– Наш принц еще дитя, да и ее высочество правит достойно.
Голос епископа звенит сталью:
– Вы так думаете? Что вы скажете о прилюдных казнях, устроенных по ее приказу? Вина лорда Этельстана была лишь в том, что он неодобрительно высказался о решениях ее высочества. Благородный лорд был высечен у всех на глазах! А молодой лорд Вайнн? Его обезглавили на городской площади, словно разбойника…
Темные глаза лорда Арвэля сверкают яростью:
– Он жестоко замучил двух простолюдинов лишь за то, что они не заплатили за проход по дороге рядом с его замком. Достойно ли это?
– Это недостойно. Однако у тех людей были деньги. Лорд Вайнн рассказал мне перед казнью: они отказались заплатить и оскорбили его. Эта дорога не один десяток лет принадлежит его семье, и никто до того дня не смел так обходиться с ним.
– Ему не стоило губить их.
– Быть может, не стоило. Но чем же тогда лучше него ее высочество? Расточает любезность и ласку, а провинись кто-то – не став размышлять, казнит. Она, как все, кого приговорила к смерти, – улыбается и сеет жестокость. Не медлите, лорд, не медлите! За стенами замка ее прозвали золотой леди Гвен, мы же зовем ее кровавой. Убедите принцессу оставить регентство, убедите…
Ту казнь он помнил отчетливо… На гудевшую площадь сыпались холодные снежные хлопья, слышались визги, улюлюканье; молодой лорд Вайнн молчал.
Лишь когда черноволосая голова его коснулась ледяного камня, а палач в алом плаще взмахнул стальным топором, он воскликнул:
– Ваше высочество, прошу, выс…
Речь его прервалась тяжелым ударом. Кровь заструилась по камню; таявший снег сливался в алые потоки.