Я прищурилась и с едва сдерживаемым гневом взглянула на него. Поняв, что вопрос закрыт, я «проглотила» негодование и решила поддержать предложенную им тему.
– Ну, оно и понятно! Кстати, у меня студенты пятый курс. Вы же их еще не выписываете?
– Да, какой – там! У них операция на следующей неделе. Что? Хотела показать?
– Конечно! Где ж они еще такую талассемию* увидят? Это же классика в чистом виде!
Быков громко рассмеялся, запрокинув назад голову. Я сама невольно улыбнулась, сказанным словам.
– Это точно, Марьям! Хорошо сказала!
Все так же смеясь, он покачал головой и открыл историю, которую держал в руках. Затем прочистив горло, уткнулся в нее и начал читать. Несколько минут было слышно лишь, как я печатаю выписку Чепурнова. Неожиданно, Быков оторвался от чтения и с выражением полного непонимания посмотрел на меня.
– Вот скажи мне, я не понимаю – что мужиков мало? Вроде война была в сорок пятом, а не в две тысяче шестом!
Я недоуменно уставилась на него. Что это на него нашло?
– В смысле! Вы про что вообще?
– Зачем выходить замуж за двоюродного брата?! Больше никого не нашлось поблизости?
Он вытаращил глаза, всем своим видом показывая глубину своего возмущения.
– Зачем пополнять мутационный фонд*?! Ну, ладно, одного. Так второго еще родила в придачу – такого же!
Я пожала плечами и негромко ответила:
– Вы же знаете, есть определенные национальные особенности.
– Те, что приводят к вырождению населения?! Близкородственные браки в двадцать первом веке!
В голосе Быков прозвучал сарказм, смешанный наполовину с отвращением и горечью.
– Ну, такое бывает. Тем более у нас на Кавказе! Вы же прекрасно это понимаете. Им ведь не объяснишь.
– Нет, Марьям, я ничего не имею против традиций. Но мозги ведь должны присутствовать! Ну, вышла ты замуж, ладно. Родился первый ребенок с талассемией – стоит же задуматься! Зачем рожать еще одного?
Виталий Олегович вопросительно развел руки. Вена на его виске пульсировала так сильно, что даже я могла увидеть ее со своего места.
– Чтоб потом потерять обоих в возрасте шестнадцати лет плюс минус год или два?! Хоть убей меня Марьям, я никогда не пойму таких традиций, которые позволяют плодить больных детей!
Быков сказал эту фразу, так, будто выплюнул кость, застрявшую в горле.
– Я с вами полностью согласна, Виталий Олегович. Мне самой становится страшно при мысли, что такое может быть в наше время, когда медицина достигла таких возможностей. Но что делать, если люди не осознают такие очевидные факты.
Виталий Олегович бросил на меня короткий взгляд и отвернулся в окно. С минуту, он сохранял молчание, а затем ответил с явно слышным разочарованием в голосе:
– Просто все проблемы людей от отсутствия культуры поведения, а если говорить простым языком – от отсутствия мозгов.
Я смотрела на него и, невольно, сочувствовала: он проработал в гематологии тридцать лет! За прямой спиной и беззаботной ухмылкой, скрывался доктор, спасавший людей от их собственной глупости и отдававший каждому частичку себя. Таких врачей, как Виталий Олегович Быков в нашей стране, наверное, остались единицы. Настоящих врачей. От Бога. Ему тяжело давалось хамское поведение некоторых нынешних пациентов. Ведь он был еще советской закалки, привыкший к тому, что все его рекомендации выполняются беспрекословно, а выбранные методики лечения не подлежат обсуждению на просторах Всемирной Паутины.
Я не переставала восхищаться им! Он был моим первым настоящим учителем. Меня всегда поражало, насколько гармонично в его характере уживались цинизм, юмор и человеческая доброта.
– Виталий Олегович, пожалуйста, не вздумайте сказать это вслух при мамочках.
Улыбнувшись, я весело посмотрела на него.
– Шутишь что ли?
Он сверкнул зубами в задорной ухмылке, собрав сеточку морщин вокруг глаз.
– Чтоб они меня по судам затаскали? Нет, моя помощь еще здесь потребуется!
Мне стало смешно, и я громко рассмеялась.
– Виталий Олегович, вы как всегда в своем репертуаре! Если не сострите что – нибудь, это будете не вы!
Быков с минуту смотрел на меня, не отрывая взгляда и, наконец, ответил:
– Да, Марьям, только это и помогает выдерживать ту деградацию, которая атакует население.
– Ну, не все же такие. Вы тоже палку не перегибайте.
– Конечно не все! Мы с тобой исключение.
Виталлий Олегович снова ухмыльнулся и заставил меня рассмеяться в ответ.
– Вы не меняетесь!
– Никогда!
Продолжая смеяться, он направился в сторону двери. Неожиданно, он остановился, и, повернувшись ко мне, сказал:
– А, Марьям, ты ж про мамашу – то не забудь. А то увидимся с тобой только на очной ставке.
– Нет, не в этом случае.
Я весело подмигнула Быкову.
– Это еще одно исключение вроде нас.
– Ну, если ты так думаешь!..
Улыбаясь, я проводила его взглядом до двери, и когда он вышел, снова приступила к печатанию выписки. Размышляя над тем, что он сказал, я подумала: по сути, он был полностью прав! Уровень культуры населения очень низко упал, и это проявлялось даже в отношении к собственным детям. Невежество мамочек возрастало иногда до таких высот, что доходило до полного идиотизма. Новые технологии позволяли им искать помощи у «подруг по несчастью» на форумах, вместо квалифицированных специалистов. Хотя, наверное, вина докторов, тоже в этом была. Если хватало мозгов лечить пневмонию, поставленную без рентгена, Мукалтином.
Но ведь не стоит забывать об исключениях. Вроде Быкова.
Закончив печатать выписку Чепурнова, я кликнула мышью на «Печать». Когда принтер остановился, вытащила листы, и, скрепив их степлером, просмотрела текст глазами. Все было правильно.
Что бы там ни было, однако, мы также продолжаем лечить «этих не имеющих культуры и начинающих деградировать» личностей. Потому что по – другому просто не умеем и не можем.
***
Когда приходит день уйти
Цветы зовут росою…
Его во тьме отыщешь Ты —
Рассеяв Боль Любовью…
Я открыла глаза и резко заморгала. Что за бред?.. В голове чей – то голос вновь и вновь повторял эти слова. По – видимому женский. Все вокруг казалось каким – то сюрреалистичным. Привстав с кровати, я протерла глаза и огляделась. Дотянулась до телефона – шесть тридцать утра. Пора было вставать. Даже будильник не понадобился. Потянувшись, присела на кровати и, нашарив тапочки, пошла в ванную. Взглянув на себя в зеркало, увидела пару заспанных глаз и обреченно вздохнула – студенты. Сегодня же у них первое занятие. Взяв зубную щетку, выдавила последние остатки пасты из тюбика. Прополоскав рот и умывшись, пошла на кухню. В голове все еще еле слышными отголосками раздавался голос из сна. Я не обращала на это внимания. Включив чайник, нарезала бутерброд, поставила греться в микроволновку. Вернувшись в комнату, быстро накрасилась и привела себя в порядок. Быстро позавтракав, подошла к окну и достала сигарету. Поднесла зажигалку, затянулась. Дым наполнил легкие, и по телу прошлась волна приятного расслабления. Ну, вот моя единственная сигарета на сегодня.
События последних лет очень сильно изменили мои взгляды на жизнь. Если бы мне кто – то раньше сказал, что я буду курить и находить это приемлемым, я обозвала бы этого человека не очень приятными словами. Но иногда обстоятельства складываются таким образом, что сознание перестраивается кардинально: принципы становятся не более чем золой на остатках костра из былых чувств.
Я ощущала себя деревом, сбросившим свою листву, и, не успевшим укрыться пледом, сотканным из снежинок. Безнадежно и беззащитно застывшая посреди пустоты, холодной дланью сдавившей всю меня – снаружи и изнутри.
Потушив сигарету и выбросив окурок в окно, я достала из сумки духи и брызнула. В прихожей надела пуховик, напялила сапоги и вышла из квартиры, закрыв дверь на замок.
Необходимо было успеть на остановку, чтоб успешно пройти борьбу за «вовремя приехать на работу». Но сегодня мне повезло! Я быстро поймала маршрутку и за полчаса доехала до больницы. Хороший знак. Пробки оказались не такими невыносимыми, как обычно.
Неспешным шагом, я дошла до главного входа и поднялась в свое отделение. Поздоровавшись со всеми, зашла в ординаторскую и переоделась в медицинскую пижаму. Подойдя к зеркалу, причесалась, привела в порядок волосы и вышла.
На лавочке, рядом с постом сидела Женя Гладкова и читала.
Я удивленно взглянула на девочку.
– Жень, привет! Что это ты сегодня так рано? Ну, прям жаворонок!
Улыбнувшись, я села рядом.
– Здравствуйте, Марьям Руслановна. Да не спится че – то! Ветер за окном всю ночь выл, не переставая. Ворочалась, как сумасшедшая, и не смогла уснуть. Встала в шесть утра и решила выйти сюда, на лавочке почитать. Остальные все еще спят.
– Понятно. А я уже подумала, может что случилось. Что читаешь?
– Да вот в инете копалась, наткнулась случайно. Вроде как, интересно.
– Ну, хорошо. Жень, может быть, мы сегодня придем к тебе. Под «мы» я имею в виду, себя и студентов. Ты не возражаешь?
– Нисколько!
Девочка пожала плечами, показывая, что ей абсолютно все равно.
– Ну, хорошо, детка. Пойду, поздороваюсь с ними и вернусь.
Я встала с лавочки и пошла в сторону выхода. Аудитория, в которой проходили занятия, располагалась на первом этаже больницы: маленькая каморка метров пять на девять с десятью стульями и столом, занимавшими практически всю комнату. Раньше, эта комната предназначалась для хранения инвентаря. Но когда наша больница стала называться клинической (на ее базе расположились кафедры медицинского университета), каморка превратилась в «аудиторию».
Я открыла дверь и вошла внутрь. В помещении сидели два парня. При виде меня, они привстали и громко поздоровались. Я поздоровалась в ответ. Глянула на часы – семь пятьдесят. Ну что ж, думаю, вскоре все прибудут. Пройдя через узкое пространство, оставленное между стульями и стеной, я села на свое место и разложила методички и журнал на столе.
Дверь резко открылась, и вошли три девушки, громко переговариваясь друг с другом и смеясь. Похоже, они меня не заметили. Я не обратила на это никакого внимания. Все были студентами. Тем более, что пара еще не началась.
– Арина!
Я оторвалась от чтения статьи про новые методы диагностики гемобластозов*, и, подняв голову, увидела, что парень, который, кстати, выглядел немногим младше меня, а возможно, что и был ровесником, укоризненно взглянул в сторону вошедших.
– Преподаватель пришел! Ведите себя скромнее.
Я пристально вгляделась в лицо говорящего: на вид лет двадцать девять плюс минус года два. Скорее всего, восстановленный*. Судя по поведению, неформальный лидер.
Дверь снова открылась и, запыхавшись, вошли еще несколько человек.
– Извините, можно войти!
Пять пар «испуганных и просящих» глаз уставились на меня.
Я коротко кивнула.
– Входите, еще есть немного времени.
– Спасибо!
Раскрасневшиеся от холода, девчонки суетливо пробились к своим стульям и уселись на места, создавая небольшой шум в аудитории. Сняв с себя верхнюю одежду, они повесили ее на стул и достали тетради с ручками. Дожидаясь, пока все приведут себя в порядок, и, наступит тишина в учебной, я, молча, осматривала остальных сидящих. Наконец, все успокоились, и я обратилась к группе:
– Здравствуйте. Меня зовут Марьям Руслановна Алиева. Вы будете заниматься у меня на протяжении двух недель. Цикл называется гематология. Как вы поняли, это ваш первый цикл на кафедре факультетской педиатрии. В течение этих двух недель, у вас будут три зачета и тестирование. Экзамен по педиатрии в этом семестре вы не сдаете, но это вовсе не означает, что вам можно расслабиться. Предмет сложный, но интересный. Готовиться надо каждый день, потому что как я уже сказала, у вас будут зачеты.
Все внимание группы было направлено на меня. Я невольно усмехнулась про себя. Поразительно, как легко захватывает сознание студента слово «зачет». Сон как рукой снимает! Глаза, которые, казалось бы, просто слипаются, резко открываются, а камни с век падают глубоко вниз.
Я сама была студенткой и прекрасно понимала значение этого «страшного» слова. Именно поэтому начала с него.
– Предмет факультетской педиатрии включает в себя циклы гематологии, болезней детей старшего и младшего возраста. Вам необходимо будет это освоить и выучить, потому что, как говорится, это ваш «будущий хлеб»! Кто староста?
Девушка, сидящая по правую сторону от меня, подняла руку.
– Как ваше имя?
– Карина Азина.
– Как ваше полное имя?
– Карина Григорьевна Азина.
– Карина Григорьевна, напишите мне, пожалуйста, список группы в журнале.
Я отдала ей открытый на нужной странице журнал и переключила свое внимание на остальных студентов.
– Пока Карина Григорьевна пишет, мы с вами обсудим план наших занятий. В течение этого цикла, вы должны будете освоить следующие темы: ЖДА. Надеюсь, все понимают, что я сказала?
Я посмотрела на ребят, ожидая утвердительного ответа.
– Железо – дефицитная анемия!
Я согласно кивнула.
– Отлично. Не поймите меня превратно, просто попадаются некоторые доктора, не понимающие смысла данного сокращения.
Студенты переглянулись, выражая лицами усмешку и недоумение.
– Так вот, значит, ЖДА*, гемолитические анемии*, наследственный сфероцитоз*, талассемии бета, гамма и остальные, лейкозы, острые и хронические. ИТП – идиопатическая тромбоцитопеническая пурпура, ДВС*, конечно же, и ГУС – гемолитико – уремический синдром*. Как видите объем у нас большой, а времени мало. Поэтому, мы будем с вами проходить по несколько тем на одном занятии. Пара длится с восьми ноль – ноль до одиннадцати пятидесяти пяти. Перерыв – тридцать пять минут. В начале занятия вы пишите тесты, потом разбор темы и курация больных*. Все понятно?
Ребята дружно кивнули.
– Вопросы есть?
«Борец за тишину» поднял руку и, немного привстав, спросил:
– А скажите в конце цикла, мы пишем историю болезни?
– Нет. История у вас на младшем детстве.
– Отлично!
Парень радостно переглянулся с сидящей рядом соседкой.
Я невольно улыбнулась. Его реакция мне была понятна. Материала учить много, а если к нему прибавляется написание истории, которую нужно будет искать в интернете, и не всегда находится то, что нужно – многое усложняется и свободного времени остается мало.
– Карина Григорьевна заполнила журнал, так что давайте знакомиться. Заранее прошу прощения, если вдруг неправильно произнесу имя или фамилию.
Я опустила голову и прочла первую по списку.
– Азин Антон Денисович.
Удивленно подняв голову, я увидела, как «борец» поднял руку. Переведя взгляд на Карину, я поинтересовалась:
– Вы женаты? А почему не сидите рядом?
Неожиданно для меня, Карина смутилась.
– Мы родственники. Он – брат моего мужа.
– А!
Ну, вот все и стало на свои места.
– Прошу прощения, за бестактность.
Снова взглянув в журнал, я произнесла:
– Маленьких Екатерина Валерьевна.
Блондинка с серо – голубыми глазами, сидящая напротив Азина, подняла руку.
– Красивая фамилия.
Я улыбнулась.
– Как, впрочем, и ее обладательница.
Девочка смущенно улыбнулась в ответ:
– Спасибо.
– Мамедова Динара Меджитовна.
Изумрудно – зеленые глаза, создавая контраст с рыжими длинными мелко вьющимися волосами, сверкнули в мою сторону.
– Угу. Нурмухаметов Азрет Сердарович.
Темноволосый брюнет с монголоидным разрезом черных глаз поднял руку.
– Геворкян Арина Рубеновна.
Светло – русая девушка с живыми, веселыми глазками и волосами до плеч выглянула из – за спины Азина и подняла руку.
Я коротко кивнула.
– Сидченко Майя Мирославовна.
Справа от меня в воздухе резко взвилась чья – то рука. Я взглянула и увидела девочку, натянувшую медицинский колпак по самые глаза. Секунду, задержавшись на ней, я снова посмотрела в журнал и сказала:
– Казиева Дженнет Гульмухаметовна.
– Дженн… ой.
На меня, смущенно улыбаясь, смотрела черноволосая кудрявая девочка с темно – карими миндалевидными глазами монголоидного разреза.
– Я неправильно произнесла ваше имя?
– Нет! Как раз наоборот.
Она пожала плечами, как бы говоря – ничего страшного.
– Просто привыкла, что мое имя обычно произносят с ударением на первом слоге. Поэтому машинально… извините.
Я ничего не ответила. Бывает.
– Ладно. Ребята, достаньте листочки – контрольный опрос на выживаемость знаний. Посмотрим, что вы помните по железо – дефицитной анемии.
Я раздала вопросы студентам и дала двадцать минут на написание.
В аудитории наступила тишина, за исключением звука пишущих ручек на листах бумаги.
Меня, вдруг, бросило в ностальгию – я вспомнила свои студенческие годы. Как быстро они пролетели! Как будто не шесть лет, а шесть месяцев, как один промчались по дороге жизни.
Студенчество – это самое прекрасное время в судьбе каждого человека! Полная свобода от опеки родителей – раскрывай крылья, и пари в полете, упиваясь им! До тех пор, пока жизнь не спустит на землю.
Юность – череда иллюзий, которые заполоняют сознание и подчиняют разум. Самая главная – что она бесконечна. Преград не существует, лишь краски, оттенки, цвета – все дышит одним единым воздухом восторженности и энтузиазма! Глаза горят, сердце бьется часто, часто. Прекрасная пора, как сказал, когда – то, поэт. На завтрак мечта, на обед веселье, на ужин наслаждение. Мне кажется, у каждого в этом периоде жизни коромыслом протягивается радуга любви и вечного задора после дождя родительских указаний и забот. Само осознание того, что ты волен делать все, что пожелаешь, опьяняет и одурманивает даже самого сдержанного человека.
Пора первой любви, безудержности, самых ярких моментов в жизни. Пора студенчества! Счастлив тот, у кого оно было. Не книги, серыми страницами иссушающие сердце, а события, истории, люди, остающиеся в нем навсегда, сея семена будущих воспоминаний.
Юность кратка. И проходит, словно миг – стоит лишь оглянуться, а ее уже и нет.
Юность «неценна». Ее никто не ценит, не понимая того, что она дает, принимая моменты счастья, как должное.
Как бы я хотела вернуть ее и сделать «ценной»! Исправить ошибки молодости: забрать ненужные слова, перечеркнуть обидные поступки.
Но, увы, это невозможно. Время не имеет обратного хода. Только вперед, и только дальше.
Карина закончила писать и положила листик мне на стол. Я оторвалась от своих мыслей и кивнула. Остальные вслед за ней постепенно, один за другим дописывали и передавали свое «творчество» мне.
Просмотрев их писанину, я была приятно удивлена. Группа оказалась сильной. Практически все ответили максимально полно по заданным вопросам.
– Молодцы!
Я с одобрением оглядела ребят.
– Остаток знаний значительный! Давно у меня не было такой группы. Надеюсь, будете продолжать в том же духе и не разочаруете меня. Итак, что такое железо – дефицитная анемия?
Руки взвились в воздух, глаза жадно смотрели в мою сторону.
Я опустила взгляд в журнал.
– Ну, давайте начнем с конца. Дженнет Гульмухаметовна.
Девочка привстала, еле отодвинув стул, что было по себе очень проблематично, учитывая размеры нашей аудитории.
– Не надо. Не вставай.
Дженнет кивнула.
– Железо – дефицитная анемия, это анемия, которая характеризуется гипохромией*, снижением количества эритроцитов, гемоглобина, МСН, МСНС и МСV.
– Что означают перечисленные показатели?
– МСН – это среднее содержание гемоглобина в эритроците, МСНС – это средняя концентрация гемоглобина в эритроците, МСV – это средний объем эритроцитов, который при ЖДА снижается.
– Причины.
– Алиментарные: то есть недостаточное поступление железа с пищей, ограниченное потребление мясных продуктов…
– Дальше.
– Острая кровопотеря, хронические кровотечения…
Опросив группу, я сделала приятные выводы, что студенты, на самом деле пришли учиться, а не дурака валять, как некоторые. Что ж меня это порадовало. Взглянув на часы, я увидела, что настало время перерыва.
– Так, ребят, перерыв тридцать пять минут. Можете взять чайник в шкафу. Магазин рядом. Я вас оставлю и поднимусь в отделение гематологии – поищу пациентку с железо – дефицитной анемией. Кстати, вы знаете, как пройти в гематологию?
***
Дым в очередной раз сжигает мои легкие. Огонь привычно пожирает сердце. Сколько еще этому быть? Может оно к лучшему, и вместе с ним уйдут, наконец, воспоминания? Может сигарета хоть на краткий миг поглотит боль? Или притупит.
Рассматривая редких прохожих в окне, я стояла в одиночестве на кухне и курила.
Зима. Подлая старуха! Словно в усмешку, посылает нам мороз и стужу. Злая, расчетливая, и сеет холод. Я ненавижу все, что связано с тобой!..
Но сейчас, в этот самый момент, я прошу тебя! Я взываю к тебе – преврати меня в лед, позволь мне застыть навеки и забыть о прошлом, огромными глыбами нависшем над моей головой!
Мне страшно. Я боюсь, что осколок этой глыбы вонзиться в сердце и откроет старую рану. Я не хочу этого. Я не вынесу этого вновь! Мое спасение в забвении. Мое спасение только в равнодушии… Мне нужно подавить в себе ростки, что пробиваются сквозь тьму, наполнившую душу. Я должна сжечь их! Я должна сделать все для того, чтобы они исчезли.
Воспоминания – боль. Или все же спасение? Боже, как они коварны. Вначале кажутся единственным источником света и тепла. Колодцем, из которого можно пить воду, чтобы сохранить последние остатки сил. Дышать ими, видеть ими, проецировать свою жизнь только сквозь их призму!
Но в какой – то момент, они заполоняют все. Медленно, ниточка за ниточкой их паутина опутывает разум, сковывая душу нестерпимой болью утраты.
Где мой компас, путеводитель жизни, маяк, освещавший дорогу?
***
– Нет, вы не представляете, как у меня прошло дежурство! Я не спала всю ночь!
Внимательно следя за рассказом Арины, я с любопытством и нескрываемым интересом слушала ее – девушка была ужасно взвинчена. Глаза казалось, готовы были вылезти из орбит.
Мы разобрали всю тему, и еще оставалось немного времени до окончания занятия.
Оказывается, помимо основной учебы ребята успевали подрабатывать в больницах в качестве среднего медицинского персонала и решили поделиться со мной впечатлениями от своих дежурств.
– Вначале «Наркоша» никак не мог разобраться со своим «драконом», видите ли, ему приспичило убить его, потому что тот хотел его сжечь! Я ему хочу катетер* поставить, а он в это время убийством занимается.
Девушка фыркнула и взглянула в мою сторону. Я тихо рассмеялась в ответ.
– И пришлось мне и доктору, такой же молодой девахе после ординатуры, привязать его к кровати простынями, чтоб он не оторвал его! Потом бабка проснулась от того, что тот кричал и начала стонать и плакать на всю реанимацию.
Она покачала головой из стороны в сторону и провозгласила на всю аудиторию:
– Такого ужасного дежурства у меня еще никогда не было!
Затем, повернувшись ко мне, она развела руки в разные стороны, и буквально, выпучив глаза от возмущения, спросила:
– Марьям Руслановна, вот скажите, как люди могут быть настолько неадекватными? Что им спокойно не живется!
Скептически улыбнувшись, я ответила:
– Ну, люди ведь разные, Арин. Сама прекрасно знаешь. И к каждому нужно стараться найти определенный подход.
– Ага, особенно к нашим «полудохликам» в реанимации. Супер – определенный подход!
Девушка рассмеялась собственным словам, вызвав такую же реакцию у остальных, включая меня.
– Арин, в любом случае, так говорить нельзя. Как бы то ни было, это больные люди.
– Ну да, может быть они и люди, но отношение к медсестрам у них точно не человеческое!
Яро жестикулируя руками, девушка снова обвела всех глазами и продолжила:
– Знаете, как – то подходит ко мне один такой вот «человек» и предлагает двести рублей. Говорит – вы там между собой поделите, типа я и врач. Чтобы, видите ли, мы пылинки сдували с его родственника. За двести «р»!
Девушка сделала особое ударение на последней фразе.
– Когда на эту сумму даже элементарно продуктов нельзя купить, чтобы хоть один день покушать!
– Ну почему, можно набрать «бич пакетов» и майонеза.
Антон, ухмыльнувшись, подмигнул ей.
Я быстро взглянула на него и коротко усмехнулась. Тоже выход.
– Ну, Азин! Может, ты так делаешь. А я не могу жить на Дошираке.
Девушка недовольно скрестила руки на груди.
– У меня хронический гастрит, и мне необходимо соблюдать диету. А мужик этот сам такой представительный с виду, как потом выяснилось местный «ИП». Ему некогда было навещать своего родственника, вот он и решил «подкупить» нас.
Арина изобразила руками кавычки, всем своим видом показывая, как это нелепо звучит.
– Двумястами рублями! Я понимаю, если бы он нормальную сумму предложил. Еще куда ни шло.
– Ага! Попробуй у них взять что – нибудь.
Неожиданно, в диалог вмешалась Динара.
– Просто, у меня тетя адвокат. И я наслышана о таких вот «взятках». Она мне рассказывала, про одну знакомую, та работает, точнее, работала врачом – терапевтом в поликлинике.
Девушка тоже в свою очередь изобразила кавычки.
– Приходит к ней вот такая «больная» и сует деньги в конвертике. Та открывает, а внутри лежат четыреста рублей.
Динара, молча, окинула всех взглядом.
– И что?
Меня снедало любопытство. В ожидании продолжения, я чувствовала растущее нетерпение.
– И тут ее сразу и повязали!
Девушка посмотрела на меня с таким видом, будто удивилась моей неосведомленности в этом вопросе.
– За четыреста рублей?!
Голос Арины выразил смесь крайнего изумления с нескрываемым возмущением.
– За четыреста рублей повязали?!
Антон скептически посмотрел на всех и криво усмехнулся.
– Тетка чуть не попала в места не столь отдаленные. Благо, вызволили.
Динара сухо добавила:
– Но при этом, ее лишили лицензии, диплом аннулировали. И это тогда, когда в стране не хватает врачей.
– Вот это да!
Я была просто поражена услышанным. Никогда бы не подумала, что человек может опуститься до такой низости.
– Да кому это надо вообще!
Азрет, до этого не принимавший участия во всеобщей беседе, неожиданно, оживился.
– Народ сам добивается того, что лишает себя квалифицированных кадров! Останутся скоро подобие нашей Нелли: дядя отмажет, а она будет инфекцию медом с малиновым вареньем лечить. Помрут как мухи, может тогда поймут!
– Азрет, не перегибай палку и выражайся корректней.
Карина чопорно сжала губы и недовольно посмотрела на сидящего напротив одногруппника.
– И вообще! Зачем она деньги взяла? Это, между прочим, неправильно и незаконно.
Антон громко рассмеялся на ее слова. Я перевела взгляд в его сторону. Мне стало интересно, что же он ответит на это.
– Григорьевна! Как можно прожить на ту зарплату, которую ей платят?! Всем хочется кушать, коммуналку надо отдавать каждый месяц. И вообще – жить, как нормальные люди.
Скрестив руки, он покачал головой из стороны в сторону, продолжая смеяться.
– Кстати! Насчет этого.
Арина подняла вверх указательный палец.
– Еду как – то в автобусе и рядом сидят мужик с бабой. Ой!
Она смущенно взглянула на меня.
– Марьям Руслановна, ничего, что я так немного не культурно выражаюсь?
– Ничего.
Улыбнувшись, я коротко кивнула ей, и сказала:
– Я смотрю, у тебя «ооочень весело» прошло дежурство, что тебя аж распирает изнутри!
Если бы сейчас сохранились профсоюзы или что – то вроде партии, Арина однозначно была бы в числе передовиков.
– И не говорите, Марьям Руслановна! Вы не представляете, что это было!
– Ну, смотря с какой стороны зайти. О «веселье» ночного дежурства мне известно не понаслышке.
Я снисходительно взглянула на студентку, показывая, насколько достаточно я осведомлена в этом вопросе.
– Ну, не суть важно. Я продолжу, ладно?
Девушка вопросительно посмотрела на меня.
Я утвердительно кивнула.
– Так вот едут и обсуждают врача, невролога, по – моему, если не ошибаюсь. Видите ли, пришлось ей заплатить, чтобы она нормально! провела осмотр. И самое интересное, что выяснилось потом в процессе разговора – они сами ей деньги дали, потому что без этого, видите ли, она бы их правильно не пролечила.
Арина возмущенно смотрела на меня, вскинув вверх брови.
– Едут и обсуждают ее на весь автобус! Бедная женщина, у нее, наверное, уши горели, как семафоры и икота напала! Ну, я слушаю весь этот бред на протяжении, ну где – то, наверное, двадцати минут, и не выдержав, поворачиваюсь к ним и спрашиваю:
«– У вас есть дети?»
Они от неожиданности аж замолчали.
Спрашиваю дальше:
«– Они любят ходить в зоопарки, покушать вкусно, не говоря уже о том, чтобы на море съездить?» Они отвечают, что типа да есть и все такое. Ну, я им говорю, что вот у этого врача тоже есть дети, которые также хотят есть, кататься на карусели, и жить нормальной человеческой жизнью! А на зарплату, которую она получает просто физически невозможно прожить так хотя бы неделю. Потому что продукты дорогие, коммуналку оплатить надо, одеться, обуться! И все эти копейки она получает с бонусом в виде таких как вы!
Девушка сделала глубокий выдох после столь гневной тирады и откинулась на стул.
– Они тебя там не съели? Странно, что ты еще сидишь здесь живая и невредимая.
Антон, ухмыльнувшись, подмигнул Арине.
– Слава Богу, подошла моя остановка и я вышла. Иначе точно не выбралась бы оттуда.
Ребята все дружно засмеялись и ненадолго замолчали.
– Марьям Руслановна, а вот скажите.
Я повернула голову – Динара пристально смотрела на меня.
– Вы – врач – гематолог. У вас бывают такие ситуации с родителями больных детишек?
Я ненадолго задумалась. Были ли у меня такие ситуации?
– Скорее нет, чем да. Родителям моих пациентов приходится сталкиваться с неизбежностью, из которой нет выхода. Они прекрасно понимают, что единственные, кто может помочь им – это мы доктора.
– Вы так литературно говорите об этом. У вас прям талант!
Азрет удивленно приподняв брови, посмотрел на меня. Я смутилась.
– Не думаю, что грамотное выстраивание предложения является писательством.
– Ну, я бы так не смог!
Азрет пожал плечами и почесал голову.
– Просто тебе еще не пришлось разговаривать с мамочками.
Я снисходительно улыбнулась.
– Попытаться донести до них нужную информацию, это больше чем талант писательства. Это дар!
– Может быть.
Азрет, почесывая подбородок, задумчиво посмотрел на сидящую напротив Карину.
– А скажите, у вас была ситуация, в которой вы поступили неверно? Ну, то есть поставили неправильный диагноз?
– Антон!
Карина бросила предостерегающий взгляд на Азина.
– Карин, все в порядке. Это очень правильный вопрос. Как говорил мой учитель Виталий Олегович, у каждого врача есть свое особое кладбище, которое он зарывает глубоко в памяти.
Я оперлась рукой о стол и положила на нее подбородок. В голову пришли воспоминания о моем первом пациенте.
– Когда только пришла работать в гематологию, естественно, как самую молодую меня поставили дежурить. Наше отделение является единственным на весь край, что означает – сюда везут детей со всех сел. Я прошла интернатуру, а потом и ординатуру по гематологии, у меня был и есть замечательный учитель Быков Виталий Олегович. В тот день мы дежурили с ним вместе. Ну, так вот. Привозят же девочку с села, не помню точного названия. Делаем анализ крови – лейкоцитов тридцать, тромбоцитов восемьдесят, анемия. Морфологическая картина представлена миелобластными клетками. Времени на дальнейшее уточнение диагноза нет, начинаем купировать все синдромы. Тромбомасса, эритромасса, попутно продолжаем дальнейшее обследование, химия. Через два часа девочка умирает. При этом, у нас на руках нет ее истории с ЦРБ, которая направила ее. Потому что родители привезли ее на собственном автомобиле и забыли историю в больнице.