Пётр согласно кивнул и начал внимательно исследовать все закоулки гостиной. Матросы, переглянувшись, стали ему помогать. При этом на лицах Митрохи, Тимоши и Павла было написано недоумение. Только Маркин, казалось, что-то понял и про себя усмехался.
Через несколько минут полностью одетая элегантная Маргарите Николаевна выпорхнула из спальни, улыбнулась органам следствия и исчезла. Через секунды хлопнула закрывшаяся дверь.
Пётр выпрямился и скомандовал:
– Всё, шабаш. Садитесь и ждите.
– Как? А обыскивать? – удивился недоумевающий Павел.
– Тебе сказали … сядь и жди … уже всё нашли … через несколько минут … всё узнаем, – Николай откровенно улыбался.
Все сели, только Пётр прошёл к Пантелеймону и через минуту вернулся явно довольный.
И действительно через пару минут в дверь постучали. Пантелеймон впустил Сергея, который не мудрствуя доложил:
– Как вы, Пётр Петрович, велели, сидели в дворницкой и ждали. С час назад со двора подошёл молодой человек … одет прилично. Попросил Кузьму показать тело. Ну, снял Кузьма покрывало. Посмотрел тот на покойника. Вздохнул, перекрестился – и дальше пошёл. Как он тела не трогал, мы его не беспокоили.
Потом с несколько минут тому подошла дамочка. Знаете, такая, – Сергей обвёл руками в воздухе нечто округлое и по его мению эротичное, – Сначала искала что-то возле тела. Потом подошла к Кузьме, спросила его о чём-то. Тот развёл руками. Она не унималась. Что-то требовала. Даже кричать начала. Кузьме по-прежнему невдомёк. Тогда скинула с тела покрывало и начала его форменным об разом обыскивать. Тут мы по вашему приказу её и сцапали. Сейчас она там, в арке. Егор караулит. Недовольная очень.
Пётр Петрович, пойдёмте, а?
Они вышли из квартиры, спустились по лестнице и направились к арке. Там увидели действительно недовольную Маргариту Николаевну, рядом с которой стояли недоумевающие Кузьма и Егор.
– Что происходит? Где моё зеркальце? – грозно вопросила она Петра. Тот широко улыбнулся и достал из кармана действительно овальное дамское зеркальце в розовой оправе и с выдавленными в ней на обратной стороне цветочками.
– Пожалуйста. Вот, возьмите. Кузьма, она тебя о чём пытала?
– Да про зеркальце какое-то и пытала. Всю душу вымотала. А я до сих пор в толк не возьму – о чём это она? Никогда я никаких розовых зеркал с цветочками в глаза не видывал.
– Да всё правильно. Не было тут никакого зеркальца. Я о нём вам сказал, Маргарита Николаевна, чтобы проверить. И вы попались как девчонка. Вот скажите, зачем вы солгали, что идёте к модистке, а сами помчались разыскивать какое-то разбитое зеркальце, которым и не пользовались-то почти никогда?
– Да я хотела память о Саше оставить! Ведь это его подарок!
– А то у вас других его подарков не было! Нет, вы боялись, что по этому зеркальцу вас найдут. Ведь я вам нарочно сказал, что его нашли рядом с телом, и по нему будут искать. Вы и бросились сразу, сочинив поход к модистке.
– А может, я хотела все Сашины подарки сохранить! Больше памяти о нём будет!
– Да ладно вам. Сами же признались в присутствии свидетелей, что никакой любви к нему у вас не было. Брак по расчёту, помните? А главное другое. Вы как определили, что под покрывалом – именно тело Александра Васильевича? Ведь я вам не сказал, где его убили. И из вашего рассказа следует, что вчера он вас у арки высадил – а куда дальше отправился – вы и не знали.
А вы-то сразу к телу бросились и покрывало скинули. Как определили?
– Да не помню я! Наверное, вы Васе или Пантелеймону сказали – а я случайно услышала. А может, Кузьма показал.
– Не подходит. Никому я не сказал – где тело. И Кузьме не велел самому говорить. Только если спросят. Потому что всех проверял, кто в квартире. И только вы срау и тело нашли, и обыскивать стали. Вы вчера убили … и Василия Александровича хотели подставить … часы его с комода вчера взяли и под труп после подсунули. Даже сук обломали, когда приподнимали тело. Василий-то Александрович не хлюпик. Ему бы сук не понадобился, чтобы покойника приподнять. Да и зачем бы ему свои часы под труп прятать? И браунинг дамский ваш … Тимоша в сумочке нашёл. И гильза от него у тела – вот она.
На ладони Петра действительно лежала маленькая гильза.
Маргарита Николаевна ненавидяще взглянула на Петра.
– Ну ладно, признаюсь. Я убила, я. Не могла я больше жить с ним. Измотал своей ревностью, аспид. Туда не глянь, тому не улыбнись. Сам как мужчина давно уже ничего не представляет. А я женщина молодая, горячая, мне мужчина нужен. Умудрялась находить любовников … то в магазин как бы выйду, то к модистке.
Так он частного сыщика нанял. Тот всё раскопал. Саша мне доказательства и предъявил вчера. Я еле упросила сводить меня в ресторан в последний раз. Надеялась – растает, простит. Он ни в какую. Что же мне, опять в кокотки?
В арке последний раз умоляла, прижалась вся, обцеловала. Он ни в какую. Ну, во мне и взыграло. Приотстала, достала браунинг из сумочки – и в затылок шарахнула. Суд меня поймёт!
– Сомневаюсь, – Пётр был совершенно спокоен, – Я ещё понимаю, если вы таскаете в сумочке браунинг. Время неспокойное. А вот часы Василия Александровича зачем в ресторан взяли? Единственного, с кем пришлось бы делить наследство, если бы вас не раскрыли?
Вы невинного хотели на каторгу отправить, а сами всё унаследовать. И за это поплатились.
Ладно. Сергей, сбегай обратно в квартиру. Позвони в Совет. Пусть экипаж пришлют. У нас мёртвое тело и арестованная убийца.
А вы, Митроха, Павел и Тимоша, с нами не поедете. Я посмотрю, на вас её очарование больно действует. Николай, согласен?
– Да что уж там … сам вижу … ты расскажешь … как догадался … пока экипаж приедет?
– Конечно. Сейчас Серёга вернётся, сядем на те лавочки – и расскажу. Только вот что, Николай. Надо её связать и держать на привязи. Лихая больно.
– Согласен … Егор, найди верёвку … и связать поможешь.
– Сначала я подумал, что это снова, как неделю назад, дело рук каких-нибудь пьяных солдат или матросов. Как четвёртого июля, во время той, якобы “мирной демонстрации”. Тогда грабили и убивали в основном именно что прилично одетых. Может, кто-то из тех пьяных "демонстрантов" ещё не угомонился, – Пётр говорил неторопливо, как бы вспоминая. Матросы, дворник и арестованная внимательно слушали. Они сидели на лавочках во дворе, ожидая экипаж из Петроградского Совета. Пётр оглядел присутствующих и заявил:
– Но потом своё мнение я изменил.
– Бумажник с деньгами … золотые часы?
– Точно, Николай. Если бы они убивали – то бумажник с часами забрали бы, конечно. Ну да, их могли спугнуть. Но тогда те, кто спугнул, наверное, подняли бы тревогу – и мёртвое тело увезли до нас. Нет, тут не ограбление. А что?
Дело стало проясняться, когда мы перевернули труп. Рана на затылке говорила о том, что убили из оружия малого калибра, возможно, дамского. Положение раны – что стрелявший был, скорее всего, ростом ниже жертвы. А больше всего нового я узнал из того, что нашёл под мёртвым телом.
– Серебряные часы?
– Не только. Да, и часы, конечно. Но и то, что они оказались именно под трупом, причём, чтобы их достать, покойника нужно было приподнять или перевернуть. А так их никак нельзя было даже увидеть.
– Это чтобы … шпана не спёрла … раньше времени.
– Ну да. Убийце было нужно, чтобы часы нашли те, кто станет расследовать. Зачем? Наверное, чтобы указать на владельца часов. Причём чтобы подсунуть их под тело, злодею пришлось даже его приподнимать. Я это понял, найдя разлохмаченный обломок, а потом – сук, от которого обломок и отломался при приподнимании.
Любому нормальному мужчине и большинству обычных женщин сук бы не понадобился. Что трудного – приподнять труп и подсунуть под него часики? Я понял, что убийца не желал рисковать руками вообще. Не то, что повредить или поцарапать, но даже запачкать. На ум сразу пришло, что некоторые женщины очень трепетно относятся к своим рукам. Даже ногти холят и лелеют … и красят, конечно.
Маргарита Николаевна вздохнула и посмотрела на Петра. Во взгляде её, даже несмотря на сложившуюся ситуацию, читалось восхищение.
– Эх, какая же я дура. Верно говорят: бабы хитрее, а мужчины умнее. Особенно некоторые.
Даже в этот момент она была верна себе, стараясь очаровывать. Пётр коротко взглянул на неё и продолжил.
– Когда я узнал от Кузьмы, кто живёт в квартире убитого, то заподозрил Маргариту Николаевну сразу. Прямых наследников у Доронина было двое – жена и сын. Но сыну незачем использовать сук, да и подкладывать свои часы под труп отца – тоже. Часы-то мужские, значит, не супруги, а скорее всего сына. Впрочем, я проверил – и Пантелеймон часы узнал.
Так вот, а Маргарите Николаевне их подсунуть под труп – прямой резон. Если бы в убийстве обвинили Василия Александровича, она бы осталась единственной наследницей. Да и со слов Кузьмы я понял, что барыня очень тщательно следит за своей внешностью. Наверное, в том числе за руками и ногтями.
Арестованная вздохнула и покаянно опустила голову. Впрочем, слушать продолжала внимательно.
– А Пантелеймона и Глафиру, – продолжал солдат, – я исключил из числа подозреваемых почти сразу. Вряд ли они настолько трепетно относились к своей внешности, а сил приподнять тело хватило бы и той, и у другого. В общем, Кузьма дал мне много важных сведений.
Дворник польщённо откашлялся, старательно огладил бороду и приосанился.
– Когда мы пришли в квартиру и начали по очереди сообщать домашним о смерти хозяина, я ожидал, что те проявят какие-то сильные чувства. Ну там заплачут, закричат или ещё что. Но только у Глафиры ненадолго выступили слёзы на глазах, а остальные перенесли горестную весть на удивление спокойно. Даже Маргарита Николаевна, что меня поразило. Она не стала разыгрывать сцену скорби, а честно сказала, что мужа не любит и никогда не любила. Уважаю. Вы оказались умнее, чем я ожидал. Не только чертовски привлекательны, но и мозгами не обделены.
Арестованная благодарно взглянула ему в глаза, улыбнулась и даже как-то расцвела. Комплименты благотворно действовали на неё даже в нынешней ситуации.
– Ещё когда мы были во дворе, – продолжал Пётр, – мне стало ясно, что прямых доказательств у нас нет. Ну, часы под трупом. Кто их туда засунул, когда – бог его знает. Сломанный сук – ну и что? Мало ли кто и когда его сломал. Да, пуля из малокалиберного оружия – это серьёзнее. Тем более, что твои, Николай, ребята, спасибо им, нашли гильзу неподалёку от трупа. Но и этого было недостаточно. Мало ли у кого в Питере сейчас может оказаться малокалиберный браунинг? В общем, доказательств было маловато. И тогда я решил устроить убийце ловушку.
Во-первых, попросил ребят скрытно понаблюдать из дворницкой. Меня интересовало – кто подойдёт к телу и снимет покрывало. Я намеренно не собирался говорить в квартире – где именно нашли труп.