Глава 133. Особые полномочия
Руфус стоял на коленях, обняв ноги своей возлюбленной, и прижимался к ним лицом. Это был грех, но сейчас он чувствовал себя более счастливым, чем во время самой истовой молитвы! Священник вынужден был признать это, так-как поклялся всеми силами избегать лжи. Впрочем, он точно знал, что Инци не обидится. Гюрза нежно гладила его по голове и всё просила подняться, уверяя, что это она должна стоять перед ним на коленях. Она бы так и сделала, если бы могла, но пока это было невозможно, да и Руфус ей бы не позволил.
Девушка шла на поправку. Она уже пробовала наступать на пострадавшую ногу, но о полной нагрузке речь пока не шла. По рекомендации знахарки из племени Рыжего Вана, Руфус несколько раз в день делал ей осторожный массаж. (Никому не доверил!) Однако, несмотря на всю нежность его сильных пальцев, Гюрза каждый раз была белая от боли, и прикладывала отчаянные усилия, чтобы не застонать, рискуя прокусить себе нижнюю губу. И всё же она ни за что не отказалась бы от этих сеансов, предпочитая стоически терпеть боль, чтобы любоваться на сосредоточенное лицо Руфуса. Обезболивающее они применяли всё реже, но теперь оно не требовалось, чтобы говорить друг другу правду. Их объяснение состоялось в тот же день, сразу после разговора Руфуса с Инци.
Тогда, известный во многих городах Руфус-проповедник, не робевший перед лицом многочисленной толпы, сначала долго зачем-то наводил порядок в своей молельной нише, потом пошёл в комнату, где были свалены его пожитки и где он почти не появлялся, потому что спал на кушетке возле временного пристанища Гюрзы. Там он тоже затеял уборку, но, не сделав работу даже на треть, всё бросил и сел на табурет, обхватив голову руками.
Что же он делает? Оттягивает время!.. Пытается обмануть себя. Что эта его уборка, как не ложь, прикрывающая трусость?! А ложь, даже самому себе, (прежде всего, самому себе!), это всегда служение Рогатому, недостойное человека, тем более служителя Инци.
Он должен пойти к ней сейчас. Преодолеть желание сбежать и пойти. И всё сказать без утайки! Даже, если он сгорит со стыда, даже, если будет выглядеть глупо, даже, если она откажет… Руфуса ошпарило ледяным потом, и сразу же он почувствовал, как кровь прилила к щекам! С трудом удержавшись, чтобы не обругать себя распоследними словами, он всё же встал, и, едва ли не силой вытащил себя за дверь.
Там он остановился ненадолго, ощущая, как дрожат колени и кисти рук, и подумал, что так не годится. Сейчас он потащится к комнате Гюрзы, будет по дороге ноги волочить, а потом заговорит с ней слабым дрожащим голосом…
Нет, он не станет так делать! Не покажет себя, признаваясь в любви, испуганно блеющим ягнёнком. Чтобы преодолеть это состояние, Руфус решил идти быстрым шагом, не давая себе времени на сомнения, малодушие и робость.
Коридор он миновал почти бегом, оказавшись у двери Гюрзы в считанные секунды. Распахнув дверь рывком, Руфус едва не сбил с ног выходившую от девушки знахарку, но даже не заметил этого, а пролетел мимо испуганной женщины и остановился перед кроватью своей пациентки красный и растрёпанный.
– Гюрза! – выпалил он, не успев восстановить дыхание. – Я пришёл сказать, что люблю тебя!
Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами, и было видно, что слова Руфуса ещё не дошли до её сознания.
– Я люблю тебя, – повторил он, – и прошу стать моей женой!
Знахарка за спиной Руфуса тихо охнула и на цыпочках выскользнула из комнаты. Гюрза ещё несколько раз хлопнула ресницами, потом приподнялась на кровати, встала на здоровую ногу и… оказалась в объятиях своего любимого мужчины!
– Я согласна! – прошептала она, потому что нормальный её голос вдруг куда-то пропал.
Они стояли, обнявшись, и шептали друг другу что-то невнятное, понятное только влюблённым. Стояли и не замечали постоянно появлявшихся в проёме неплотно прикрытой двери, чьих-то глаз и ушей. Потом Руфус спохватился и усадил свою возлюбленную обратно на кровать, а сам встал перед ней на колени…
С тех пор прошло четыре дня. Это были самые счастливые дни в жизни влюблённых! Руфус даже не представлял, что можно быть таким счастливым. Они проводили целые дни вместе, строили планы на будущее, целовались и щебетали, как птички! Гюрза была за то, чтобы они поженились немедленно. Руфус был бы, может быть, не против, но не представлял, как это организовать. Не мог же он провести свадебный обряд над самим собой?
И тут им на помощь пришёл всеми забытый Зигмунд. Старик, приболевший после их прибытия в этот альтернативный, (или какой он там ещё был?), Торговый город, оклемался и даже передвигался по зданию банка без помощи своих казаков, которые, впрочем, тенью следовали за ним, куда бы он ни пошёл.
Благодаря любопытству и болтливости знахарки, за молодой парой следили все, кто нашёл убежище за прочными, даже в этом мире, стенами хранилища проклятия человечества, выраженного в жёлтых металлических дисках. Заняться здесь было особо нечем, а потому всё общество с нетерпением ждало новостей о развитии отношений между полюбившимся всем проповедником, (Руфус и здесь успевал читать короткие проповеди, ради которых жертвовал кратким своим отдыхом), и неизвестной девушкой из Золас-града. Все искренне желали им счастья, и вопрос – «Ну, как там у них?», стал настолько привычным, что не требовал пояснения о ком идёт речь.
Благодаря всему этому, до Зигмунда дошёл слух о проблеме, которую не мог самостоятельно решить Руфус, и в один прекрасный день полководец постучался в дверь, где влюблённые предавались, по своему обыкновению, грёзам наяву.
– Я могу вас поженить! – сказал старик, едва переступив порог.
– Вы? – изумился Руфус. – Но ведь вы не священник, ваше превосходительство!
(Руфус всегда применял при разговоре со старым воякой древнее военное обращение. Зигмунд не возражал.)
– Не священник, – подтвердил старик. – Но скажи мне, где было взять священников инциатам, отправлявшим свой культ тайно? В общем, мы научились справляться сами, что не противоречит учению Инци. Ты должен это знать. А если остались какие-то сомнения, то знай – полномочиями осуществлять любые акты гражданского состояния, меня, как командующего Гвардией, наделил ещё сам король Лоргин. Я могу судить, казнить и миловать. А также, заключать браки, разводить, регистрировать рождение младенцев и посвящать их Инци. К сожалению чаще мне приходилось готовить людей в последний путь, но за годы службы всякое бывало, так что все эти полномочия пригодились, когда надо было выручать людей оставшихся без чиновников и священников. Так что, ежели пожелаете, то проведу церемонию на армейский лад. Кстати, казаки признают за мной это право. Мы в походе, так что всё законно.
Руфус и Гюрза переглянулись.
– Я думаю, Инци не будет против, – сказал Руфус, словно спрашивал у Гюрзы разрешения.
– Не будет! Конечно, не будет! – воскликнула девушка. – Подумай, ведь мы можем отсюда никогда не вернуться, а значит, кроме командора Зигмунда никто нам больше не сможет помочь. Кроме того, это великая честь!
– Я и бумагу выдам соответствующую, – вставил старик. – Гвардейская королевская печать-то до сих пор при мне!
Руфус больше не колебался.
– Командор Зигмунд, сделайте это, мы просим вас! – сказал он с чувством. – Эх, жаль, здесь нет родителей! Всю-то родню не соберёшь, но их я очень хотел бы видеть в такой день рядом…
В это время снаружи раздался рёв мотора, который, правда, тут же стих и сменился возбуждёнными голосами, наполнившими всё здание банка. Старый Зигмунд проковылял к окну и выглянул наружу.
– Эге, а твоё желание, кажется, начинает сбываться! – сказал он и поманил Руфуса пальцем.
Тот тоже подошёл к окну и увидел вставшую на площади машину, возле которой стояли Маранта, Диана, Золас и ещё кто-то, кого Руфус видел впервые.
Глава 134. Забыть об отдыхе
И всё же они отступали. Гора убитых монстров заполнила проём рухнувших ворот, но по ним карабкались всё новые и новые твари. В какой-то момент чудовища отхлынули, и люди смогли перевести дух.
Ларни взобралась на зыбкую скользкую кучу трупов и старалась рассмотреть то место, где упал Зигван, но там было лишь скомканное кровавое месиво. Отступая, монстр-таран смешал его тело с землёй и растоптанными трупами сородичей. Ларни скрипнула зубами – они заплатят за это! Пускай, монстры неразумны, (по крайней мере, так считается), но они могут испытывать боль и боятся смерти. Теперь у них будет много боли и очень много смерти!
Кровожадные мысли Ларни были прерваны леденящим душу воем, исторгнутым множеством глоток. Женщина поняла – сейчас будет новая атака, и монстры снова повалят валом. Ну что ж, тем хуже для монстров!
Демонический меч не обременял руку. Ларни отчётливо чувствовала его немаленький вес, но рука почему-то не уставала, зато монстры распадались от ударов клинка светящегося чёрным светом, словно были пустотелыми фигурами из тонкого воска.
Ларни время от времени бросала косые взгляды на Стефана и удивлялась ему. Муж рубился с ледяным спокойствием, производя ничуть не меньше разрушений в рядах неприятеля, чем она сама. Стефан, конечно, тоже был учеником Маранты-воительницы, но фехтование давалось ему с большим трудом, чем ей – её родной дочери. К тому же его раны ещё не зажили. Однако сейчас он не выглядел ни скованным болью, ни изнурённым. Рука охотника с зажатым в ней клинком порхала с непринуждённой лёгкостью, (жаль мама не видит!), а на лице запечатлелась мечтательная улыбка. Ларни вдруг поняла, в чём дело и тонкая игла ревности кольнула её сердце!..
Из-за этого её удар получился особо хлёстким, и весьма крупный монстр развалился на две части, словно был обыкновенной тыквой. Стефан получил этот меч от Сато – своей подруги и любовницы, которая провела его по значительной части Ада, пока они не встретились с Ларни. Наверняка, он сейчас вспоминает те дни и отчасти заново переживает приключения и восторги, выпавшие ему на долю с этой демонической женщиной!
«Ладно, ты мне за это заплатишь при первом же удобном случае!» – подумала Ларни с улыбкой.
На самом деле она была благодарна Сато, которая сохранила, защитила и… многому научила её будущего мужа. Игра – «Сделай со мной то, что тогда ты сделал с Сато!», была одной из их любимых постельных шалостей. Эту плату Ларни и собиралась потребовать от Стефана при первом удобном случае. Вот только выжить бы…
Да, они отступали. Сначала пришлось оставить ворота – драться, стоя на куче окровавленных туш, было неудобно, того и гляди полетишь кувырком прямо под копыта и когтистые лапы чудовищ. Если бы таких бойцов, как Стефан и Ларни в Междустенье было человек десять-пятнадцать, они бы ни за что не пустили монстров внутрь крепости. Но, увы, сейчас их было только двое.
Охотники бились отчаянно, удары тяжёлых лесорубных топоров, стрелы, пробивающие насквозь зубра, выпущенные в упор, медвежьи рогатины наносили монстрам значительный урон, но и люди несли потери. Уже несколько защитников крепости, внезапно вскрикнув, замолкали навсегда. Жуткие челюсти рвали человеческую плоть, когти вонзались в незащищённое панцирем тело, и в несколько секунд здоровые и сильные мужчины и женщины превращались в кровавые лохмотья…
Охотники дрались за каждый дом, за каждый двор и каждый палисадник, но они отступали. Ларни и Стефан были их авангардом, задачей остальных было не дать зайти им, главным бойцам этой битвы в тыл. Грохотали винтовки. Как же их оказалось непредусмотрительно мало! Охотники Междустенья всегда полагались на свои луки, а забытому огнестрельному оружию не доверяли. Ларни ругала себя за то, что не настояла на том, чтобы притащить побольше стволов из Мёртвого города, хотя бы вот на такой случай. (Всё растащили спецы из Форта Альмери, которые обожали любую технику, в том числе и военную.) Теперь выстрелы приходилось экономить. Мальчишки, конечно, выполняли наказ родителей – стрелять только тогда, когда нет иного выхода, но делать это было нелегко, и у них скоро должны были кончиться патроны.
Они отступали, практически не имя возможности оглянуться, а монстры всё давили и давили, не обращая внимания на то, что их трупами была теперь завалена вся дорога посреди посёлка, а ещё, дворы, сады и сами дома, из которых в спешке бежали женщины и дети. Ларни не удивилась, когда поняла, что за их спинами осталась только церковь, но она испытала некоторое облегчение от того, что больше некуда отступать.
– Все кто не может сражаться – внутрь! – скомандовала она, зная, что её послушаются. – Молитесь Инци и верьте ему! Остальные – бьёмся до конца!
Вдруг что-то длинное и тяжёлое пролетело, гудя и распарывая воздух, у неё над головой. Это было бревно, которое под силу было поднять, разве что десятку дюжих мужиков! Оно врезалось в самую гущу монстров, пробив в их рядах, целую просеку. Не успели люди, (и монстры), сообразить, что это не сон, как в толпу чудовищ приземлилось ещё одно бревно, а потом ещё и ещё!
Брёвна прыгали, ломая монстрам хребты, дробя черепа, перебивая конечности. Нападающие отпрянули.
Ларни обернулась и открыла рот от изумления! Рядом с церковью во внешней бетонной стене зияло овальное окно с пылающими синим огнём краями. Из этого окна, которое было высотой с обычный дом, выходили одна за другой огромные угловатые фигуры, словно высеченные из камня криворуким, либо сумасшедшим мастером.
Двое из тех, кто вышел первыми были заняты тем, что выдёргивали из завала огромные брёвна и кидали их в монстров, остальные потягивались, почёсывались, разминались и перебрасывали с руки на руку дубины, размером ненамного уступающие брёвнам.
– Хрык! – вдруг крикнула Ларни, узнав тролля, который приготовился метнуть в монстров очередное бревно.
– Привет тебе, маленькая герла! – ответил тот голосом похожим на звук от каменного обвала. – Как поживаешь?
– Как видишь, снова воюю, – ответила Ларни, и, увидев, что некоторые охотники взяли троллей на прицел, крикнула:
– Прекратите немедленно! Это друзья!
Она представить себе не могла, что будет когда-нибудь счастлива, увидеть эти рожи! Сейчас они казались ей, едва ли не красивее собственных детей.
– Хрык! – повторила Ларни. – Какими судьбами? То есть, что вы здесь делаете?
– Да вот, Кейни отпустила погулять, говорит – здесь много хорошего мяса! – хитро прищурившись, ответил тролль. – Ну, и восьмого брата надо бы выгулять.
– Ифрит тоже здесь? – слегка ужаснулась Ларни, и тут увидела, как из овального окна на четвереньках выходит Ифрит, которого держит на поводке тролль поменьше других ростом.
– А это что за малец? – спросила Ларни, вглядываясь в карикатурно кривое лицо маленького тролля.
– А это… – начал Хрык.
– Хаюк?! – вскричал Стефан. – Ты жив?
– Правильно, – с изрядной долей удивления сказал Хрык, – это Хаюк, наш двоюродный братец. Тётка снова родила его, после того, как съела его отрубленную голову. От эльфа, кажется. Только у нас не жалуют дважды рождённых, да и мать собиралась его убить, так что мы взяли его к себе.
– За что же мать собиралась его убить? – удивился Стефан. – Она ведь так выпрашивала его голову у Сато, чтобы родить погибшего сына снова.
(Ему вдруг живо вспомнилась предводительница «ушедших матерей», потрясающе красивая тролльчиха с очень длинным, ниже подбородка, носом.)
– А, он, когда родился и чуть подрос, снова укусил её, – ответил Хрык. – На сей раз ухо оттяпал. Так что теперь у тётки одно ухо чуть не больше головы, вот умора! А ты откуда его знаешь, мужика? А, я тебя вспомнил! Ты был консорт большой герлы. Ха! Тогда, значит, ты хороший мужика! Сато часто вспоминает тебя.
– Хрык, – снова спросила Ларни, – Кейни прислала вас нам на помощь?
– Точно, маленькая герла! Она тебя не забывает, и в беде не бросит ни за что! Вот только ей самой здесь появляться опасно. Через неё, сама знаешь кто, Сато найти может. А вот мы, другое дело, но и мы тут долго не пробудем, поэтому, как ни приятно мне с тобой разговаривать, маленькая герла, а надо дело делать и уходить. Хаюк, спускай Ифа!
Тролль-подросток отцепил поводок, и Ифрит одним прыжком ворвался в толпу шарахнувшихся монстров, как разъярённый волк в овечье стадо! Восемь троллей, (Хаюк, конечно, тоже присоединился), размахивая своим примитивным, но весьма действенным оружием, двинулись за ним, словно косцы, укладывая чудовищ рядами и тесня их за ворота Междустенья.
Ларни устало опустила меч. Теперь, когда битва закончилась, она поняла, что руки её попросту отваливаются. Меч даровал ей особую силу только на время битвы, а теперь тело напоминало ей, что она всё же человек, и ей нужен отдых. Ларни взглянула на Стефана.
Тот стоял, опирался на эльфийский клинок, как на трость и глядел на битву, которую тролли уже заканчивали. Ларни вдруг поняла, что об отдыхе придётся пока забыть – Стефан едва держался на ногах, его требовалось немедленно положить в постель или хотя бы куда-нибудь, ведь их дома были сейчас разгромлены.
А ещё, нужно было найти Ягду, ведь маленькую Зою пора было кормить. И надо узнать, как там парни. (Ах, вот же они – все трое с винтовками, но уже не стреляют, а во все глаза глядят на троллей!) И позаботиться о раненых. И успокоить людей. И предать земле мёртвых. И вычистить Междустенье. И поблагодарить троллей. И…
Глава 135. Может что-то удастся исправить
Механикус в очередной раз обозвал себя мясорубкой. Впрочем, этот древний кухонный механизм вовсе не был глуп. Его кажущаяся простота на самом деле включает несколько изобретений, к которым человечество шло не одно тысячелетие. А вот он, Механикус, глуп, хоть и невероятно сложен. Потратить массу времени на драки с отдельными монстрами, вместо того, чтобы бросить все силы на поиск места, откуда они приходят. Нет, это же ни в какие ворота!
Ну, да, Механикус понимал, что действовал так в силу своей прямолинейной природы. Кратчайшее расстояние между двумя точками, это прямая, кратчайший путь до цели, тоже прямой, но вот беда – он далеко не всегда верный. Его цель, все эти годы, была – защитить людей от монстров. Для этого прямой путь – уничтожение монстров, казался наиболее рациональным. И он уничтожал их, больших и малых, поодиночке и группами. Нет, мысли о том, что должен существовать некий центр, откуда они появляются, приходили в его механический мозг, но он считал эти мысли абсурдными, так-как длительное время принимал монстров за создания природы. Мясорубка он этакая!
– Не убивайтесь вы так, коллега! – успокоительным тоном сказал ему сэр Мальтор. – Я живу… Существую на этом свете намного дольше вас, а монстров изучаю давно и основательно. Но и я долгое время не мог связать их появление с мистическими порталами.
– Нет, вы не в силах меня понять, коллега! – вскричал Механикус. – Какие там мистически порталы? Наука отвергает мистику, магию и все прочие подобные продукты человеческого воображения. Да, всё это представляет собой значительную часть человеческой культуры, но это же абстракция! На самом деле ничего этого нет.
– Я, по-вашему, тоже абстракция? – усмехнулся рыцарь. – Меня нет?
Механикус смущённо примолк.
– Вы есть, – наконец сказал он. – Вы мыслите, разговариваете. Но, простите, сэр Мальтор, для меня вы до сих пор пустой доспех…
Рыцарь рассмеялся.
– Благодарю! – сказал он. – Благодарю за откровенность и за признание реальности меня, как такового. Да, представьте себе, я существую, несмотря на то, что вы не можете меня ощущать своими сверхчувствительными сенсорами. А ведь всё очень просто – они у вас настроены на материальные объекты, живые и неживые. Я же принадлежу к мистическим сущностям, отвергаемым наукой создавшей вас. Но, как это частенько бывает, отвергнуть что-либо, не значит отменить это. Простите, коллега, но слабое место науки, которую вы так почитаете, как раз в том, что она вечно спешит что-либо отвергать. Например, шарообразность Земли, потом вращение её вокруг Солнца. Да, да! Эти простые для нас факты, отвергала, прежде всего, наука своего времени, а уже потом церковь, власть и общественное мнение. В тех самых университетах, которые были некогда средоточением науки, профессора самых различных факультетов, аргументированно отвергали, например, возможность создания кораблей из металла, на том основании, что дерево плавает, а железо тонет. Или, скажем, вероятность построения человеком летательных аппаратов, ведь свойство летать дано только птицам! А когда люди отправили в полёт воздушные шары, с тем же азартом наука стала отвергаться возможность создания аппаратов тяжелее воздуха. Вас ведь тоже отвергали, не так ли?
Механикус утвердительно кивнул.
– Моего создателя обвиняли в том, что он заключил внутри механической куклы учёного карлика, – сказал он. – Даже когда перед научным собранием были открыты на моём теле несколько панелей, чтобы продемонстрировать моё устройство изнутри, слухи о карлике продолжали ходить, как среди обывателей, так и среди учёных.
– Вот видите! Значит вам не понаслышке известно, каково чувствовать себя, когда ваше существование отказываются признавать, несмотря на то, что вы стоите перед всем честным народом.
– Вы правы, – задумчиво проговорил Механикус. – Даже в эпоху самого бурного развития науки и общества, большинство людей видело во мне лишь машину. Человеком, пусть и необычным, признали только сейчас…
– Вот и не торопитесь вслед за наукой отвергать всё непонятное. Наиболее близок к истине был тот, кто предположил, что мистика и магия заключают в себе законы мира, пока не изученные человеком, но достойные того чтобы их изучить. Так вот, о мистических порталах – это те самые, через которые призраки, вроде меня, проникают в мир людей. Какова их природа я сам не знаю, как не знает никто из призраков. Впрочем, подавляющее большинство из них, вообще, ничего не знают. Не знают даже, что умерли. Духи сохраняют лишь тень разума, и весьма неуклюже подражают самим себе или точнее тем, кем они были при жизни. Но это я так, к слову. Итак – порталы. До сих пор они представляли собой нечто практически невидимое взгляду. Недаром столько свидетельств о привидениях выплывающих прямо из стен. Те порталы, через которые монстры проникают в мир людей, имеют ту же природу, что и проходы для привидений, но они не только видны, но и осязаемы. Вероятно, они также более… сильные, что ли? А точнее, не сильные, а усиленные! Призрачные порталы, возможно, имеют природную структуру, по крайней мере, открываются не по воле людей. Эти же явно искусственного происхождения. И открываются они согласно некоему расчёту. Так было здесь в Торговом городе.
– Вы имеете в виду то, что эти, м-м, порталы, открылись в подвалах домов?
– Именно это. Согласно извечной логике люди ждут нападения извне и укрепляют своё жилище с помощью прочных стен, крепких дверей и надёжных замков. Нападения изнутри при этом никто не ждёт, а значит, кто бы ни придумал открыть порталы в подвалах домов, он сделал это неспроста, а по злому умыслу. Отличный тактический ход, знаете ли.
– Но в связи с этим возникает множество вопросов!
– Как всегда.
– Например – кто это сделал? Человек ли это, монстр или ещё кто-то? А каким образом призраки погибших горожан, едва ли не в полном составе оказались привязанными к месту гибели и даже делают там уборку?
– И самый главный вопрос – как всё это прекратить? Я хоть и призрак, но беспокоюсь о судьбе человечества, ведь здесь живут и мои потомки.
– Ведь мастер Рарок ваш потомок, не так ли?
Сэр Мальтор развернулся к Механикусу всем корпусом и с минуту молча, смотрел на него сквозь забрало.
– Вы так решили, глядя на то, как я о нём забочусь? – спросил он.
– Нет, проанализировал ваш и его голос.
– А разве похож?
– Если брать во внимание только лишь возможности человеческого слуха, то нет, но если применить все возможности, какими обладаю я, благодаря усовершенствованиям, полученным в эпоху высоких технологий, то можно выявить совпадение на 75%. Такое бывает только между родственниками, причём родство должно быть близким. Поскольку вы не можете быть его братом или сыном, то это означает, что вы его предок. Ясно, что не отец и не дед, но он точно ваш наследник. Любопытно, в каком поколении?
– Этого я сам не знаю, ведь учёт, как правило, вёлся по мужской линии, а это значит, что о потомстве от дочерей частенько забывали, ведь его записывали уже в другой род – по мужу.
– Вот глупость! Ведь генетический код передаётся в равной степени через женский и мужской организм. Внуки, рождённые вашей дочерью, могут быть не менее, если не более похожими на вас, чем те, которые являются детьми вашего сына.
– Да, мой друг, теперь я это знаю. После столетий постижения наук я многое знаю, но мои современники придерживались другого мнения, да и сам я в те годы из всех наук одолел только грамоту и простой счёт. Но сейчас это неважно. Да, Рарок мой потомок. Я охотно признаю это, несмотря на то, что родство несколько раз переходило с мужской на женскую линии. Как я уже говорил, это помешало мне достаточно быстро его отыскать. Точнее, даже не его, а его матушку. Я нашёл её в королевстве Лоргина, и была она тогда малюткой трёх лет. Её мать, соответственно, тоже была моим потомком, но какие бы чувства не вызывала у меня красивая молодая жена булочника с очаровательной крохой на руках, моей целью был именно ребёнок. С взрослыми делать, как правило, нечего – их жизнь сложилась, а если это счастливая жизнь в достатке и любви, то грех её ломать. А вот дети, это уже совсем другое дело. Они – бездна возможностей, если эти возможности поддержать и направить на верный путь, а не задушить, как это в большинстве случаев делают родители и учителя. Но девочка была ещё слишком мала и поэтому, мне делать возле них пока было нечего. Было бы странно, если бы я вдруг стал напрашиваться ей в няньки! Я решил выждать время, когда моя прадочерь подрастёт, а сам отправился в странствие. Пока я странствовал, королевство Лоргина пало, а столицу разорили монстры. На месте богатого дома булочника остались лишь руины и его собственный обезглавленный скелет. Логично было бы предположить, что его жена и дочь тоже погибли, но я продолжал поиски среди беженцев и угрохал на это почти два десятилетия. И представьте себе, опоздал снова! За это время девочка выросла, вышла замуж за бывшего купца, сына стражника и успела родить ребёнка. Тогда они с мужем были гладиаторами по контракту и выступали на арене Большого цирка в Торговом городе. Такая компания подходила мне куда как лучше, чем семья булочника, и я решил подождать, когда их контракт закончится, а потом придумать способ как сблизиться и взять всех троих под своё крыло. Вот вы, друг мой, в минуты самобичевания ругаете себя мясорубкой, а я в таких случаях – жестянка пустая. Надо было просто выкупить их контракт и всё! Но я повторил свою прежнюю ошибку – стал ждать. Родители Рарока погибли на арене во время боя, который должен был стать их последним и коронным. Их убила мантикора, и я думаю, что это произошло неслучайно. Скорее всего, те, кто заправлял этим цирком, решили сделать своим чемпионам драматичный уход. Ради своих шкурных интересов, конечно же. Я хотел было тогда просто взять и увезти их сына с собой, но потом понял, что азам ратного дела его в школе гладиаторов научат не хуже, чем это сделал бы я. И не стоило ограждать его от опасности, ведь я хотел видеть в нём рыцаря, а не закормленного барчука. Вот я и стал ждать в третий раз. И дождался.
– Но ведь его могли убить.
– Могли. А ещё, он мог умереть на тренировке. Чтобы сделать из человека настоящего воина, его приходится подвергать таким нагрузкам, какие не снились ни крестьянам, ни работягам со всем их тяжёлым трудом. Но оградить от этого своего потомка, значило бы искалечить его. В результате Рарок вырос таким, каким вы могли его видеть. Не скажу, что считаю его идеальным, но согласитесь – он очень неплох.
– Да, – подтвердил Механикус, – очень приятный молодой человек. Я бы назвал его украшением сословия гладиаторов, и могу только пожелать вам успехов в стремлении воспитать из него рыцаря. Вот только мрачноват он и… слишком нерешителен с нашей Лесой. Впрочем, не он один.
– Эх!
Боевая перчатка сэра Мальтора со свистом рассекла воздух.
– Не в обиду будь вам сказано, коллега, – проговорил он с сожалением, – но Огненная принцесса не та партия, которую я хотел бы для своего потомка. Нет, мисс Леса девушка наделённая массой достоинств, в том числе и не свойственных девушкам. И дело вовсе не в том, что она принцесса третьего ряда наследования после своей матери и бабушки. И даже не в том, что её королевство придётся ещё найти и возможно отвоевать. Раньше меня раздуло бы от гордости, узнай я, что мой сын, внук или такой вот отдалённый потомок может породниться с королевской семьёй, а теперь… Теперь я предпочёл бы видеть его невестой румяную пухленькую крестьяночку.
– Ай, ай, сэр Мальтор! – покачал головой Механикус с шутливой укоризной. – Вы мечтаете воспитать непобедимого воина, а готовите ему судьбу труженика-домоседа?
– Вы правы, коллега, вы правы! Но этого в любом случае не будет.
– Почему?
– Хотя бы потому, что нашего с вами мнения никто не спрашивает. Всё просто – мисс Леса не пошла в Торговый город, я это понял ещё на полдороги. Она куда-то свернула, и я сильно разочаруюсь в своём потомке, если узнаю, что он не свернул за ней.
– Ах, вот как! Но что же вы предлагаете? Нам-то что делать, идти за ними?
– Боже упаси! В таких делах наше с вами вмешательство только повредит. Сами управятся. А нам прямая дорога туда.
Сэр Мальтор указал на сплошное огненно-радужное сияние, затопившее Торговый город.
– Что ж, попробуем разобраться, что здесь к чему, – согласился Механикус. – Может, что-нибудь удастся исправить.
И они вошли в ворота, словно затянутые радужной плёнкой.