Передышка не бывает долгой

Глава 7

Билык поднялся, покосился на распахнутое окно, там на ветке раскачиваются две птички и самозабвенно верещат, закинув головы. Люди уверены, что птички поют для их удовольствия, хотя кто знает, чего они орут?

Он вздохнул, обратил взор на советников.

– У всех есть слабые места, – сказал он бодро, – у нас их почти нет. Мы – Куявия!.. Самая мощная держава в центре мира. Это другие ищут у нас слабые места и не находят, хотя и считают, что у нас есть одно-единственное…

Светлана произнесла милостиво:

– И что же это?

Билык низко поклонился.

– Ваше Величество, эти дикари, а весь мир за границами Куявии дик и невежественен, полагают, что слаба не Куявия, она сильна как никогда, это на троне на их взгляд как бы пусто, хотя мы знаем, что не пусто…

Светлана сказала резко:

– Речь обо мне?

Билык сказал торопливо:

– Так полагают артане и славы… да и вантийцы тоже. Они все-таки уверены почему-то, что на троне должен быть мужчина!.. Дикие люди, Ваше Величество! Что с них возьмешь.

Некоторые советники переглянулись, кто-то поклонился без необходимости, зато так легче спрятать ехидные ухмылки.

Она бросила на Билыка рассерженный взгляд. Не секрет, что так думают не только артане или вантийцы. В самой Куявии большинство уверены, что не женское дело править огромной державой, но как быть, если только она не просто единственный потомок великих тцаров, но и с детства, еще когда сидела на коленях отца, впитывала сложную мудрость правления? Остальные не годятся в правители, это либо храбрые, но недалекие, либо хитрые, но не умеющие смотреть в завтрашний день вельможи, воеводы и советники!

Каждый из них чего-то стоит, но в отдельности, а она умеет брать от каждого только то, в чем тот особенно силен!

– Пусть так и думают, – отрезала она холодно. – Их слабость в самомнении. Рассчитывая, что легко переиграют, будут неприятно удивлены. Уже так бывало…

Она осеклась, вспомнив, что в прошлый натиск, когда артане едва не захватили Куябу изнутри, избавиться от них удалось совсем не благодаря ее уму или хитрости.

Билык сказал торопливо и подчеркнуто бодро:

– Да, Ваше Величество!.. Куявия устоит, кто бы ни попытался.

– Устоим, – заверил начальник дворцовой стражи и пощупал на поясе позолоченную рукоять кинжала. – Я удвоил охрану дворца. А по городу стража ходит не по двое, а по четверо.

– Городские врата со вчерашнего дня охраняет армия, – сказал Гатило. – На стене усиленные патрули.

Она поморщилась, но смолчала. Силами посольства дворец не захватить, а войска Артании и Вантита пока что кордон не переходили, так что усиление охраны – это только жест и предостережение для посольств.

Гатило поглядывает на нее сочувствующе, все верно, женщина, такие дела решаются не мечом, а сложными переговорами, интригами, подкупами, посулами, уговорами.

– Ваше Величество, – проговорил он медленно, – день Рода завтра, уже прибыли и разместились во дворце и подсобных строениях артане, вантийцы и с полдюжины тцарей, чьи земли можно плащом закрыть, а какие-то и шляпой, однако без славов начинать нельзя, да и владыки мелких земель не все еще подъехали, дороги непростые.

– Ждем, – велела Светлана властно. – И что, если день Рода завтра?.. Вдруг где река разлилась и славы ищут другой брод, с кем такого не бывало?..

– Могли выехать заранее, – буркнул Билык. – Как вон барбусцы, слуг выслали вперед.

– Славы не любят излишнее внимание, – напомнил Гатило. – Это самый скрытный народ, когда-то за это поплатится, нельзя от всех так таиться! А так вот последними – и сразу за стол переговоров, пойдет работа, не до того, как одеты и на кого как смотрят.

Светлана промолчала, всегда будет до того, как кто одет и как смотрит, из таких мелочей можно узнать больше, чем из пространных речей, но Гатило прав, на приехавших первыми глазеют и обсуждают больше, а потом всем внимания достанется понемножку.

– Артане и вантийцы шепчутся, – сказал Гатило значительно. – Заметили?.. О чем-то шепчутся.

– Но слишком уж заметно, – уточнила Светлана. – Может, нарочито? Чтобы мы начали подозревать сговор и совместные действия. Да и других неплохо ввести в заблуждение. Но сам по себе маневр хорош. Так что будь настороже. Это только начало.

Гатило обидчиво вскинул голову.

– Ваше Величество, – сказал он с укором, – я всех, даже себя подозреваю!..

Глава 8

Собаки любят детей больше, чем взрослых, те равны по уму и вообще, так что Мрак для Хрюнди мама и папа, а Кузя – сестренка, с нею здорово носиться по саду, рыть норы и умыкивать вещи, пусть попробуют догнать и отнять!

Кузю отнимали от Хрюнди только для того, чтобы умыть и накормить, после чего снова вырывалась из рук нянек и сбегала к такой замечательной подруге.

Светлана попыталась было отговорить играть в саду с отвратительным страшилищем, но Кузя подняла такой рев, что Светлана сдалась, сказала упавшим голосом:

– Хорошо-хорошо, Кузенька. Ты можешь даже пригласить вместе с жабой и тцара Яфегерда в наши покои!.. Тут тоже можно играть. Мы же друзья, ты знаешь.

Кузя посмотрела на нее исподлобья.

– Вы не друзья. А он Мрак, а не какой-то… Яфегерд!

Светлана вскрикнула:

– Кузя!.. Ты чего?.. Ты же знаешь, как я хорошо отношусь к Мраку!

Кузя потрясла головой из стороны в сторону.

– Не знаю.

Светлана сказала настойчиво:

– Очень хорошо отношусь. Очень!..

Кузя спросила с надеждой:

– Правда?

Светлана заверила торопливо:

– Правда-правда!.. Он наш хороший друг!

Кузя все еще смотрит исподлобья, Светлана ощутила, что ее голос дрожит, хотя Кузя еще совсем ребенок, а детей обмануть нетрудно… да и не обманывает она, Мрак в самом деле не раз доказал, что защищает их, помогает… это она ответила черной неблагодарностью, но это в прошлом, сейчас готова отдать ему все…

Сердце дрогнуло, вдруг пришла мысль, что в самом деле готова отдать все. Действительно все. Ну разве что кроме трона.

– Кузенька, – сказала она льстиво, – хорошо, беги в сад, играй!.. И помни, мы с тобой очень хорошо относимся к Мраку.

Кузя сказала по-детски очень серьезно:

– Не знаю, как ты, но я Мрака люблю и женюсь на нем!..

Светлана торопливо заулыбалась.

– Да-да, Кузенька. Женишься, конечно, женишься…

Мрак неспешно вышел из терема, по обе стороны крыльца по широкой скамье из дорогого мореного дуба, в тцарском саду все должно быть добротным и вещать о богатстве, он из чувства протеста опустился прямо на ступеньку крыльца, мужчине везде хорошо, если он мужчина.

Хрюндя увидела, примчалась, забралась на колени. Мрак, озирая роскошный сад и дорожки из красного камня, рассеянно почесывал ей горбатенькую спинку, Хрюндя довольно засопела, перевернулась, чтобы почесал и пузико, белое и нежное.

На дорожках в саду кое-где уже появились кроме слуг и конты, их сразу отличишь не только по богатой одежде, но и по осанке, неторопливым движениям, исполненных спеси и достоинства, но чувствуется, что все держат себя в руках, наблюдают друг за другом, что-то прикидывают и просчитывают, это у простого люда отработал – и в хлев, а им нельзя, нельзя…

Да, эти время зря не теряют, а он все ждет Хугилая, без него даже непонятно, чем заняться, кроме как есть и пить, да смотреть, как кувыркаются Кузя с Хрюндей.

Один из малопоместных контов, с усмешками поглядывающих на странного тцара с большой толстой жабой на коленях, цапнул с ближайшего стола два кубка, наполнил вином и быстрыми шагами направился к ним.

Мрак сделал вид, что уже смертельно пьян, жестом отверг протянутый ему кубок.

– Изыди… Не изволю.

– Ваше Величество, – воскликнул конт, – тут выставили лучшее вино во всей Куявии!

Мрак пьяно покачал головой.

– Разбираешься в винах?.. Какой ты тогда мужчина?.. Мы не должны… понял?..

– Ваше Величество, – воскликнул конт шокированно, – все пьют и радуются!

Мрак с полнейшим пренебрежением отмахнулся:

– Не… зачем мне?.. Бегают, мельтешат… Вот звезды – это да!.. Ты видел, чтобы они суетились, как комары-толкунцы?.. А то и вовсе как мухи!.. А звезд больше!.. Чем комаров больше! Но как у них все правильно? Восторг по коже, словно степняки сдирают с живого….

Конт кисло улыбнулся, ощутил, что выглядит глупо с двумя кубками в руках, сделал из одного глоток и в восторге призакрыл глаза.

– Но мы среди людей, Ваше Величество!

– Неправда, – возразил пьяно Мрак. – Человек там, где выбирает… Может и вообще в болоте, видел… читал о таких!.. А я выбрал среди звезд… Они такие, такие… правильные!..

– Так то звезды, Ваше Величество…

Мрак возразил пьяным голосом:

– И че?.. Люди тоже звезды, только не звезды, а так… болотные гнилушки, но тоже иногда светятся. По ночам. Люди могли бы как звезды, только строгость и порядок забыли, а у них беготня, как у дураков… А вообще все люди дураки.

– Дураки, – поддакнул конт, – а звезды умные, но как же вы, Ваше Величество…

– А так, – пьяно возразил Мрак, – я тцар или не тцар?.. Даже среди дураков тцар должон быть умным, потому что тцар!.. Дурак смотрит под ноги, а тцар обязан смотреть вдаль…

– Вот-вот…

– А еще лучше, – добавил Мрак, – ввысь!.. Ибо там свершается то, что, как тени от облаков, отражается в нашей смешной жизни. Не, нам даже до облак, как гусю… нет, гусь до облак запросто, хоть и не любит, а вот мы любим, да не можем…

Конт жалко улыбнулся, речь звездочета непонятна, наконец ощутил, что выглядит глупо перед сидящим с жабой на коленях тцаром, что даже не пригласил сесть, а опуститься на ступеньку рядом самому непристойно, кое-как поклонился и отбыл к своей группе.

Скорее бы Хугилай прибыл, мелькнула сердитая мысль, на него спихнет все это обязательное общение, а что теперь… даже не знаю, но как-то скучно здесь и тоскливо даже…

И Светлана слишком близко.

В тереме он ногой распахнул дверь в свою половину, опустил заснувшую Хрюндю на кровать, постель роскошная, перина мягкая из лебяжьего пуха, пусть спит ребенок.

На крыльце дробно-дробно простучали легкие сандалики, в раскрытую дверь вбежала Кузя, светлая и счастливая. Бросилась к Мраку и требовательно протянула к нему ручонки.

Он подхватил ее, сразу прижалась к его груди, обхватила обеими руками шею.

– Мрак… уже соскучилась!

– Мы час тому виделись, – напомнил он, – ты вон как Хрюндика загоняла? Бедная жабка спит без задних лапок!

– То было давно, – возразила она. – Меня накормили, а спать не хочу, как бы няньки ни уговаривали!.. Пойдем из терема! Няньки говорят, женщине нельзя надолго оставаться одной с мужчиной в доме.

Он засмеялся, с нежностью прижал к груди ее хрупкое тельце.

– Но ты же моя женщина?.. Тебе можно. Но ты права, выйдем на солнышко, а то скоро вечер…

Глава 9

Он вышел на крыльцо, народу постепенно прибавляется, гости прибывают, сошел вниз, Кузя показала розовым пальчиком на дорожку, Мрак медленно побрел неспешными шагами, дыхание Кузнечика сладко щекочет ухо, и вообще мир показался не таким уж и скучно серым.

– Няня говорит, – сказала Кузя рассудительно, – мужчины все ветреные!.. Разве взрослые могут говорить неправду? Но ты же не ветреный, Мрак!.. Тебя бурям не сдвинуть, куда там ветру?.. Я так тебя люблю, Мрак…

– И я тебя люблю, – ответил он тихо, – единственная на свете чистая душа…

Она спросила шепотом:

– А моя старшая сестра?

Он пояснил со вздохом:

– Она взрослая.

– А у взрослых уже нечистые?

– Не знаю, – ответил он. – Просто таких, как у тебя, еще не встречал.

По указанию ее пальчика с готовностью свернул с ухоженной дорожки розового камня к цветущим кустам, дальше роскошные деревья, клумбы, донесся шелест фонтана и освежающая водяная пыль.

Кузя соскользнула на землю, Мрак с нежностью в мохнатой душе смотрел, как она бегает вокруг столетнего дуба, трогает цветы, потом вдруг указала пальцем на землю.

– Смотри, он такой бедненький…

Мрак проследил взглядом за ее пальцем, там резво бежит муравей, красный с черным, такие больше в лесу, живут в старых пнях, а в саду чаще более мелкие и черные, поймают такого толпой, разорвут.

– Все мы бедненькие, – проворчал он. – Он сильнее меня… Видела, как они гусениц несут на горбу?.. Это как если бы кошка перла в зубах быка!.. Так что еще счастливый!

Кузя прошептала:

– Нет, бедненький… Он не здесь, а под землей, под тяжелым камнем.

Мрак удивился.

– Как это? Вон бежит…

Она покачала головой.

– Нет, придавлен ой какой большой скалой! Давно-давно… Научился выбираться муравьем. Но он не муравей, Мрак! Он совсем не муравей…

– А хто?

Она ответила озадаченно и очень серьезно:

– Не знаю…

Мрак наклонился, хотел осторожно взять муравья двумя пальцами за туловище. Муравей остановился, приподнялся на вытянутых лапах и грозно раздвинул жвалы.

– Не муравей, говоришь…

Кончики пальцев Мрака сомкнулись, но ничего в них не ощутил, словно муравей оказался сгустком воздуха.

– Да ты не простая хрень, – сказал он озадаченно, – ты особенная…

Кузя спросила тоненьким голоском:

– Что такое хрень?

Мрак ответил с неловкостью:

– Это такая сложная загогулина, детям ее знать рано, а приличным девушкам так и вообще…

– Муравейчик, – сказала Кузя умильным голоском, уже забыв про хрень и загогулину, – а ты сейчас где?

Муравей, что отбежал было, остановился и, приподнявшись снова, повернул в ее сторону голову с большими фасеточными глазами. Сяжки задвигались, даже вытянутым брюшком вильнул живо пару раз, как собака хвостом.

– Ты чо, – спросил Мрак озадаченно, – с ним разговариваешь?

– А ты не умеешь?

Он подумал с неловкостью, что женщины, как говорят старые люди, ближе к природе, а дети так и вовсе, с животными разговаривают, даже с бабочками и пчелками, а Кузе вот еще и отвечают.

– Только с волками, – ответил он. – Еще с медведями могу… А ты, наверное, потому что сама ишшо мелкая?

– Не знаю, – сообщила Кузя, – но он очень бедненький, ему плохо, это же видно.

Мрак сдвинул плечами.

– Вот уж муравьям еще не помогал. Разве что клад укажут… Но зачем он, у меня ты, мое маленькое, но огромное сокровище!

– Он страдает, – повторила Кузя жалостливо. – Ему плохо, он мучается… Под камнем даже почесаться не может!

Мрака передернуло, когда представил, что не сможет почесаться, когда зуд, это в самом деле ни в одни ворота… хотя, с другой стороны, если придавлен камнем, какое тут чесание.

– Бедолага, – сказал он. – Но тут уж ничего не сделаешь. Что на роду написано… тьфу, вот же дурь привязалась!

Она печально вздохнула.

– Жалко его…

– Тебе всех жалко, – ответил Мрак ворчливо, – но многих из жалости нужно просто придушить, чтоб не мучились. Давай и этого придушим?.. Хотя его не придушишь, его же здесь нет, это его… как это…

– Дух? – подсказала Кузя, – Привидение?.. Муравейчик, ты далеко отсюда придавлен?

Муравей подвигал сяжками, Кузя охнула:

– Правда? Ох, так далеко даже Мрак не сумеет!

Мрак буркнул, чувствуя себя не просто задетым, а еще и в присутствии женщины, пусть еще и не настоящей, а только ее личинки:

– Ты не видела моего коня!.. Зверь с крыльями, а не конь. Разгонится по озеру, как стриж, не касаясь воды. Да куда там стрижу…

Ему показалось, что муравей даже слегка поворачивает голову, глядя то на него, то на Кузю, что прижалась к нему боком, видит обоих сразу. Во всяком случае, понимает, а это как-то не по себе. Что за жизнь начнется, если животные начнут понимать человека, ни одну свинью не заколоть…

– Если придавило, – сказал он рассудительно, – так ему на роду… тьфу! В общем, не наше дело.

Кузя вздохнула, у Мрака дрогнуло сердце, когда она сказала у него с рук жалостливым голоском:

– Муравеюшка, Мрак не станет тебе помогать. Ты слишком маленький, а он тцар!..

Мрак прервал досадливо:

– Кузя, да при чем тут тцар или не тцар? Как ему помочь? Он даже не муравей, а так… тень насекомая!

Кузя сказала торопливо:

– Он покажет место, где придавило камнем, мы с тобой отодвинем… или откатим, он и встанет!

Мрак пробормотал:

– А точно еще жив?

Кузя указала пальчиком.

– Да вот же он!

– Да, – согласился Мрак, – такому из-под камня не выбраться.

Мрак не очень удивился, когда Кузя присела к земле и опустила на нее ладонь. Муравей повел сяжками, тут же взбежал по пальцу и снова повел сяжками.

– Ишь ты, – сказал Мрак с уважением. – Не боится… Хотя вообще-то чего бояться? Букашка, да еще ненастоящая… Настоящий, говоришь, придавленный?..

– Под камнем, – пояснила Кузя. – Ему там плохо.

– Да? – спросил Мрак с сомнением. – С чего бы, лежи себе… Никаких забот, звезд точно не видит, а о чем еще беспокоиться? Остальное суета… Только ты у меня настоящая.

– И звезды?

– Ты и звезды, – подтвердил Мрак. – Все остальное брехня, как этот муравей. Только остальное пощупать можно. И вдарить, что совсем хорошо.

– Драться нехорошо, – сказала она серьезно.

– Нехорошо, – согласился он, – но здорово. И полезно для пищеварения, как говорил один жрун, Ховрах его звали.

Кузя встала, посмотрела на него снизу вверх серьезными глазами. Муравей даже присел на всех шести лапах, это чтобы ветром не сдуло, понял Мрак, посоветовал:

– Зажми в кулачок. Хотя, наверное, и через ладошку пройдет?.. Ладно, посмотрим, до открытия съезда успеем. Мы тоже, когда не надо, шустрые.

– Возьми покушать, – сказала Кузя деловито и уточнила тоненьким голоском: – я сладкое люблю. И конфеты. И муравейчики любят.

– У меня быстрый конь, – ответил Мрак заносчиво, – туды-сюды вжик-вжик, как таракан на горячей сковороде!..

Но подумал с уважением, домовитая растет, это у них в крови, запас не помешает, особенно сладостей. На сладостях женщины еще женственнее.

– Возьму, – пообещал он. – Это обязательно.

Глава 10

Двое крепких конюхов с красными от напряжения лицами вывели из ворот конюшни огромного и пылающего, как вечерний закат, коня. Ни одного пятнышка, только роскошная грива и пышный хвост цвета полуденного солнца да копыта черные, как грозовая ночь.

Конь приветственно ржанул, увидев Мрака, тряхнул гривой, уздечка и стремена таинственно зазвенели.

Кузя широко распахнула глаза.

– Это твой конь? Какой красивый!.. Я его уже люблю.

– На нем и прокатимся, – решил Мрак.

Кузя сказала с тревогой:

– Но это далеко.

– Не для нас, – ответил Мрак горделиво. – Я тцар или не тцар?.. Эта конячка за одну ночь домчит хоть куда, можно до утра успеть в Артанию, Славию и даже заскочить в Вантит, а к утру вернуться. Это я уже почти проверил.

– Как его зовут? – спросила Кузя.

Мрак сдвинул плечами.

– Агни.

– Просто Агни? – переспросила Кузя с укором. – У него должно быть длинное и красивое имя!

Мрак сказал с неловкостью:

– Ну тогда назови.

Кузя подумала, сказала по-детски обстоятельно и серьезно:

– Пусть его имя будет… Золотой Агни… или лучше Солнечный Агни?. Агни, ты согласен?

Конь обнюхал ее, потрогал большими мягкими губами за ухо и шумно выдохнул, взметнув, как порывом ветра, ее золотые волосы.

– Он согласен, – воскликнула Кузя. – Он мне сказал!.. Мрак, мы ему нравимся!

– Еще бы, – ответил Мрак. – Ты умная, я красивый, нами только любоваться… Давай я тебя подсажу.

Вдали с треском распахнулся куст с розовыми цветами на верхушках, выметнулась с выпученными глазами Хрюндя, завидев Мрака, мощными прыжками метнулась к нему.

Кузя счастливо вскрикнула:

– Милый Хрюндик, как я тебя люблю!

Хрюндя на этот раз не прыгнула Мраку в руки, Кузя перехватила, Мрак посмотрел, как они обнимаются, сказал тихо:

– Ладно, ее тоже возьмем. Но обе спрячьтесь в мешок. Ты сестра тцарицы Куявии, тобой дорожат и не выпустят из сада!

Кузя послушно кивнула, Мрак торопливо раздвинул горловину мешка, Кузя торопливо забралась, сжалась в комок и затихла, за нею без особой охоты влезла и Хрюндя.

Мрак затянул горловину, оставив небольшое отверстие для воздуха, закинул за спину и уже так взобрался в седло.

Конь тихонько ржанул, все понял и тоже участвует в хитром заговоре кражи младшей сестры тцарицы, тряхнул гривой и с готовностью пошел к выходу из сада.

Стражи у ворот поднялись, один с подозрением посмотрел на большой мешок за спиной Мрака.

– Там Хрюндя?.. Как выросла за ночь!

– Я туда ей мясо и хлеба положил, – пояснил Мрак. – Показать, какая толстая?

Страж замахал руками.

– Не тревожь, пусть спит ребенок!..

Второй молча распахнул ворота, конь красиво вышел, гордый и статный, по улице пошел рысью, чтобы не смять снующих горожан, а когда миновали арку ворот на выезде из города, перешел в галоп, что ускорялся с каждым скоком.

Когда городская стена отдалилась, Мрак остановил коня, вытащил из мешка Кузю и усадил перед собой на конскую шею.

– Как там Хрюндя?

– Заснула, – пояснила Кузя.

– А как ты, солнечный ребенок?.. Твой муравьишка еще не сбежал?.. А то и ехать некуды… и тут скучно.

– Он здесь, – сообщила Кузя очень серьезно. – Говорит, прямо на восход!.. А дальше укажет.

– Какой умный муравей, – восхитился Мрак. – Козявка, а поди ж ты, тцару указывает…

– Он мне указывает!

– А ты мне, как у вас женщин считается правильным.

Он заботливо укрыл худенькое тельце плащом, такие Хугилай называет мантией, у Кузи правый кулачок сжат, боится потерять призрачного муравья, Мрак не стал указывать, что такого никаким встречным ветром не сдует, пройдет насквозь, а тот даже не почувствует, пусть ребенок приучается заботиться и о других, хорошим человеком вырастет.

– Ну, Агни, – сказал он, – впервые помчимся не потому, что надо нам, а потому что кому-то… Но я же тцар, должон, это моя ноша заботиться о людях и населении.

Мелькнула мысль, что вообще-то не впервые, но тогда было все не так, а сейчас вот толстый и ленивый, от нечего делать, изнывает от безделья, пока тцары соберутся.

Агни прянул ушами, Кузя тоненько пропищала:

– Вон в ту сторону, хорошо?.. Только дороги кривые.

– Можно и без дорог, – сказал Мрак благодушно. – Разбаловались!.. В лесу нет дорог. И медведь в нем хозяин, если там без волков.

– Медведь волка поборет, – сказала Кузя рассудительно. – Если волк серый.

– Умница, – похвалил Мрак. – Маленькая, а уже человек.

– А черного, – договорила Кузя и посмотрела на Мрака вопросительно, – никакой медведь, да?

Он молча поцеловал ее в макушку и прикрыл плащом от встречного ветра, что все время усиливается и уже ревет в ушах.

Конь все ускорял бег, Мрак уже ничего не чувствовал, кроме страшного урагана в лицо, как только Агни и проламывается. Несколько раз на короткое мгновение внизу под копытами мелькала узкая полоска воды, хотя будь она в самом деле узкой, то и заметить бы не успел, однажды промчались через такие высокие горы, что увидел в небе звезды, потом снова равнина, а воздух становится все жарче и жарче.

Не поверив себе, Мрак чуть придержал коня, Агни сбросил скорость без охоты, нравится мчаться во всю мощь, а Мрак охнул, обнаружив, что скачут по выжженной страшным жаром коричневой земле, сухой настолько, что полопалась как мелкими трещинами, так и целыми расщелинами, а кое-где дорогу пересекают настоящие ущелья.

Агни продолжает бег, у Мрака замирало сердце, поспешно закрывал лицо Кузи широкой ладонью, когда конь, не сбавляя ходу, могучим прыжком взвивался в воздух и приземлялся на том краю.

Наконец Кузя жалобно запищала, что хочет пить, Мрак с облегчением остановил коня под скалой, где хоть малость тени от нещадного солнца, бережно снял ее с седла, усадил на плоский камень и торопливо вытащил из седельной сумки скатерку.

– Ну-ка, – велел он, – давай-ка нам, умница, че-нить сперва напиться!.. Да холодненького!

Скатерть развернулась под деревом, белоснежная, сверкающая чистотой, без единого пятнышка. В середине медленно соткался из воздуха серебряный кувшин и две большие серебряные чаши.

Кузя охнула, растопырив глазенки, а Мрак сказал довольно:

– Ну вот, понимает… Умелые руки тебя ткали.

Кузя разжала кулачок, муравьишка оставался на том же месте. Ощутив свободу, приподнялся, повел сяжками и тут же быстро-быстро перебежал вверх по руке и остановился на плече.

– Хорошо, – сказал Мрак. – Он говорит, бери чашку обеими лапками.

Кузя ухватила молча, Мрак с сочувствием смотрел, как жадно пьет, потом сам взял свою и осушил одним долгим глотком.

Оторвавшись от чашки, Кузя сказала тоненьким голоском:

– Мы не знаю где, но близко.

Мрак сказал ласково:

– Умница ты моя… Крошка, а все понимаешь, только сказать еще не можешь. Теперь вижу, почему тогда… при самой первой встрече, когда я был волком, ты совсем не испугалась.

Она ответила застенчиво:

– Потому что ты хороший волк. Сильный и добрый…

– Вот-вот, – сказал он, – настоящая женщина!.. Сразу чувствуешь то, до чего мы приходим после долгих размышлений… Скатерка, а че-нить сладкое можешь?

Скатерть помедлила, затем вместо растаявшего кувшина появилось серебряное блюдце с большим леденцом красного цвета в виде петуха на оструганном прутике.

Кузя счастливо взвизгнула.

– Какой большой!

– Зубки не сломай, – посоветовал Мрак. Он перевел взгляд на ее плечо. – Ишь, засмотрелся… Ну да, муравьям только дай сладкое.

Кузя, засунув голову петуха в рот, невнятно промычала:

– Он не му… не му… равей.

– А кто?

Она вытащила изо рта голову петуха, гребня уже лишился, ответила внятнее:

– Выползает только муравьем… А сам лежит, придавленный…

– Ага, – сказал Мрак. – Это же здорово! Лежи себе, а муравьем бегай где хошь и сколько хошь!.. И никто даже прихлопнуть не могет!.. Не жизнь, а сплошное удовольствие!

Кузя сказала жалостливо:

– Что хорошего, даже лизнуть не может, посмотри, как смотрит!

– Это хорошо, – сказал Мрак. – Тебе больше будет. Подумаешь, муравей!.. А вдруг жрет, как хомяк?

Кузя мотнула головой, но ответить не смогла, засунув петуха наполовину в рот, щеки раздулись в стороны, сама стала почти хомяком.

– Ешь-ешь, – сказал Мрак, – не торопись. У нас еще есть время.

В мешке началось шевеление, словно Хрюндя устраивается поудобнее, но она высунула сонную морду с заспанными глазами, посмотрела лениво, что-то пробурчала.

Кузя сказала быстро:

– Иди сюда, поиграем!

Хрюндя посмотрела на горячий песок, накаленное небо, воздух вообще обжигает, попятилась и спряталась в мешке.

– Ей бы под корягу, – сказал Мрак. – Большую и мокрую. Ладно, поедем дальше. Говоришь, уже рядом?

Кузя энергично закивала, торопливо вскочила. Мрак умело свернул скатерть, сунул к Хрюнде, пусть той будет мягче.

Кузя послушно вскинула руки, Мрак подхватил ее под мышки и усадил на конскую шею, тут же поднялся в седло и придержал Кузю, что старалась дотянуться до конской морды и поцеловать в мягкие розовые ноздри.

И снова горячий ветер в лицо, а под копытами сухой треск. Кузя высунулась вполглаза из-под плаща, указывает пальчиком.

Мрак увидел впереди быстро вырастающую в размерах скалу, огромную и ржавую, словно из железа, простоявшего здесь тысячи лет. И все вокруг посыпано ржавчиной, от края и до края, ничего больше, только валуны и мелкие обломки скал.

Кузя повертела головой, пискнула:

– Муравейчик… а дальше?

Мрак ждал, ничего не услышал, как ни прислушивался, а Кузя тяжело вздохнула и сказала упавшим голосом:

– Он вот под той скалой.

Мрак тронул повод, посылая коня вперед шагом, всмотрелся внимательнее.

– Ого, да это сплошной камень! Да еще на каменной плите верст в сто в длину. Понятно, почему не выбраться… Говоришь, еще живой? В самом деле?

Кузя сказала жалобным голоском:

– Да. Но ему там очень плохо. Видишь?

Она показала ему руку, там муравей выбежал с ладони на локоть, быстро-быстро замолотил сяжками по воздуху, что-то растолковывая, сам даже подпрыгнул пару раз, как понял Мрак, от возбуждения.

– Че он щас?

– Показывает, – сказала Кузя. – Ох, ты куда…

Муравей соскочил ей на колено, а оттуда его снесло на землю. Мрак успел увидеть, как быстро-быстро помчался к скале, но не юркнул под нее сразу, а еще постоял, размахивая сяжками и то сдвигая, то раздвигая серпообразные челюсти, и лишь когда убедился, что на него смотрят, присел и протиснулся в узкую щель между скалой и таким же каменным основанием.

– М-да, – сказал Мрак озадаченно. – Несмелому и ухватить не за что. А уж поднять такую гору… разве что всю Барбуссию мобилизовать! А то и Куявию.

Кузя сказала с надеждой:

– Но ты попробуешь?

Мрак проворчал:

– Попробовать можно, за это не бьют… Но я такой камешек на волосок не сдвину. Даже на полволоска.

Он покинул седло, конь отошел на пару шагов и начал осматриваться насчет где чего пожевать, а Мрак подошел к скале, закинул голову, рассматривая ее до вершины.

Целым войском не сдвинуть, понятно, но Кузя смотрит с такой надеждой, надо показать ребенку, что старался, но не получилось, он вздохнул и, поплевав на ладони, подошел к скале вплотную.

Кузя присела с ним вместе, с сочувствием смотрела, как он пытается засунуть пальцы под скалу, но щель слишком узкая, только муравью и выбежать, сказала с отчаянием:

– Ну почему же так?.. Я же видела… Ох, вон там дальше!.. Щелочка!..

Мрак выпрямился сделал два шага в сторону. В самом деле щель шире, а раньше не увидел, потому что песком засыпало, а сейчас порыв ветра хорошенько дунул и обнажил.

– Попробуем, – сказал он в ответ на устремленные на него глаза, полные надежды и веры в его всемогущество. – Только камешек великоват.

– Даже для тебя? Мрак!

– А что я, – проворчал Мрак, – толстый и ленивый… Еще и звездочет, а звезды подымать не надо, каждая на своем месте, дивный узор создают!.. Уж и не знаю зачем, свиньи и то на небо смотрят чаще. Правда, когда их смалят…