Молчание

Сейчас она достала из заднего кармана зеленый блокнот на пружинке и пролистала его до последней страницы, где раньше написала:

ЦЕЛИ НА ВЫХОДНЫЕ:

Встретиться и подружиться с Эви.

Узнать все возможное о Лизе и феях.

Она стояла, глядя на страницу, когда почувствовала, что кто-то наблюдает за ней. Может быть, Сэм все-таки решил присоединиться? Она обернулась и посмотрела на тропинку, почти ожидая его приближение. Она скажет: «Как, ты все еще боишься, что я заблужусь?» – и он рассмеется.

Но там никого не было.

Или… Она могла бы поклясться, что видела тень, быстро метнувшуюся за дерево слева от нее, примерно в десяти ярдах впереди. Нечто слишком высокое для лисы или койота. Кожу на голове начало пощипывать, руки покрылись мурашками.

– Эй! – позвала Фиби, но голос прозвучал пискляво и пресекся из-за комка, застрявшего в горле. Она закрыла блокнот и медленно пошла к дереву. Ничего.

– Ты слишком долго пробыла в этом чертовом автомобиле, – прошипела она себе. Фиби вообще находилась на грани с тех пор, как позвонила Эви. Казалось странным, что «Книга фей» появилась почти одновременно со звонком давно утраченной кузины Сэма. Сам он лишь пожал плечами и сказал, что жизнь полна совпадений и было бы суеверием приписывать особое значение каждому из них.

Приободрившись от быстрой ходьбы и свежего воздуха, Фиби запустила пальцы за пояс и направилась к автомобилю. Отгоняя насекомых, она молилась о том, чтобы Сэм не забыл прихватить баллончик с репеллентом. Она невольно ускорила шаг и несколько раз оглянулась по пути. Лишь когда показался автомобиль, она испытала облегчение, смешанное с некоторым замешательством.

Сэм по-прежнему сидел за рулем и не заметил ее демонстративную походку, когда она вразвалочку подошла к нему. Он смотрел на пластиковую папку с замочком, где лежала драгоценная «Книга фей». До сих пор Фиби видела только потрепанную зеленую обложку и название, выписанное расплывшимся каллиграфическим почерком. Сегодня вечером Сэм и Эви собирались открыть книгу и внимательно прочитать ее, страницу за страницей. Вещь, которую держал Сэм, могла оказаться ключом к разгадке того, что произошло с Лизой. Книга, как и сама Лиза, пропала на пятнадцать лет, но теперь она была здесь, лежала на коленях Сэма, пока он сидел в их стареньком «Меркурии».

– Думаешь, нам не следует показать ее полицейским? – спросила Филлис, мать Сэма, когда они нашли «Книгу фей». Это произошло на прошлой неделе, когда Сэм проник в тесный чердак материнского дома. Мать с беспокойством смотрела на книгу и переплетала пальцы. – Почему бы тебе не оставить ее здесь, а я позвоню им, и пусть они просмотрят ее.

Сэм покачал головой.

– Сначала мне нужно самому просмотреть ее, – ответил он. – Потом я привезу ее обратно, и мы вместе позвоним в полицию.

Но он не читал книгу. Насколько было известно Фиби, он даже открыть ее не смог. Он запечатал ее в пластиковой папке, словно улику для полицейского расследования, и спрятал в тайном месте, о котором не сказал даже Фиби. Она не стала давить на него. Фиби понимала, что скоро сама все увидит; нужно лишь проявить терпение.

Они сказали его матери, что нашли книгу случайно, что Сэм полез на чердак за коробкой со старыми бейсбольными карточками, которые могут стоить каких-то денег на eBay, но это была неправда. На самом деле Фиби позвонила маленькая девочка.

– Ты уверена, что это была девочка? Какого примерно возраста? – спросил Сэм, когда вернулся с работы и она рассказала ему о звонке. Он говорил жестко и быстро, почти обвиняющим тоном, как будто подозревал, что Фиби все выдумала.

– Не знаю. Судя по голосу, очень юная. Я едва слышала ее голос.

Фиби умолчала о своем главном впечатлении: голос был испуганным и почти задыхающимся.

– Она сказала: «Пусть Сэмми залезет на чердак и посмотрит за изоляцией». Потом она повесила трубку.

Сэм побледнел.

– Ты что-нибудь понимаешь?

Он кивнул.

– Это место на чердаке. Лиза любила играть там.

В десять минут седьмого кузина Сэма и ее муж приехали на черном джипе с открытым кузовом. Сэм пытался звонить им, но сотовый оператор не поддерживал связь на таком расстоянии. На джипе были массачусетские номера.

– Я думала, они приехали из Филадельфии, – сказала Фиби.

– А? – отозвался Сэм, не расслышав вопрос, и выбежал из автомобиля навстречу двоюродной сестре.

– Извини за опоздание, – объявила Эви, когда выбралась из джипа и обняла Сэма. Она крепко прижала его к себе и добавила: – Господи, не могу поверить, что это ты. Прошло столько времени, Сэмми!

Сэм показал Фиби старую фотографию Эви, когда той было тринадцать лет: коренастая, с плохой стрижкой, в засаленном техническом комбинезоне и огромных рабочих ботинках. Женщина из джипа не имела никакого сходства с той девочкой. Она прекрасно выглядела, темные волосы были стильно подстрижены, а губы были накрашены красной помадой такого оттенка, который очень гармонировал с кожей.

Элиот обменялся рукопожатием и помог им перегрузить вещи в открытый кузов джипа. Он был компанейским, явно не городским парнем, одетым в джинсы, футболку и жилетку с сотней карманов. Аккуратно подстриженную бородку дополняли очки в металлической оправе.

– Готовы? – спросил он. – Это недалеко, еще около двух миль.

Фиби и Сэм устроились на заднем сиденье. Пока Элиот вел джип между промоинами так называемой дороги, Фиби обратила внимание на то, что сначала показалось кольцом, но на самом деле было татуировкой: группой кельтских узлов вокруг безымянного пальца его левой руки. Эви имела точно такую же татуировку на левом безымянном пальце. Словно брачные кольца. Кроме того, к ужасу Сэма, Эви любила обниматься. Она трижды крепко обняла его еще до того, как они вошли в хижину. От нее исходил слабый аромат пачули (еще одна вещь, ненавистная Сэму; он называл пачули «жалким клише», хотя Фиби не считала, что запах можно считать стереотипом).

Фиби и Эви оказались одни на кухне, раскладывая продукты, пока мужчины разгружали джип. Фиби чувствовала, что Эви изучает ее. В какой-то момент Фиби остановилась, повернулась к Эви и увидела странную улыбку на ее лице.

Фиби нервно улыбнулась в ответ.

– Что такое? – наконец спросила она, уверенная в том, что что-то пропустила. Это была защитная реакция, как будто над ней хотели подшутить, а она даже не сознавала этого.

Эви посмотрела ей в глаза и спросила:

– Когда рожать?

Фиби едва не споткнулась от потрясения, ударившись о стертый угол пластиковой столешницы.

– Что? – повторила она, потому что Эви продолжала улыбаться.

– Вы беременны, разве нет?

– Беременна? Ничего подобного. Почему вы так думаете? – Фиби с подозрением взглянула на свой живот, гадая о том, не мог ли индийский эль, который так любил Сэм, наградить ее пивным животиком.

– Ваши глаза, – пояснила Эви. – Беременную женщину всегда можно распознать по свету в глазах.

– Но я не беременна. – Определенно, нет. Фиби была уверена, что она не способна иметь детей. Она много раз проявляла неосторожность, и тем не менее каждые двадцать восемь дней месячные приходили как по часам. То же самое будет и сейчас. Она упаковала тампоны, собираясь на этот уик-энд.

Эви рассмеялась и положила ладонь на живот Фиби, как раз над пряжкой «Король дороги».

– Извините, значит, я ошиблась.

Фиби слегка вздрогнула от такого откровенного жеста, но потом собралась с силами и выдавила улыбку.

– Все нормально, – сказала она, пытаясь вспомнить, сколько времени прошло после очередных месячных.

Может быть, задержка?

Она сунула руку в карман и потерла оранжевый камешек – на всякий случай, чтобы отогнать беспокойство.

Глава 2
Лиза
6 июня, пятнадцать лет назад

Когда Лиза впервые услышала колокольчики, ей показалось, будто поет весь лес.

– Ш-ш-ш, – обратилась она к Сэму и Эви, прижав палец к губам. – Слушайте.

Издалека, от подножия холма, донесся тихий перезвон колокольчиков. Он напомнил Лизе о колокольчике на ее первом велосипеде, на котором она разъезжала по дорожке перед домом, весело названивая и делая вид, что управляет тележкой с мороженым или машиной «Скорой помощи».

– Что это? – спросила Эви, скорчив гримасу. Эви было тринадцать – на год больше, чем Лизе, – и некоторые люди, впервые встречавшие ее, подозревали задержку в развитии. Она была полноватой, никогда не причесывалась и одевалась как мальчишка. У нее уже были настоящие груди – не комариные укусы, как у Лизы, – и Эви пыталась скрывать их под плотной белой футболкой и мужскими комбинезонами. Она носила кожаные рабочие бутсы на несколько размеров больше. Она называла их «мои говнодавы». А в качестве финального штриха был большой охотничий нож в кожаных ножнах, пристегнутый к поясу.

Колокольчики звенели и продолжали звать их.

Лиза покачалась на пятках и посмотрела на небо через спутанный занавес темных ветвей. Она была самой высокой девочкой в классе, тонкой и жилистой, и рядом с приземистой, коренастой кузиной казалась существом другого вида.

– Это лес разговаривает с нами, – сказала Лиза. – Разве не похоже на тоненькие голоса?

– Ты спятила, – сказал Сэмми. – Деревья не разговаривают.

Как всегда, он был самым серьезным.

– Тогда что это, как ты думаешь? – спросила Эви. Казалось, она немного нервничает и ощущает себя не в своей тарелке.

– Не знаю, но деревья и камни не имеют голосовых связок, – сказал он.

– Есть другие способы для разговора, – объяснила Лиза, думая о том, что иногда ее беседы с Сэмми похожи на поединок: удар, парирование, удар. – Иногда ты слышишь ушами, а иногда твое тело становится антенной, и ты воспринимаешь все вокруг.

Она не сказала, что это болезненное ощущение, что эти голоса могут причинить ужасную головную боль, если ты устал: птицы-кардиналы, черви, белки с орехами в защечных мешках – все стараются переболтать друг друга. Даже у деревьев есть свои истории.

– Сюда, – сказала Лиза, пробежав по заднему двору и углубившись в лес.

– Подожди! – крикнула Эви, но Лиза не замедлила ход.

Городские дети придумали для Эви кличку Стьюи. Когда Эви не было рядом, Лиза играла с другими детьми, вроде Джеральда и его сестры Бекки, которые жили неподалеку. Но она бросала их, когда приезжала кузина, потому что они скверно относились к Эви.

– Хочешь пойти с нами в кино, Лиза? – насмешливо спрашивал Джеральд и тут же добавлял: – Извини, я забыл, что приехал Стьюи. Как вы развлекаетесь с этим милым мальчиком?

Всем в школе было известно, что Джеральд втюрился в Лизу, но ей была ненавистна сама мысль об этом. Она знала его всю жизнь, и это был лишь придурковатый Джеральд, тощий мальчишка с желтыми глазами, вечно заляпанный краской и клеем от своих моделей.

– Он просто ревнует, – сказал Сэм Лизе. – Сходит с ума, потому что ты предпочитаешь проводить время не с ним, а с Эви.

У Лизы болел живот от мыслей о таких вещах, как ревность, влюбленность, груди и девочки, которые хотят быть похожи на мальчиков. Все вдруг необычайно усложнилось, и ей было ненавистно думать об этом. Взросление – это какая-то лабуда. Иногда ей хотелось вернуться назад во времени вместо того, чтобы двигаться вперед – просто становиться все младше и младше, пока она не окажется головастиком в мамином животе, потом пятнышком, а потом ничем, просто духом Лизы О’Тул, парящим в космосе.

– Может, Джеральд и урод, но он не такой уж плохой, – сказал Сэм.

– Лучше бы он со своей сестричкой укоротил язык, – отозвалась Лиза. Она была расстроена из-за Джеральда и Бекки, и из-за Эви тоже. Если бы кузина хотя бы попробовала вписаться в компанию, все было бы гораздо проще. Но тогда она не была бы Эви.

Прошлым летом Эви целый месяц отказывалась расчесывать волосы, пока они не превратились в крысиное гнездо. В конце концов тетя Хейзел постригла ее машинкой, отчего голова Эви стала похожа на щетинистую картофелину. Это считалось страшным наказанием и уроком на будущее, но Эви очень понравилось. Она ходила вокруг и упрашивала всех пощупать ее голову.

– Разве это не классно? – ворковала она и мурлыкала, как кошка, когда люди гладили темную щетину.

– Когда я с вами, то знаю, что каждую минуту может случиться что-то волшебное, – сказала она Лизе.

Эви верила в магию, в призраков и перевоплощение.

– Мы знали друг друга на протяжении многих жизней, – сказала она Лизе поздно вечером, когда они лежали во дворе в спальных мешках. Сэмми, лежавший между ними, давно заснул. Стрекотали сверчки. Эви скрестила пальцы с обкусанными ногтями и сказала:

– Мы с тобой такие.

Лиза посмотрела на пальцы. Две переплетенные змеи.

– Змеиные девы, – пробормотала Лиза, изогнувшись в своем спальнике, чтобы подобраться поближе к Эви. Та переплела пальцы с пальцами Лизы, прижалась губами к ее уху и высунула язык.

– Х-ш-ш, х-ш-ш.

Они бежали по лесу, так что ветер свистел в ушах, а тонкие ветки щекотали лицо. Они знали дорогу наизусть. Колокольный звон доносился из-за холма. Из Рилаэнса.

Уже начинало темнеть, но мать Лизы и тетя Хэйзел позволяли им задерживаться допоздна, особенно теперь, когда отец вернулся из больницы домой. Им полагалось вести себя тихо и не нарушать его покой.

– Последнее, что нужно твоему отцу, – это три диких зверька, бегающих по дому, – сказала мать Лизе.

Лиза подумала, что отцу не помешала бы небольшая пробежка. Но она держала язык за зубами и на цыпочках ходила вокруг него, как будто он был спящим великаном. Казалось, после возвращения домой он только и делал, что спал. Тетя Хэйзел приносила ему подносы с едой, чай и лекарства. Она была сиделкой, и мать Лизы говорила, что сейчас ее помощь очень нужна. Хэйзел умела заботиться о таких людях, как ее отец. Он лежал на кровати под горой теплых одеял, и его глаза большую часть времени были закрыты. Когда они открывались, то казалось, что он все равно спит. Он смотрел сквозь тебя, словно ты была призраком.

– Бу! – иногда говорила ему Лиза в надежде на реакцию, но ничего не получала взамен.

Рилаэнс был полон призраков – по крайней мере, так говорили некоторые горожане. Люди утверждали, что видели зеленые огни и туман, который превращался в человека, ходившего по опушке леса и бормотавшего на неслыханном языке. Миссис Мэтток, которая держала кафе «У Дженни», пока ее бедро совсем не разболелось, говорила, что в лесу есть некая волшебная дверь, скрытая где-то в руинах заброшенного поселка.

– Люди не могут исчезнуть без следа, – сказала она. – Во всяком случае, не целый поселок. Вам, ребятишки, нельзя там играть.

Старый Карл Дженсен сказал, что потерял в Рилаэнсе двух собак. Они убежали в лес и больше не вернулись.

– Самое странное, что когда время от времени я прохожу там, то до сих пор слышу лай этих собак, – говорил он, когда пересказывал свою историю всем, кто хотел слушать. – Я зову их, и тогда они начинают выть, но так и не выходят. Войдя в ту дверь, никто не возвращается, как бы сильно ни хотел.

Лиза была уверена, что если бы в Рилаэнсе имелась волшебная дверь, то к этому времени они бы нашли ее. Несмотря на предупреждения, они всю жизнь играли в этом лесу. Они знали каждое дерево, каждый валун, каждый замшелый кирпич в каждой яме от погреба. Тетя Хэйзел рассказала им, что когда-то в поселке было пять домов, два амбара, кузница и даже церковь. Теперь от домов остались лишь фундаменты квадратной формы с ямами от двух до четырех футов глубиной, заросшие сорняками, усеянные листьями, обломками кирпича и цементной крошкой. Пустые, как дыры на месте вырванных зубов. Раньше лес был сочным лугом, где паслись коровы, овцы и лошади. Иногда на закате Лизе казалось, что если прищурить глаза, то можно увидеть поля и дома и даже заметить движение: лицо в окне, распахиваемая дверь.

«Призрачное место», – говорили горожане, и Лиза в принципе соглашалась с ними. Но это было хорошее призрачное место. Если там скрывалось нечто злое, она бы почувствовала это.

На юго-восточной окраине заброшенного поселка за ямой, которая, по их предположению, была фундаментом церкви, находилось крошечное кладбище с пятью надгробными камнями, настолько выветренными от непогоды, что невозможно было прочитать имена или даты. В начале лета Лиза собирала незабудки и оставляла букетики на каждой могиле.

Они держались подальше от старого колодца на северной окраине деревни – окруженного камнями, темного и глубокого. Оттуда несло серой. Они старались не тревожить остатки низкой каменной стены вокруг Рилаэнса. С годами они узнали, что если прийти с лопатой, то можно найти разные вещи: ржавые болты, пуговицы и бутылки из мутного стекла. Однажды они нашли длинную грязную кость.

– Это бедренная кость, – сказал Сэмми. – Может быть, от животного, а может, и нет.

Эви принесла кость домой и хранила ее в книжном шкафу. Она объясняла интересующимся, что это окаменелые останки пещерного человека по имени Эрб.

Лиза повела Эви и Сэма вниз по склону холма, по направлению к колокольному звону. Это было слабое звяканье, словно кто-то чокался тонкими стеклянными бокалами.

– Подожди! – сказала она и схватила Сэмми за шиворот футболки. Тот встал как вкопанный, немного задыхаясь. – Смотри! – прошептала она, толкая его вниз, так что оба опустились на колени. Эви, которая немного отстала, поравнялась с ними и присела на корточки. У нее была астма, и, когда она бегала, дыхание со свистом вырывалось у нее из груди. Иногда это до смерти пугало Лизу – было страшно видеть, как ее большая и сильная кузина хватает ртом воздух, словно бледная рыба, выдернутая из воды.

Лиза поморгала, до сих пор не вполне уверенная в том, что же она видит.

– Что это? – спросила она.

У подножия холма, в одной из старых подвальных ям, танцевали маленькие огни. Два пятнышка белого света мигали, перелетая с одной стороны ямы на другую, поднимаясь вверх и опускаясь вниз, отскакивая от деревьев и ныряя в яму.

– Светлячки? – предположил Сэмми, но это были не насекомые. Даже Сэмми с его научными наклонностями понимал это. Лиза определила по тону его голоса.

– Это не… – отдуваясь, прошептала Эви. Она положила ладонь на холодную и потную руку Лизы, немедленно покрывшуюся мурашками.

Лиза не двигалась с места и прислушивалась, но не слышала ни звука. Только астматическое дыхание Эви и слабое звяканье колокольчиков. Казалось, будто весь лес затаил дыхание.

– Пошли, – сказала Лиза, поднимая Сэмми на ноги. Она посмотрела на тяжело дышавшую Эви, которая забыла свой ингалятор. – Эви, ты остаешься здесь.

– Чепуха. – Эви начала подниматься.

Они галопом устремились вниз по склону, но, пока они бежали, огоньки исчезли. Звук тоже прекратился. Они пересекли крошечный ручей, прыгая, как оленята.

Когда они добрались до подвальной ямы, там ничего не было, даже стрекота сверчка. Но воздух гудел и вибрировал, как после грозы.

– Ты это чувствуешь? – спросила Лиза.

Эви наклонилась, положив руки на колени и тяжело отдуваясь. Она подняла голову и кивнула.

– Они… смотрят, – пропыхтела она.

Даже здравомыслящий Сэмми был сам не свой.

– Давайте убираться отсюда, – сказал он.

Лиза осмотрела деревья. Ни звука и никакого движения. Тем не менее она чувствовала: где-то там кто-то или что-то наблюдало за ними.

Глава 3
Фиби
4 июня, наши дни

На ужин была жареная форель с печеной кукурузой и молодой рукколой. Эви и Элиот оказались превосходными поварами, особенно по сравнению с Фиби, чей талант заключался в пригоревших и слипшихся макаронах. Фиби выпила бокал вина, которое сразу ударило в голову. Оно было розовым и сладким, с малиново-карамельным привкусом. Но в послевкусии скрывалось нечто горькое, отчего язык Фиби пересох и съежился во рту.

– Его делают наши друзья, – объяснила Эви.

Фиби больше не пила, но остальные допили бутылку, а потом другую. Они трудились над третьей, когда Сэм разжег камин. Фиби то включалась, то отключалась, стараясь уследить за разговором, но она слишком устала и не могла справиться с информационной перегрузкой. Ей хотелось спать. Накрыться одеялом и уткнуться носом в бок Сэма.

Весь вечер она внушала себе, что это невозможно: она не могла забеременеть. Тем не менее беспокойство глодало ее изнутри, как пес гложет старую кость. Она была совершенно уверена, что последние месячные у нее наступили в день рождения Франни, ее подруги, а это было в конце апреля. Больше месяца назад.

– Но если мы вообразили это, то есть если этого не существовало, то как объяснить книгу? – спросила Эви. Она наклонилась к Сэму; ее раскрасневшееся от вина лицо находилось лишь в нескольких дюймах от его лица. Фиби пошире открыла глаза. Неужели Эви флиртует с Сэмом, или так ведут себя кузены? Фиби никогда не сближалась со своими кузенами и теперь не могла вспомнить даже их имена, только мелкие факты вроде того, что одна забеременела в тринадцать лет, а другому нравилось устраивать пожары. Настоящие сливки общества. Фиби догадывалась, что кузены тоже придерживались невысокого мнения о ней и о ее семье в целом. Однако что-то в поведении Эви заставило ее насторожиться.

Элиот казался невозмутимым. Он сидел в глубоком кресле и подравнивал ногти перочинным ножом, хранившимся в одном из многочисленных карманов его жилета. Фиби подумала, что такой жилет подошел бы для фокусника: за этот вечер Элиот извлек оттуда спички, штопор, мобильный телефон, цифровую камеру, приемник GPS, мятные леденцы, зубочистки в маленьком серебряном футляре, пачку ментоловых сигарет и даже миниатюрный набор первой помощи, когда Эви порезалась, чистя рыбу. В его жилете хранилось больше вещей, чем Фиби носила в своей сумочке, у нее там обычно лежали мобильный телефон, губная помада, блокнот на спирали и карманный сборник головоломок с огрызком карандаша.

– А как насчет подарков, которые он ей оставил? – спросила Эви. – Тех, что прикреплены к браслету с брелоками?

– Не знаю, – признался Сэм и сгорбился в кресле, уменьшившись в размерах и став немного похожим на мальчишку. Фиби потянулась и взяла его за руку.

Элиот, который почти все время молчал, встал, потянулся, налил себе еще вина и подошел к окну у входной двери. Он открыл окно, достал сигареты и закурил, аккуратно выдувая дым наружу.

– Я никогда не слышала о браслете с брелоками, – сонно сказала Фиби. С другой стороны, она вообще мало что слышала об этой истории; во всяком случае, не от Сэма. У нее были лишь собственные воспоминания и то, что ей удалось выяснить после визитов в библиотеку и изучения старых газетных статей. Там нигде не упоминалось о браслете. Но полицейские знали о нем, верно? Они держали некоторые подробности при себе и могли понять, кто обладает реальной информацией, а кто просто ищет свои пятнадцать минут славы.

– Боже, она любила его, – сказала Эви. – Он был серебряный, и она прикрепила к нему брелок со своим именем. И маленькую морскую звезду, которую нашла тем летом в Кейп-Код. А потом феи стали оставлять подарки, и она прикрепляла их к браслету.

– Что за подарки? – поинтересовалась Фиби, наклонившись вперед и вытянув ноги. Она смотрела на Сэма, но знала, что на вопрос ответит Эви.

– Там был старый цент с головой индейца, начищенный до блеска. И католический медальон, кажется, святой Кристофер. Что-нибудь еще, Сэмми?

– Не думаю, – ответил Сэм. Он еще глубже вжался в кресло, словно старался вообще исчезнуть.

– Так что случилось с браслетом? – спросила Фиби.

– Точно не знаю, – сказал Сэм и отвел взгляд, поэтому Фиби показалось, что он лжет.

Фиби узнала, кто такой Сэм, лишь через три месяца после их знакомства, когда он привел ее домой к своей матери. Когда они въехали в город и миновали валун с молитвой «Отче наш», Фиби невольно поежилась. Она едва не задохнулась от удивления, когда он остановился на Спрюс-стрит перед старым просторным домом с пристройками, перед которым она сама когда-то стояла, затерявшись в толпе зевак.

«Ты пришла, чтобы увидеть фей?»

– Это твой дом? – спросила Фиби, выдавив слова через комок, подступивший к горлу.

– Ну да.

– Я хочу сказать, ты действительно вырос здесь, а не переехал сюда, когда учился в школе или позже?

– Это наш дом, Би. Его построил мой прадед. А теперь пойдем, маме не терпится познакомиться с тобой.

Она последовала за Сэмом к парадной двери и остановилась, чтобы посмотреть на левое окно второго этажа, вспоминая маленького мальчика в футболке с Суперменом. Мальчика, с которым она случайно познакомилась много лет спустя, когда он пришел в клинику и принес раненую сову, завернутую во фланелевую рубашку. Человека, в которого влюбилась. Было почти невыносимо думать о том, что она видела его десятилетнего и каким-то образом была причастна к худшим моментам в его жизни.

Когда Фиби вошла в дом, недавно покрашенный, с отремонтированным крыльцом и яркими маргаритками в цветочных ящиках, то решила, что не будет рассказывать Сэму о своем визите сюда в ту неделю, когда пропала Лиза. Что в этом хорошего? Даже потом, когда Фиби нашла время для составления списка, аргументы против этого поступка далеко превосходили все остальные.

– Какой у вас чудесный дом, – сказала она, когда обменялась рукопожатием с Филлис на освещенной кухне. Фиби твердо вознамерилась произвести хорошее впечатление. – И очаровательный маленький городок. Думаю, я проезжала его, но ни разу не останавливалась.

Сэм подбросил в огонь еще одно полено. Элиот докурил сигарету и щелчком отправил окурок в темноту за окном, а потом закрыл створку. Фиби дрейфовала между сном и явью. Она гадала, каким образом Эви сохраняет помаду на губах, хотя пьет вино. Может быть, она не касается бокала губами? Или только притворяется, что пьет?

– Ты привез книгу? – наконец спросила Эви, и Сэм кивнул. Фиби резко выпрямилась, и ее сердце учащенно забилось при мысли о том, что они собираются открыть книгу, оставленную для Лизы в подвальной яме заброшенного призрачного поселка. Книгу, предположительно написанную Королем фей; книгу с инструкциями, которыми Лиза воспользовалась для перехода на другую сторону.

– Мы посмотрим ее утром, когда в голове немного прояснится, – сказала Эви и потянулась, положив руку на плечо Элиота. – Сейчас уже поздно.

Она посмотрела на часы, и Фиби тоже взглянула на часы Сэма; было около полуночи.

– Но прежде чем мы ляжем спать, я хочу вам кое-что показать, – продолжала Эви. Она пошарила в кармане джинсов, достала сложенный листок бумаги и протянула Сэму, который выпрямился, развернул листок и расправил его. Это был лист бумаги для заметок с репродукцией старой ботанической гравюры в левом верхнем углу. Ландыш, крошечные цветы с сонно кивающими головками. Внизу были две строчки, написанные мелким почерком. Фиби наклонилась поближе.

Я вернулась из страны фей. Скоро увидимся.

Лиза

– Как ты это получила? – спросил Сэм.

– Его оставили в моем почтовом ящике на прошлой неделе. Незадолго до того, как я позвонила тебе. – Эви немного подождала, давая Сэму время изучить записку, и спросила: – Думаешь, это действительно она? Как это может быть, после стольких лет?

– Это невозможно, – сказал Сэм. Его лицо было каменным, и на нем Фиби прочла ту же фразу, которую Сэм повторял уже несколько лет: «Лиза пропала, ушла из нашего мира, и мы ничего не можем поделать, только продолжать жить дальше».

Практичный Сэм. Это было одно из качеств, восхищавших Фиби: его способность оставлять прошлое позади и двигаться дальше.

– Но очень похоже на ее почерк, верно? – заметила Эви. – Я пошла с этой запиской в полицию, но они решили, что кто-то подшутил надо мной. Они не восприняли это всерьез.

Сэм покачал головой, явно не готовый поверить ее словам.

– Скажи мне правду, Сэмми, – попросила Эви и наклонилась к нему. – Ты не случайно нашел «Книгу фей» на чердаке, не так ли?

– Нет, – признал Сэм. – Нам позвонила девочка.

– Девочка?

– Да, Фиби говорила с ней. Она рассказала, где найти книгу.

– Она сказала что-нибудь еще? – спросила Эви, глядя на Фиби. Ее лицо было озабоченным, почти умоляющим.

– Нет, – ответила Фиби.

– Как звучал ее голос? – спросила Эви.

– Испуганно, – сказала Фиби, даже не подумав. – Она была напугана.

Казалось, все четверо затаили дыхание, пока Сэм дрожащим пальцем обводил слова на записке.

Я вернулась из страны фей. Скоро увидимся.

Лиза

Громкий стук в дверь нарушил тишину.

Все застыли и широко распахнутыми глазами уставились друг на друга. Фиби знала, что каждому из них пришла в голову одна и та же невероятная мысль.

Это Лиза. Она нашла нас.