– Не переживай… – Стас приспустил стекло. – Сейчас опять потеряешься.
Едва ветер сорвал маркер с ее пальцев, он рванул к кольцу.
***
Белоснежный «пежо» вынырнул за квартал до Садового. Встал поперек дороги, намертво преградив путь.
– Вот и потерялись, – сказала Марго.
Стас заглушил мотор.
Дверца «пежо» открылась, показался большой выбритый череп. Знакомый…
С голубовато-стального пальто можно пылинки сдувать. Такое белое, что почти светится, кашне, брюки с идеальными стрелочками. А сверкающие туфли он, наверно, только что платком натирал.
Чистюля огляделся, захлопнул дверцу и повернулся к ним.
– Посиди, ладно? – попросил Стас.
Сунул руку под полу, взвел курок «хека» в кобуре под мышкой.
Правда, бесполезно это, скорее всего… Гуляли слухи – которые, увы, скорее всего никакие и не слухи – что Чистюля, до того как стать Чистюлей, успел побатрачить на родину. В особо извращенной форме. Один из тех бедолаг-спецназовцев, которым пробовали вшить нейросеть – прямо под череп, распределив электроды по всем отделам мозга. Чтобы при первом подозрении на критическую ситуацию наводила нужную мозговую активность и держала этот паттерн, сколько надо. Улучшение реакции, отмена физиологических стопоров… Nitroman. Турбо-режим с отключенными предохранителями… Через год из роты осталось меньше взвода – это тех, кто не подохли. А тех, кто при этом еще и не свихнулся…
Чистюле повезло дважды. Во-первых, что не развалился телесно от сдвига физиопорогов. Во-вторых, что голова осталась соображать – а соображала она до этого более чем… Говорят, лучший ищейка из тех, что связываются с делами в старом городе.
Связывается – потому что нейросеть у него так и осталась. Мгновенная реакция никуда не делась. Так что хоть взводи, хоть не взводи. В ковбоев с ним играть бесполезно.
Остается лишь надеяться, что в киллеры он еще не перепрофилировался. А погоняло-то самое то…
На всякий случай Стас вынул карточку зажигания из панели – мало ли, что Марго в голову взбредет – и вылез из машины.
Чистюля вынул руку из кармана и протянул Стасу.
Что ж, не так плохо, как могло бы быть. Похоже, сразу убивать не будут.
Стас пожал суховатые и сильные пальцы.
– Привет, Чистюля. От Графа?
– Приятно иметь дело с умным человеком.
Сзади хлопнула дверца. Марго, черт бы ее побрал… Просили же посидеть!
Стас обернулся – но это была не Марго. Из задней дверцы выбрался позевывающий и потягивающийся Серый. Вот сурок! О нем уж забыли давно…
Чистюля, прищурившись, разглядывал Серого. Серый сложил губы трубочкой, глядя на Чистюлю, и радостно оскалился. Провел рукой по своей макушке и указал на Чистюлю:
– Ыпа-ыпа-от!
– Посмейся, мартышка, посмейся, – пробормотал Чистюля, и тоже ухмыльнулся. – Не все коту масленица…
Та-ак… Прям шерочка с машерочкой… И откуда это дурацкое ощущение, что чужой на этом празднике жизни? Пропустил что-то, что ли?
Но Серый уже потерял интерес к лысому черепу. Пошел вокруг «нивы», помахивая лапами и разглядывая дома по сторонам.
Чистюля перевел взгляд на Стаса. Уже без улыбки.
– Ну и что же мы будем делать?
Стас присел на капот «нивы». А ведь у Чистюли-то ситуация тоже та еще. Дураку ясно, что Граф его нанял выловить Марго в пригородах и отвезти обратно в Пензу. И Чистюля пошел бы против всех принципов, если бы не взял аванс…
Теперь должен отработать. В некоторых профессиях возвращать авансы не принято.
Но он ведь – к счастью! – пока еще не знает, что Живодер отвалил. А ссориться с Живодером Чистюле не с руки. Он же вольный стрелок – как и некоторые… Одиночка. Сам по себе, нейтралитет со всеми и особенная вежливость к тем, кто держат масть…
Чистюля достал из кармана маленький не то портсигар, не то футляр. Щелкнул крышкой, протянул Стасу. Внутри лежали белые подушечки, смахивающие на обычную жевательную резинку.
– Кофеиновые?
– Никотин.
Чистюля положил в рот одну. Стас взял себе. В небольших дозах, если не привыкать, очень даже ничего. Пусть подстегнет синапсы.
– Ну так что же мы будем делать? – спросил Чистюля. – В центр города я ее не пущу.
– Она же со мной будет.
– Это меня и беспокоит.
Стас поднял брови – что за шифровки?
– Все уже знают, что Рубаков на тебя насел.
– Ну и что?
Чистюля в упор взглянул на Стаса.
– Не финти, Крысолов. Если думаешь, я тут расшаркиваюсь потому, что не хочу связываться с Живодером, потому что ты у него такой ценный работник… Так сдается мне, он с тобой уже распрощался.
Стас хмыкнул. Вот ведь мозгляк… И как такой в спецназ-то угодил? Служил же там, и долго…
Можно, конечно, попробовать блефануть. Думки думками, но точно знать Чистюля не может. И если хорошо блефануть… Можно. По крайне мере, попробовать.
Но стоит ли?
С некоторыми людьми лучше говорить честно. Рыцарство не рыцарство, но что-то вроде. Если ты с ними по-человечески, то и они с тобой по-человечески. Это и их сила, и их слабость. Выложив на стол слабые карты, получаешь гарантию, что тебе не привезут десять взяток на мизере. Благородство, черт бы его побрал…
– Если знаешь, чего так миндальничаешь?
– Да не в Живодере дело, Крысолов.
– А в чем?
Чистюля осклабился и подмигнул.
– Хороший ты парень, вот что.
Та-ак… Ему что же, нужно что-то, что может сделать только Крысолов? Баш на баш?
– Ну да, крысы меня не любят…
Ухмылка Чистюли стала еще шире.
– От ненависти до любви… – Он опять подмигнул. – Ладно, не ломайся. Циничного изверга из себя строить раньше надо было…
Зажмурив правый глаз, Чистюля сделал из пальцев пистолет и прицелился в Серого, с интересом притихшего рядом. Изобразил отдачу.
Серый показал зубы. Чистюля беззвучно расхохотался.
Хм… Приехали. Делаешь себе имидж, делаешь, ночами не спишь, лишь бы волк-одиночка убедительный получился, – а потом какая-то лысая ищейка, которую ты вчера первый раз в жизни видел, без труда раскладывает тебя по полочкам. Парик и накладные усы туда, муляж стального сердца сюда, сентиментальные потроха в баночку с нафталином… От ненависти до любви, говоришь… Интересно, сколько еще людей, о которых ты ни сном ни духом, потихонечку собирают на тебя инфу – и, кажется, делают верные выводы, сложив два и два?..
– Ну так что? – спросил Чистюля.
– Если пара часов не сломает планы отца русской демократии, то хватит играть в шпионов. Куда ее привезти?
Чистюля нахмурился. Прищурился.
Стас не отводил глаз, держал его взгляд. Давай, Чистюля, давай! Сказавши аз, говори буки. Час времени тебе погоды не сделает.
А Марго, похоже, может кое-что рассказать о секвенсоре – и этот наверняка из новых моделей. Старый-то тогда точно сгорел. А этот, может, еще даже не распаковали, так и пылится в одном из особняков Графа где-то под Пензой. Не сказать, чтобы совсем уж реальный шанс, но…
– Или хочешь тащить ее силой? – спросил Стас.
Чистюля вздохнул.
– Ладно.
Он покопался в кармане, достал упаковку с маркерами, вытряхнул один на ладонь и прицепил Стасу на грудь – на самую серединку, чтобы перед глазами, и случайно не стряхнулся.
– Только в центр не катайся.
Чистюля развернулся и пошел к своему «пежо». Чистенький, выглаженный, благоухающий.
– Ты тоже неплохой парень, – бросил Стас вдогонку.
Чистюля отмахнулся, сморщившись как от зубной боли.
Стас ухмыльнулся. Что, Чистюля? Тоже не нравится, когда маску крутого парня отдирают от лица?
***
– Кто это был? – спросила Марго.
«Пежо» развернулся и растворился в сумерках.
– Это человек, который отвезет тебя обратно к отцу.
– Ты уверен?
– Уверен.
– Спасибо за заботу… дядя Стас.
Стас завел двигатель и медленно покатил вперед.
– Неужели нельзя бросить все это? – впервые за вечер в ее голосе проскользнуло настоящее чувство. – Просто бросить… Знаешь, иногда вдруг словно открывается другая пара глаз, и видишь, как эта рутина плывет вокруг, навязывает свои правила игры. Все эти люди вокруг, они словно белки в колесе. Работа, ночной клуб, дом, завтрак, работа, ночной клуб, дом, завтрак… Ни шагу в сторону. Словно это не жизнь, а цепочка постоянных «должен». Даже развлекаясь они не отдыхают – просто еще одну повинность отбывают. Должны провести вечер в ночном клубе, изображая отдых… Как механизмы. А ты вдруг словно высовываешь голову из воды и смотришь на все это со стороны. Сверху. И хочешь сделать шаг в сторону. Вспоминаешь парня, который ближе всего к поверхности. Которого можно попробовать уговорить высунуть голову из воды вместе с собой. Находишь его…
– И этот человек твоей мечты тебя предает, – закончил за Марго Стас. – Потому что вертится, как скунс меж охотничьих псов.
Она, застыв, глядела на него. Стас вздохнул.
– Так обычно и бывает, Марго… Когда у одного все замечательно и приходят мысли о вечном, у другого запарка на работе.
– Ты меня утешаешь?
– Не тебя, Марго… – Стас кисло усмехнулся. – Себя.
– Это обнадеживает.
– Не надейся. Слишком уж невовремя. Слишком много проблем, и все неожиданно, и одно другого хуже… Кстати, как ты меня нашла?
– Ты уже спрашивал.
– Это не ответ.
– Я заметила.
Стас взглянул на Марго.
– А я думал, юная леди должна быть вежливой.
– А мне говорили, в женщине должна быть тайна, – невозмутимо парировала Марго в тон Стасу. Оглянулась назад: – А это кто?
Серый восседал на заднем сиденье, по-турецки сложив ноги и накинув на плечи стасов плащ, и прислушивался к разговору, переводя взгляд с него на нее и обратно, будто теннисный матч смотрел.
– Так, дворняжка…
***
– Иди сюда, – Стас похлопал себя по колену.
За окном краснела луна. Похоже, близилось полнолуние с полутеневым затмением – цвет был совершенно кровавый.
Стас намазал на кусок багета сыра, откусил, прожевал и пригубил вина. Вкус восхитительный, а на душе все равно погано…
– Ну иди! – позвал Стас.
Серый мялся в сторонке и подозрительно шмыгал носом. Запах вина на него так подействовал, что ли? Неужели его хозяин был абсолютным трезвенником, и Серый первый раз в жизни видит вино?
Странно, странно…
Серый наконец-то подошел. Стас вручил ему кусок хлеба с сыром, усадил на колено, дотянулся до торшера и включил свет.
– Ну что, дворняга? Тряхнем стариной?
Лучше бы, конечно, не вспоминать азы сравнительной анатомии, а отвезти тебя, шерстяной, на полное генетическое сканирование. Но что-то у нас с тобой не сложилось. Вроде, и спрашивал у Марти про подходящего человека… Ведь точно же спрашивал… Но в памяти почему-то не осталось ни адреса, ни имени…
А, ну да! Чертов байкер! Прервал в самый неподходящий момент.
Серый, косясь на бокал и бутылку вина, высунул язык и осторожно, как сапер перед миной, попробовал синеватую плесень на сыре.
– Ну, как? Не смертельно?
– Ыва, – удивленно признал Серый.
– Еще бы не ыва! За такие-то деньги!
Ладно, приступим. Итак, что у нас? Голова большая. Как у растущих особей.
Так. А это у нас что? Если ребенок, то почему такая относительно развитая мускулатура? И почему на спинке полоса совсем уж седоватой шерсти?..
– Серый, а ты ведь не мальчик. Ты как минимум дядька. А?
Серый повернулся к Стасу и протянул пустой кусок хлеба.
– Ыва! Ыва-ыва!
– Что, распробовал? Понравилось?
Стас намазал на хлеб еще сыра. Серый зачавкал с новыми силами. Стас провел рукой по покрытым шерстью плечикам, по шее, – все нормально, карликовый шимпанзе, вполне обычный. А вот голова явно морфированная.
Поэтому и кажется, будто это подросток, а не взрослая особь.
Стас пробежал пальцами по черепу. Необычные выступы над теменной долей, а уж какой над лобной… Ну да, все верно. На дурака Серый не похож.
Серый обернулся и опять протянул кусок хлеба – пустой.
– Ыва!
– Хватит, обожрешься.
– Ыва! Ыва-ыва!
– Хватит, я сказал, – Стас добавил басов.
Развернул Серого лицом и взялся за его челюсти. Серый нахмурился и напрягся, – кажется, ожидал какого-то подвоха.
– Не дергайся, – попросил Стас. – Все нормально, все хорошо… Только посмотрим, что тут у нас…
Челюсти тоже сильно морфированы. И мимических мышц на морде больше, чем у обычного шимпанзе. И глотка…
– Ну-ка, открой рот шире. Скажи ы-ыва!
Серый стрельнул глазами в сторону остатков сыра и заулыбался.
– Ы-ыва!
– Еще разок. Ы-ы-ыва!
– Ы-ы-ы-ыва!!!
– А вот орать не надо…
Стас вздохнул. Всех деталей за короткое разевание не рассмотреть, но и этого достаточно.
– А ведь ты мог бы говорить, если бы тебя научили…
Ну что за люди? Это же такая зверюга могла получиться! Лучше иного деюрного хомо сапиенса. Но нет, ничего для этого не сделали.
А началось все, наверняка, с того, что получали Серого контрабандой. И первые месяцы жизни – самые важные для формирования коры – крошечная обезьянка провела или в тесной клетке-коробке, с кляпом во рту, или привязанная за лапу к батареям, пока подвыпившие ребята резались в карты, квасили и болтали по мобильникам, подыскивая клиента для дорого товара…
Как Граф. На четвертом году жизни Арни захотел сделать из него еще одного гладиатора для своего клуба. Из милого умного Арни. Маленького ребенка, если не считать шерсти, надбровных дуг и мускулов, которым позавидовал бы и его тезка…
– Ыва? – уточнил Серый и робко дернулся, намекая, что неплохо бы и отпустить.
Но может быть, еще не поздно, если заняться? Время, конечно, сильно упущено, но… Черт, ну почему он не попал в руки в первые недели, а?!
– Лобные доли, да вместе с такой глоткой… Тысячу слов запросто. А, Серый?
– Ыва!
Обожрется ведь. Ест как собака, без меры, – пока есть, что есть… А, ладно! По всему выходит, что завтра вечером придется рвать когти. Иначе Рубаков заподозрит неладное, и его ребята возьмутся всерьез. И тогда уж простенькими психологическими финтами от них не отделаешься.
– Да на, на, жри… Теперь тебе нескоро еще такого сыра пожевать выпадет… – Стас подвинул к Серому пластиковую упаковку с сыром, дал ложечку. – Справишься?
Серый вырвал ложку, пробурчал что-то и стал набивать рот. Распробовал, паразит.
Стас потрепал шимпа по голове. Под рукой чувствовалось, как ходят мышцы. От нижних челюстей, они скреплялись на самой макушке. Если укусит, так укусит, похлеще иного бультерьера.
Только разве спасло его это от сволочного хозяина, превратившего в обычную бессловесную тварь?..
– Ладно, Серый, ладно… Теперь-то тебя в обиду никому не дадим, а?
Серый перестал жевать. Положил кусок хлеба. Медленно обернулся.
Стас поежился. Взгляд был из тех, от которых вспоминаешь – с жалкой ухмылкой, которая самого не убеждает – анекдот про хитрого исследователя, вышедшего из комнаты, чтобы подсмотреть в замочную скважину, чем будет заниматься обезьяна, когда решит, что предоставлена самой себе, и никто за ней не наблюдает…
Может, говорить он и не умеет. Но такое ощущение, что понимать что-то понимает. И думать тоже умеет.
Стас убрал руку с его макушки. Как-то неправильно это было – снисходительно треплющая рука на макушке существа с таким взглядом…
Стас пересадил Серого с колен на соседний стул, прошел в комнату. Есть и еще дела… Для начала, неплохо бы почистить верные «хеки». Техника хоть и немецкая, а ухаживать все равно лучше регулярно. А то ведь неизвестно, когда в следующий раз выпадет свободная минутка, сухой стол и масляная тряпка.
Завтра-то денечек будет тот еще. Надо что-то решать, наконец. Послезавтра Рубаков начнет тревожиться, а на Живодера теперь надежды нет. И схрон пожрали, гады шерстяные…
Стас стиснул рукоятку, так и притягивавшую руку. Пострелять, может? Заодно и прицелы подъюстировать… Когда пристреливал целеуказатели последний раз? Месяц назад? За это время могли сбиться.
Стас прихватил второй и пошел на нижний этаж.
***
Сны убежали рано.
За окном был еще рассвет, а спать уже не хотелось. Но это было хорошее пробуждение. В голове было ясно, тело отдохнувшее и свежее. Будто испуганное подсознание подстегнуло организм, и тот включился на повышенную передачу, мобилизовав все резервы. Это хорошо.
Серого в ногах больше не было. Уже проснулся и где-то гулял по дому. Интересно он спит, этот морф. Часто, несколько раз в сутки. Так спят малыши – мозг молодой, кора еще только формируется, новых впечатлений море, и требуется часто отгораживаться от мира, чтобы привести это все в порядок, набросать ассоциативные связи, утрясти, закрепить…
Но Серый-то уже не ребенок. Тогда что у него? Синдром хронической усталости? Непохоже.
Чисто теоретически, это может быть побочка усиленной мозговой активности. Если генетически заложилось, что прокапывает ассоциативные связи глубже, чем обычные шимпы, выуживает более хитрые закономерности… Это бы что-то объясняло. И жрет он вон сколько, а не толстеет. И голова горячая, под сорок градусов.
Эх, если бы его дрессировали как надо! С таким-то генотипом! Хотя нет, тут уже слово дрессировка не очень-то применимо. Скорее, обучение. Воспитание. Как с Арни…
Стас лежал, глядя в светлеющее окно.
Тихо, спокойно. Привычно. Хорошо…
Знать бы еще, где придется проснуться завтра. Факт, что не здесь. Прощай, home sweet home.
Стас повернул голову, чтобы взглянуть на будильник – и в этот момент зачирикал видеофон.
И предчувствие было тут как тут. Потому что кто еще мог звонить в такую рань?..
Стас слез с кровати и рысцой пробежал в кабинет. Там отключил открывший было рот автоответчик и встал поближе к камере, чтобы видно только лицо.
– Привет, Крысолов, – сказало небритое лицо, заполнившее всю стену.
Изображение на экране было в мелких квадратиках – мобильный у него старый. А может, он этого и не замечает? Едва ли у него дома видеопанели во всю стену, чтобы недостатки камеры стали заметны… На самом блокпосту вообще никаких.
– Привет…
– Тут к нам по кольцу прут несколько черепах.
Черепахи… А, это они так окрестили «Кутузовых». Вездеходы, покрытые легкой, в три миллиметра броней – их не для боевых действий делали, а именно для рейдов в старый город. Лишь бы крысы сразу не прокусили.
По идее, с такой облегченной броней, да еще по городским дорогам, эти «Кутузовы» должны были летать, как с альпийских горок. Но что-то у них опять не сложилось. Почему-то ползли они даже с горки, как в гору. Да и вид у них соответствующий. Широкие, сверху плоским куполом, бронированные бойницы как пятна на панцире.
Зато в каждую такую черепаху влезает по полвзвода. Шесть штук – уже рота.
– Ко мне?
– Раскраска не наша. Гэбушная.
За спиной сержанта загудело. Хорошие сабвуферы за видеопанелью очень правдоподобно воспроизвели грохот прущей по раздолбанному асфальту колонны «Кутузовых».
– Попробуем задержать, но без гарантии. Ну, бывай, нам еще чушки натягивать…
– Спасибо.
Сержант уже отключился. Стас запустил пальцы в ежик волос и огляделся. Ну, вот. Началось.
То ли Рубаков заподозрил неладное, то ли какая-то информация до него дошла…
Колонна черепах на три вылизанных черных «Сахалин-Карата» не очень-то походит. И когда присылают такой кортеж, едва ли дальше будут просить о сотрудничестве. Нет. Теперь все пойдет как у обрусевшего Винни-Пуха с Пятачком: «А куда ты денешься?»
Из кухни выглянула мордочка Серого, хрустя и чавкая каким-то уже окаменевшим, наверно, старым печеньем. Глядя на Стаса, он затих. Подозрительно напрягся. Спрятал лапу с остатками печеньки за спину.
– Мне бы твои заботы… Ладно, понеслась!
Времени в обрез.
***
Привычная одежда – джинсы, несколько рубашек, полотняный плащ, белье – в сумку.
Бритва, щетка, пакетик с лосьонами, шампунями и гелями – туда же.
Документы, кредитки. То же самое в липовых вариантах…
Теперь в кабинет. Стас развернул системный блок и открыл корпус. Говорят, когда-то давно, на заре эры персональных машин, сердцем компьютера называли процессор. Ну да с тех пор много воды утекло. Теперь для нужд простого смертного за глаза хватит самого простенького из выпускаемых. И любой дурак знает, что здесь настоящее сердце… Стас вытащил диски и парольные смарт-карты. Все хитрые электронные потроха нужны лишь для того, чтобы обрабатывать то, что здесь…
Это уедет с нами.
Так, где была планшетка? Черт возьми, здесь же была! На столике лежала!
– Серый, паразит! – прорычал Стас. – Куда планшетку дел?!
Серый, с любопытством следивший за сборами, невинно хлопал глазами.
Черт, где же планшетка…
– Ага, вот ты где…
Стас рванул в кухню, снял с подоконника планшетку. Черт бы ее побрал! Индикатор батареи едва краснел! Хотя, вроде, зарекался же – всегда следить… И вроде, только два дня назад заряжал, и с тех пор не трогал, даже в сеть не выглядывал… Ладно, не время лечить склероз!
Стас метнулся в кабинет, нашел дополнительный аккумулятор и пихнул в сумку.
Так, ничего не забыли из мелочей? Или еще взять…
Квартиру заполнил перезвон.
Вот и до входной двери добрались… На стене кабинета видеопанели одна за другой вспыхивали, давая картинку с камер, разбросанных вокруг дома – где было движение.
Черепахи блокировали всю улицу – четыре, пять… шесть. Это только тех, что видно. А сколько еще на подходах?
Люки распахивались, сыпались ребята в камуфляже и бронежилетах. Да, на взаимовыгодное сотрудничество Рубаков явно перестал надеяться…
Стас отключил звонок, чтобы не нервировал. Только забыть чего-нибудь в спешке не хватало.
В наступившей неестественной тишине – то ли она звенела, то ли все внутри как натянутый стальной трос, вот-вот лопнет – прошел в спальню, распахнул шкаф и сдвинул вещи, освободив дальний угол. У стены осталась пара вешалок. Давненько этой одежкой не пользовался.
Похоже на кожу, но не кожа. Ни с какой невинной твари это не сдирали. Никого на бойню не водили, затылок не пробивали, не свежевали. Пусть пришлось выложить куда дороже, но зато остатки трупа на себе не напяливаешь. Да и куда прочнее этот кевларин…
Стас натянул похрустывающие штаны и рубашку, крепкие «казаки» с титановыми набивками.
Теперь плащ, из такого же черного кевларина. Нет, сначала «Хеки». Стас нацепил упряжь с кобурами, рассовал по карманам запасные обоймы, подхватил плащ и шагнул в коридор… стоп. А что с Серым? Если этот непоседа начнет самовольничать…
Стас вернулся и присел у шкафа. Нашел внизу старую коробку для обуви – только лежали в ней не ботинки. Поводки. Давно без дела валяются. Все четыре года, что здесь… А теперь вот пригодились. Стас выбрал короткий прогулочный.
Так. Стас встал и огляделся. Что еще?
Все, вроде. Все остальное внизу, возле крыс.
На мониторах стало спокойнее. Первая фаза кончилась. Добрая рота отборных рослых парней, в бронежилетах и разгрузках казавшихся совсем уж великанами, окружили дом. Позиции они занимали тройками – один лицом к дому, двое других прижались спинами, держат тылы.
Стас довольно ухмыльнулся. Все-таки уважают. Вот что значит правильный имидж. Похоже, всерьез боятся, что на них сейчас натравят крыс?
Приятно, конечно, черт побери. Только крыс, которых можно было бы натравить, всего-то пять штук…
Серый, сунув в рот палец, пялился в экраны. Вдруг вытянул лапу:
– Уа!
У дверей нетерпеливо топтались трое без камуфляжа, терзая звонок.
Стас прошел на кухню, щелкнул чайником.
– Серый! Хватит глазеть, быстро сюда, завтракать! Когда еще поедим, неизвестно! Живее, живее, у нас мало времени!
Черт, надо было раньше сообразить: сделать выносные динамики. Сейчас бы включить наружу какой-нибудь странный насвист, да на все децибелы. Обосрутся, не обосрутся, а обратно под броню забились бы на часок. А мы бы тут хоть поели без спешки, по-человечески…
***
Парни оказались опытные. Не прошло и пяти минут, как от ближайшей черепахи к двери размотали трос с электромагнитом на конце. Ну-ну, ребятки…
Жевать бутерброды пришлось в кабинете – следя, что там внизу. Проглотив остатки чая, Стас поставил чашку прямо на пол. Не до чистоты. Скоро здесь будут шлепать десятки рифленых подошв, уродуя дорогущий ковролин.
Ребятки под дверью, судя по беззвучным, но выразительным гримасам, принялись обсуждать его генеалогическое древо. Оно и понятно. Ручек на двери нет, петли внутренние, на щели накладка. А магнитный трос к двери никак не лип – потому что под листом стали целая дюжина таких же. Едва включался магнит на конце троса, они тоже включались – только работали в противофазе.
Но этот цирк долго не продлится. Ребята боевые, а здесь не пригород. Сейчас дозреют, и вгонят одну из черепах углом в дверь – и всех делов.
– Пошли! – позвал Стас.
Натянул плащ, пристегнул к поясу конец поводка. Улыбнулся Серому – и быстрым движением накинул на него второй конец с ошейником. Щелкнул замочек.
– О-у-а! – Серый среагировал, дернулся, но слишком поздно.
На таких накидывать ошейника надо быстро – так же, как и доставать оружие. Только когда готов действовать.
Шимп нащупал на ошейнике замочек и пытался его открыть, но замочек был с секретом – сначала надо ввести код. Специально для таких вот шерстяных умников-разумников с тонкими пальцами и большой головой.
– О-у-а! А!
– Ничего, потерпишь.
– Гырыга!
– А в глаз?
– Ыпа-ыпа-от! Ыпа… – Серый осекся, и вдруг заискивающе улыбнулся, преданно глядя на Стаса. И потеребил ошейник. – О-у-а? Ы-ыра… О-у-а?
– Ах ты, морда пройдохская… Только поглядите, ангельский голосок прорезался… Не выйдет, умник. Все, пошли!
Стас подхватил сумку, другой рукой взял Серого под мышку, пнул дверь и пошел по лестнице, ускоряя шаги.
Вниз, вниз, вниз…
Теперь долго придется шнырять по нижним мирам, как последняя крыса. Крысолов, селедочным хвостом тебя по затылку…
***
– Так, Серый, только не пугайся. Договорились?
Стас взял несколько пакетов кошачьего корма. Теперь сумка распухла до предела. Стянул с самого верха шкафа рюкзачок. Маленький, но тяжелый. Аппаратура, она такая.
– Ну, пошли.
На всякий случай взял шимпа за лапу – а то ну еще вырвется с перепугу и начнет блажить? Это всегда очень забавно, когда обезумевшая животина, метаясь, стреноживает тебе ноги своим поводком, и в итоге вы оба катитесь по земле, как кошка с собакой в одном мешке… Стас толкнул дверь.
Ударило крысиным духом, Серый дернулся, но Стас держал крепко. Нащупал на стене выключатель.
Вспыхнул неяркий красный свет. Рыжик, Лобастый, Белоснежка, Ушастик и Скалолазка – все тут как тут. Взяли в полукруг, радостно щелкая по полу хвостами.
– Добро пожаловать на крысярню, сир Грей.
Стас опустил шимпанзе на изъеденный паркет и подтолкнул к крысам. Серый вцепился в кевлариновую штанину железной хваткой.
– Свой! Беречь! – скомандовал Стас.
Крысы послушно подались к Стасу – и Серому. Шимп заблажил и попытался забраться по ноге, как по стволу дерева.
Стас приобнял его.
– Ш-ш… Не кричи, все хорошо…
Ч-черт… Надо было раньше его познакомить с личной гвардией. Этот шерстяной сутки простоял на карнизе, отбиваясь арматуриной от диких крыс. Такое долго не забывается.
– Спокойно, Серый, спокойно… Эти не укусят. Это наши крысы, ручные. Понимаешь?
Стас поймал взгляд Серого, потрепал по макушке.
Надо, чтобы Серый привык к ним. Хоть чуть-чуть.
Иначе кого-то придется здесь оставить – его или крыс. А так как без крыс выбраться отсюда будет проблематично…
– Все? Успокоился? Молодцом, Серый. А теперь давай-ка вниз, спокойно…
Серый хватался за руки, но Стас все-таки опустил его. Глаза у шимпа были такие, словно его не на пол ставили, а в бездонный колодец спихивали.
Но крысы всего лишь с интересом его обнюхали и вернулись на исходную.
Стас, не без труда, разжал пальцы серого на своей штанине, осторожно отступил – Серый замер, не спуская глаз с крыс. Но, кажется, уже не так напуган.
– Молодей, Серый. Молодчина.
Стас рассыпал по мискам пару пакетов кошачьего корма.
– Давайте, ребятки, день сегодня будет тяжелый.
Уговаривать ребяток не пришлось. Сочные кусочки весело зачавкали под морфированными резцами.
Дом вздрогнул. Следом долетел тупой металлический скрежет.
Серый взвизгнул и крутанулся – даже лапки вскинул, уже готовый, чтобы Стас опять подхватил его на ручки. Крысы, перестав жевать, подняли морды.
– Все нормально, ребята, доедайте.
Похоже, гэбушники наконец-то сообразили, что единственный способ войди в дом – протаранить дверь.
Стас достал из рюкзака тепловизор и натянул на голову. Подтянул ремни, чтобы сидел плотнее.
Долбануло еще раз. Пора. Дверь крепкая, но так ведь и гэбушники не легковушкой ломятся. Стас закинул рюкзачок за спину, на грудь посадил Серого – тот с готовностью обхватил всеми четырьмя лапами.
Стас выключил свет.
Темнота была полной, окон здесь нет. Серый на животе напрягся и жалобно мяукнул.
– Придется потерпеть. С фонариками там ползают только смертники…
Стас опустил на глаза окуляры и включил тепловизор. Будто зажегся свет – только все перенеслось в другую комнату.
Стены, потолок – все это черное и какое-то очень далекое, почти плоское, словно не комната, а бесконечная сфера. Справа размыто краснели две полосы. Там в стене проходит отопление. Зато пол – будто из осеннего парка. Стали видны следы – тысячи крысиных лапок, от едва заметных красноватых до ярко-желтых, со всеми промежуточными оттенками.
Следы тепла на дереве таят долго. Хороший тепловизор возьмет их и через несколько минут. Это крысиные, мелкие. А если след человеческий…
Стас обернулся. Остроносые следы от «казаков» лежали на полу яркими желтыми стрелками. Если у гэбушников тепловизоры, сразу поймут, куда ушел.
Впрочем, это они поймут и без тепловизора.
А вот сунутся ли следом?
Стас нагнулся над плитой, блокировавшей вход в подвал, и сдвинул. Во тьме внизу, будто повисла в пустоте, краснела цепочка следов – недавно здесь пробегала крыса. И черт ее знает, какая, цивильная, из отрядов друзей Арни, или дикая.
Если из цивильных, то не угроза, а скорее защита. Только поди определи по следам, цивильная она была или дикая…
– Лобастый! Белоснежка, Рыжик! Вперед!
Три твари, светящиеся всеми оттенками зеленого – Стасу привычнее было физическое соотнесение температур, для холодного красный, для горячего синий, – скользнули мимо ног и нырнули вниз.
В температурных цветах все выглядит иначе, но особенно сильна разница для живых тел, которые и остывают неравномерно, и тепло выделяют каждой клеточкой. Без привычки просто сбивает с толку.
Зато если привыкнуть, вселенная становится куда разговорчивее. Например, сразу видно, где тут Скалолазка, а где Рыжик.
Снова ударило. И через секунду долетел еще один грохот, иной. Выбитая дверь рухнула внутрь?
– Ушастик, Скалолазка! Тыл!
Стас сел на пол, нащупал ногами стальную лестницу и стал спускаться.
За дверью, в холле первого этажа, уже топало, бряцало, зычно орали команды и рапорты, что впереди чисто…
Ну, что же…
Прощай, home sweet home. Кто знает, не навсегда ли…
Стас задвинул над собой плиту и спрыгнул на бетонный пол подвала.
***
За двадцать лет все, что могло гнить, давно разложилось. Да еще морозец опять ударил. Весна, называется… Лишь иногда в нос бил резкий, будто шершавый, запах крысиного дерьма, но таких мест было немного.
Под ногами скрипели ледовые корочки, мимо плыли черные, едва различимые, стены.