– За что… За что я должна простить их?
– Это ты узнаешь не сейчас и не от меня. Они работали на существо, и…
Она сильно закашлялась, больно вцепившись в мою руку.
– Бабушка!?
Шея и лицо покрылись багровыми пятнами, и лишь губы оставались бледными. Слёзы застыли на её глазах, на лбу выступила голубая пульсирующая вена.
– Я люблю тебя, – уже хриплым голосом произнесла она. Глаза её невольно закрылись, рука, державшая меня, ослабла.
– Нет…нет…нет! – Ринувшись к двери, я позвала на помощь, и ровно через десять секунд меня выставили за дверь.
«Она не может погибнуть, не может оставить меня! Это несправедливо!»
Поднявшись на слабые ноги, я прошла до аппарата с кофе и вернулась. Спокойно сидеть на месте было невозможно. Я слышала голоса за дверью, но не могла разобрать, что именно они говорили. Было под силу разобрать только интонацию: врачи разговаривали очень взволнованно и обеспокоенно. Дрожащей рукой я убрала волосы назад и, держась за голову, прошла несколько шагов вперёд. Оставалось лишь ждать.
***
Я не знала сколько времени прошло с того момента, как меня выгнали из палаты. Мне пришлось лишь маячить из стороны в сторону, пытаясь успокоиться, поверить в то, что всё будет хорошо. Но вдруг в памяти всплыла фраза, сказанная бабушкой:
«Никогда не давай ложных надежд, в итоге, будет невыносимо больно»
Прислонив руку к губам, осознала, насколько я прозябла. Руки были ледяными, ноги неконтролируемо тряслись, а сознание будто бы не принадлежало мне. Я устало спустилась по стене на пол и, обняв ноги, уткнулась в колени. Через несколько минут в коридор вышел хирург. Я быстро поднялась. По его тёмным, уставшим глазам стало ясно, что что-то не так.
– Как она? – Спокойно, почти шёпотом, спросила я.
Он не ответил, лишь опустил голову. По коже побежали мурашки. Что-то сдавило рёбра. Не вздохнуть.
– Как она? – Повторила я уже громче.
«Ответь же ты!»
– Мне очень жаль, мы боролись за её жизнь, прикладывая все усилия и знания.
– О… Господи, – протараторила я, делая несколько шагов назад, и смотря так, словно меня предали.
– Девушка? – Он явно что-то говорил, я была уверена, вот только совсем его не слышала.
Я делала медленные, слабые шаги назад и, оторвав от него взгляд, ринулась к выходу. Я не могла, не могла и не хотела здесь находиться. Резко толкнув дверь, я выбежала на улицу. Лил холодный дождь, быстро остужая тело. Тяжело и больно дышать. Слёзы сливались с каплями дождя, тело, словно не принадлежало мне, а гравитация будто перестала существовать. Хотелось убежать, спрятаться, исчезнуть… С этими мыслями я рванула и побежала вперёд. Одежда противно прилипала к телу, кеды наполнялись водой. Через полчаса я была дома. Ничего не помнила… Не помнила, как оказалась дома, не помнила мимо чего пробегала. Сейчас я просто находилась дома. И громко толкнув дверь, упала на колени, голова невольно опустилась к полу. Мысли разрывали голову, сердце и грудную клетку. Я кричала что есть мочи, а когда силы закончились, прижалась к стене и, закрыв лицо руками, навзрыд заплакала. Когда человеку больно, он принимает обезболивающие препараты. Неважно, что болит, просто нужно сделать то, что облегчит твоё состояние. Достав телефон, я всмотрелась в экран.
«Алекс!»
Он поможет мне, он – моё обезболивающее, он спасёт меня. Только подними трубку и скажи что-нибудь, мне будет этого достаточно.
– Да! Алло! Кара, привет, – спокойно проговорил молодой человек.
– Алекс....
– Кара? Кара, что случилось? Ты где? – Его голос сразу же стал низким, беспокойство передавалось даже через телефонный провод. – Кара, не молчи, слышишь? Включи GPS. Алло?
– Алекс, она умерла. Её больше нет.
– Боже… – Голос в трубке тяжело выдохнул, – Где ты?
– Дома…
Парень повесил трубку и через десять минут я услышала, как заскрипела входная дверь. Подняв глаза, я увидела парня с растрёпанными кучерявыми волосами, испуганными глазами и в мятой рубашке. Я попыталась встать на ноги, но не вышло.
– Эй, тихо! Тихо, маленькая, тише. Тш-ш..
Алекс крепко обнял меня, сгибаясь в спине. Опираясь на него, я перекинула руку через его шею. Он быстро поднял меня на руки и отнёс в комнату. Мы провалились в мягкие подушки. Слёзы прочерчивали линии от глаз до мочек ушей, оставляя солёные следы, которые обжигали кожу. Александр мягко и нежно поглаживал мою руку.
– Ты не уйдёшь? – Хрипло спросила я. Грудь слабо дёргалась, выталкивая стоны и рыдания.
– Нет, конечно, нет. Я всегда буду рядом, обещаю.
Глава 6
Две недели спустя
Ровно неделю назад я похоронила бабушку. Чувствовала я себя уничтоженной. Даже ушла в короткий запой, из которого меня, конечно же, вытащил Александр Громов. Боль постепенно уходила, дней через пять я перестала плакать по ночам, а грудная клетка не ломалась и даже не трещала. Нет, неверное выражение, это отвратительно чувство будет преследовать всегда, вот только со временем мы к ней привыкаем. Боль становится наркотиком, подстать никотину, алкоголю и прочему. Сейчас я сидела за рабочим столом, разбирая отчёты, которые свалились на мою голову из-за трёхдневного отсутствия. Сделав глоток кофе, я сгорбилась и, облокотившись на руку, продолжила смотреть в экран монитора.
– Привет! – Я услышала голос Юлии, которая обращалась к Алексу.
Немного повернувшись, я как можно незаметнее начала наблюдать за ними. Скорее всего, это была ревность. Она явно проявлялась, когда к Алексу подходила девушка и неважно, была ли это молодая и симпатичная Юлия, с длинными, прямыми белокурыми волосами, идеальной фигурой и милой внешностью. Или Светлана, женщина с явным кризисом среднего возраста, полного телосложения, не имеющая вкуса в одежде и совсем не умеющая рисовать стрелки, которые тянулись практически до висков.
– Здравствуй, – ответил Алекс, стоя у кулера и наполняя водой стакан.
Он улыбнулся, и в этом я не заметила ничего странного. У него был дивный характер, он вечно смеялся, корчил рожицы, бросался саркастичными, но не обидными выражениями, хохотал над несмешными шутками, ведь боялся обидеть. Главным признаком его заинтересованности в ней, это легкие движения руки, отбрасывающие несколько прядей послушных волос. Поджав губы, я отвернулась к монитору. Через некоторое время я продолжила наблюдать.
– Как у тебя дела?
«Ты серьёзно подошла к нему, чтобы узнать, как у него дела?»
– Ох, всё хорошо, а ты как? Как твоя кошка? Мика?
– Мила, – она захохотала, прикрывая ладонью губы, – у меня тоже всё отлично, она недавно родила, тебе не нужен котёнок?
«Конечно же, ему нужен котёнок, ему же немецкой овчарки мало…»
– Нет, – он засмеялся, поднося стакан с водой к губам, и делая глоток, остановил на ней свой взгляд, – у меня собака, вряд ли они подружатся.
– Да-да, точно, Спайк?
– Ага.
– Я хотела у тебя спросить…
– Спрашивай, – почесав затылок, непринуждённо ответил парень.
– Ты сегодня свободен? Может…может, прогуляемся после работы?
Она подарила ему улыбку, отбрасывая волосы с плеч назад.
– Ой, прости, я сегодня занят, мне надо… – Александр закусил нижнюю губу, по видимости придумывая отговорку, —…надо починить кран.
«Что? Какой кран? Когда у тебя что-то ломается, ты вызываешь сантехника, не обращая внимания на цену данной услуги…»
– Может, завтра? – Юлия явно была расстроена его отказом, но при этом не теряла надежды. Девушка коснулась рубашки парня, отбрасывая ниточку.
– Я, ох, – выдохнул парень, – завтра? – Теперь он явно косил под дурочка.
– Ага! – Она приподняла брови.
– Мне надо свозить Спайка к ветеринару. Извини, может, в другой раз.
Он одарил девушку улыбкой, развернулся и отправился к рабочему столу. Взяв куртку, он забросил её на плечо и направился к лестнице. Повернувшись к монитору, я взяла пачку сигарет, но внезапно почувствовала на себе пристальный взгляд. Обернувшись, я встретилась взглядом с начальником, который держал пластмассовый стакан с кофе.
– Вот что я делаю не так? – Юлия задала вопрос сама себе, рассчитывая на то, что никто не услышит.
В офисе было не так много людей, все сидели, уткнувшись в мониторы, перебирая документы и демонстративно вздыхая. Николай Петрович подошёл к Юлии и, положив руку на плечо, улыбнулся.
– Всё… – Услышала я ответ мужчины, и поджав губы, попыталась сдержать смешок, который так и стремился вырваться.
У лестницы я встретилась с Андреем. Кто такой Андрей? Это парень, который пытается сходить со мной в кино или в кафе, или на перекур, или просто сходить, и неважно куда.
– Привет, – улыбнулся молодой человек.
Он был симпатичным, молодым человеком. Серо-зелёные глаза и белокурые, длинные волосы, которые он всегда завязывал в хвост, хорошо смотрелись с его грубоватой внешностью. Нос, с ярко выраженной горбинкой, скорее всего, его ему ломали, морщинки около глаз, и родинка над верхней губой. Ему двадцать шесть, и он не теряет надежд.
– Привет. – Ответила я.
– Слушай, а ты не хочешь…
– Нет! – Это было грубо, и немного резко, но я не любила ни с кем церемониться.
Зачем давать ложные надежды? Спускаясь, я услышала тихое «спасибо». Мне стало его жалко, но я не могла пойти с ним куда-то чисто из-за жалости, это было бы ещё хуже, чем моя прямолинейная грубость. Выйдя на улицу, я заметила Алекса, который расслабленно стоял, облокотившись на стену. Подойдя к нему, я прикурила сигарету и, всматриваясь в его янтарные глаза, задала вопрос:
– Зачем ты ей отказал?
– Вообще-то, подслушивать нехорошо!
– Я этого не делала, просто вы разговаривали очень громко.
– Ну да, ну да, – прищурившись, ответил парень, стряхивая пепел. – Зачем тогда ты вечно отшиваешь Андрея?
– Ты не ответил на мой вопрос!
– Мне нравится другая… – на его щеках выступил лёгкий румянец. – Теперь ты отвечаешь на мой вопрос!
– Мне нравится другой…
Немного качнув головой, я улыбнулась, смотря на молодого человека, что не стал скрывать улыбки, и лишь оторвался стены.
– Вот это поворот! Я могу узнать имя этого везунчика?
– Ты его знаешь, вы видитесь с ним каждый день.
Дрожь и приятное покалывание кончиков пальцев выводили меня из равновесия. Ветер гулял в волосах, но я не чувствовала его, лишь жар, резко заполнявший грудную клетку. Невероятно быстрый сердца стук. Алекс подошёл ко мне так близко, что я могла в деталях разглядеть его ровную кожу, еле заметные веснушки и родинку с левой стороны от носа, почти рядом с губами. Он нервно облизал нижнюю губу, и я почувствовала его прерывистое дыхание на своём лице. Такое дыхание бывает у тех, кто боится или влюблён. Сдержаться было невозможно. Так хотелось впиться в его алые губы, почувствовать их вкус, но всё что я могла сделать на данный момент – пытаться контролировать своё состояние. Почувствовав прикосновение ледяной руки, вздрогнула. По телу пробежался табун мурашек и, оказавшись ближе, я почти коснулась его губ. "Почти" – было ключевым словом, так как Алекс, услышав скрип двери, резко повернул голову в сторону выхода, и увидел Николая Петровича.
– Вот и зачем ты обернулся? – Спросил капитан, смотря на нас озлобленным взглядом.
«Вот, действительно, зачем?»
Предательский смешок вырвался у меня из груди. Отвернувшись, я выбросила потухшую сигарету.
– Я пойду! – Проинформировала я и направилась в помещение.
Интересно, о чём они будут разговаривать? И будут ли вообще разговаривать? Может, Николай Петрович, как опытный мужчина, даст совет Алексу, как вести себя с девушками?
Удобнее расположившись на стуле, я продолжила работать. Глаза жутко болели, я потёрла переносицу и, откинувшись на спинку стула, нажала на папку под названием "нераскрытые дела". Когда я создавала эту папку, то рассчитывала, что там будет несколько очень сложных дел, которые никто не может раскрыть. Дело о Брюсе Гормэне. Я так тщательно и яро пыталась поймать этого мерзавца, но всё было напрасно. Его называют призраком. Никто не может его выследить. Множество людей погибло в попытках его поймать. Жучки, с помощью которых его пытались отслеживать волшебным образом исчезали, и мы заходили в тупик. Брюс Гормэн – убийца, вор, потрошитель. Он безжалостный, опасный, коварный. Ему всё равно, кто перед ним стоит, мужчина или маленькая девочка семи лет, которую он готов взять в заложники, а после убить. Но у меня к нему была особая ненависть и презрение. Почему? Потому что он убил моих родителей. Бабушка долгое время не говорила, как они погибли – ей было больно говорить о сыне, которого она похоронила. Я узнала всё сама. Узнала, где, когда, и кем. На тот момент они уехали в Англию. Отец был телохранителем одного очень уважаемого человека, мать – фотографом. Они вместе уехали в Лондон: он – потому что у его начальника были переговоры, она – потому что посетить Лондон было её мечтой. И она сбылась, к сожалению. Брюс Гормэн зашёл в ресторан, в котором отдыхали мои родители, и убил их. Многие говорили о странности всего происходящего. Всё не складывалось. Ведь он просто зашёл в ресторан, подошёл к родителям, поклонился, улыбнулся, взмахнул руками и исчез… Мне было десять, когда они умерли, и когда я достигла возраста понимания и четких приоритетов, пошла в полицию. Единственный человек, которому я рассказала о том, почему я на самом деле пошла работать сюда – Алекс.
Перед глазами появился образ мамы. Мы с ней были похожи, так похожи, что многие, кто был с ней знаком, называли меня её именем – Елизавета. С отцом же мы были совсем разными, он был высок, всегда с уложенными белокурыми волосами, ярко-зелёными глазами, и хорошо сложенным в теле. Каждый день, когда он уходил на работу, я ясно помнила его идеально выглаженный, официальный костюм. Прислонив руку к губам, я задумалась. Уже слишком долго никто не слышал о Брюсе. Его стиль был особенным. Когда он грабил банки или ювелирные магазины, то об этом знали все. Он любит наводить ужас, страх и панику. Прошло уже три месяца с его последнего преступления, но меня не пустили на задание, и даже тогда, когда я ослушалась и всё равно оказалась на месте преступления, то ничего не смогла сделать. Я вспомнила, как сильно мне влетело в тот день, когда Николай Петрович заметил меня на улице. Да, тогда мне не повезло, окна дребезжали, а земля вот-вот должна была разойтись от его криков… Фоторобот Брюса Гормэна часто попадался мне на глаза, но всё же, когда я видела его, то понимала, насколько его портрет неправильный. Большая ошибка была в глазах, хотя, скорее всего даже не ошибка, они были тёмные, почти чёрные, налитые злобой, ненавистью и презрением к людям, которые ничего не сделали ему, точно так же, как ничего не сделали и мои родители. Елизавета и Сэмюэль Маккаллоу никак не были связаны с Брюсом Гормэном. Я проверяла это, и не раз, но причин, по которым они были там, я так и не нашла.
Глава 7
Три недели спустя.
Такие дни, как сегодня, я помечаю в календаре красным маркером. Я не опоздала на работу, выспалась и даже позавтракала. Такие дни вызывают у меня особую любовь к жизни. Настроение хорошее, и оно становится куда лучше, когда в поле зрения появляется Александр Громов. Сегодня также не обошлось без саркастичной фразы от Николая Петровича. Он снова начал меня расспрашивать о том, куда я дела "настоящую" Кару Маккаллоу.
– Привет, Кара.
Я обернулась на приветствующий мужской голос.
– Привет, Андрей.
Выбросив сигарету в урну, я направилась к двери, но он меня остановил, взяв под локоть, но сразу же осекся.
– Слушай, я прекрасно понимаю, что ты занята и всё такое, но я бы хотел сказать…
Мне оставалось лишь глубоко вздохнуть и слушать.
– Ты мне нравишься, очень, но, как я понял, у меня нет шансов, верно? – Он переступил с одной ноги на другую и внимательно посмотрел на меня.
Сегодня я была в белоснежной рубашке с закатанными рукавами и чёрным галстуком, развевающимся на ветру, в тёмных джинсах и кедах.
– Да, верно, – улыбаясь, ответил только подошедший Алекс.
Подойдя ближе к Андрею, он похлопал его по спине, и тот, пожав плечами, отправился в здание. Александр положил руку на мою талию и, смотря в глаза, усмехнулся:
– Ты ведь именно это хотела сказать?
– Возможно… – Хихикнула я.
– Сегодня в девять буду ждать тебя у дома.
– И куда мы?
– А этого я тебе не скажу, это сюрприз, – он сильнее сжал руку, и, поцеловав меня в щеку, отправился в здание.
Ещё минут пять я стояла на одном месте, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение.
«Так, спокойно! Боже, как же долго я этого ждала!»
Поднявшись на своё рабочее место, я продолжила разбирать дела. Через полчаса к нам ворвался шторм в лице Николая Петровича. Его вид был испуганным. Мелкие капельки пота стекали со лба и медленно прочерчивали линию до скул, глаза бегали с одного сотрудника на другого, но в итоге остановились на мне.
– На улицах Петербурга был замечен Брюс Гормэн. Я надеюсь, никто не забыл, кто это.… Готовится крупное дело, а точнее, ограбление банка. Всем приготовиться, выезжаем по команде. Громов, Маккаллоу, едете со мной! – Я быстро обернулась на Алекса, который выглядел так, словно получил пощёчину. Поднявшись с места, без замедлений отправилась к шкафчикам, в которых лежали бронежилеты, оружия и дополнительная кобура. Надевая снаряжения, я почувствовала на себе пронзающий взгляд.
– Эй!
Это он – моё обезболивающее.
– Да!? – Было сложно говорить, вообще подавать какие-либо признаки существования: внутри царил хаос, органы пытались выбраться из тела, они словно сворачивались в тугой жгут. В животе будто была колючая проволока, руки тряслись, а ноги подкашивались, из груди вырвался тяжёлый вздох и, выдавив улыбку, я посмотрела на Александра.
– Всё хорошо?
– Алекс! Он убил моих родителей! Как думаешь?
– Не делай так!
– Как?
– Не отталкивай…
Он подошёл ближе.
– Не буду.
Прижавшись к парню, я почувствовала аромат его одеколона, его крепкие руки и пальцы, вцепившиеся в мою спину.
– Всё будет хорошо…
– Не уверена, – на выдохе ответила я.
Машины заполнены людьми. Давление царило везде. Мы с Алексом стояли у машины, когда к нам подошел капитан.
– Так, Маккаллоу, Громов, вы готовы?
– Конечно, – живо ответила я, затягиваясь последний раз и выбрасывая окурок.
– Ох, не нравится мне твой энтузиазм, Кара.
Алекс улыбнулся, а капитан заботливо сжал моё плечо и отправился в машину. От начальника всегда исходило тепло, любовь и забота ко мне и Александру. Многие шептались за нашими спинами, задаваясь одним-единственным вопросом: а что это начальник так к ним относится? Мы и сами не знали ответа…
Когда мы были в нескольких километрах от банка, в котором, как предполагалось, находился Брюс, уже наступил вечер. Я, Александр и Николай Петрович спрятались за углом многоэтажного здания, которое располагалось напротив банка. Остальные оперативники окружили здание. Я ждала. Ждала того момента, когда посмотрю в глаза человеку, который забрал жизни у моих родных. Прижавшись к стене, обратила внимание на начальника, что наблюдал за ситуацией. Александр стоял рядом со мной, держа пистолет наготове. Он нервничал. Страх проникал под кожу, распространялся по венам и впивался в каждую кость. Нарастало неприятное, тревожное ощущение, липкий страх стремительно усиливался, что вполне могло лишить нас сознания. Люди всегда боятся неизвестности, боятся того, чего не могут обуздать. Страх перед этим и делает нас обыкновенными людьми. Я никогда не встречала полностью бесстрашных, их просто не существует. Любого человека можно загнать в тупик, испугать, обезвредить, но, когда мне пришло осознание о том, кто такой Брюс Гормэн, уже не была так в этом уверена. Он совершенно иной. У него нет друзей, родных, близких. У него только одна цель – причинять боль другим. И это ему удавалось превосходно. Меня кое-что тревожило. Почему сегодня было так легко его отследить? Не входим ли мы в его коварные планы? И что же будет дальше?
Посмотрев на крышу здания, я прищурилась, рассматривая каждый сантиметр открытой местности, а после смутилась. Я повернулась и обратилась к начальнику:
– А где люди, которые должны стоять на крыше?
– Их нет! – Прошипел Фадеев.
– Как «нет»?
– Вот так! Не отвлекайся, Маккаллоу!
– Стоп! Стоп! – Я выставила руки вперёд, словно останавливала кого-то, – Мы вышли на самого разыскиваемого преступника двадцать первого века, и вы говорите, что никого не поставили на крышу?
– Маккаллоу, я прекрасно знаю, что делаю, – прорычал он, сомкнув зубы.
– Вы не понимаете!
– Маккаллоу!
– Послушайте, мы должны поставить людей на крышу! Если не сделаем это, то можно просто разъезжаться по домам, так как мы его упустим.
– Я сказал – нет!
Обжигая меня своим взглядом, Фадеев повернулся на здание банка, боясь упустить противника. А в мою «светлую» голову пришла мысль, которую я сразу же принялась материализовать. Повернувшись на здание банка, я ринулась по теням здания и, примкнув к одному из них, прижалась к стене, глядя на начальника.
– Маккаллоу! Вернись!
Я сделала манёвр и оказалась у следующего здания.
– Маккаллоу! – Отреагировал мужчина хриплым и совсем ненатуральным голосом, словно в него вселился бес… – Маккаллоу! Если ты умрёшь, я тебя уволю!
Немного прищурившись и посмотрев в сторону, я прокрутила в голове фразу капитана и не поняла смысла в этой угрозе. Обойдя банк со стороны, обратила внимание на аварийную лестницу, которая вела прямо на крышу здания. Подпрыгнув, я вцепилась в холодное железо и, приложив усилие, подтянула тело. Руки загудели. Быстро перебирая ногами, я очутилась на крыше. Пробежавшись глазами по всему периметру, я глубоко вздохнула и попыталась отогнать плохие и пугающие мысли. Пробежав несколько метров, я спряталась за небольшим каменным сооружением, посередине которого была красная дверь.
– Я на месте! – Проговорила я в рацию, которая была на груди слева.
– Жива? – Саркастично спросил начальник, а я закатила глаза.
Несколько минут стояла полнейшая тишина. На улице было совсем темно, слышно лишь птиц, пролетающих у меня над головой. Город спал. Огни в окнах потухли, и лишь мы стояли в засаде и ожидали Брюса Гормэна. Сигнализация не сработала. Мои мысли были громкими и крайне неспокойными. Он всегда работает по одному и тому же принципу. Сигнализация не срабатывает, но при этом он никогда не прячется от камер.
«Так, Маккаллоу, успокойся, это всего лишь вор, убийца, насильник, маньяк и неуравновешенный нарушитель закона с мировым именем. Тебе нечего бояться! Серьёзно? Чем я думала, когда забиралась на эту чёртову лестницу? Ах да, точно, ничем!»
Дверь заскрипела, и я прижалась к стене. Сердце замерло.
– Они выходят! – Проговорила я в рацию, и вынырнула из-за угла.
К лестнице подходило пятеро, в руках у них были чёрные большие сумки. Силуэт последнего, я могла узнать из тысячи. Я много работала над тем, чтобы детально его изучить: начиная от манеры общения и заканчивая походкой. Для этого я перерыла множество архивов и, должна сказать, добилась мизерного успеха. Сейчас я бесшумно подбежала к человеку, который шел с краю и, схватив его за кожаную куртку, потянула в сторону. Он попятился, смотря на меня озлобленным взглядом. Его карие, прищуренные глаза осмотрели меня с ног до головы. Мелкие морщины около рта и на лбу собрались вместе, когда он улыбнулся, а после громко и беззаботно вздохнул. Только в этот момент я поняла, что на крыше мы одни. Откинув сумку в сторону, мужчина почесал затылок. Его чёрные волосы были аккуратно зачёсаны назад, лак блестел от света фонарей и сияния луны, классический костюм с белоснежной рубашкой и красным галстуком контрастировал с кожаной курткой, а часы с золотым ремешком располагались на левой руке. Я сделала несколько шагов назад и, вытащив пистолет, направила его на преступника. Самым странным на данный момент было лишь то, что я ощущала панику. Страх одолевал и завладевал моим разумом, и мне приходилось бороться с собой изо всех сил. Я никогда не чувствовала ничего подобного перед преступником, и неважно скольких он убил, я всегда хладнокровно относилась ко всему происходящему. Но сейчас, я понимала, что передо мной необычный преступник, передо мной человек, которого пытались поймать двадцать лет…
– Здравствуй, Кара Маккаллоу! – Он говорил низким, стальным голосом, который эхом отдавался в моём сознании.
– Откуда ты знаешь меня? – Сжав пистолет крепче, я заметила, как побелели костяшки на руках. Мой голос стал гробовым, полным боли, скорби и отчаяния, но я не имела права показывать хоть какие-либо эмоции.
– А как же не знать? Ты ведь дочь Елизаветы Маккаллоу, дивной леди, которая так изысканно держала спину при танце с Самюэлем Маккаллоу в том злосчастном лондонском ресторане.
– Не смей говорить о них! – Прорычала я, устремив на него кровавый взгляд, жаждущий расплаты.
– Ну конечно, зачем я рассказываю, ведь ты сама прекрасно всё знаешь.
Ядовитая улыбка растянулась на его лице. Я сделала шаг.
– Неужели убьёшь меня?
– Да, ты этого заслуживаешь!
– Как же так? – Он наигранно склонил голову к левому плечу, заглядывая в глаза, и пронизывая душу. По коже пробежались противные мурашки, принося за собой холодок, который промчался по спине. – Твоя мать была прекрасным бойцом, неужели ты не унаследовала такие же способности?
Пока в голове взрывались мысли, я почувствовала сильный толчок и, отпрыгнув в сторону, заметила, как, между нами, на полу лежал мой бронежилет.
– Неужели ты просто спустишь курок? А как же игра?
Он начал идти в сторону сумки, я провожала его ледяным взглядом, видя пистолет следом.
– Правила просты. Побеждаю я, умираешь ты. Умираю я, побеждаешь ты. Проще некуда. Так что? Отомстишь за смерть своей мамаши?
– За это не волнуйся! – Прорычала я сквозь зубы и ринулась на врага.
Я резко ударила в грудь с ноги. Мужчина попятился назад, разрезая руками ветер. Быстро встав в стойку, я проехалась кулаком по его скуле. Он сгорбился в спине, выплёвывая кровь и улыбаясь.
Пропустила удар.
Он резко пригнулся, впиваясь кулаком в живот. Ахнув, я упала на бетонный пол, выронив оружие. Брюс не стал колебаться и, схватив меня за горло, оттащил в сторону. Удар в лицо я также не смогла предвидеть. Почувствовав ноющую боль в носу, я ощутила, как тёплая струя потекла по губам, капая с подбородка. Подтащив ногу к груди, я оттолкнула Гормэна и быстро поднялась. Моё дыхание было глубоким и громким. Воздух обжигал лёгкие, горло неприятно саднило. Я проверила оружие и ринулась за мужчиной.
«Я должна убить его! Отомстить за отца, за мать, за себя!»
Он молниеносно оказался передо мной и, сдержав испуганный крик, попятилась назад от удара в живот. Придерживая область солнечного сплетения, я пыталась перебороть боль. Снова удар с левой ноги. Правой. Переворот. Удар левой рукой в челюсть. Правой рукой. Яростный крик вырвался из груди Брюса, и я лишила его равновесия ударом в пах. Он быстро перевернулся набок смеясь. Гормэн смотрел куда-то вдаль, что-то бормоча и улыбаясь.
– Если бы твоя мать была жива, то я бы подумал, что именно она научила тебя этому приёму!
Кинув взгляд в сторону, я заметила пистолет. Брюс Гормэн поднялся на ноги, охая и харкая кровью.
– Но, к сожалению, я её убил! – Он снова засмеялся, но его глаза были пустыми, словно он не чувствовал боли, будто бы он ничего не чувствовал. Рукой, вытирая кровь с губы, Гормэн ухмыльнулся, осматривая меня.
– Недурно, Маккаллоу, недурно! – Его отчётливые два шага я сочла за явный намёк продолжить бой.
Сердце билось так быстро, что я отчётливо слышала его удары, которые эхом отдавались в рёбрах.
Тук. Тук. Тук.
Брюс Гормэн схватил меня за рубашку, но я смогла, увернулся. Вывернув руку, я оттолкнулась от его согнутого колена, забралась на его шею и сомкнула ноги. Он начал хрипло бормотать, стремительно оттягивая смертельную хватку.
«Ещё немного Кара! Потерпи!»
Он нарочно рухнул на пол. Ударившись головой, я посмотрела на противника, который ринулся к сумке. Шансов у него нет, даже если он спуститься, его поджидает полиция… Я поднялась, озираясь по сторонам, и поняла, что Брюса нигде нет. Он испарился, словно растворился в воздухе. Сделав очередной поворот вокруг себя, я ахнула. Гормэна находился так близко ко мне, что я еле подавила крик. Он был похож на скопление злости и ненависти. Его карие глаза стали чёрными, волосы, что падали на лоб, создавали образ чего-то сверхъестественного.
Блеснул металл, и я почувствовала жгучую одолевающую боль в области живота.
– Твоя смерть такая же глупая, как и у твоих родителей!
«Я победил…» – Прошептал он на ухо, подтягивая моё тело ближе.
Руки, ноги, туловище – они словно не принадлежали мне. Мыслей в голове не было, лишь боль… боль… боль…. Он опустил руки, и я вмиг оказалась на бетонном полу. Я чувствовала, как тело пылало, боль сковывала движения, и я не могла ничего сделать. Зажав ранение рукой, я попыталась пошевелиться.
«Больно!»
Он отошёл от меня, улыбаясь и смотря в небо. Сейчас было невероятно красиво. В такие звёздные ночи я любила сидеть на крыше своего дома. Расстелить плед, рядом поставить стаканчики с кофе и положить несколько конфет, улыбнуться Алексу, который всегда составлял компанию, и, сложив руки за голову, наблюдать за сияющими точками, неизведанными, необузданными. Сейчас Брюс выглядел по-иному, в его глазах появился восторг, жажда стремления к чему-то желанному. Так горят глаза у мечтателей, что добились того, чего хотели… Придвинувшись к каменной перегородке, я громко ахнула, смотря на рубашку, которая окрашивалась в красный цвет. Рана пульсировала, боль сводила с ума и импульсами проносилась по всему телу.
– Брюс Гормэн, – начал Николай Петрович, говоря через рупор, – к вам обращается капитан полиции. Я советую сдаться сотруднику полиции Каре Маккаллоу, чтобы не усугублять своё положение.
Я усмехнулась, осознавая одну приятную вещь:
«Деваться тебе некуда!»
Сложив руки по бокам, он с наслаждением вздохнул, словно не обращал внимания на обращение. Как будто ничего не происходило и вообще не произошло. Подтянувшись, я стремительно, но в то же время тихо, пытаясь не привлечь внимания, тянувшись за пистолетом. Боль отдавалась резкими разрядами тока. В голове плыло.
«Оно у меня!» – Это была первая мысль, которая приносила мне радость.
Прицелившись, я нажала на курок… Словно молния, пуля поразила противника. Его бок начал кровоточить, и, сделав несколько шагов вперёд, он оказался у перекладины. Я снова выстрелила, Брюс перевернулся и упал с крыши. Я отчётливо слышала панику, суматоху и взволнованные громкие разговоры.
«Я сделала. Я смогла!»
Обжигая кожу, слёзы прочерчивали тонкие линии, падая на ворот рубашки и растворяясь в её белизне. Я прислонила голову к перекладине, чувствуя её холод. Дрожь промчалась по всему телу и сменилась мурашками. Я попыталась глубоко вздохнуть, но мне не удалось. Сейчас хотелось просто уснуть, закрыть глаза и поддаться желанию. Всмотревшись вдаль, я увидела быстро приближающуюся фигуру. Немного зажмурившись и сузив глаза, я разглядела в этом тёмном силуэте начальника. Он был так испуган, ошарашен, сбит с толку. Никогда прежде я не видела его таким. Он всегда был собран, решителен. А ещё всегда находил что сказать. Но сейчас он просто приземлился возле меня и очень долго молчал. Может, искал признаки жизни?