Корсы К.С.В.

– То есть мне, конечно же, знакома Амираль… Но я никогда раньше здесь не бывала, – ответила Кэти на предыдущий вопрос Гривена, намекнув при этом на нежелание говорить об Аманде – по крайней мере, сейчас. – И я бы тоже съела… что-нибудь.

– На соседней улице продают самые вкусные в Кассане хот-доги, – Гривен погладил свой огромный живот, и Кэти показалось, что она слышит урчание.

– Хорошо, что не хот-кошки, – засмеялась она.

Они перешли улицу, потом завернули за угол, и вот Гривен уже расплачивался за горячие сосиски, политые горчицей и посыпанные жареным луком.

Кэти проглотила хот-дог не глядя. Сейчас как никогда ей подходило сравнение – смертельно голодна. Они взяли еще по одному хот-догу. И вот наконец-то насытившись, уже сидели на ближайшей лавочке, поглаживая животы. Мимо прошла дамочка с тем самым пушистым зверьком, что недавно Кэти видела на витрине. Зверек высунул от жары язык, который пополз за ним следом по асфальту.

– ГОСПОДИ, КАК ЖЕ МАМА? И ЧАК? И МАЛЕНЬКИЙ РОББИ? – после паузы вскрикнула девочка. – Они же в опасности!

– Не волнуйся за них. Грифону они не нужны. Пока… – замялся Гривен.

– ПОКА? Что значит ПОКА?

– Пока ты не разгадаешь секрет рецептов вместе с нами…

Кэти глубоко вздохнула. Страх сковал мысли, и голова буквально перестала соображать. Лишь проблески предположений, почему она, а не кто-то другой, как недавние торжики, скакали в мыслях. Она была наследницей дела, которое Аманда оставила ей посмертно.

Гривен огляделся по сторонам и глубоко вздохнул. Было заметно, что он чувствует неловкость.

– Я расскажу тебе все. Нам нужно скрыться от посторонних глаз.

По дороге обратно в салатовый дом, Кэти не обронила ни слова. У нее была куча вопросов, но все они начинались со слов: Что? Зачем? И Почему? Никогда она не чувствовала себя такой глупой. Мозг готов был взорваться от нехватки информации.

То, что произошло далее, запомнилось Кэти навсегда. Язычки пламени, что весь вечер играли в глазах юной кудесницы, потухли, оставив после себя лишь запах гари, и камин в салатовом доме с грохотом раскололся на две части, засыпав пол пеплом. Как только пыль перестала лететь в глаза, девочка увидела коридор, освещенный факелами.

5

– Ну же! Не бойся! – подбодрил Гривен, выступая вперед.

Сердце Кэти трепетало в груди. Она чувствовала, что только и слушается, что зова сердца. Разум же сомневался и даже в некоторые доли секунд просил вернуться в родной и спокойный Дортс.

Первое, что Кэти увидела, как только они оказались на улице – это часы. Они висели высоко впереди. Круглые, с красивым орнаментом. Показывали без пяти шесть. Было ли это время вечера или утра, девочка не знала, ведь с того момента, как они покинули Дортс, прошла, как ей казалось, целая вечность. Как только большая стрелка коснулась цифры двенадцать, откуда-то появилась скелетообразная фигура, держащая в руке песочные часы, и дернула веревку, привязанную к колокольчику, после чего в верхней части круглых часов открылись окошки и под мелодичный перезвон стали появляться цветные картинки.

– Красиво, – сказала Кэти, глядя на завораживающее зрелище. – Что это? Заклятие забвения?

Гривен лишь мило улыбнулся и пошел сквозь толпу, не обращая внимания на заданный вопрос.

– Что? Что не так? Я ошиблась? – выпалила она, догнав Гривена. – Я знаю! Это, должно быть, Всеобманывающее заклятие!

– Нет.

– Иллюзионный эффект?!

– Кэти! Это не магия. И не иллюзия.

– Наука? – после некоторого сомнения спросила Кэти.

Она наконец-то остановилась и осмотрелась. Вокруг сновали толпы людей, каждый куда-то спешил по своим делам – и ничего необычного для себя девочка уловить не могла, пока не увидела ряд машин, гудевших друг другу вслед. Они двигались чрезвычайно медленно, за их окнами сидели люди и явно испытывали недовольство.

– О старейшины! – воскликнула Кэти. – Никогда не видела такое количество машин.

– Должно быть, там впереди авария. То, что ты сейчас наблюдаешь, называется «пробкой», – ответил Гривен, – один из минусов этого мира. Люди, не владеющие азами магического искусства, не умеют перемещаться с места на место с помощью телепорта. Когда я увидел это впервые, признаться, я тоже был шокирован. Но в этом есть своя романтика, – не без ехидства улыбнулся Гривен.

Подъехала машина с надписью «Такси».

– Забыл тебе сказать – нам в Праге нельзя использовать магию.

– Это очень важное упущение, Гривен, – возмутилась девочка, предвидя, как долго они будут ехать по такому затору. В Дортсе такого бы не произошло. Там если и ездили на такси и собственных машинах, так только старые и немощные. Молодежь предпочитала летающие, модные мотоциклы. На крайний случай, летающие машины. В Амирали она еще заприметила повозки с лошадьми, но те считались статусным развлечением обеспеченных кудесников или же на них катались по большей части ради экскурсий. В Дортсе это было крайней редкостью.

Наконец затор рассосался, и автомобиль поехал по зеленым проспектам, поворачивая то налево, то направо. Вдали виднелись башни со шпилями, которые напоминали Кэти об амиральских замках из рассказов – Аманды. Вверх и вниз по холмистой местности. Кэти начинало нравиться ездить в машине.

Девочке вспомнились полеты с Чаком на мотоцикле.

Чак… Кэти вновь о нем подумала. Она представила его лицо: почему-то провинившееся, с опущенными глазами. Когда такое выражение появлялось на его лице, сомнений не было – она его простит. Проскальзывая глазами по зеленым бульварам, девочка с улыбкой прислонилась к стеклу лбом.

Такси высадило пассажиров около узких переулков. Каменные стены окружили кудесников, и создавая тесный коридор, повели их куда-то вниз извилистой дорожкой.

– Чей это дом? – спросила Кэти, когда они подошли к двухэтажной постройке.

– Марвина. Он немного странноват… Но ты не обращай на это внимания, – улыбнулся Гривен и постучал в дверь.

На пороге возник тощий мужчина с пышной шевелюрой. Его голубые глаза обеспокоенно оглядели сначала пришедших, затем левую и правую сторону улицы.

– Заходите, – почти шепотом сказал он и закрыл за Гривеном с Кэти дверь. Потом он запер ее на всевозможные замки, которых оказалось не меньше четырех.

– К чему такая конфиденциальность? – спросил равнодушным голосом Гривен.

– Подмаги в Праге! – воскликнул уже в полный голос Марвин. – Наша тайна раскрыта!

Гривена явно смутила эта информация. Он широко открыл глаза, а потом почесал нос.

– К чему такие волнения, Марвин? Возможно, они пришли не за книгой или тебе и вовсе показалось, что они здесь появились… Кстати! Как ты об этом узнал?

Тощий хозяин дома внимательно посмотрел на Кэти, затем на ее сопровождающего.

– Не волнуйся, – понял намек Гривен, – это внучка Аманды.

– О Боги! – воскликнул тот. Потом помолчал с минуту, изучая девочку и как бы не желая осознавать факт знакомства, продолжил:

– Я не уверен на сто процентов, но мне приснился сон… а ты знаешь, что они бывают вещими… – и Марвин любознательно посмотрел на Гривена в ожидании, что тот вспомнит, когда у его товарища сбывались сны. Но тот лишь нахмурил брови.

– Да, может, и не всегда то, что я вижу, сбывается, но я видел армию подмагов, врывающихся в Прагу.

Гривен взял Марвина за плечи и, решив не поддерживать тему про ясновидение, сообщил:

– У меня скверное известие… Аманду убили.

Марвин открыл было рот и тут же упал в стоящее рядом с ним кресло. Было заметно, что он неприятно удивлен. Глаза выдали волнение: зрачки бегали из стороны в сторону.

– Не может быть. Аманда… Я чувствовал, что с одним из нас что-то не так, – он взялся за голову руками и, невзирая на присутствие гостей, негромко заплакал.

Кэти почувствовала неловкость и одновременную теплоту к человеку, который испытал такое огорчение, узнав о смерти ее бабушки. Она даже хотела было подойти и сказать, насколько ей дорого такое внимание, но что-то ее остановило. То ли незнакомое место сковывало, то ли присутствие чужого человека – в любом случае, переживания она посчитала нужным оставить при себе.

В доме царила необычная обстановка. Повсюду стояли склянки, колбочки, реторты и мензурки. Различные зигзагообразные стеклянные устройства занимали полкомнаты. В нос ударил легкий сладковатый аромат. Девочка сразу поняла, что к кулинарии он никакого отношения не имеет. Похожий запах она уже чувствовала – он определенно исходил от зелий. Кэти сразу стало интересно, что варится в этом доме.

Она прошла на кухню. На плите кипели две небольшие кастрюли, наполненные зеленой и коричневой жидкостью. К несчастью, а может и наоборот, из всех зелий юная кудесница знала на вкус и цвет только приворотное зелье третьей категории. Оно добавляло флирта в природное обаяние принявшего его. В отличие от первых двух категорий, попробовать которые надо было «предмету твоего обожания», а не самому волшебнику. Эффект от них был куда серьезнее «афродизиачных флюидов». Партнер буквально терял голову от зелья первой категории. Глотая вторую категорию, несчастный хотя бы спал спокойно ночью, не думая о возлюбленной.

Девочка же пробовала зелье третьей категории, которое, к слову сказать, испробовали все ее сверстницы. И то ради любопытства.

Стоящие перед ней горячие жидкости знакомы ей не были.

За стеклянными дверцами шкафчиков теснились баночки с магическими названиями. Многие из них она видела впервые: корень жульфармы, листики шаргского семицвета, тысячеглазник, различные минеральные ископаемые – уголь, кусочки золота, киноварь. Казалось, что только опытному алхимику под силу разобраться в таком разнообразии трав и настоек, расположенных на полочках.

Что-то бормоча себе под нос, сзади подбежал взъерошенный от последних новостей Марвин, выключил плиту, на которой кипела некая субстанция зеленого цвета, залил часть ее в баночку, закупорил и стал рассматривать налитое через плотное стекло. Стекло тут же исказило и увеличило его глаза и губы, придав лицу забавный вид.

– Готово, – довольным голосом произнес он, обращаясь к вошедшему на кухню Гривену.

– Марвин у нас – великий знаток зелий, – улыбнулся Гривен. – Сварит все, что попросишь.

– А что это? – не смогла не полюбопытствовать Кэти.

– Я назвал его Оцепеняющим эликсиром. Он сделан на основе ядов моллюсков. Тот, кто выпьет его, не сможет двигаться и чувствовать тело на протяжении двенадцати часов. Но, – Марвин сделал короткую паузу, – я не уверен, что элексир работает. Нужен доброволец, чтобы проверить действие яда.

Кэти сделала шаг назад. Больше всего она не хотела участвовать в подобного рода экспериментах.

– Если все пройдет на ура, мы сможем обездвижить кого захотим и где захотим, – Марвин сделал такую гримасу, будто бы был на пороге всемирного открытия.

– Знаешь ли, друг, я тоже не готов испробовать твое творение, – ответил на мысленную просьбу Марвина Гривен. – Мне… мне не внушает доверия этот болотный цвет. – Гривен изобразил отвращение и отвернулся, будто почувствовал запах густой консистенции из баночки.

– Ну конечно! – воскликнул алхимик. – Выдрухля! Мы проверим зелье на выдрухле! Как я не подумал о нем раньше!

– Кто это – выдрухля? – с удивлением спросила Кэти.

– Как? Разве в Дортсе не водятся выдрухли?

– Не путай с Амиралью, – поправил товарища Гривен. – Это необычные существа. Живут на лесных болотах, стараются ютиться подальше от людей, считая, что мы им несем только вред. Неприхотливы в еде и одежде. Но при этом невыносимые воришки. Тащат все, что блестит. В общем, причудливые создания. Тебе нужно обязательно их увидеть. И они болотного или коричнево-зеленого цвета, – Гривен прищурился.

– И что, в Праге тоже есть эти выдрухли?

– Нет, что ты!

– Наш общий товарищ Вернон – ну я тебе о нем тоже упоминал – привез из Амирали одного. Марвин говорит о нем, правда ведь? – Гривен обратился было к другу, но тот уже перемешивал какие-то жидкости, не обращая ни малейшего внимания на гостей. – Марвин быстро переключается. Не обращай на это внимания.

Только сейчас Кэти поняла, о каких именно странностях своего друга говорил Гривен. Его движения и речь были такими же активными, как и его реактивы, стоящие даже на подоконнике с цветами. Он все время бормотал себе что-то под нос, тут же переключаясь на что-то, имевшее для него наибольшую значимость в данный момент. Вот сейчас, например, после пяти минут переливания одной жидкости в другую, он вдруг выступил с неожиданным предложением угостить всех вафлями.

– Вафли, – повторила за хозяином дома Кэти. – Было бы неплохо.

Жуя хрустящие, подогретые в тостере вафли, Гривен с Марвином обсуждали, как уговорить Вернона испытать на его выдрухле реактив.

– Но как же ему удалось приручить такое самостоятельное существо, как выдрухля? – вмешалась в разговор девочка. – Вы ведь говорили, что этим созданиям чужды люди.

– Все очень просто, – ответил ей Марвин, – если бы он не согласился ему прислуживать, Вернон бы его убил. Потому что последний вместе со своими дружками разорил его сад, устроив в нем пиршество, пока Вернон пребывал в Амирали. У выдрухлей существует правило – попавшийся на проступке зеленый гад обязан служить человеку. Правда, Вернон – добрый. Дал своему выдрухлю имя – Люс, кажется. И тот ему уже как друг стал. В Амирали так везде с ним таскался. Благо, в Праге это невозможно. Приходится этому Люсу сидеть взаперти. Правда, когда Вернон чертовски занят, он просит нас за ним присматривать. Ну, знаешь, как берут кошек и собак на передержку. С этим, правда, надо быть настороже. За ним глаз да глаз нужен.

Кэти вдруг стало жалко незнакомое ей доселе существо, но она сразу же представила, что они такие же двуличные, как торжики, и ищут везде только выгоду. И ей сразу стало легче.

– Но как же вы приспособились в этом мире? – Кэти покрутила головой слева направо, нарисовав невидимый контур круглой планеты. – Давно вы знаете о его существовании?

– Ох, это давняя история, Кэти, – произнес Марвин с явным удовлетворением от знания чего-то большего. – В Кассане всегда шептались на эту тему, но из-за отсутствия доказательств существования мира, в котором нет волшебства, эта история так и осталась для многих легендой. Для многих, но не для нас, – хихикнул алхимик.

За чашкой чая и вафлями Марвин поведал девочке о произошедшей с ними, а именно – с ним, ее бабушкой, Гривеном и неким упомянутым раннее Верноном – истории.

Та случилась еще задолго до того, как друзья нашли Книгу Небытия и познакомились с Грифоном.

Марвин и Гривен дружили еще со школы. Тогда, как и все юные волшебники, они, выполняя школьные задания, придумывали что-то новое для того, чтобы то или иное заклинание или зельерецепт выглядели необычнее и результативнее, нежели у остальных. Еще в те времена одна гадалка поведала им, что их будущее невозможно друг без друга.

Также она сказала, что красная роза покажет им нечто скрытое от посторонних глаз. Некое место, которое сыграет роль в их победе над общим врагом.

Минуло много лет с тех пор, как двое друзей шутки ради обратились к ясновидящей на аттракционе в центральном парке.

Они, положившись на волю случая, отыскали ту розу, о которой так расплывчато им когда-то твердили. Орнамент в виде цветка был вырезан в стене одной из пещер Кассаны. Кудесники чувствовали, что вот – это оно и есть – то, о чем говорила им гадалка. Много месяцев понадобилось двум товарищам, чтобы узнать секрет рисунка. Разгадать его им помог Вернон. Они познакомились с ним в музее волшебных существ, он служил там искусствоведом. Рассказывая о шаргах – человекообразных существах с геном злости, он случайно упомянул о той самой розе, которую и изучали Гривен с Марвином. Эту розу, по его утверждению, вырезал его предок, как знак, ведущий в другой мир. Тот мир и есть легенда, о которой судачили вокруг. Но прапрапрадед оставил лишь одну зацепку, которая могла бы помочь в решении данной проблемы. Ей оказалась фраза из письма, адресованного его родственникам, а именно: «Не всякий видит цвет, который перед ним». Речь, по словам Вернона, могла быть о чем угодно, ведь его предок любил загадки, и роза в стене не была исключением. Тогда и Вернон, сдружившийся с двумя энтузиастами, стал участвовать в этой непонятной истории. Все трое экспериментировали, как могли: поливали рисунок зельями, читали над ним заклинания, даже выкрасили бутон в красный цвет (ведь гадалка упомянула о красной розе, а роза, высеченная в скале, была бесцветной), но ничего не работало. И кудесники почти смирились с невозможностью отыскать невиданное ими доселе место.

Тогда-то они и встретили в городке Дортс Аманду Стоун. Будучи еще молодой кудесницей, она занималась тем, что торговала корешками, травами и настойками собственного приготовления.

Дортс всегда был невелик, все друг друга знали. К кудеснице многие ходили отовариваться. По слухам, она доставала даже самые редкие ингредиенты. Гривен и Марвин, покупая у Аманды очередные травы, поделились с ней загадкой старого шутника. Та, недолго думая, предположила, что речь идет о дальтониках – о тех, кто видит красный цвет зеленым, а зеленый красным. Вот тут-то Марвин с Гривеном и почувствовали себя дураками. Сломя голову, они мчались к Вернону, чтобы скорее поделиться с разгадкой. В тот же день, телепортировавшись в пещеру, они смыли с нарисованного бутона красный цвет и перекрасили его в зеленый. И вот долгие мучения и раздумья наконец-то закончились. Вырезанная в камне роза начала оживать от стебелька до бутона. Встряхнув нежно-зелеными лепестками, она скинула один на руку Гривена. Тот, едва коснувшись ладони кудесника, превратился в сверток. Им оказалась карта в мир людей, где нет даже задатков магии, о чем Кэти уже приходилось слышать.

– Но что же было дальше? – не терпелось узнать девочке, ведь Марвин вдруг прекратил рассказывать. – Какая дальнейшая роль бабушки во всей этой истории?

– О-о…Погоди, погоди, – успокоил ее Гривен, – самое главное случилось дальше. Время у нас есть. Ты все обязательно узнаешь. А сейчас, я думаю, будет разумнее отдохнуть после стольких переживаний. – И он с намеком посмотрел на Марвина. Тот, вновь засуетившись, привстал и предложил Кэти пройти в ее комнату, чтобы немного поспать.

– Завтра я покажу тебе Прагу, – сказал Гривен, провожая девочку в небольшую, но уютную комнату. – Именно в этом волшебном без волшебства городе мы когда-то и поселились.

– Но… – только и успела выдавить из себя Кэти, как старый кудесник закрыл за ней дверь. – Кстати, в этом доме можно пользоваться магией. Только занавесь окна, – услышала уже удаляющийся голос Гривена Кэти.

– Хоть это успокаивает, – буркнула она себе под нос и плюхнулась на достаточно мягкую кровать.

Она и сама осознавала, что физически очень устала, и что сейчас действительно лучше поспать. Но мысли ей были неподвластны, и уснуть-то она уснула, вот только сон показался ей слишком поверхностным, как будто бы просто дрема накрыла ее в тот момент. Может, во сне, а может, наяву, она слышала где-то за стенкой Гривена. Он говорил кому-то о том, что Кэти еще слишком молода, чтобы задумываться о столь серьезных вещах. Потом говорил Марвин, переубеждая товарища в обратном, мол, раз уж она впутана во всю эту историю, она должна обо всем знать. Согласился ли с ним Гривен, было не ясно. Возможно в тот самый момент Кэти по-настоящему уснула.

6

В Дортсе, безусловно, слышали о тех созданиях, которые так гордо, будто бы находясь в своей среде обитания, сейчас шагали по тихой улочке волшебного городка, но видеть вот так в середине дня среди людей шаргов – было странновато, а кому-то и страшно.

– Мама, кто это? – выкрикнула девочка лет шести, указательным пальцем показывая на трех созданий, похожих на людей, но основательно выше, с крупнопористым носом и с высоким лбом. И тут же прижалась к подолу юбки.

Женщина некоторое время и сама с удивленной боязливостью наблюдала за этой процессией. Шарги всегда сторонились людей, не потому что боялись, а попросту из-за обязательства, которое некогда отобрало у них право приближаться к человеку.

В то время, когда все волшебные создания ютились бок о бок с человеком, шарги не захотели делить с ним власть – слишком сильным оказалось их желание вести свой собственный образ жизни, совсем не похожий на тот, который вели люди. Шарги не желали получать знания, которые давались им с трудом, им постоянно хотелось разрушать то, что строил человек, а любимым развлечением они считали драки друг с другом. Повлиять на неугомонный характер этих существ оказалось невозможным, и они были изгнаны в леса и болота, горы и скалы – туда, где не пришлось бы мириться с человеческими качествами. Особых возражений это ни у кого не вызвало, – шарги хоть и имели внешнее сходство с человеком, мириться с его прихотями не желали, и даже наоборот, согласились существовать отдельно, не раздумывая.

С тех пор минуло немало времени…

И вот сейчас необычную картину наблюдали уже несколько зевак. Один из «росляков»-шаргов пнул мусорный контейнер, и тот со скрежещущим металлическим звуком полетел на тротуар.

Прохожие тут же испарились.

Некоторые телепортировались – благо это было возможным, если периметр перемещения не более трех кварталов. Более дистанционный телепорт надо было оплачивать кондуктору, который появлялся тут же, по факту перемещения. Таким образом власти копили в казну, ведь дистанционный телепорт стоил в два раза дороже, нежели взять конную повозку, такси или сесть на автобус. По всей Кассане ходил кассанский шиллинг, и телепорт стоил пятнадцать – среднесуточная зарплата в Дортсе.

Сейчас некоторые кудесники спрятались за подстриженными кустарниками вдоль дороги.

Шарги же с довольным видом проследовали дальше, пока не свернули на проезжую часть к старому дому по Лазурной улице.

– Я все же не понимаю, отчего хозяин медлит с этой семейкой? Почему бы просто не сковать этих Стоунов и не бросить в темницу? – горячо спросил тот, что был пониже остальных. – Если ему нужна та девчонка, неужели она не отдаст ему то, что он ищет, как только узнает, что вся ее семья будет гнить в его темнице или Морт-Каньоне?

Шарг, который оказался более высоким и тощим, чем остальные, одним ударом выбил ногой дверь на парадном крыльце дома Аманды.

– И почему он приказал прийти сюда, когда никого не будет дома? – продолжил первый.

– Почему, да почему! – рявкнул среднего роста шарг и залепил любопытному подзатыльник. – Твое дело, Урс, выполнять приказы, а не задавать вопросы. Раз сказал, значит так надо. Грифон попросту ничего не говорит.

– Бук! Ты ищешь на втором этаже, а я с Урсом обыщу первый и подвал. Все понятно?

Бук лишь кивнул и ступил на лестницу, ведущую на второй этаж.

– Тут точно никого нет? – спросил с желчностью в голосе Урс, и начал вытряхивать содержимое комода, стоявшего неподалеку от двери.

– Я проверил. Никого. Ищи.

– Ты мог бы поточнее сказать, что именно искать?

Но шарг его не услышал. Он прошел на кухню и с удовлетворением занялся кастрюлями и сковородками, создавая вокруг себя невообразимый грохот.

Бук, в отличие от остальных, спокойно проверял вещи, хранящиеся на втором этаже. Все кольца, сережки и прочее он запихивал к себе в карманы, из которых уже свисали бижутерийные бусы и цепочки. Различного рода бумаги, стопками лежавшие на столиках, он бесцеремонно пролистывал и, находя колдовские рецепты, тут же клал их себе за пазуху. В одной из комнат он с большим вниманием открывал и закрывал дверцы и выдвижные ящики. Под руку попался ежедневник, который проследовал во внутренний карман к другим бумагам и тут же порвал его по шву.

Любопытный Урс с другим шаргом по имени Рой вдвоем пытались проломить деревянные створки, ведущие в подвал.

– Что за чертовщина? – огрызнулся Рой, плотнее навалившись на дверцы. – На вид такие хилые, а на деле, как каменные. У меня уже бок болит. Ну-ка, Урс, давай без меня. Что-то я замаялся.

Шарг глубоко задышал и отошел, присел неподалеку от подвала. Достав из кармана нюхательный табак, он вдохнул его и запрокинул голову вверх, будто закапал себе в нос.

Урс же, как ни старался, никак не мог выломать две филенчатые двери, ведущие в подвал. Дерево как сталь.

– Не нравится мне этот дом! – пропыхтел он, уставший от бесполезного, как оказалось, занятия. – Атмосфера что ли, тут нехорошая…

Воздух и впрямь наполнился появившейся из ниоткуда тяжестью и будто бы застыл, хотя за окнами дома было ветрено.

В тот же миг дверцы распахнулись и снизу на замаявшихся шаргов ринулся осиный рой.

Жужжание темной массы вмиг охватило первый этаж. Чуть не задыхаясь от жгучих укусов, двое шаргов, окруженные насекомыми, с ревом помчались на улицу.

Осы жалили так, как если бы двое незнакомцев решили полакомиться их медом и разгромить жилище полосатых трудяг. Те явно защищали свою территорию.

– Рой! Урс!

Бук спустился на шум и, завидев открытый ход в подвал, начал спускаться по лестнице.

Деревянные ступеньки скрипели под огромными ногами. Прижавшись к стене, чтобы не создавать шум, шарг продвинулся к основанию лестницы, сломав все же по пути две ступеньки.

Внизу стелилась сумеречная темнота. В нос сразу же полезла паутина.

– Чертова старуха! – выругался росляк, отплевываясь от вязкой и липкой паучьей сети.

По мере продвижения по холодному темному помещению и наткнувшись на тумбочку, шарг все же нашел источник света. Им оказалась лампочка не мощнее двадцати пяти ватт, при которой подвал размером в хоккейное поле лишь вышел из пыльного сумрака.

В помещении имелись два окна, но они были заколочены снаружи. По бокам и посередине подвала стояли длинные и не очень столы. Все они были заставлены стеклянной посудой: мензурками, колбами и прозрачными тарелками. Какие-то из сосудов были наполнены разноцветными жидкостями, какие-то обычной, на первый взгляд, водой. В шкафах, что были плотно прижаты к стене, стояли закупоренные банки с непонятными названиями.

– Урс! – спокойно позвал Бук, но имя эхом разошлось по подвалу.

По углам по-прежнему только сгущалась темнота.

– Говорил же, надо взять фонарик, – пробубнил шарг, чтобы развеять вязкую тишину, – конечно же, он понадобился именно мне!

В углу послышался слабый шорох.

– Рой!

Великан бросил взгляд в левый угол.

Замерев на мгновение, он лишь уловил слабый шум, исходивший от некоей вертушки на стальной тонкой и короткой палке, которая юлой вертелась на столе, беспорядочно заваленном бумагами. Шорох перешел в соседний угол.

Шарг вспомнил, что не выкладывал спички.

Порывшись в штанах с огромным числом карманов, он все же нашел коробок и чиркнул в сторону правого угла. Ничего не увидев, а только лишь опалив большой палец, он уже развернулся к выходу, как на него бросилась огромная кошка светло-серого окраса.

Рыча и оголяя клыки, она рвала на нем одежду и вонзала в него когти, острые, как лезвие.

Она одним движением подбрасывала шарга вверх.

Бук падал на столы, разбивая стеклянную посуду. Поднимаясь и крича от злости, он набросился на противника, но кошка сумела сманеврировать.

Двигаясь молниеносно, она все время оказывалась в разных местах.

Ловко и быстро преодолевая длинным броском большие расстояния, она нападала со спины, прыгала со шкафов и, наконец, сжав шею шарга своей пастью, тяжело нависла над ним, издавая пробирающий до костей рык.

Согбенный от страха, Бук попросил оставить его в покое, выбросив наворованное из карманов и умоляя его отпустить.

– Грязная крыса! – вымолвила по-человечески кошка и отбросила великана к стене – так, что тот проломил ее тут же.

Чертыхаясь от страха, шарг попятился к лестнице. Спотыкаясь и поскальзываясь, он на карачках добрался до первого этажа и юркнул в проем, ведущий на улицу. В тот же миг выломанная недавно недоброжелателями дверь повисла в воздухе и, развернувшись в нужном направлении, вновь встала на свое место, аккуратно зацепившись за петли. Большой Бо будто бы потянулся и расправился после сна.

Внутри него что-то завертелось и закружилось, создавая еле слышный шум, сочетающий в себе скрип, треск и что-то еще.

Но вскоре все утихло, и старый дом стал вновь обыкновенным.