Когда я думаю обо всем этом, складывается ощущение, что ты там на своей Кленовой просто зажрался! Не можешь вытерпеть всего лишь двух людей, предметы им дуплицируешь, пытаешься вразумить… Забей! Они этого никогда не оценят, им насрать. Да ты просто вдумайся, каково мне терпеть все то, что изо дня в день терплю я, Золотой мост, от и до будучи серым!
В этом месяце у нас новая блажь. Мало того, что шлюхи, теперь здесь днями напролет валяется один идиот. Раньше он всегда проходил мимо: в обед туда, ночью – обратно. Теперь подсдал, и практически постоянно валяется тут в беспамятстве. На днях был уморительный диалог, подходит к нему молоденькая, безвкусно размалеванная шлюшка, и говорит:
– Эй, Детектив! Или как тебя там…
– Новенькая, что ли? – он едва продрал свои залитые глаза и смотрит на нее.
– Это ты новенький, а я, между прочим, уже обслужила двести тридцать шесть метров членов разной толщины!
– За утро, что ли? – а сам продолжает ворчать: «Метры, члены…»
– За неделю!
– Ну так это мало! Любая из них, – тычет грязным пальцем в сторону остальных, – До обеда больше делает.
– Это физически невозможно успеть!
– А ты чем работаешь?
– Я не понимаю, ты что имеешь в виду?
– Ну вот когда поймешь, тогда и успевать будешь. Отвали, короче.
– В смысле «отвали»? Мне работать надо! Иди в другом месте лежи.
– Никто кроме тебя на меня не воняет.
– Я скажу, кому надо, и тебя отметелят по полной!
– Никому не надо меня метелить, детка.
– Мне надо!
– И тебе не надо.
– Надо!
– Не надо!
– Надо!
– Тебе сколько лет?
– Мне восемнадцать.
– Мама с папой знают, чем ты подзарабатываешь?
– Это не твое дело.
– Ну вот и не разговаривай со мной!
– Что?! – возмутилась мелкая шлюшка и как саданула его сапогом в живот, и ушла.
Представляешь? Просто саданула, и ушла. Раз саданула, так заставь его уйти, ты же сама завела этот разговор. Чего от них ждать, Восемнадцатый?
Этот тоже хорош. Он и правда раньше был детективом, что-то там расследовал, и помогал другим людям. Потом стал налегать на пиво и сраных рыб, спился до чертиков, потерял работу и вот уже месяц валяется тут, посасывая какую-то бутылочку, и только постанывает, повторяя: «Туго идет, как же туго идет,» – но продолжает ее подсасывать потихоньку. Ну не идиот ли?
А уж сколько шороху из-за него было. Сперва думали, что сдох. Сердобольные, кто здесь подавнее, даже скорую вызывали. Те его увезли, но он на ходу из машины выпрыгнул и пришел снова. Опять лежит с этой своей бутылочкой. Там уж осталось-то, Господи! Ну допей ты! Или совсем не пей, раз оно тебе так не вкусно! Сегодня одна заботливая шлюха помогла ему перелечь на солнечную сторону. Боялась, что застудит себе почки. Там порядочно припекало, и на солнце из бутылки кое-что выветрилось, что-то ужасно смертельное, слава Богу, там осталась лишь пара капель. Людям такое пить нельзя.
Короче, потом все решили, что это местная достопримечательность, и стали с ним фотографироваться. Потом пришли три каких-то пожилых мужика, и хотели его пошпарить за деньги между собой, но когда выяснилось, что не с кем обменяться деньгами, ушли расстроенные. Я напомню, что по отдельности все это у них не возбраняется, то есть им было необходимо непременно совместить. Идейные, видать.
Потом пришла какая-то дамочка с двумя перцами, и они тоже хотели его отшпарить, только обмен деньгами ими и не планировался, но их внезапно остановила эта дамочка. Вообще странно, что они позарились на Детектива, когда рядом такая краля. Ну как странно… Это максимально тупо, что само по себе совершенно обыденно для людей. Кроме того, я совершенно точно помню этих двоих, но я никогда не знал, что они такие близкие друзья, что готовы разделить между собой Детектива. Я вообще не знал, что они знакомы.
Я смотрел на него по-всякому, но сколько бы я ни приглядывался, до сих пор не могу взять в толк, что в нем такого, что его все хотят отшпарить. Среди шлюх есть одна такая, средней паршивости овца, но она несоизмеримо красивее этого дегенерата, и откуда вдруг к нему такое внимание – непонятно.
А вот недавно случилась совсем уже нестерпимая дичь. Пришла какая-то молоденькая девка. Мне кажется, я когда-то видел ее здесь, только она была совсем другая, может работала здесь, но если даже, то недолго, не помню, ну да и неважно. Могу ошибаться. В общем, эта девка подошла к Детективу, и видно было, что и она тоже хочет его отшпарить, но не прямо сейчас, а вообще, в целом. То есть, в других обстоятельствах она может быть, и даже скорее всего да, а тут ну нет, но хотела бы – это сто процентов! Она подошла, и очень долго смотрела на него. Она стояла молча, не выражая никаких эмоций. Стояла так долго, что ее тоже хотели отшпарить и устроить обмен деньгами, но другие шлюхи почему-то обозлились и чуть ее не отметелили. Я ее спас. Не знаю, почему. Стало жаль ее. Я собрал все силы и как заскрипел тросами! Шлюхи решили, что мост рушится и убежали, а эта девчонка вернулась к Детективу, попрощалась с ним и ушла. Наверное, у них какая-нибудь история случилась.
Она не стала его спасать от обрушения. Себя, правда, тоже. Она просто постояла немножечко возле него, и ушла, а Детектив остался. Очень странно, что обычно шпарить и обмениваться деньгами хотят мужчины, но чтобы захотела дамочка – такое вижу впервые. Когда сначала те трое, а потом эти двое хотели отшпарить вонючего Детектива, это можно было хоть как-то объяснить, но с чего вдруг приспичило этой девке – я не понимаю.
Короче, Восемнадцатый, я не то что бы тебя не поддерживаю, я просто искренне не понимаю, чему ты до сих пор удивляешься? У тебя явно проблема завышенных ожиданий. Не надо от них ничего ждать, они не способны на что-то хорошее, умное или хотя бы как-нибудь объяснимое. Может, они просто другие. Страшно, что нас они создают по своему образу и подобию. Не думал об этом? Все эти пристройки внутри тебя, а? Такой же бардак у них в голове. И точно так же, как у меня, огонёк света в их голове не может пробиться сквозь туман их непроходимой глупости.
Ты говоришь, что тебе стоило бы дуплицировать их мозги, чтобы показать, чем действительно им стоит начать пользоваться. Ты говоришь, что тогда бы их глупость только умножилась. Ты видишь в этом парадокс, чувак. Знаешь, что я думаю? Я думаю, что их глупость не зависит от количества мозгов и интенсивности использования. Тут что-то другое, до чего мы с тобой пока не докопались, а они не докопаются никогда.
Вновь
Город.
Я открыл глаза, и теперь моя война окончена. Я отбросил бутылку в сторону. Я убрал палец с крючка, мне больше не на что жать.
Город ослепил меня своим мраком. Мраком этих грязных домов, с которых стекает вода, стекает по грязным улицам, и омывая собой все людские пороки, которые только можно себе вообразить, стекает вниз и вновь становится морем. Грязным морем страстей, которые неутомимо кипят здесь всегда.
Те, кто не может простить, вынужден терпеть. Терпеть – сложнее, чем простить, проверено. Умирать сложнее, чем жить – проверено. Обернуться назад – проще, чем получить две пули в спину – проверено. Умные люди всегда учатся на ошибках других, а дураки никогда не оглядываются. Не оглядываются, не обращаются к собственному прошлому, не смотрят туда, не думают, и не делают выводы. Не делать выводы – это главное отличие дураков от умных людей. Я знаю это. Я не знаю, в чем мое отличие от дураков.
Я уже был здесь, я видел здесь все, я проходил этой дорогой раньше, до самого конца. Я не оглядывался, я не прощал, я не жил, и теперь все начинать сначала. Настало время делать выводы, иначе это не кончится даже после моей смерти. Слишком многое поставлено на карту, слишком многим нужна моя помощь, они верили в меня до самого конца, и я не должен их подвести.
Сначала я должен вернуть чувство собственного достоинства, и есть лишь один способ сделать это. Я знаю, они меня ждут.
Я всегда знал это место, но старательно обходил его стороной. «Эсхил, Софокл и Еврипид» – самый изысканный и закрытый клуб на всем побережье. Ночью там продавалось все, что только можно купить за деньги – алкоголь, оружие, наркотики, людей, детей, целиком и по частям, оптом и в розницу, поштучно и вразвес, а днем этого места даже не было на карте.
Сегодня мне повезло, на входе стоял мой старый дружок-информатор. Настало время оплатить все долги, настало время действовать по другому. У входа собралась огромная очередь, когда-то я прочел о том, что когда идешь через толпу, надо смотреть на свою конечную цель, и просто двигаться вперед. В конце концов, эти негодяи вокруг – не более чем песок.
Я дождался, пока смогу ухватить мою конечную цель – его глаза, и когда, наконец, взял их, то уж двинулся вперед, не отпуская. Я вгрызался в них, его парализовал страх, я шел вперед, и чувствовал лишь, как с меня осыпается пыль.
Никаких раздумий, никаких больше сомнений, это моя работа, это мой долг.
– Привет, дружище! – говорю, взмахиваю рукой, второй верзила отвлекается на нее, и я всаживаю нож поближе к печени моего дружка, – Обними меня.
– Эй, у вас все в порядке? – спрашивает второй.
– Учились вместе, приятель, – говорю я ему, – Сто лет не виделись! – мой плащ скрывает от второго наши подковерные игры. Идеально.
– Что это, Детектив? – задыхается громоздкий ублюдок.
– Это нож у твоей печени, старина. Малейший дрыг, и ни один врач к тебе не успеет.
– Пожалуйста, не надо.
– Я ищу Риту и ее дружков. Проведи меня к ним.
– Я не могу, меня убьют.
– Тогда я убью тебя первым, а его потом, – я показал на второго.
– Нет, пожалуйста, мы любим друг друга!
– Ну а я-то вас нет, – говорю, и улыбнулся. За эту улыбку он простил мне все.
– Я проведу, проведу, пожалуйста, – кажется, он просит вытащить нож. Что ж.
Внутри был другой город. Он не был таким черным и агрессивным, как тот снаружи. Он был ярким, он был залит светом, он был хитрым, подлинно злодейским – это когда тебе улыбаются, а потом всаживают в печень нож. Сегодня игра переместилась на их поле, и я буду играть по их правилам. Надеюсь, они знали, что мое желание жить теперь сильнее их страха сдохнуть. А если не знали, то кому от этого хуже, кроме них.
В центре зала находился огромный фонтан, в котором плавали рыбы и величественно стояли шесть живых серых фламинго. За фонтаном располагалась огромная сцена, на которой играл целый оркестр из самых великолепных джазовых музыкантов, некоторые из которых давно умерли. За микрофоном стояла некрасивая босая девчушка с длинными бесцветными волосами и хриплым голосом выпрашивала у Бога цветного парня. Нет, мне послышалось. Не у Бога.
Огромный фонтан закрывал сцену от гостей, и потому лучшие злодеи могли быть только там – за одним из шести столиков между фонтаном и сценой.
– Они там, – на последнем издыхании подсказал мне дружок. Оставалось только обойти фонтан.
– Ты молодец! – говорю, – Так держать!
Я накидываю ладонь на его лысую голову, глубоко продавливаю пальцами его глаза, он резко сгибается от боли и напарывается глоткой на мой заранее приготовленный нож. Идеально. Я столкнул ублюдка в бассейн, где на него накинулись рыбы.
Самое обыкновенное убийство, никто даже не поаплодировал. Они видели вещи намного страшнее. Я обошел фонтан, и, поднявшись по шести ступеням, увидел за одним из столиков Риту в сопровождении двоих в птичьих масках. Необычайно обычный увидел меня, не поверил своим глазам, и ткнул локтем второго, который был мерзким, невысоким и жирным. Я подхожу.
– Добрый вечер, Детектив! – вскочила Рита, чтобы поприветствовать меня, – Какая неожиданная встреча!
– Добрый-добрый, Рита. Можно присесть?
– Конечно! Выпьете что-нибудь?
– Нет, благодарю, – говорю, – Напился, знаете ли, – и харизматично улыбаюсь.
– Как же так, Детектив, мы думали вы сдохнете под мостом?
– Вы ждали этого, Рита?
– У нас все было рассчитано до капельки, Детектив!
– Видимо, я выпил чуть меньше, – улыбаюсь я.
– Это невозможно, мой дорогой Детектив, – проворковала она, – Этот коньяк нельзя не допить. Такое у него чудесное свойство.
– У меня другое чудесное свойство, Рита. Я ничего не довожу до конца!
– В таком случае, интересно, что же вас привело сегодня ко мне. Может быть, вы хотите сменить сторону? Признаться честно, я бы не отказала вам.
– Я пришел вернуть чувство моего достоинства.
– Вы пришли не по адресу, Детектив.
– Я знаю, что вы не носите его с собой, Рита. Но сегодня вы вне всякого сомнения, вернете его мне.
Они вдруг рассмеялись, все трое. Они не закатывались злодейским смехом, им действительно стало очень смешно, и они просто заливались смехом, словно на сцене выступал комик.
– Я вас умоляю, Детектив. Не было у вас никакого чувства собственного достоинства, – и продолжила смеяться.
– Вы украли его в тот вечер, когда подарили мне бутылки и опоили меня!
– Я сейчас умру, – она уже почти визжала от смеха, с глаз потекла тушь, а ее спутники просто молча надрывали животы, жадно хватая воздух.
Я вскочил, схватил ее за глотку и встряхнул как тряпичную куклу. Ее ноги теперь болтались в воздухе. Толстый и обычный рыпнулись в мою сторону, но мой нож уже был у нее в ухе.
– Одно движение кого-то из вас, детка, и эта штука, – киваю на нож, – щелкнет переключатель у тебя в мозгах, и тогда ты точно вспомнишь, в какой ячейке лежит мое чувство.
– Я ничего не брала, – хрипит, – С вас нечего было брать, Детектив. Вы старый, нищий и совсем немножко тупой, но алкаш.
– Я сейчас тебе всажу прямо в голову, детка, а ты называешь меня нищим алкашом? Так кто из нас тупой?
– Из нас? – спрашивает толстый.
– Вы имеете виду, кто тупой из нас троих, Детектив? – спрашивает обычный.
– При чем тут вообще вы, идиоты, – хрипит Рита.
– Где мое чувство собственного достоинства, мразь? – спрашиваю.
– Я видела его, – хрипит, ослабляю хватку, – Я видела его, в квартире.
– В моей квартире?
– Да, – говорит, – Оно там, там, – бедняжке не хватает воздуха.
– Где? – прошипел я и надавил сильнее.
Открыла рот и молчит.
– Тебе не кажется, что он правда немножко тупой? – говорит толстому обычный.
– Ага, – кивает тот.
Я ослабил руку, ее ноги коснулись пола, и она смогла дышать вновь.
– Где оно! – потребовал я.
– Оно на твоем диване, оно там, на диване. Где ты пьешь, спишь, дрочишь и почти ничего не ешь. Оно там.
– С чего я должен тебе верить? – говорю я и немножко утапливаю нож в ее ухо. Она чувствует холодную сталь в слуховом канале.
– Ты сам его там оставил, – капелька крови повисла на ее мочке серьгой, – Вспомни…
Меня ослепила яркая вспышка. В таких случаях тупые герои в кино говорят: «И тогда я вспомнил все!» Они считали меня тупым, но я давно уже не был героем, я не мог вспомнить все. Я вспомнил лишь некоторое, но уже этого было достаточно, чтобы поверить ей.
Я вспомнил, как мы с ней занимались любовью на этом самом диване много лет назад. Я продавал страховые полисы, а она чертила мосты в проектном институте. Мы не были богаты, но были счастливы. Теперь нам не нужно было спать на полу, мы смогли скопить достаточно, чтобы купить наш с ней первый диван, и вот именно тогда, после того, как мы в первый раз занялись на нем сексом и уснули, именно тогда, когда мы проснулись в объятиях друг друга, влюбленные и счастливые, она призналась мне:
– Милый, я должна тебе кое-что сказать.
Она прижималась щекой к моей мужественной, волосатой груди, гладила меня по плечу, а я беззаботно валялся с закрытыми глазами и вдыхал любимый запах ее волос.
– М? – произнес я, мне было лень говорить с ней.
– У нас будет малыш…
– Что у нас будет?! – не поверил я, и вскочил.
– Малыш, – растерянно повторила Рита.
– Я не готов, – говорю, – И вообще, мне не надо. И тебе не надо, и ему не надо. Это никому не надо.
– Подожди, ты не любишь меня?
– Тебя люблю, и секс люблю, а детей не люблю, – честно сказал я.
– Я не понимаю, и что ты предлагаешь?
– Я предлагаю абортнуть мелкого ублюдка, и отметить это дело винцом!
– Ты говоришь как какой-нибудь детектив из бульварного чтива!
– Да хоть бы и так, я не собираюсь тратить лучшие годы жизни на семейную жизнь!
На ее глаза навернулись слезы.
– Зачем же ты тогда предложил жить вместе?
– Потому что ты далеко живешь, и мне накладно тебя провожать до дома. Я думал, это очевидно!
– Я думала, что ты любишь меня, и мы скоро поженимся.
– Ты с ума сошла? Я люблю тебя, но я не собираюсь провести с тобой всю жизнь!
– Ты! – она кричала, и теперь ей не хватало слов, – Ты!
– Да-да-да, я, – передразнил я.
– Ты негодяй! – выпалила она
– Ох, какие мы знаем нехорошие слова, как мне страшно! – дразнил я.
– Ничтожество! – она встала и начала одеваться.
– Ну и куда ты пойдешь? Куда ты собралась? Кому ты теперь нужна, брюшко?
– Тебе все это горько аукнется! – она уже стояла в дверях.
– Ну конечно. Не смей возвращаться, пока не избавишься от мелкого ублюдка, – говорю, и выставляю ее за дверь.
Я вернулся в комнату, сел на диван, налил себе выпить, закурил, и стал ждать, когда она вернется, но она так и не вернулась, а я спился, нашел себе какую-то шаболду, женился на ней с похмелья, и узнал, что она беременна, узнал, что не от меня, бросил ее, спился и стал детективом.
– Ты вспомнил, мой мальчик! – она вновь сидела прекрасная, откинувшись на спинку стула и курила сигарету в длинном мундштуке. Даже ее тушь была в порядке.
На сцене выступала обворожительная красотка в мини юбке, с длиннющими черными волосами, убранными в высоченную конструкцию на голове. Она тоже выступала босой.
– Как я мог это забыть? – говорю.
– Да ты пьешь не просыхая, урод, – буркнул толстый, продолжая есть свой салат с тунцом.
– Я думаю, у тебя были дела поважнее, – предложила свою версию Рита.
– И что, все это только ради мести? Ты считаешь, что я так счастливо прожил свою жизнь, что решила меня убить? Ты могла бы оказать мне величайшее одолжение из всех!
– Я тебя умоляю, – рассмеялась она, – Какое мне до тебя дело! Я узнала, что мой растяпа обратился к тебе, и решила, так сказать, убить двух зайцев разом. Кстати, а вот и он!
К нам подошел мой давешний клиент с планшетом и протянул мне счет:
– Прошу прощения, Детектив. Судя по всему, скоро вы будете убиты, поэтому вам нужно оплатить счет.
Я взглянул на поданный документ, там значилось:
убийство сотрудника заведения = 500 тыс. мелкими купюрами
применение холодного оружия = 300 тыс. мелкими купюрами
отвлекающие маневры и маскировка = 200 тыс. мелкими купюрами
убийство при свидетелях = 50 тыс. мелкими купюрами
угроза убийством сотруднику заведения = 10 тыс. мелкими купюрами
сокрытие трупа в фонтане = 1 млн. 250 тыс. мелкими купюрами
тяжкие телесные повреждения = 440 тыс. мелкими купюрами
Итого: 2 млн. 750 тыс. мелкими купюрами
Я видел, как эти трое переглядываются, слегка улыбаясь, и ждут моей реакции.
– Спасибо, как вас там, – говорю, – Я еще не ухожу.
– Желаете чего-нибудь выпить, Детектив?
– Скажите, а вы станете подмешивать мне что-нибудь в напитки?
– Например?
– Ну, скажем, воду из смывного бачка в туалете.
– Мы таким не занимаемся.
– Тогда принесите мне, пожалуйста, бокал пристойного двойного джина со льдом, – попросил я.
– Да, ты прав, – шепнул обычный толстому, – Он все-таки немножко тупой.
– Подождите, – окликнул я Жалкого ублюдка, он обернулся, как я сразу же плюнул ему в лицо.
– Что это, Детектив? – спрашивает.
– Я подумал, вам так привычнее.
– Я включу это в счет. Плевок в лицо сотруднику заведения у нас оценивается в пять тысяч мелкими купюрами.
– Послушайте, если я решу вашу маленькую проблему, если я верну вам ваше достоинство, вы оплатите за меня счет?
Он посмотрел на жену.
– Значит, в отпуск мы съездить не можем, ремонт мы сделать не можем, а как потратить деньги на какого-то детектива, так это ты всегда пожалуйста!
– Прошу тебя, – попросил он.
– Все, я сказала! Дома поговорим!
Он расстроился, и ушел, а мы остались.
– Вы знаете, Детектив, что отсюда нельзя выйти, не оплатив счет? – спросила Рита.
– Хочешь предложить мне работу?
– Ты должен закрыть Дело Доктора Лава, – не отрываясь от еды и просмотра представления, заявил мне толстый.
– Зачем вам это?
– Ты можешь уйти отсюда только с таким условием. – добавил он.
– Но не только, и не столько с таким, сколько с еще одним, Детектив, – обратился ко мне обычный, – Вы палец о палец не ударили по Делу Фантомного Писателя. Он пишет, а издают другие… Это нехорошо. Вы должны распутать его.
– А жопу тебе не подтереть, говна кусок? – говорю.
– Мои партнеры говорят умные вещи, Детектив! – просияла Рита, – Вам бы послушаться хоть раз. Мы оплатим ваш счет, но вам придется вернуться в седло, и закрыть эти два дела. Кроме того, спешу вам напомнить, что вы не должны пытаться распутать то дельце, которое подкинул вам мой муж.
– У меня больше нет кабинета, квартиры, сраных рыб и моей Лидии, – говорю, – Я не могу оказать вам такую услугу.
– Я в вас верю, Детектив.
– Он справится, – добавил толстый.
– Это несомненно, в этом не может быть никаких сомнений, – подтвердил обычный.
– Кто вы? – спросил я их напрямик.
– Мы – эмиссары Ада, – заявил толстый, продолжая смотреть на сцену и обгладывать куриную кость.
– Для чего вы нужны? – говорю.
– Ну как же, кто-то ведь должен приглядывать, и смотреть, как оно, – сказал обычный.
– А ты? – бросил я Рите презрительный взгляд.
– А я блестящий новый кандидат на эту потрясающую должность.
– Если хотите, чтобы я распутал дела, которые вас интересуют, то должны помочь мне вернуть Лидию.
– А то что? – жует и говорит, и не смотрит на меня толстый.
– Ты узнаешь, что, мразь, – говорю, и хватаюсь за нож, а его нет, – Где мой нож?
– Я забрал его, пока вы вспоминали свои прошлые деньки с Ритой, Детектив, – говорит обычный, – Я боялся, что вы еще кого-нибудь прикончите. Риту, например. Мы должны защищать ее.
– Верните мой чертов нож! – мне хотелось расплакаться от того, что я больше не мог им угрожать.
– А его рыбы съели, – говорит толстый.
– Неправда! – обиделся я, – Рыбы не едят ножи!
– Эти-то? – усмехнулся толстый, – Эти едят.
– Детектив, если вы сейчас снова расплачетесь, мы вас очень сильно не поймем, – предупредил обычный.
– Помогите мне найти Лидию.
– С одним условием, – он же.
– Каким?
– Вам больше не следует отказываться слушать ее сны.
– Бедная девочка, она очень устала, – подтвердила Рита.
– Ей нужно выговориться, тем более, что этот корабль теперь снится ей каждую ночь, по кругу.
– Откуда вы знаете?
– Я придумал этот сон, – говорит толстый.
– Уж поверьте, Детектив, она его заслужила, – обычный, – Я лично слежу, чтобы бедняжка не хотела засыпать, принимала снотворные, и страдала, страдала, страдала… – мечтательно повторял он.
– За что вы с ней так?
– А это не ваше дело, Детектив! – вдруг обронила Рита, – Совершенно не ваше! Просто примите ее мучения, пусть она днями напролет жалуется, как этот сон сводит с ума.
– Все так, как должно быть, – говорит толстый.
– Что мне сделать, чтобы вы отпустили ее?
– Ты слишком много хочешь, Детектив.
– Я бы даже сказал, Детектив, что вы чрезмерно увлеклись злоупотреблениями нашим гостеприимством.
Мне принесли бокал джина. Такой же, как те, что подарила мне Рита. Мне расхотелось пить.
– Детектив, у вас пропал аппетит? – усмехнулась она, – Вы же так хотели этого джина. Боже, как это легко и забавно манипулировать вами!
– Я вас всех вертел на своем вертеле, – говорю, а потом плеснул джина себе в ладонь и выпил из нее.
– Я бы не догадался, – толстый.
– М-да, – обычный, – Конечно, в находчивости ему не откажешь, но правда, это только в критические моменты. В обычные – дурак дураком.
– Ваш счет, Детектив, – снова объявился Жалкий ублюдок.
Сумма долга приросла, и теперь составляла 2 млн. 760 тыс. мелкими купюрами.
– Изволите плюнуть мне в лицо? У нас сегодня специальное предложение – смачный харчок соплями, который обычно стоит десять тысяч мелкими купюрами, сегодня обойдется вам всего в семь.
– Нет, благодарю, – говорю, а эти улыбаются.
– Хотите чего-нибудь еще, Детектив?
– Послушай, а ты знал, что я трахал твою женушку еще до вашего знакомства? Мы тут выяснили недавно.
– Да, она мне в подробностях рассказала о каждом мужчине, который был у нее до меня и воспоследствии. Потому я и решил обратиться к вам.
– Потому что я крутой любовник, а значит и детектив?
– Потому что вы сами лишили себя чувства собственного достоинства, и я думал, что смогли бы вернуть мне мое.
– Милый, я прошу тебя, это очень тупая и ущербная логика. Тебе не стоит заниматься таким, ты прекрасный официант, ты обеспеченный человек, прошу тебя, не занимайся логикой. Занимайся своими делами.
– Он не оплатил счет.
– Ну не оплатил и не оплатил, что ты теперь, как всегда побежишь жаловаться директорам?
– Если гость не оплатит счет…
– Вот только не надо мне рассказывать, что будет, если гость не оплатит счет!
– Просто я хотел напомнить, что…
– Ты специально меня изводишь, да? Ты специально? Ты до слез меня хочешь довести? Неужели непонятно, что сейчас меня просто нужно оставить в покое!
– Но я…
Она очень серьезно посмотрела на него, он вздохнул, оставил счет на столе, и ушел.
– Я начинаю сомневаться, что смог бы вернуть ему чувство собственного достоинства, – говорю.
– Не сомневайтесь, Детектив, – она пустила мне в лицо колечко дыма, – Не смогли бы.
– Как мне найти Лидию?
– Короче, – толстый отложил, наконец, еду.
– Кленовая, 18 – вдруг сказал обычный, а толстый сильно вопросительно и зло посмотрел на него.
– Ну а что? – начал оправдываться обычный, – Пусть посмотрит, до чего довел несчастную дуру своим пьянством. В конце концов, этим мы только приумножим боль и печаль, а это прекрасно.
– А давайте нанесем ему ожог газовой горелкой, а потом по свежему натрем чесноком с солью? – предложила Рита.
– Руки потом вонять будут, – поморщился толстый, облизал свои жирные пальцы, и прогнал меня, – Иди, Детектив, у тебя много дел.
Я посмотрел на Риту.
– Как мне освободить ее?
– Вон от моего стола, пока я не передумала, – говорит.
Мне нестерпимо захотелось плакать, я отвернулся и стал уходить, лишь услышал напоследок обрывки их разговора:
– Он, безусловно, тупой, но, стоит признать, что мы все дали маху.
– Откуда я знала, что вам без него не жить.
– Нам повезло, что ублюдок выжил. Проскочили на тоненького.
Я уходил от них, постоянно оглядываясь. Я не терпел, я простил им мой нож. В моей спине не было новых дыр. У меня было два дела в работе. Жизнь налаживалась. Мне негде жить, мне негде и не с кем работать, но у меня хотя бы есть направление. Я почувствовал, как благодарен им. Я не стал бы благодарить их, даже если бы мне предстояло напиться воды из смывного бачка, но тем не менее, я был благодарен им хотя бы за этот адрес.
Кленовая, 18 – что-то знакомое, я знал этот адрес в прошлой жизни, а может – похожий на него, но это все потом, а пока – Лидия.
Кристина
Я шел по улице, и вдруг увидел единственный высотный дом посреди одноэтажной застройки. «Кленовая, 26,» – вспомнил я. Дело Дохлого Протухлячка, так назвала его Лидия. Не то чтобы прям назвала, но существенно изменила название, облагородив его новым смыслом. Я совсем забыл об этом, бедный старик, что с ним стало? Нашел ли он упокоение? Я ведь раздобыл дату смерти, и оставалось лишь подделать какую-нибудь справочку, что он именно тогда и умер. Был у меня знакомый стукачок-нотариус, плотно подсевший пару лет назад на корень мандрагоры. Всего лишь несколько мелких купюр, и этот ублюдок написал бы в своей справке все, что я попрошу. В мыслях о несчастном старике, я прошел мимо двадцать шестого дома. Кажется, нечто подобное я и сделал в прошлый раз, но теперь я прохожу мимо не для того, чтобы пить отравленный коньяк, я прохожу мимо, чтобы вернуться и раскрыть это дело. Раскрыть с той, которая дала ему единственно верное название.
Восемнадцатый оказался старым, но ухоженным внешне домишкой, чьи классические три окна были забраны большой верандой с большими окнами. На окнах висели белые занавески, за которыми стояли цветы. Море цветов. Света не было, и стояла мертвая ночная тишина, лишь где-то вдали лаяли собаки. Черт, угораздило же меня притащиться к ним ночью. Я ведь даже не знаю точно, здесь ли она. Живет ли она здесь, работает ли. Я не знаю о ней ничего. Впрочем, я решил больше не откладывать, не ждать, и не терпеть, а жить. Это моя работа, это мой долг.
Я постучал робко, а потом чуть громче, а потом еще настойчивее, а потом внутри зажегся свет. Вышла милая пожилая женщина, кутаясь в шерстяную коричневую шаль:
– Вам чего надо? – шепотом.
– Добрый вечер, прошу прощения, а Лидия здесь живет?
– А вы кто? – недобро посмотрела она на меня.
– Я детектив, я разыскиваю мою коллегу, Лидию. Она здесь проживает? Мне дали адрес улица Кленовая, дом восемнадцать. Это ваш?
– Наш.
– Здесь проживает моя коллега Лидия?
– Как это коллега?
– Она моя напарница.
– Она о вас не рассказывала, – я чувствовал, что эта женщина мне не доверяет.
– Некоторое время назад я приостановил свою практику по болезни, и чтобы ей было на что жить, я разрешил ей поискать себе другое место. Временно, понимаете? Я хочу предложить ей вернуться на прежнее место.
– Ах, тебе надо Лидию! Теперь я поняла, – как будто до этого было непонятно, – А вы уже выздоровели? – прищурилась она.
– Я абсолютно здоров, и готов служить на благо наших людей.
– Дык коли выздоровели, чего шляетесь по домам в такой час?
– Прошу меня извинить, мадам, очень важное расследование, никакого терпения нету.
– Мадама, какая я тебе мадама! Что, больно надо, что ли? Лидия давно спит.
– Прошу вас, пригласите ее ко мне. Она может даже не одеваться толком. Простите, не думал, что скажу это вслух.
– Смотрите у меня! – погрозила мне пальцем, – Не дай Бог, я чего узнаю! Не дай Бог тебе! – и ушла, а я остался ждать.
Некоторое время спустя, переняв у женщины коричневую шерстяную шаль, на крыльце показалась Лидия:
– Вы живой, что ли? – а сама глазки трет.
– Это неважно, ты правда здесь, – обрадовался я и улыбнулся впервые с тех пор, когда впервые понял, как вкусны к пиву сраные рыбы.
– Только не кричите, а то маму и сестру разбудите. Маму, правда, уже разбудили, она теперь не уснет, а вот сестру – точно не надо.
– Это была твоя мама? – удивился я.
– Ну а кто еще? Для бабушки она больно хорошо выглядит.
– «Больно хорошо»? – я улыбнулся, никогда я прежде не слышал от нее таких выражений.
– Вы пришли, чтобы смеяться надо мной?
– Я пришел, чтобы сказать тебе, как ты нужна мне, как я без тебя не могу, и что я прошу тебя вернуться ко мне, потому что без тебя ни в чем нет смысла.
– Печально, Детектив, – протянула она, – Очень печально. Прощайте, – и уходит.
– Постой, – говорю, хватаясь за дверь, – Что не так? Я тебе говорю правду! Я не смеюсь над тобой!