Трое из Леса. Трилогия

Глава 10

В трех шагах за спиной сидела на высоком пне молодая женщина. Голова была открыта, длинные золотистые волосы струились по плечам, падали на высокую грудь. Лицо было бледным, нетронутое солнцем, а глаза огромные, зеленые.

– Сыграй еще, – попросила она тихим голосом, в котором звенел ручеек. – Я никогда еще не слыхала, чтобы так чародейски играли.

– Да уж, – пробормотал он, рассматривая ее во все глаза. – Так, учусь еще…

– Учишься? Очень хорошим песням учишься.

– Где там, – он поспешно отвел взгляд, ибо женщина глубоко вздохнула, полные молочно-белые груди едва не выпали из низкого выреза сарафана. – Это я так… сам складываю.

– Сам? – повторила она удивленно. Глаза расширились, рот приоткрылся. – То-то гляжу, отродясь не слыхивала… А слышать довелось многое.

Она медленно встала, величаво подошла к нему ближе, села на соседний камень. Таргитай поспешно поднес сопилку к губам. Мрак возводил напраслину, он никогда с девками не был удал, это все песни, которые играл даже не для девок, а просто потому, что не мог не играть. И сейчас заиграл весенние хороводные, плясовые – что еще может хотеть эта молодуха? – но таких песен раз-два и обчелся, так что перешел на грустные о своем родном Лесе, о великой Реке, что оказалась крохотной лесной речушкой, о могучем Мраке, который пошел за ним, непутевым лодырем, в изгнание. Пел о любви, которой у них троих теперь не будет, ибо их удел – вечная пыль странствий на сапогах!

Когда губы онемели, а горло начало издавать звуки, похожие на собачий кашель, женщина проговорила медленно и печально:

– Я даже не знала, что песнями можно творить такое…

Громадные глаза блестели, удерживая целые озера слез, на щеках блестели мокрые дорожки, но губы странно и печально улыбались.

– Не плачь! – вскрикнул Таргитай. – Я… разобью сопилку! Не плачь, это всего лишь песня. Это я придумал. На самом деле все хорошо.

Женщина медленно покачала головой. Ее губы продолжали улыбаться, глаза потеплели.

– Жизнь – всего лишь жизнь, блеклая тень песен. А песни – настоящее… Кто ты, играющий так чародейски?

Ее голос был мягким, как шерсть новорожденного рысенка. Глаза смотрели грустно, однако женщина сидела спокойно – одна, рядом с незнакомым парнем, простоволосая, в сарафане с низким вырезом и коротким подолом. У нее было нежное лицо, не видевшее жгучих лучей солнца, нежные руки, не знавшие тяжелой работы, крупная высокая грудь и широкие бедра, но на пояс ей подошел бы браслет, который Таргитай носил на предплечье.

– Я Таргитай, – ответил он в замешательстве. – Меня турнули из родной деревни. Я лентяй, ничего не умею делать. Да и не хочу, если честно. Со мной изгнали молодого волхва Олега, он не помнил заклинаний, путался в обрядах… С нами пошел могучий охотник Мрак.

– По своей воле? – не поверила она.

– Да. Я отговаривал, клянусь! Он стал изгоем по своей воле. Он заботится о нас! Если бы не Мрак…

Она внимательно посмотрела в его смущенное лицо, медленно кивнула. Таргитай рассматривал ее то украдкой, то во все глаза, наконец не утерпел:

– А кто ты? Здесь дикий край, не место для молодой девки. Правда, с меня защита слабая, но лучше такая, чем никакой! Ты попала с разбитого плота? Мне это знакомо… Утром отплываем дальше, тебя возьмем с собой.

Она внимательно заглянула ему в глаза, словно читала в душе. Ее полные сочные губы раздвинулись в загадочной улыбке.

– Спасибо на добром слове. Я живу здесь давно, добрый молодец.

– Одна?

– Враг мне не страшен. Хочешь взглянуть на мое жилище?

Таргитай пробормотал в великом смущении:

– Для мужчины плохо быть любопытным, но я такой слабак… что уже и не борюсь с собой.

Она поднялась, подала ему руку. Таргитая опалило жаром. Ее пальцы были тонкие, как ивовые прутики, очень нежные, прохладные, словно он опустил руку в бегущий по равнине ручеек.

Они сделали всего несколько шагов, когда подошли к приземистой скале. От кучки деревьев еще доносился стук секиры, на другом конце острова что-то кричал Олег, похоже – звал ужинать.

В самом низу скалы темнел вход. Таргитай решил, что придется опускаться на четвереньки, но вход странным образом стал больше, они рука об руку шагнули в темноту. Он успел дважды стукнуться головой, под ногами хрустели рыбьи кости, панцири раков, как вдруг впереди забрезжил свет.

Таинственная хозяйка ввела Таргитая в просторную пещеру, залитую мертвенно-зеленоватым светом. Сердце Таргитая дрогнуло от жалости, он сказал быстро:

– Бедненькая, как же тебе пришлось здесь мучиться… Ничего, теперь все кончилось. Хочешь, я хворосту принесу? Разожжем костер, согреешься. Ты ж прозябла здесь. В такой сырости захворать недолго!

Она даже отшатнулась с удивлением. В крупных зеленых глазах разгоралось удивительное зеленое пламя. Она вдруг расхохоталась, в тусклом свете блеснули ровные красивые зубы:

– Спасибо, Таргитай! Ты удивительный. Никто обо мне еще не заботился.

Таргитай стоял столбом. Она вдруг зябко передернула плечами, сказала внезапно изменившимся голосом:

– В самом деле становится зябко… Ты великий чародей, Таргитай! Нет, костра не надо. Обними меня крепко-крепко. У тебя должны быть нежные руки и огненное сердце.

Когда он выбрался из зеленой пещеры, в глаза ударил яркий солнечный свет. Сзади скрипнул песок под сдвигающимися глыбами, что закрыли выход. Солнце уже зажгло облака, золотило верхушки деревьев. Огненные лучи скользили по острову, трава вспыхивала зелеными искрами.

Олег встретил его бледный от ярости.

– Где ты… был? – заорал он бешено. Его трясло, он заикался, брызгал слюной. – Мы ночь не спали, искали!.. Мрак и сейчас бегает, каждый камешек уже перевернул, в мышиные норки заглядывает!

Таргитай виновато развел руками:

– Сам не знаю, что стряслось… Задремал на бережку, что ли?

Земля дрожала, от рощицы бежал Мрак, тяжелый и грозный, как тур. На поясе блестели швыряльные ножи, из-за плеча высовывалась ручка тяжелой секиры. Мрак был изнурен, лицо перекошено. Глаза налились кровью, под ними висели темные мешки. Он похудел за ночь, на суставах пламенели кровавые ссадины, а пальцы стали черными, словно оборотень раскапывал землю голыми руками.

– Где ты был? – гаркнул Мрак страшным голосом.

Олег вскочил навстречу, сорвал с перекладины котел с парующей кашей:

– Мрак, я твой любимый кулеш сварил! Со старым салом, что Конан дал. Давай поедим, а за едой он все расскажет.

Мрак сердито сверкнул глазами, в горле словно прокатились тяжелые глыбы. Он тяжело дышал, широкая грудь часто вздымалась. Не говоря ни слова, он сел к костру, взял ложку. Олег, пританцовывая, торопливо снял крышку, ароматный пар вырвался на волю. У Таргитая защипало в носу. Мрак заворчал, но его ложка умело прошлась по краям, снимая остывающую кашу.

Торопливо, чувствуя себя виноватым, Таргитай рассказал все-все. Слушали молча, только сопели над горячей кашей. Деревянные ложки мелькали, каша быстро убавлялась. Сжалились, оставили и Таргитаю на донышке – тот и раньше быстро есть не умел, к тому же боялся горячего.

Пока он выскребывал остатки, Мрак хмуро бросил Олегу:

– Ему даже снится такое, что потом становится песней.

Олег охотно кивнул:

– Да, он певец по рождению. Зря из него тесали охотника, бортника…

Таргитай облизал ложку, вяло удивился:

– Не верите?

Олег пожал плечами, сказал с насмешкой в голосе:

– Тут вовсе не надо быть волхвом, чтобы увидеть, что к чему. Даже Мрак понял, кто эта женщина. Она сказала, как ее зовут?

– Н-нет… Но нужды не было! Имя для того, чтобы отличаться от других, а мы все время были вдвоем.

– Ладно, умник, – прервал Олег в манере бесцеремонного Мрака. – Тебе явилась во сне Дана, понял? Все еще не соображаешь? Люди, плюйте на него! Он все еще не понимает. Дана – главная богиня этой реки.

Таргитай смотрел то на одного, то на другого. Мрак и Олег странно переглядывались, ухмылялись. Наконец Олег сказал тем тоном, как всегда говорили с Таргитаем в деревне, признавая за первого дурака:

– Тебе повезло, что она не явилась наяву!.. Вот уже сотни лет ее никто не видывал. Дана – древнейшая богиня, она полюбила эту реку, все лето живет в ней, а на зиму улетает в вирий. Эту реку поляне так и зовут по ней: Дана-апр, река Даны.

– А киммерийцы? – спросил Мрак.

Застигнутый врасплох, Олег поднял глаза к небу, словно боги только и ждали, чтобы подсказать, помыслил, сказал уверенно:

– Э… просто Северная река. По-ихнему, Борисфен. Борис, Борей, бор – это все холодное у них, северное. Так вот, Тарх, Дана сильнее многих богов. Может быть, сильнее всех. В ней мощь этой реки, что несет громадные камни, как песок, крушит берега, а в половодье заливает целые страны! В древности находились богатыри, пытались отыскать, завоевать красавицу богиню… Сказывают, к самым настойчивым сама выходила навстречу…

Он умолк, пряча улыбку в кудрявой бородке. Таргитай подтолкнул:

– Ну-ну, телись быстрее!

– Летели от ее пинка ниже облака ходячего, но выше дерева стоячего. Тебя еще не лягал конь? Жаль. Мог бы сравнить… Если даст пинка богиня, то лучше бы тебя лягнуло сто тысяч коней. А Дана не просто богиня, самая могучая!

Мрак хмыкнул, он почти не слушал, его глаза обшаривали необозримую водную гладь. Мыслями он был уже на плоту, благо дурень отыскался.

– Разве она так со всеми? – спросил Таргитай неверяще. – Или только с теми, кто хотел взять ее силком, кто похваляется? А ведь говорят же: не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати… А вот ежели бы кто сказал доброе слово!

Олег даже подскочил от такого кощунства:

– Доброе слово богине? Тарх, ты говоришь о богине или о кошке?

Таргитай пробормотал, опуская глаза в землю:

– А чо? Чем богиня хуже?..

Мрак сунул ложку за голенище, поднялся. Голос его посуровел:

– В путь! Добро, что все обошлось. А ты, Тарх, хоть и приснилось такое, а песню сделай. Понял? Зря я бегал всю ночь, обшаривал остров?

На второй день, как покинули маленький островок, река заметно сузилась. Берега сошлись ближе, вода неслась стремительно, бурно. Мрак все чаще бросался к рулю, помогая Таргитаю.

Над головой неслись холодные темные громады. Солнце выглядывало быстро, пугливо, тут же скрывалось за тучами. На землю падал неровный, быстро убегающий свет. Олег всматривался вперед со страхом, он запоздало вспомнил, что вскользь прочел о чудовище Рух, которое живет за самым страшным порогом на Данапре, но тогда искал другую запись, про чудовище пропустил мимо сознания, а теперь дергался, пытаясь вспомнить подробности, и чем больше вспоминал, тем сильнее цепенели руки и ноги.

Берега постепенно сузились настолько, что, появись степняки хоть на правом, хоть на левом – стрелы достали бы до плота. Правда, луки короткие, далеко не бьют, но стрелы отравленные, довольно царапины… А не появятся киммеры, напомнил себе Мрак невесело, то на порогах разобьются наверняка. Конан сказал, что ни один плот, ни одна лодка, ни один герой не миновали порогов, где живет лютый зверь Рух!

Солнце висело высоко, жгло спины. Мрак обливался потом, ползал по бревнам, затягивал веревки. Таргитаю заорал:

– К берегу держи, я же сказал!

Таргитай повернул перекошенное лицо, багровое от натуги, исполосованное струйками пота:

– Плот не слушается!

Мрак оглянулся на пенистые струи за плотом. Олег подбежал к краю бревен, в глазах волхва отразился дикий ужас. Мрак крикнул:

– Сносит на середину!.. Наляжем втроем!

Втроем вцепились в рулевое весло. Мышцы едва не рвались от усилий. Таргитай слышал хриплые вскрики Олега, тот греб изо всех сил, глаза вспучились, вываливались из орбит. Внезапно поскользнулся, упал лицом на мокрые бревна. Мрак, не прерывая греблю, безжалостно пнул в ребра:

– Вставай, греби!

Пальцы слабели, дыхание вырывалось с хрипами, а воздух стал мокрым. Впереди медленно нарастал торжествующий рев. Мрак выругался, оставил весло. Тотчас плот выволокло на самую середину, понесло с большой скоростью по высоким волнам.

– На берег не удается, – сказал Мрак зло. – Кто-то держит плот снизу!

– Чудовище Рух, – прошептал Олег.

Берега мелькали, словно мчались не на плоту, а на бешено скачущем коне. Далекий рев порогов стал громче. Впереди поднялось белесое облако водяной пыли, превратилось в непроницаемую стену, что поднималась к небесам.

– Да, это пороги, – прошептал Олег.

Таргитай все еще цеплялся за бесполезное рулевое весло. Мрак и Олег стояли посреди плота, держась друг за друга. Между бревнами перекатывался котел, налетел на Олега, боднул в ногу, но хозяйственный волхв на этот раз не бросился спасать имущество, как Мрак не обращал внимания на брошенные лук и стрелы, нехитрое снаряжение для рыбной ловли.

Воздух стал холодным и плотным, целиком из водяной пыли. Таргитай сражался с веслом, только бы не видеть, как плот разлетается в щепы, как он летит в пучину. Погибнуть бы от удара о камни, а то за камнями ждет с раскрытой пастью огромный лютый зверь, начнет жрать еще живого, на зубах затрещат кости, успеет увидеть свое изуродованное тело…

Мрак что-то кричал Олегу, стараясь переорать рев падающей воды, волхв кричал в ответ. Впереди внезапно выросла белая полоса пены, перегораживающая реку, понеслась навстречу. Плот стремительно несло в эту яростную пену, и вскоре невры увидели торчащие из пены каменные зубья – острые, частые, где не каждая рыба протиснется.

– Ну, хлопцы, – крикнул Мрак во всю мощь легких, – не поминайте лихом!

Олег всмотрелся в шевелящиеся губы Мрака, крикнул:

– Меня простите!

– Меня! – закричал Таргитай.

Грохот стоял такой, что в голове загремело, как от ударов молота. Мрак вдруг присел, глаза его вылезали из орбит. Плот резко дернуло. Олег шлепнулся на задницу, Таргитай упал лицом вниз. Мрак с проклятием нагнулся, а когда выпрямился, в его руке блестела секира.

Таргитай приподнял голову. Он лежал на краю плота, торцы мокрых бревен мерно колыхались, скребли по зеленым чешуйкам, каждая с лопату размером. Огромная лапа держала плот, Таргитай торопливо пополз назад, уперся в Олега, тот пятился ему навстречу. С той стороны плота виднелась вторая лапа.

Огромное зеленое чудовище, держа плот, двигалось к порогам. Кипящий поток хлестал зверю по груди, пытался сбить с ног. Голова у зверя была как башня, с виду лягушачья, но когда распахнула пасть, блеснули три ряда острейших зубов. На плот обрушилась волна зловония, пахнуло сырой рыбой, гнилью.

Зверь остановился среди порогов, брюхо оперлось о каменную скалу, шлепнуло. Вода бешено брызнула в другую сторону, ища свободный ход. Плот наклонился, чудовищные лапы крепко держали его с двух сторон.

Таргитай набрал в грудь воздуха, изготовившись лететь в бездну. Вдруг с той стороны порогов, где бешено крутились пенистые водовороты, поднялся еще один огромный, как гора, зеленый зверь. Он был покрыт зелеными костяными пластинками, вдоль спины опускался в воду широкий серо-зеленый гребень. На широкой треугольной морде глаза смотрели тупо и бессмысленно. Зверь раскрыл пасть, ревнул, протянул вверх толстые лапы, покрытые чешуйками.

Мрак едва успел отпрыгнуть от края, как три огромных желтых когтя впились в бревна. Из сырого дерева брызнула желтая вода. Зверь взревел, первый зверь зарычал еще громче, несколько мгновений держали плот вместе, дергая из стороны в сторону, потом вдруг плот резко пошел вниз.

Со страшным плеском бревна ударились о воду. Невры лежали, держась за веревки, но от толчка едва не разлетелись в стороны. В неумолчном реве и грохоте на плот летели клочья пены, их кружило в водовороте, потом быстро понесло вниз по течению. Таргитай лежал, упершись лбом в бревно, часто дышал, в груди всхлипывало. В голове еще с грохотом сыпались камни, и, только увидев Мрака с секирой в руке, он понял, что пороги остались позади.

Мрак стоял ошалелый, секиру держал обеими руками, глаза горели жаждой убийства. Олег со стоном сел, очумело мотал головой. Таргитай кое-как встал на колени, щупал распухший нос. Кровь бежала из обеих ноздрей, капала с подбородка.

– Два зверя, – прошептал Олег потрясенно. – Два зверя Рух… Я о таком не читал… Почему не сожрали?

– Дураки! – гаркнул Мрак. – Еще дурнее нашего Тарха… Одно передало другому. Как свадебный дар! А баба, понятно, дура, упустила. Вон ревет!

– Я не читал, что есть и Рух-бабы…

– Еще один дурень, – сказал Мрак яростно. – Откуда тогда берутся? Передохли бы давно. Там, если пошуровать, целый змеюшник!

Рев и грохот быстро удалялись. Плот несло среди густой пены. Клочья белых кружев зашвыривало ветром и бурными волнами, но пена быстро уходила между бревен.

– Не догонят? – предположил Олег со страстной надеждой. – Для них это в два взмаха…

– Если опомнятся, – ответил Мрак напряженно. – У дураков так: с глаз долой – из памяти вон. Могли уже забыть. Мужик сейчас лупит бабу, а сам уже забыл за что. А вот если бы не забыл…

Таргитай сидел, расставив ноги, щупал шею. Позвонки хрустели. Плот несло посреди реки, берега начали медленно отодвигаться. Сзади еще слышался шум падающей воды. В монотонном шуме ему почудился тихий женский смех.

– А что, – сказал он робко, – если не собирались нас сожрать? Наоборот, спасли от порогов?

Оба посмотрели так, словно у него отросли оленьи рога. Мрак сплюнул в белую пену, а волхв укоризненно повертел пальцем возле виска.

– Тарх, – сказал Мрак мягко, не поворачиваясь, – ты бы сначала подумал.

– Пробовал, – ответил Таргитай уныло, – получается еще хуже.

Разделись, сушили одежду. Странно, на плоту все уцелело, даже разбросанные стрелы не смыло водой. Мрак дивился, Олег говорил о диковинных совпадениях. Таргитай начал готовить есть, как вдруг из воды выпрыгнуло несколько крупных рыбин. Одна за другой шлепались на бревна, подпрыгивали. Одна успела соскользнуть обратно, но тут же вылетела снова, словно выброшенная невидимой рукой. Вслед за ней на плот грузно шлепнулось еще с полдюжины крупных рыб. Мрак опомнился первым, начал их лупить обухом, сгребать на середину плота.

Олег позеленел, как чудовище Рух, сказал шепотом:

– Неспроста… Рыба спасается! За ней гонится что-то настолько… настолько жуткое, что ей лучше попасть на плот, чем чудовищу в лапы.

Мрак быстро и умело чистил рыбу, внутренности швырял обратно в воду. Вся рыба как на подбор – толстая, жирная, нагулянная. Хоть уху, хоть жарь, хоть испеки, а он и сырую съест в охотку…

– Дева Дана к нам милостива, – сказал он удовлетворенно. – Слава ей! Сегодня обедаем в ее честь.

Из глубин реки раздался ясный, чистый и очень женственный голос:

– И тебе слава, могучий и благородный Мрак! Рада, что мои слуги не отбили у тебя охотки поесть.

Мрак мгновенно выронил рыбину, одним движением швырнул Таргитая себе за спину. Его ладонь упала на рукоять секиры.

– Кто говорит?

Голос прозвучал сильнее, в нем звенели смех и легкая насмешка:

– Дана говорит с тобой, Мрак. Отныне ты всегда желанный гость. Как и добрый волхв Олег…

Голос начал быстро удаляться. Мрак убрал руку с секиры, голос его был потрясенным:

– Дана?.. Великая богиня Дана?.. Но почему добра к нам?

Голос уходил вверх по течению, последние слова были едва слышны:

– Потому что вы с Таргитаем…

Мрак круто развернулся. Олег уже уставился на Таргитая с великим изумлением. Тот сидел жалкий, мокрый, кривился. Кровь остановилась, он дышал ртом, нос распух, стал похож на безобразную сосновую шишку, расклеванную птицами.

– Что пялитесь? – буркнул он с неловкостью. – Я же говорил! А вы: сон, сон…

Глава 11

Теперь каждый день рыба сама прыгала на плот, а к рулю невры не притрагивались. Однако на четвертый день после встречи с водяным зверем Олег сказал тоскливо:

– Пора покидать плот. Иначе вынесет в море. А стольный град киммерийцев Экзампей останется в сторонке.

Мрак выбрал место, Таргитай причалил. Мгновенно расхватали приготовленные мешки, попрыгали в мелкую воду. Мрак с силой отпихнул плот:

– Плыви в море, дар Конана! Поклон водяницам Океана Мирового.

Они бегом пробежали через истоптанный копытами голый берег. Когда нырнули в сухой ковыль, потянулась высокая трава и редкие кустарники. Чуть перевели дух, но бежали по-прежнему настороженные, поглядывая по сторонам, в небо. В Лесу все подсказывает, куда идти, где полакомиться ягодами, за много верст укажет, в какой сторонке Болото, где сушняк, где муравьиные города. Здесь же ровная, как выскобленный стол, Степь – поди угадай! Правда, Олег уверял, что даже в Степи можно узнать многое, но книги с ним больше не было, а сам понять не мог. Мрак понимал все, но не мог объяснить, в сердцах обозвал обоих дурнями, велел сопеть в две дырочки и помалкивать.

Олег щупал в мешочке за пазухой пучки трав, что добыли в чужом лесу. За это время ссохлись, и Олег часто развязывал узелок, проверял – не исчезли ли вовсе.

Таргитай так же бережно щупал дудочку, вспоминал Дану, улыбался своим мыслям. Лишь Мрак постоянно щупал взглядом дрожащее от зноя видноколо. От малых отрядов степняков прятались в траве, крупных не попадалось.

Однажды Мрак начал оглядываться чаще обычного, наконец сказал с досадой:

– Всем племенем прут, что ли?

Таргитай и Олег оглянулись, но виднокрай везде был чист. Мрак припустил шибче, и невры умолкли, стиснули зубы. На оборотне все как влитое: мешок, секира, лук и колчан стрел, а тут как ни затягивай ремни, мешок ерзает, секира подпрыгивает, швыряльные ножи едва не выскакивают из гнезд.

– Что там, Мрак? – не утерпел Таргитай.

– Большая полоса пыли, – бросил Мрак. – Словно переселяются всей деревней. Да и деревень таких огромных нет!

– Ищут новую траву, – объяснил Олег. Он бежал красный, распаренный, пот катился градом, но дыхание волхв научился держать. – Сожрали на одном месте, прут на другое. Они же не строят ни деревень, ни весей, ни сел.

– Как же город отгрохали? – спросил Мрак недоверчиво. – Экзампей?

– Сие загадка великая есть…

Пыльное облако ползло медленно, невры далеко отрывались, но оно неуклонно догоняло. На пятые сутки уже даже Таргитай различал в пыльном облаке остроконечные шатры, повозки, скачущих всадников. Мрак рассказывал, кто как вооружен, какие под степняками кони.

Впереди племени часто выезжали легкие всадники. Дважды невры едва не попадали под копыта. К счастью, глаза киммеров скользили поверх трав и кустов, выискивая признаки ручья, озера, а невры успевали отползти в заросли.

Множество одиноких всадников рыскали впереди огромного племени со стадом, неслись вскачь к любому зеленому пятнышку на виднокрае, будь то роща, гай или одинокое деревце.

– Воду ищут, – понял Мрак. – А деревья, гады ползучие, рубят на костры!

Его кулаки сжались так, что затрещали суставы. Таргитай ощутил боль в сердце. Люди могут погибнуть, но деревья должны жить. Деревья – это святое, это лучшее. Человек может дать сдачи, защититься, убежать – дерево не может. Человек пусть защищается сам, а дерево должны защищать все.

Олег все чаще смотрел на солнце, слюнявил палец, щупал ветер, рвал траву и нюхал, растирая в пальцах. Лицо его стало несчастным.

– Надо сворачивать, – сказал он испуганно. – Мы прем в Долину Битвы Волхвов.

– Волхвов? – переспросил Мрак с недоверием. – Шуткуешь? Волхвы – трусоватый народ, за примерами далеко ходить не надо. Лаяться – еще так-сяк, но чтобы подраться…

Таргитай посмотрел на Олега, что бежал рядом насупленный, дыша как смок, пояснил:

– Волхв гуторит о древних… То были крутые хлопцы. Чуть не так – в рыло!

Олег на бегу повернул к ним страдальческое лицо:

– Дурачье, скалите зубы! Мы в беде. Степняки пройдут по краю Долины, а нам, чтобы не попасть им на арканы, придется отступить. Прямо в Долину!

Мрак бежал легко, сухой, поджарый, хоть на пару пудов тяжелее Таргитая и на три – Олега. Он беспечно оскалил зубы:

– Нужно бежать быстрее, и проскочим мимо.

– Мы с Тархом уже почти летим!

– А как тогда, по-вашему, ползти?

Олег пугливо оглянулся на растущее сзади облако пыли, откуда уже доносилось конское ржание, рев скота, сказал с отчаянием:

– В Долину нельзя!.. Живыми оттуда не выходят. Судя по книге, там подстерегает жуткая смерть всякого, кто войдет.

– А что ждет у степняков? – ответил Мрак. Он жутко оскалил зубы. – Вспомни, как развлекаются наши приятели!

Он ускорил бег, и невры умолкли. Земля гудела под их сапогами. От перегрева в голове Таргитая загудело, и он поспешно сорвал с пояса баклажку, кляня себя, что забывает пить. В Лесу никогда пить не приходилось столько, а здесь надо, иначе свалится от внутреннего жара.

Мрак приглушенно вскрикнул:

– Ложись!

Таргитай послушно плюхнулся, сверху накрыли огромные и прохладные листья лопуха. Он опустил горячий лоб на прохладную землю, как только лопух ее сохранил, тут же сверху рявкнуло безжалостное:

– Вставай, лодырь! Олег припустил как заяц… Видать, в Долину спешит.

– Ноги отваливаются, – простонал Таргитай.

Мощная рука вздернула, сильный пинок в зад – и Таргитай, чтобы не растянуться с разбегу, понесся так резво, что догнал и боднул в спину волхва.

Олег изнемогал. Лицо было скрыто толстым слоем грязи. Дышал с хрипами, в груди клокотало, сипело, но все-таки мчался быстро, как лось, крушил мелкий кустарник, высокую траву.

Мрак догнал, сдернул мешок с плеч волхва, затем на ходу отобрал и секиру. Он несся рядом с волхвом почти бесшумно, словно скользил поверх земли, после него не оставалось примятой травы, а за тощим Олегом тянулся след, будто промчался табун диких коней.

– Ложись! – прогремело снова.

Таргитай рухнул как подкошенный. Сердце молило богов, чтобы те задержали киммеров подольше. Рядом рухнул Олег, раскинул руки крестом. Таргитаю послышался глухой стук щелкнувших зубов. Над их головами жутко просвистела секира, на спины изгоям упали, пряча их от чужих взоров, срезанные стебли высокой травы. Мрак шепотом велел замереть, как мыши под лавкой, сам прополз вперед.

Таргитай долго сражался с разбушевавшимся сердцем, что едва не подбрасывало его над Степью, но в конце концов унял, уговорил отдохнуть. Вдруг захотелось есть, и лишь тогда в испуге понял, что Мрак не возвращается чересчур долго.

В зарослях неподалеку начало шуршать. Таргитай шикнул, в траве испуганно затихло. Он даже не увидел, волхв ли шебуршился, хомяк или полевая мышь.

Мрак появился неожиданно, словно возник из воздуха. Упал на землю, проговорил зло:

– Не уходят, короеды проклятые… С коней послезали. Мясо варят, что ли?

Спина Таргитая отчаянно зудела, чесалась. Он скосил глаза – крупные черные муравьи выбегали цепочкой из зарослей ковыля, ихнего леса. В челюстях держали зерна, брюшки у всех раздуты. Не колеблясь, протоптали новую тропу через гору, неожиданно завалившую им путь. Каждый из муравьев был похож на Мрака – черный, уверенный, бесстрашный. Чтобы не тащиться через густую волчью шерсть, они бежали под душегрейкой, как под навесом, прячась от солнца, немилосердно щекотали потную кожу крошечными лапками.

Таргитай скосил глаза в другую сторону. Оттуда бежали муравьи поджарые, с пустыми брюшками. Челюсти у всех угрожающе раздвинуты, как руки Мрака, готовые в любой момент ухватиться за секиру.

Он тихонько застонал, закрыл глаза. Зуд был невыносимым. Из зарослей донесся приглушенный голос:

– На этот раз влипли, как жуки в смолу. Скот и повозки близко, скоро нас растопчут. А эти гады сидят, задницы греют! Не уходят.

– А проползти? – спросил Таргитай дрожащим голосом.

– Дальше место голое как ладонь. Там либо погибать, либо прорываться!

Зашелестело, и Таргитай понял, что Мрак снимает со спины колчан со стрелами. Шелестнуло робко справа, подполз Олег.

– А где дозорные? – спросил он. – Можно поднять голову?

– Нельзя, – отрезал Мрак. – Их семеро. Бежать придется на них, сзади напирает скот и повозки. Если не сейчас, то нас вот-вот растопчут. Поняли? Сзади – это откуда дует ветер. Хоть в этом повезло, а то бы учуяли… Разом вскакивайте, бегите. Рубите на ходу, если понадобится, но не останавливайтесь! Ни в коем случае!

– Куда бежать? – спросил Олег тихим, как у мышонка, голосом.

– Прямо, – отрезал Мрак. – В твою Долину Волхвов, куда еще? Другого пути нет. Разве что киммерам в лапы… Бегите!

Его лютый вопль подбросил Таргитая. Он заорал, понесся огромными прыжками. Степняки сидели возле костра, разговаривали. Один ставил на треногу котел. Все как один были огромные, звероватые, со свирепыми лицами. Таргитай похолодел от ужаса, но мчался, орал, размахивал секирой.

Киммеры остолбенели, Степь на сотни верст была пустой, лишь бабочки да кузнечики… Двое наконец схватились за оружие, один тут же рухнул навзничь – из горла торчала стрела, второй выронил меч и схватился за древко, торчащее из груди.

Таргитай махнул секирой, лезвие ушло в сторону, но череп разлетелся вдрызг. Перепрыгнув с разбегу костер, опрокинул котел, сшиб повара. Рядом появился бегущий во всю мочь Олег. Волосы волхва развевались, глаза были безумные. В руке держал секиру. У Таргитая ослабели ноги – на лезвие налипли волосы, обух по рукоять в крови.

Они добежали до края долины. Дальше тянулась странная, черная, абсолютно голая, без травы земля, торчали высокие оплавленные камни. Сзади загремел конский топот. Таргитай бежал изо всех сил, но топот становился громче, земля уже гудела. Донеслись гортанные крики.

Сотни две конников быстро настигали, кое-кто уже размахивал над головой арканами. Мрак остановился, быстро выстрелил. Один из всадников откинулся назад, конь дико завизжал, почуяв кровь, понесся наискось, мешая другим. Трое лихих конников вырвались вперед, в их руках блестели острые клинки.

– Быстрее! – хлестнул по ушам яростный вопль Мрака. – Быстрее, клешаногие!

С разбегу они вылетели из травы, под ногами загремела сухая черная земля. Послышался хруст, будто бежали по птичьим яйцам, воздух внезапно задрожал. Таргитай со страхом увидел, как у волхва голова сдвинулась, оказалась на правом плече, а все тело начало размываться, словно глина в горячей воде.

Олег замедлил бег, с ужасом покосился на Таргитая, закричал сорванным голосом:

– Мы потеряемся! Надо взяться за руки!

Мрак налетел сзади, сшиб, потащил дальше. Воздух дрожал, превращаясь в странный туман – вроде прозрачный, но в котором все исчезало. Голос Мрака донесся злой, напряженный:

– Это еще не смерть с содранной шкурой… Стойте смирно!

Таргитай ощутил, что его сильно дергают, даже увидел что-то размытое, яркое. Поднес к лицу ладонь, но не увидел. Невидимые руки Мрака привязали к его поясу веревку, подергали, где-то вспискнул Олег, затем послышался сердитый голос оборотня:

– Сгинете, так разом. Не буду бегать по пеклу, спрашивать у смоков!

Голос истончился, пропал. Таргитай ощутил, что его тащат, пошел, как коза на веревке. Странный туман иногда прорывался, под ногами плыла черная земля, сверху падал немыслимо яркий свет. Таргитай закрывал ладонями глаза, потом сразу наступала чернейшая тьма, он шел оглохший и ослепший, даже ноги словно отнимались, он переставлял их, как деревянные колоды.