Cytaty z książki «Оправдание Острова», strona 2

Первое лето правления Созонта выпало на год Лошади по восточному календарю. О восточном календаре никому на Острове прежде не было известно. Зная, однако же, Созонта, все понимали, что этот год не мог быть никаким другим.

Здесь проявляет себя отношение к миру как к произведению искусства. Только красивое истинно или, выражаясь в духе хроники, глубоко. И наоборот: только глубокое по-настоящему красиво. Чтобы тексту верили, он должен быть красив.

При создании великих империй воплощалось всеобщее стремление к объединению, и всякий раз историки находили какие-то для этого причины. Но теми же причинами они впоследствии объясняли и распад империй, всякий раз заявляя, что причины на поверхности . Пожалуй, что на поверхности – в том смысле, что все они очень поверхностны. Глубинных причин не знает никто. Мы лишь нащупываем их, смутно ощущая ритм сближений и отталкиваний. А пока, увы, изучаем волны, забывая о приливах и отливах

У тебя, князь, будет сын именем Парфений, что значит девственник. У князя же Андроника родится дочь Ксения, то есть чужая, что можно понимать как чужая миру. И соединятся в браке, и с их соединением на Острове утихнет междоусобица.

Время это не назовешь радостным, но оно многому нас научило. Мы стали мудрее, а в многой мудрости, по слову Екклесиаста, много печали.

тем страшнее. Старческое слабоумие – не защита ли это? Не милость ли?

Что за время такое? – спросил меня в тот вечер Парфений. – Они любят и ненавидят идеи. Не людей. – И непонятно, что этому можно противопоставить, – сказала я. – Наказание? Другие идеи? – Я думаю, терпение. – От нас ждут практических мер. Он положил мне руки на плечи: – Как ни странно, терпение мне и кажется самой практической мерой.

Достоин почтения тот, кто не сворачивает со своего пути, но его заслуги меркнут в сравнении с тем, кто идет на жертву ради ближнего

история есть лишь путь, по которому идет человек. На этом пути можно умножать добро или сеять зло, и это зависит от выбора каждого.

Агафон Впередсмотрящий учил, что пророчество не означает ограничения потомков в свободе. Они, потомки, вольны в своих действиях – насколько, разумеется, им это позволяют обстоятельства. Причина же обстоятельств, говорил Агафон, не Бог, а человек.