Хищница

10

– Расскажите нам, как все случилось.

Уинтер подстроился под тон и ритм речевой манеры Берча. Отзеркаливание хоть и старый метод, но эффективный. Когда люди видят свое отражение, им легче расслабиться. А чем более они расслаблены, тем легче их разговорить. И поскольку полезная информация была только у Берча, Уинтер был вынужден поддерживать навязанный темп. Одно неосторожное движение – и Берч умолкнет.

Тот тем временем закрыл рукой рот и выдохнул сквозь пальцы, погружаясь в ощущения.

– Шесть лет назад все случилось, а кажется, что только вчера. У нас тут редко происходят убийства. Если что и случается, то это что-то бытовое, вышедшая из-под контроля ссора. Слава богу, такое бывает нечасто. С Ридами же произошло нечто из ряда вон выходящее. Я помню, сколько было крови. Боже мой, ее было столько, что и представить невозможно.

Уинтер кивнул. Он повидал немалое количество мест преступлений и знал, что четыре литра крови – это целая река. А Берч говорил о двойном убийстве, то есть о восьми литрах крови. Впечатление явно было настолько сильным, что его хватило на годы. В этот момент вошел Питерсон. Берч взял у него кружку с кофе, не считая нужным сказать «спасибо», сделал несколько глотков и поставил ее на стол. На кружке большими золотыми буквами было написано «БОСС».

– Где вы обнаружили тела? – спросила Мендоза.

– В гостиной. Они оба были зарезаны. Все стены были в крови. Весь пол.

Уинтер кивнул Мендозе и подвинулся поближе к Берчу. Он хотел провести с ним когнитивное интервью, которое гораздо более эффективно, поскольку позволяет свидетелю пережить событие во всех деталях еще раз. Люди в таких обстоятельствах вспоминают то, что никогда бы не вспомнили, и иногда именно от этого зависит, будет найден преступник или нет. Но действовать нужно было очень осмотрительно. Если Берч поймет, что задумал Уинтер, он его просто выгонит. Когнитивное интервью он точно отнесет к разряду полной ерунды.

– Где вы были, когда поступил звонок с информацией о Ридах? – спросил Уинтер.

– Я не могу вспомнить, где я был, – сказал Берч, потирая рот мясистыми пальцами. – Шесть лет ведь прошло. Это немало.

– Хорошо, это было утро? День?

– Точно утро. Это я помню, потому что тела обнаружил Дейв Хендерсон, почтальон. Дверь в их доме была открыта, и это было очень необычно. Пара была работающая. Он позвал их по именам, ответа не получил и вошел внутрь. И там он обнаружил трупы.

Не давая Берчу вновь вернуться к теме крови, Уинтер заметил, что хорошо было бы поговорить с Хендерсоном.

– Жаль, что вы не экстрасенс и не телепат. Он умер в прошлом году от сердечного приступа.

«С такими старыми делами работать почти невозможно», – подумал Уинтер.

– Ладно. Если дело было утром, вы, скорее всего, были здесь, в участке.

Берч снова начал тереть рот и подбородок.

– Хендерсон позвонил сюда в ужасающем состоянии, – продолжил он. – Он говорил так, что я не сразу смог понять, кто это звонит, а я знал его с детства. Я постарался его успокоить, и он рассказал мне, как обнаружил тела. Говорил он очень сбивчиво, я даже подумал, что он пьян. Он любил выпить, даже утром.

– А дальше что было?

– Как только я понял, что он трезв, я сказал ему не двигаться с места, а сам поехал на место.

– Какая была погода?

– Что?!

– Ну, может, дождь шел? – спросил Уинтер.

Берч открыл было рот, чтобы что-то сказать, но снова его закрыл. Провел рукой по лицу.

– Теперь я вспомнил, что и правда шел дождь. В тот день прошел сильнейший на моей памяти снегопад. А началось все с дождя. А вы откуда знаете?

Это было всего-навсего информированное предположение. Учитывая географическое положение города, в середине зимы здесь более вероятен дождь, а не солнце. Но говорить об этом вслух Уинтер посчитал нецелесообразным.

– Значит, вы подъехали к дому Ридов как можно ближе, чтобы не промокнуть, и вот вы бежите к дому, чтобы не замерзнуть. Где в это время находится Хендерсон?

– Он сидел у входа и смотрел в одну точку. Я опять было подумал, что он все-таки пьян, а потом понял, что он просто в шоке. Перед этим его стошнило на клумбу. Он встал и хотел показать мне, где лежат трупы, но я сказал ему оставаться на месте. Дом у них был небольшой, и вряд ли бы мне было бы трудно их найти. Так оно и было. Я просто шел на запах.

– Что сразу же привлекло ваше внимание, когда вы вошли в гостиную?

– Тела и кровь.

Уинтер ожидал этого ответа. Шесть лет – это более двух тысяч дней. За это время Берч рассказывал эту историю много раз, и наверняка с каждым разом он все больше и больше концентрировался на кровавых подробностях. И в конце концов все остальные детали просто ушли из памяти. Людям ведь неинтересны банальности, им нужен страх и ужас.

– А еще что вы отметили?

– То, как аккуратно был сервирован стол. Все выглядело так, как будто у них намечался торжественный ужин. Салфетки под горячее, бокалы для вина, ножи, вилки. И даже канделябр. Очень странно все это выглядело. Я помню, подумал, что это перебор.

– И ведь это был будний день. Вы не знаете, Риды ничего не праздновали? Может, день рождения или памятную дату?

– Не помню, это нужно смотреть в документах.

– И отпечатки Нельсона Прайса были в доме?

– Да, повсюду.

– А на звонке в дверь тоже?

Берч забеспокоился. С каждой секундой его лицо наливалось краской.

– Ну как я могу помнить это все? Ведь годы утекли. Да и зачем вам вообще это знать?

– Потому что я пытаюсь понять: Нельсон к ним проник или Риды сами его впустили.

– Наверное, что-то есть на этот счет в документах.

– Мы хотели бы взглянуть на них, – сказала Мендоза.

– Попрошу Питерсона их принести.

Берч свистнул Питерсона и показал ему на боковую комнату. Питерсон быстро вышел и захлопнул за собой дверь.

– Вспомните, где лежали тела, – попросил Уинтер.

– Мелани лежала у камина, а Лестер – у обеденного стола.

– Хорошо, давайте еще поговорим про стол. Я попрошу вас закрыть глаза и еще раз описать, как он был накрыт.

– Что?!

– Просто закройте глаза и опишите мне то, что увидите.

– Я расслышал. Видимо, это одна из тех странностей, которым вас научили в ФБР. Знаете, давайте по старинке все сделаем. Я немного подумаю и скажу вам, что помню. Вы не против?

– Конечно, – пожал плечами Уинтер.

– Во-первых, стол был накрыт на четверых, – сказал это Берч так, будто выложил на стол козырного туза.

– Вы уверены?

– Я уверен на сто процентов. С каждой стороны стола было накрыто по одному месту.

«А раньше, значит, ты об этом сказать не хотел», – подумал Уинтер, но вслух не сказал.

– Лестер и Мелани ожидали гостей?

– Нет, они никого не ждали. Это Нельсон накрыл стол после убийства. Другого объяснения быть не может. Я, кстати, сам догадался.

– А почему, как вам кажется, он это сделал?

– Да потому что он хитрый лис, – засмеялся Берч.

– Что-то еще вспоминается?

– Скатерть была белая, салфетки под горячее – красные. Они поставили на стол самое дорогое столовое серебро и лучшие бокалы для вина. Выставили все самое лучшее. Как будто ждали в гости президента.

– Опишите канделябр.

– Серебряный, свечи красного цвета.

– Он принадлежал Ридам или Нельсон его с собой принес?

– А зачем ему тащить канделябр?

– Ну, он же хитрый лис, – парировал Уинтер.

Берч злобно смотрел на него.

– Хорошо, значит, нам известно, что убийство совершил Нельсон Прайс. До его ареста были другие подозреваемые?

– Нет, никаких других подозреваемых, – покачал головой Берч.

– Но кто-то же должен быть. За годы жизни Лестер или Мелани хотя бы одного-то врага должны были нажить.

– Мы никого не искали, потому что не было никакой необходимости искать других подозреваемых. Нельсона Прайса видели в доме Ридов, его отпечатки были обнаружены на орудии убийства. Все было слишком очевидно.

– Но до того, как стало понятно, что убийца – Рид, вы прорабатывали какие-то версии? Хоть кто-то был на заметке?

Берч с подозрением смотрел на Уинтера.

– У меня такое чувство, что вы к чему-то клоните, а я не понимаю к чему. Вы бы знали, как сильно это меня раздражает.

– Мой коллега знает кое-кого, кто, по нашим предположениям, может иметь отношение к этому убийству.

– Какое отношение?

– Он думает, что этот человек может быть убийцей.

– И из-за этого вы и приехали в такую даль?

– Да, сэр, – кивнула Мендоза.

Берч громко расхохотался.

– Что ж, очень жаль, но, похоже, вы зря потратили уйму времени.

– Где содержится Нельсон Прайс? – спросил Уинтер. – Нам нужно с ним поговорить.

– Не получится, – снова засмеялся Берч. – Он мертв.

Уинтер задумался. В этом городе им нужно было поговорить с Дейвом Хендерсоном, Нельсоном Прайсом и Джеремайя Лоу, который начинал вести расследование убийства Ридов, но все они были мертвы. Если бы не все эти годы, прошедшие после убийства, эти совпадения были бы подозрительны.

– А что с ним случилось?

– Он повесился у себя в сарае.

– Насколько я понимаю, свою вину он признать не успел.

– Он убийца. Это однозначно.

Уинтер кивнул.

– Значит, он повесился, не успев дать показания.

Берч посмотрел по очереди на Уинтера и Мендозу. Вдруг что-то в его манере изменилось и стало очевидно, что продолжать разговор он не намерен.

– У меня много дел, так что, боюсь, ваше время истекло.

– Прежде чем вы углубитесь в дела, позволите нам взглянуть на документы? – спросил Уинтер, лучезарно улыбнувшись Берчу.

Время остановилось. Все замерли.

– Питерсон! – крикнул Берч, не отводя взгляда от Уинтера. – Где тебя носит с этими документами?

Из другой комнаты послышался грохот и шуршание, а затем вошел Питерсон. У него горели щеки, волосы были растрепаны, а форма помялась и покрылась пылью.

– Не могу их найти, – ответил он.

– Что значит – не можешь? Ты искал на букву Р и на букву П? Риды и Прайс?

– Везде смотрел. Папки нет.

– Но она должна там быть, – зашипел Берч.

Уинтер взял со стола Питерсона бумагу и ручку, написал номер своего мобильного и аккуратно положил его на стол Берчу.

– Если папка найдется, позвоните мне, пожалуйста.

Выходя из участка, он напоследок задержался у двери:

– Мне еще нужно узнать, как добраться до дома Ридов и где-то достать пару фонарей.

11

– Ну что, поехали назад, в Нью-Йорк, – сказала Мендоза, когда они вышли на улицу. – Дело открылось, дело закрылось. Убийца Нельсон Прайс. Твоя таинственная незнакомка ни при чем.

Уинтер потянулся и покачал головой.

– Не забывай об Омаре. Его-то убила она.

– Омар сейчас в морозилке ждет вскрытия. Его убили в Нью-Йорке, где он жил и работал. Какая связь, Уинтер?

– Я уверен, что Хитчин и компания прекрасно справятся и без нас. Блондинка почему-то хотела, чтобы мы сюда приехали, и я хочу понять, почему. Мы сейчас там, где нужно. Иначе зачем бы она подталкивала нас в этом направлении?

– Ну, это лишь один из способов интерпретировать события.

– А есть другой?

– Да. Может, Нельсон тут не единственный хитрый лис.

Уинтер проигнорировал иронию и прикурил сигарету. Положив пачку в карман куртки, он застегнулся, сделал длинную затяжку и взглянул на восток. Солнце еще не взошло. Вдали, громко чирикая, вверх-вниз летала стайка птиц.

– Что-то не то с сервировкой стола у Ридов. Зачем накрывать на четверых, если в доме только двое? Хорошо бы посмотреть фотографии с места преступления.

– Может, нам смогут их выслать по мейлу из шерифского управления? – предположила Мендоза.

– Хорошая мысль. Скажи им, что дело срочное. Так есть надежда до конца года что-то получить.

Мендоза достала мобильный и стала звонить. Пару минут ее переключали с одного номера на другой, но в конце концов ей удалось попасть на сотрудника, пообещавшего помочь.

– А почему Лас-Вегас? – спросил Уинтер.

– А почему нет?

– Потому что ты не из тех, кому там нравится. Люди едут в Вегас, чтобы повеселиться. А ты, без обид, не производишь впечатления человека, который любит веселиться.

– А кто сказал, что я бы поехала туда одна?

– Больше никто не успел бы подстроиться под твой график. Райан Маккарти еще не успел обжиться в своей камере, как лейтенант Джонс уже приказывает тебе садиться в первый же самолет и улетать из города. То есть речь явно идет о горящем туре, о билетах, купленных в последнюю минуту. Вряд ли твой друг успел бы организовать себе отпуск. Слишком уж все срочно. Это если предположить существование этого друга. Может, он не работает? Но и это невозможно. Ты уж точно не будешь содержать молодого любовника, с полицейской зарплатой это нереально.

Мендоза демонстративно молчала, и Уинтер шутливо поднял руки в знак поражения.

– Да ладно, я просто так, – сказал он, сделав затяжку и посерьезнев. – Скажи, а за что ты меня так не любишь?

Вопрос застал Мендозу врасплох и даже вогнал в краску. Отведя взгляд влево, она хотела что-то сказать, но затем раздумала и глубоко вздохнула.

– А кто сказал, что я тебя не люблю? – парировала она, посмотрев ему в глаза.

Уинтер молчал.

– Дело не в том, что я тебя не люблю. Просто когда ты начинаешь говорить с этим своим внутренним психопатом, мне становится не по себе.

– Говорить с внутренним психопатом? Впервые слышу, чтобы кто-то так это называл, – заметил Уинтер и помолчал. – Но согласись, эти разговоры весьма результативны.

– Поэтому-то я тебя и терплю. Что будем делать?

– Поедем в дом Лестера и Мелани. Спорим на обед, что там никто не живет? В таком маленьком городе после случившегося люди в этот дом даже не зайдут.

Уинтер протянул руку Мендозе, но она отказалась ее пожать. Он недоуменно взглянул на нее.

– Это же очень просто: если я прав, ты покупаешь мне обед. Если права ты, покупаю я. Скрепим договор рукопожатием.

– Я не ставлю деньги.

– Серьезно? А как же ты в Вегас собиралась?

– Мне нравятся шоу.

Не говоря больше ни слова, Мендоза повернулась и пошла к машине. Уинтер посмотрел на нее, покачал головой и пошел следом.

12

Следуя инструкциям Берча, они подъехали к маленькому дому на окраине Хартвуда. Как Уинтер и предполагал, с момента убийств здесь никто не жил. Перед домом стоял поржавевший и покосившийся почтовый ящик на ножке, трава во дворе выросла по пояс, все двери и окна были заколочены. Краска на стенах облупилась, а мебель на небольшой террасе проваливалась под тяжестью собственного веса.

Уинтер встал на тротуаре и осмотрелся. На улице было еще восемь домов, различающихся только деталями. Район был из таких, где жили или совсем молодые семьи, еще не успевшие подняться по карьерной лестнице, или пенсионеры, желающие минимизировать расходы на жизнь. Определить владельцев можно было, посмотрев на палисадник. Ухоженные клумбы и трава говорили о пенсионерах, а баскетбольные сетки и игрушки – о молодежи. Очевидно, что соседство с домом Ридов никого не радовало. Убийство, скорее всего, обвалило цены на их дома.

Уинтер и Мендоза приблизились к дому и остановились перед крыльцом с деревянными ступеньками. Они уже начинали гнить, и Уинтер сомневался, что они его выдержат. Мендозу явно занимали те же мысли, потому что она не торопилась ступать на них, предоставив Уинтеру возможность подняться первым. Пока он проверял, нет ли возможности попасть в дом сзади, она смотрела, насколько прочно заколочены окна и дверь с фасада. Доски были прибиты наглухо и держались хорошо. Попасть внутрь оказалось не так просто, как рассчитывал Уинтер.

– Понадобятся инструменты, – сказала Мендоза.

– Наверняка у кого-то из соседей можно попросить.

– Думаю, да.

В первом доме никого не оказалось. Вдова из второго дома согласилась помочь, увидев полицейский жетон Мендозы. Ее муж явно был мастером на все руки, потому что в гараже оказался впечатляющий ассортимент разнообразных инструментов, запыленных, но находящихся в полном порядке. Взяв монтировку, молоток и мешок гвоздей, чтобы снова забить окна и двери, Уинтер и Мендоза принялись за работу.

Меньше чем за пять минут доски с двери были сняты. Она была заперта, но и это не представляло собой проблемы. Взлому замков Уинтер научился еще во время работы в ФБР, и этот полезный навык много раз его выручал. Поработав отмычками и убрав их в карман куртки, он с сияющим видом открыл дверь. Мендоза включила фонарь и вошла в дом первой, оттолкнув Уинтера.

– Пожалуйста! – крикнул он ей вслед.

Сначала он осмотрел дверь, прокручивая в голове разные сценарии развития событий. Замок был довольно примитивным, и любой мало-мальски разбирающийся в теме человек мог его вскрыть. Но Нельсон Прайс на момент убийств был еще совсем юнцом, а у какого подростка хватит терпения и мотивации что-то долго изучать? Скорее всего, он постучал в дверь, и либо Мелани, либо Лестер его впустили. Они могли посмотреть в глазок и узнать его. Или все было как-то по-другому. В любом случае, кто-то из них открыл дверь. Скорее всего, цепочкой они не пользовались, как и большинство людей.

Включив фонарь, Уинтер вошел в коридор. В узком луче света прыгали тени и пылинки. Посторонних запахов в доме не было – в воздухе ощущалась лишь затхлость и гниль. Было очевидно, что долгие годы сюда никто не заходил, и дом был похож на склеп. Словно сразу после убийства дверь заперли и вплоть до сегодняшнего дня ее никто не открывал. Даже местные мальчишки не потревожили это место. Взломай они дверь, здесь неминуемо остались бы следы их присутствия – пустые бутылки из-под алкоголя, сигаретные окурки, использованные презервативы. От дома живого места бы не осталось. Стены были бы исписаны граффити, и везде царила бы разруха.

Мендоза шла чуть впереди, и свет ее фонаря прыгал в разные стороны.

– Здесь как-то неуютно. Как будто мы в доме с привидениями.

– Не знал, что ты суеверна.

– Я не суеверна. Просто фильмов ужасов насмотрелась. А тебе что, не страшно?

– Не особо.

В коридоре, который шел параллельно лестнице, было две двери. Первая вела в гостиную. Уинтер направил фонарик на камин и увидел выцветшие следы крови на полу и на стенах. Около стола было пятно меньшего размера. Они были расположены точно там, где, по словам Берча, были найдены трупы Лестера и Мелани. Мендоза опустилась на колени рядом с камином и стала разглядывать пятна, освещая их фонариком.

– Судя по всему, Лестеру повезло больше, чем Мелани.

– Согласен.

– Бедные дети.

Уинтер подошел к столу и положил левую руку на деревянную поверхность. Берч корректно описал его размеры, где-то полтора метра на метр, достаточно большой стол, за который поместятся четыре человека. Вшестером за ним уже будет тесновато. Он закрыл глаза, мысленно представил себе, как он выглядел бы накрытым на четверых, но ясной картины не формировалось. Открыв глаза, он двинулся в коридор.

– Ты куда? – спросила Мендоза.

– Найду скатерть.

– Да, могла бы и не спрашивать.

Следующая дверь вела на кухню. В ней было достаточно чисто, если не обращать внимания на слой пыли и ощущение полного запустения. Уинтер задался вопросом, кто убирался здесь после окончания следственных действий. Родители Лестера или Мелани? По очереди открывая ящики и шкафчики, он нашел почти все, что искал: посуду, приборы, бокалы для вина, свечи. Канделябра не было, но вместо него нашлось несколько подсвечников. В нижнем ящике оказались тканые салфетки и подставки под горячее. Они были черными, а не красными, но это было не так важно. Единственное, чего не удалось найти, – скатерть. Он слышал, как Мендоза вошла в кухню, и видел, как свет ее фонаря упал на коллекцию, которую он выложил на рабочей поверхности.

– Отнеси это все в гостиную, – попросил он ее по дороге из кухни. – Я иду наверх за простыней.

– Даже не буду ничего спрашивать! – крикнула она вслед.

Уинтер прошел по коридору и стал подниматься наверх через две ступеньки. На втором этаже было три закрытых двери. Первая вела в маленькую ванную. Место там было только для унитаза, раковины и ванной. Он услышал, как Мендоза поднимается по лестнице и идет по коридору. Она остановилась рядом и заглянула ему через плечо.

– Тут простыней нет.

– Да, здесь нет.

Следующая дверь вела в комнату с бледно-желтыми стенами. В углу стояла колыбель, вся мебель была белого цвета, а на окнах висели небесно-голубые шторы. В комнате лежали мягкие игрушки, а на стенах были нарисованы яркие танцующие животные – слоны, тигры, жирафы и обезьяны. Вблизи было видно, что они нарисованы от руки. Мендоза глубоко и обреченно вздохнула.

– Берч ничего не сказал о том, что у них был ребенок.

– У них его и не было. – Уинтер подошел к колыбельке и взял из нее двух плюшевых мишек. Один был розовый, а второй – голубой. Он показал их Мендозе. – Они только работали в этом направлении.

Мендоза оглядела комнату. Вид у нее был одновременно злой и печальный.

– Как же я не люблю свою работу временами.

– Да уж, это понятно.

– Я ведь столько вижу всякого ужаса, что была уверена, что у меня выработался иммунитет. А потом сталкиваешься с чем-то подобным…. Лестер и Мелани ведь по сути были еще детьми. У них вся жизнь была впереди, и ее у них украли. Это несправедливо.

– Согласен.

Уинтер подошел к шкафу. На верхней полке лежали простыни для детской кроватки, но они были слишком малы для его плана. Он вернулся в коридор и вошел в третью дверь. Она вела в спальню. На кровати постельного белья не было, на ней лежал голый матрас. Очевидно, белье сняли во время расследования. Простынь нужного размера быстро нашлась в шкафу, и Уинтер вернулся в гостиную.

Мендоза помогла ему расстелить простынь, и они вместе накрыли стол, рука об руку расставляя на нем предметы один за другим. В середину Уинтер поставил свечи и зажег их. Выключив фонарики, они сели за стол. Уинтер во главе стола, Мендоза – на противоположной стороне. Осмотревшись, он решил, что что-то не так, встал и пересел на соседнее против часовой стрелки место. Ведь ужинать должны были Лестер и Мелани, поэтому они сели бы друг напротив друга по длинной стороне. Отсаживаться друг от друга по краям – чересчур формально. Осмотревшись, он снова покачал головой.

– Опять не то.

– Что именно не то? Если расскажешь поподробнее, может, я смогу помочь.

Уинтер ничего не ответил, достал мобильный и стал звонить в участок. Питерсон ответил на звонок и соединил его с Берчем.

– Ну и что вам опять надо?

– Вы сказали, что стол Ридов был накрыт так, будто они ждали в гости президента. Лучшие приборы, посуда и даже скатерть. Вы уверены, что скатерть была?

– Абсолютно. А что?

– А кровь на скатерти была?

– Ну, должна была быть.

– Должна была или была?

– Я не помню, шесть лет прошло.

– Папку с документами еще не нашли?

– Еще нет.

Уинтер положил трубку и начал задумчиво стучать телефоном по скатерти.

– О чем думаешь?

– О том, что убийство произошло вечером в будний день. И Лестер, и Мелани работали. Наверняка они максимально упрощали процесс готовки еды. Думаю, скатерть они на стол не стелили. Ложки-вилки просто клались на середину стола, и не было у них обычно ни свечей, ни скатерти. Не хочется признавать это, но Берч прав. Видимо, стол накрыл Нельсон.

– Что? Он жестоко расправился с двумя людьми, а потом накрыл стол? Как ты себе это представляешь?

– Я и более странные вещи видел, Мендоза.

– Но зачем ему это было нужно?

– Это часть его фантазии. Я пока не могу сказать, что это за фантазия. Мне нужно больше информации, пока у меня есть только догадки.

– Просто скажи «я не знаю».

– Нет, это не так. Просто сейчас еще рано делать какие-либо предположения.

– А что сейчас не рано делать?

– Я точно знаю, что если мы не поймаем ту женщину, она продолжит убивать.

Немного помолчав, Мендоза спросила:

– Ты осознаешь, что ты встал в защитную позицию? Признать, что ты чего-то не знаешь, – это нормально.

– Я не встаю в защитную позицию.

Мендоза молча смотрела на него.

– Не встаю.

– Знаешь, я так и не могу понять, преступник ты или нормальный человек. Не просветишь меня?

– Я тебе помог Райана Маккарти поймать, и ты после этого задаешь мне такие вопросы?

– Ты уходишь от ответа.

– Ты что именно пытаешься у меня выяснить?

– Твой отец – серийный убийца, и ты успешно ловишь маньяков, потому что можешь думать, как они. По этой причине я предполагаю, что ты похож на них больше, чем готов признать. Получается, гены важнее воспитания? Ты согласен? – спросила она, глядя ему прямо в глаза. Уинтер смотрел, как в ее глазах отражается свеча.

– Я никого и никогда хладнокровно не убивал.

– Но ты убивал. Хладнокровно или нет – разницы нет. Самое главное – ты убивал.

– Разница огромная, и ты это знаешь. Ты же в полиции работаешь, в конце концов.

– Ну хорошо. Может, разница между тобой и отцом в том, что ты понял, как убивать и оставаться непойманным. Если убийство оправданно, значит, все в порядке. Так?

– Что за бред?

– Согласна, но ты меня ни во что не посвящаешь, поэтому мне приходится исходить из того, что есть.

Уинтер ничего не ответил. Между ними повисла тишина, которая становилась все дискомфортнее с каждой секундой.

– Все не так просто, – наконец выдавил из себя Уинтер.

– И даже сейчас ты уходишь от ответа.