что мог видеть только он. Генерал Ли и свернувшиеся пушистыми клубками у ног Нолы щенки подняли на меня головы за миг до того, как раздался стук в дверь.

Неистовство трех собак, с громким лаем рвущихся к двери, сопровождало меня до ниши, где на том же месте, что и предыдущая, висела новая люстра, стоившая мне комиссионных, полученных за три месяца. Ее предшественница таинственным образом упала и разбилась о мраморный пол, едва не задев меня. Одна из плиток треснула, но я стратегически спрятала ее под коврик, подальше от глаз Софи. Потому что стоит ей это заметить, как она непременно потребует, чтобы я выписала из Италии мастеров по мрамору и заменила весь пол. Тогда я точно была бы вынуждена продать кого-то из детей, чтобы оплатить такое удовольствие. Такое бывает, когда ваша лучшая подруга – страстная любительница старых домов.

Моя мать, Джинетт Приоло Миддлтон, стояла на веранде, закутанная в черную кашемировую накидку, и, хотя ей было за шестьдесят, выглядела она такой же красивой, какой, вероятно, была во время своей короткой, но звездной карьеры оперной дивы. Ее темные волосы блестели в свете уличного фонаря, а вокруг зеленых глаз почти не было видно морщин, выдававших ее возраст. Мама была невысокой, но почему-то никогда не казалась маленькой. Я заметила эту особенность после нашего недавнего примирения и наших недавних сражений с духами, которые упорно отказывались угомониться. По моей спине пробежала дрожь, не имеющая ничего общего с холодом. Мать никогда не приходила без предупреждения. Если тому не было причины.

– Мама, – сказала я, отступая назад, чтобы впустить ее в дом.

Поцеловав меня в щеку, она, не снимая перчаток, вручила мне свою накидку. Мама всегда носила перчатки, даже летом. Ее дар, по ее словам, заключался в способности видеть невидимые вещи, прикасаясь к предметам. Перчатки защищали ее от ошеломляющих картин и голосов, бомбардирующих ее после случайного контакта, например, с перилами лестницы или дверной ручкой.

– Извини, что я так поздно. Но я возвращалась с собрания библиотечного общества, проходила мимо твоего дома и решила, что это лучше не откладывать до утра.

– Что именно не откладывать до утра? – спросила я. В горле у меня внезапно пересохло.

Мать зябко потерла ладонями предплечья.

– Мы можем пойти куда-нибудь, где теплее? Мне нужно отогреться.

– У меня в гостиной горит камин. – Я шла впереди, а собаки резвились и подпрыгивали, пытаясь цапнуть высокие каблуки моей матери.

Нола бросилась ей навстречу, чтобы обнять. Между ними была крепкая связь, за что я была благодарна, хотя иногда мне казалось, что у них против меня какой-то сговор. Или же они смеются надо мной. Когда я спросила Джека, замечает ли он это, мой обожаемый супруг сохранил вежливое выражение лица. В конце концов мы согласились, что во всем виноваты послеродовые гормоны – это из-за них я воспринимаю многие вещи в искаженном свете.