Это моё! 6 парадоксов владения собственностью, которые многое объясняют об устройстве современного мира

Скрытые правила владения собственностью

Эта книга о драках из-за мест в самолетах и обмене паролями от HBO. Речь в ней идет о том, могут ли иммигранты начать бизнес по доставке еды, почему спасительные лекарства не поступают на рынок, а также о десятках других проблем и загадок из всех сфер жизни. Однако на самом деле в ней говорится о том, как разные способы владения вещами связывают все эти загадки – от взлета новой американской аристократии до решения проблемы изменения климата. К концу этой книги вы будете смотреть на мир вокруг себя новым удивительным образом и поймете, что он основан на очень небольшом количестве фундаментальных идей.

Прежде чем отправить вас в эту поездку, мы хотим рассказать вам, что нами движет. Мы оба преподаем уже давно – более двадцати пяти лет каждый. У нас неплохо получается: наши студенты признали нас обоих «Профессорами года». Между нами говоря, мы помогли обучить более пяти тысяч юристов, бизнесменов и защитников окружающей среды. Больше всего нам нравится наблюдать, как «моргают лампочки», когда студенты понимают, что нет ничего предопределенного в том, как обладание управляет нашим поведением, и что несколько простых принципов управляют сложным миром.

«Это мое!» раскрывает суть нашей преподавательской и научной работы: мы хотим, чтобы вы могли получить знания, не оплачивая больших счетов за обучение. В качестве примера того, что должно произойти, мы хотим вернуться к историям, которые уже рассказали, и выделить три принципа обладания и управления чем-либо, которые они воплощают:

1. Наши основные установки, связанные с владением имуществом, неверны.

Задумайтесь на минутку, сколько существует общепринятых правил относительно того, что является моим. Это линза, через которую мы с детства учимся тому, что означает право собственности. Вот шесть таких принципов, которые, как оказалось, обозначают все способы первоначального владения скудными ресурсами:

• Первым пришел – первым обслужен.

• Собственность диктует законы.

• Что посеял, то и пожнешь.

• Мой дом – моя крепость.

• Мое тело – мое дело.

• Кроткие унаследуют землю.

Независимо от того, запускаете ли вы в небо дроны или настаиваете на конфиденциальности в своем доме, поддерживаете продажу почек или выступаете против этого, с радостью ждете своей очереди или рветесь вперед, вы можете воспользоваться одним из этих правил обладания, чтобы выдвинуть свои притязания.

Во всех этих сентенциях поразительно то, что, несмотря на их повсеместное распространение, ни одна из них не является вполне верной. Они теряют смысл, потому что в основе своей разделяют основополагающую приверженность бинарному взгляду на собственность. Подобно тому, как мы включаем или выключаем свет с помощью выключателя, мы чувствуем, что что-то либо мое, либо не мое. Эта простая концепция привлекательна, но вместе с тем вводит в заблуждение. Сегодня, когда число конфликтов из-за разных представлений об обладании чем-либо только растет, становятся актуальными иные выражения: «Первым пришел – последним обслужен», «Обладание имуществом не равносильно праву на него», «Я пожинаю то, что вы посеяли» и так далее по списку.

В старой Америке идея включения-выключения достаточно хорошо описывала многие конфликты, связанные с владением собственностью. Во времена преимущественно аграрной экономики люди боролись за материальную собственность: сельскохозяйственные угодья, скот и, что самое вопиющее, за право собственности на тела афроамериканцев. Рабство было не только центральным вопросом морали и справедливости в американской истории, но и основным конфликтом в стране, если говорить об управлении имуществом. Вы были либо свободны, либо являлись собственностью кого-то другого.

К двадцатому веку самые насущные споры о собственности отошли от этих простых бинарных понятий. Вместо этого мы боролись за прояснение размытых границ между частной собственностью и общественным контролем. Обязан ли владелец закусочной обслуживать людей другой расы? Ограничены ли землевладельцы в том, что они могут построить? Владеют ли пациенты клетками своего организма, удаленными ради научных исследований?

Сегодня дебаты снова смещаются в сторону. Многие из насущных конфликтов касаются претензий одного частного владельца к другому – мое против моего. В этом новом мире старые принципы вводят в заблуждение еще больше, чем когда-либо ранее.

Если вы нажмете «купить сейчас», чтобы получить книгу на Kindle, вы можете вполне резонно полагать, что она принадлежит вам. Собственность диктует законы и так далее. Но Amazon говорит по-другому. Все, чем вы владеете, – это сильно ограниченная лицензия. Похоже, что Amazon действительно удаляет книги прямо с устройств людей. Умение владеть и управлять – это один из тех навыков компании, которые обычно недооцениваются. В Amazon поняли, что правила владения своими продуктами гибкие, и что их можно регулировать. Компания могла измениться и, как следствие, – удалить те функции, которые ей не нравились. Amazon знает – и исследования это показали^[22] – что мы по-прежнему считаем, что то, чем мы владеем в интернете, не может быть подвержено каким бы то ни было изменениям, как если бы владение виртуальной книгой было равнозначно владению печатной копией. Однако это не одно и то же. В результате мы платим Amazon незаслуженную премию из-за нашего ошибочного восприятия.

Несмотря на пословицу, клиенты не всегда правы. Существует разрыв – и он только усиливается – между тем, что мы считаем своим, и тем, чем мы владеем на самом деле.

2. Обладание – это битва повествований, рассказанная всего лишь шестью историями.

Люди продали или отдали вам большую часть того, что у вас есть. Но как возникла их собственность? Тот человек, который стал самым первым владельцем чего-либо, стал и самым первым автором – автором одной из шести простых историй, отраженных в упомянутых выше принципах. Сегодня каждый использует ту или иную из них, чтобы претендовать на все.

Битва за эти истории похожа на борьбу политиков за победу на выборах. Мы сталкиваемся с противоборствующими заявлениями, конкурирующими за нашу лояльность и веру. И эти истории работают, потому что они основаны на сильной, но противоречивой уверенности в том, что должно представлять собой право владения какой-либо вещью. Самое важное, что нужно понять: если вы знаете эти истории, а также инструменты и приемы создания собственности, вы будете лучше подготовлены и сможете решить для себя, какая история сегодня более убедительна.

Высокие пассажиры настаивают на своем «праве на защиту колен», но эта история натыкается на усталых пассажиров, отстаивающих «право откидывать спинку сидений». Авиакомпании могли бы легко выбрать ту или иную сторону. Они могли бы поместить небольшую табличку на спинку сиденья или заметку на посадочном талоне, попросту сделав предпочтительное для них правило обязательным. Или они могли бы «заблокировать» все сиденья, установив их под одним зафиксированным углом, – некоторые бюджетные авиакомпании уже начали так делать.

Но на данный момент большинство авиакомпаний предпочитают неопределенность, размещая больше мест в эконом-классе и продолжая дважды продавать одно и то же место. Вот почему большинство запретили Knee Defender. Разгневанные и встревоженные пассажиры восстают друг против друга, не осознавая, что их истории о том, что является моим, противоречат друг другу, а авиакомпании спокойно этим пользуются. Что еще лучше для авиакомпаний: дискомфорт создает прибыльный рынок для более дорогих мест с большим пространством для ног и меньшими хлопотами^[23]. Те, кто разбирается в модели обладания, знают, что преднамеренная неопределенность в подобных ситуациях может создать экономическую выгоду.

И это реальная история, которая стоит за конфликтами, происходящими в заоблачных высотах.

То же самое с обменом паролями и потоками кликов. В настоящий момент наблюдается всплеск политического внимания, исков, статей в журналах и книг о контроле над цифровым контентом и пользовательскими данными, как будто Интернет создает что-то принципиально новое в отношении владения собственностью. Это не так. Это снова битва с Knee Defender. Должны ли мы запрещать компаниям опираться своими трекерами на наши виртуальные колени?

Все имущественные конфликты являют собой конкурирующие истории. Каждая сторона выбирает историю, которая представляет ее претензии как моральное превосходство, и каждая сторона хочет, чтобы право владеть имуществом опиралось на ее точку зрения. Но не дайте себя обмануть. Нет естественных, правильных описаний, определяющих конфликты «мое против моего». Однако есть лучшие и худшие варианты, которые мы можем использовать для решения этих дилемм. И если вы не тот, кто выбирает, то кто-то другой делает выбор за вас.

3. Владение какой-либо собственностью – это дистанционное управление большей частью жизни.

Правила обладания выбирают победителей и проигравших в любой возможной ситуации. Вы хотите мчаться по привилегированной полосе в час пик? Вы можете сделать это, если везете пассажиров или – в некоторых местах – если вы водите электромобиль. Хотите первым сесть в самолет? Будьте лояльны к этой авиакомпании или тратьте больше на свой билет. Старое правило «кто пришел первым» больше не действует в час пик или в аэропорту.

У владельцев ценных ресурсов фактически есть мощный пульт дистанционного управления. Они всегда пытаются разработать конкретное правило, которое заставит других исполнять их волю – с наибольшей выгодой и с наименьшими трудностями. Просто изменив принцип владения чем-либо, они могут использовать свой контроль над ценными ресурсами, чтобы невидимо, мягко, но мощно управлять вами, чтобы вы действовали так, как они хотят. Подобное «дистанционное» управление эффективно: идеи об управлении различными предметами настолько внедряются в наше поведение, что мы даже не замечаем, как правила измельчаются, настраиваются и переопределяются, чтобы управлять нами.

Правила обладания выбирают победителей и проигравших в любой возможной ситуации.

Преобразуя обычную полосу в полосу, предназначенную для автомобилей с несколькими пассажирами или электромобилей, правительства подталкивают людей к поведению, которое уменьшает заторы и загрязнение воздуха. Закрывая глаза на обмен паролями в данный момент, HBO расширяет свою базу поклонников и создает «зависимость» у своих будущих подписчиков.

Модель владения собственностью лучше всего раскрывается как инструмент социальной инженерии, предназначенный для незаметного и решительного управления вашим поведением. Обладание не представляет собой сложности. Оно не может быть иным, если мы собираемся жить без особых конфликтов с окружающими. Как только вы увидите, что владельцы намеренно управляют вашими действиями, вы сможете взять в руки пульт дистанционного управления, чтобы улучшить свою жизнь и способствовать общему благу.

Почему «Это мое!»? Почему сейчас?

В последние годы увлекательные пособия и руководства помогли нам понять многие тайны повседневной жизни. Если вас интересуют инструменты современного микроэкономического анализа, загляните во «Фрикономику»^[24], где Стивен Левитт и Стивен Дабнер представляют свежий взгляд на все: от обмана и преступности до воспитания детей и спорта. Если вы больше склонны к психологии, прочтите «Nudge. Архитектура выбора»^[25], где Касс Санстейн и Ричард Талер показывают, как принимать лучшие решения ради здоровья, богатства и счастья. Экономика и психология – отличные инструменты. Они многое объясняют. Но они и упускают многое. Обе науки склонны воспринимать право владения имуществом как должное, когда оно таковым точно не является.

В следующих главах мы используем общие высказывания и интуитивные предположения о том, что есть мое, в качестве отправной точки, которая позволит нам раскрыть принципы модели обладания, управляющие нашей жизнью. Попутно мы представим несколько головоломок – пищу для размышления:

• Почему в Чикаго после снежной бури вы можете занять свое парковочное место при помощи стула, а в Нью-Йорке – нет? И наоборот, почему в некоторых нью-йоркских барах салфетка на стакане с напитком удерживает за вами ваше место, а в чикагских забегаловках – нет?

• Почему парк Disney World так дорого берет за свой VIP-пропуск (около 3000 долларов минимум), когда он мог бы заработать еще больше, взимая меньшую плату? И почему семьи, терпеливо ожидающие своей очереди на аттракцион «Космическая гора», не протестуют, когда богачи проходят вперед них?

• Почему мы можем продавать нашу плазму крови, а наши почки – нет? И почему в Мичигане незаконно получать оплату за суррогатное материнство (вынашивание эмбриона другой пары до положенного срока), а в Калифорнии это обычная коммерческая сделка?

• Почему самолеты могут летать над вашим домом, а дроны – нет? И почему на доброй половине территории Америки чужаки могут без разрешения заходить на вашу неогороженную землю и кормиться дикими растениями, но не собирать яблоки?

То, как мы владеем вещами, дает ответы на все эти вопросы. На страницах этой книги вы узнаете ответы еще на десятки головоломок, затрагивающих все аспекты вашей жизни как потребителя, предпринимателя и гражданина. То, что часто кажется естественным и непреложным ограничением – мое это или нет, на самом деле является результатом выбора, который делают правительства, бизнес и другие структуры в отношении того, как контролировать скудные ресурсы, которые нам всем нужны.

Кресло-качалка

Вот головоломка, с которой мы начнем.

Берр Макдауэлл умер в 1973 году в северной части штата Нью-Йорк. В своем завещании он оставил свое кресло-качалку своим взрослым детям, Артуру и Милдред. Старое шаткое кресло ничего не стоило, однако оба ребенка любили это кресло, и все равно хотели получить его. Они не могли договориться о том, как его поделить, а в завещании Макдауэлла об этом ничего не было сказано. В итоге Артур пошел в дом своего отца и забрал кресло. Милдред попросила его себе, Артур отказал. И, как это часто бывает в Америке, Милдред подала в суд. Вот как мы узнали об этом споре. Это реальный случай^[26].

Представьте, что вы судья. Законы Нью-Йорка не дают никаких указаний, как и существующее прецедентное право. Вам остается только сделать выбор: двое детей, одно кресло. Остановитесь на мгновение и подумайте, что вы могли бы сделать. Вот несколько (из многих) вариантов, которые могут прийти на ум:

• Кинуть монетку.

• Оставить кресло Артуру, который им первый завладел.

• Отдать кресло Милдред, которая первой обратилась в суд.

• Провести аукцион. Один из детей получит кресло, а другой получит деньги.

• Пусть судья качается на нем, пока дети не придут к соглашению.

• Распилить кресло пополам и отдать каждому из детей по одной части.

• Приказать им ежедневно меняться или, может быть, раз в год.

• Просто сжечь кресло.

Итак, что вы решите? Любой выбор, который вы делаете, открывает окно навстречу вашим основным убеждениям и импульсам в отношении управления каким-либо предметом.

Подбрасывание монетки может показаться самым справедливым^[27]. Но, как ни странно, это единственное решение в приведенном выше списке, которое судьям и присяжным явно запрещено использовать. Подбрасывание монетки работает на детской площадке и в начале футбольных матчей, но не в законе. Как судья вы должны обосновать выбор одной стороны, даже если вы считаете, что обе стороны обладают равными заслугами.

Правило «первый по времени» выглядит привлекательно. Но как оно применимо здесь? Артур первым занял кресло, Милдред первой обратилась в суд. По-видимому, ни одна из версий, кто был первым, не соответствует морально привлекательному поведению. Фактическое физическое обладание нельзя назвать более привлекательным в качестве основы для принятия решения. Продажа стула с аукциона быстро положила бы конец спору, но это дает привилегии более богатому ребенку в контексте, когда уважение к семейным чувствам кажется более уместным. Если запереть стул до тех пор, пока дети не придут к соглашению, наши родительские чувства будут удовлетворены, но это и сыграет на руку самому упрямому ребенку. Распиливание стула пополам имеет ироничный поворот в духе царя Соломона, но мало что даст.

Заставить детей меняться – вполне разумно. Такое решение и принял судья: детям было приказано перемещать кресло из дома в дом каждые шесть месяцев, пока один из них не умрет. Все это прекрасно, за исключением того, что это вынужденно соединило враждующих брата и сестру под постоянным надзором суда. Кто будет платить за ремонт, если один из них слишком сильно раскачивается и расшатывает стыки? Что, если Милдред на неделю задержит доставку Артуру? Возможно, хлопоты и затраты на перевозку туда и обратно оправданы для управления опекой над детьми, но это кресло, а не ребенок. Кроме того, этот обмен отнимет гораздо больше времени у того родственника, который будет заниматься перевозкой мебели.

Как насчет того, чтобы просто сжечь стул? Это послужило бы им уроком и могло бы иметь полезный эффект, если бы в будущем ссорящиеся родственники не стали обращаться в суд. Разбирайтесь с этим сами. Не тратьте время суда впустую. Но кажется, что это слишком суровый исход для Артура и Милдред.

И вот кульминационный момент: невозможно сделать процесс принятия решения, когда нужно определить, кто что получает и почему, легче. Вы можете обратиться к третьему лицу, например к судье или законодателю, чтобы они ответили от вашего имени. Но это все равно что положить чужую руку на пульт дистанционного управления. Или же вы можете участвовать в выборе сами – как собственник, потребитель, гражданин. Вы выбираете случай или разум, время или деньги, быстроту или силу, справедливость или эффективность, награду или наказание?

Вы неизбежно раскрываете свои глубочайшие ценности и зашифровываете их в каждом решении, которое вы принимаете, когда дело касается обладания.

Глава 1
Первым пришел, последним обслужен

Стоящие в очереди

Лучшее бесплатное шоу в Вашингтоне, округ Колумбия, – это Верховный суд. Зал суда богато украшен и в то же время уютен. Вы сидите всего в нескольких шагах от верховных судей страны и слушаете лучших адвокатов Америки. Это демократия в лучшем ее проявлении, открытая и доступная для всех. Если вы хотите стать свидетелем судьбы свободы абортов, контроля над оружием или вероисповедания, нет проблем. Но вам нужно попасть туда пораньше – обычно для публики отводится менее ста мест, а вход осуществляется в порядке живой очереди.

Ради громких дел люди приезжают за день или еще раньше, вооруженные туристическими стульчиками, спальными мешками, пончо и портативными аккумуляторами для своих смартфонов. Люди в очереди, как правило, присматривают друг за другом – полицейские Верховного суда отказываются следить за очередью. Если вам нужно пойти в туалет, окружающие приглядят за вашим местом. И они также будут настороже, если кто-то полезет без очереди или приведет друзей: в таком случае его атакуют с криками «не лезь» и «назад в очередь».

Однако по мере того, как приближается время войти в суд, происходит странная вещь. Многие растрепанные люди в начале очереди меняются местами с мужчинами и женщинами в серых костюмах. Чуть позже в зал суда входят хорошо одетые люди и занимают лучшие места, а тех, кто в конце очереди, даже не пускают. Что здесь происходит?

Добро пожаловать в бизнес «стоящих в очереди»^[28]. Компании платят тем, кто стоит в очереди, иногда бездомным, чтобы они приходили на несколько дней раньше, занимали место в первых рядах, а затем ждали, ждали и ждали. В последнюю минуту у входа в суд, на котором выгравированы слова «РАВНОЕ ПРАВОСУДИЕ ПО ЗАКОНУ», стоящие в очереди уступают место платным клиентам, у которых есть деньги, чтобы войти первыми, но нет времени или терпения ждать. Небольшие стартапы, такие как Linestanding.com, Skip the Line и Washington Express, берут с клиентов до 6000 долларов за «бесплатное» место, но при этом выплачивают минимальную заработную плату наемным людям, стоящим в очереди, которые ждут в дождь и холод.

Компании «стоящих в очереди» изменили способ получения места не только на заседаниях в Верховном суде, но и на открытых слушаниях в Конгрессе, где обсуждаются законы страны. Помещения для слушаний раньше были бесплатными для всех, кто хотел подождать, чтобы увидеть своих избранных представителей в действии. Теперь эти слушания часто заполнены адвокатами и лоббистами: каждый из них заплатил, но никто не ждал. Та же трансформация происходит в очередях за новыми паспортами в местном федеральном здании или за разрешениями на строительство в мэрии.

Платное ожидание в очереди – процветающий бизнес и в частном секторе. Если вы готовы платить, вы можете купить новейшие iPhone в магазинах Apple, модную скейтерскую одежду в Supreme, горящие билеты на бродвейские шоу или даже лучшие места на улицах Нью-Йорка, чтобы посмотреть парад Macy’s в День благодарения. Один стоящий в очереди, нанятый стартапом SOLD (Same Ole Line Dudes), простоял сорок три часа, чтобы клиент мог быть уверен, что попадет на прослушивание в Shark Tank – популярное реалити-шоу для стартаперов. Скорее всего, Роберт Сэмюэл, предприимчивый основатель SOLD, добился бы большего успеха в шоу, чем парень из Колорадо, который заплатил Сэмюэлю за место в очереди.

То же самое происходит и в интернете. Билеты на бродвейский мюзикл «Гамильтон» в течение многих лет после его открытия полностью распродавались. Большинство из них продюсеры шоу разместили на своем веб-сайте для продажи в порядке очереди. Проблема заключалась в том, что технически подкованные спекулянты создали компьютерные программы – боты, которые скупали все билеты в ту микросекунду, в которую они становились доступными. В результате артисты и продюсеры зарабатывали только номинальную стоимость билетов, в то время как фанаты платили перекупщикам часто кратные первоначальной цене премии на таких сайтах, как StubHub. Много недель спекулянты билетами зарабатывали на мюзикле больше, чем продюсеры и артисты. Что толку в правиле «первый по времени», если бот всегда будет перемещаться по очереди быстрее, чем смертный с мышью? Когда «Гамильтон» попытался перехитрить спекулянтов, сделав некоторые билеты доступными только в кассах театра, такие компании, как SOLD, наняли стоящих в очереди, чтобы приобрести их.

Брюс Спрингстин попробовал другой подход, когда выступал со своим аншлаговым концертом на Бродвее. Он работал в паре с TicketMaster, когда тот впервые представил онлайн-систему Verified Fun, нацеленную на то, чтобы обойти ботов и стоящих в очереди и заполучить по крайней мере несколько билетов непосредственно для предварительно проверенных настоящих фанатов. Но даже эти билеты часто оказывались на спекулятивном рынке: вы должны быть очень преданы боссу, чтобы отказаться от предложения получить 10 000 долларов за билет стоимостью 850 долларов.

Как мы должны относиться к тому, что цена за место в начале очереди так быстро растет?

Многим такая трансформация кажется глубоко несправедливой и недемократичной. Одна разочарованная женщина несколько дней простояла в очереди в Верховный суд и так и не смогла заслушать дело 2015 года об установлении права на однополые браки. Настоящая система, по ее словам, такова: «Давайте заплатим бедным чернокожим, чтобы они стояли в очереди за богатых белых»^[29]. С другой стороны, ожидание в очереди, возможно, следует рассматривать как благо: капитализм в лучшем виде, создающий новые рабочие места там, где их раньше не было, как для программистов, пишущих скрипты для своих ботов, так и для бедных и бездомных, стоящих в очередях.

Раньше мы никогда не задавали этих вопросов. Но сегодня мы должны это сделать, потому что принцип «первый по времени» демонтируется изнутри.