Когда же я ликвидирую этот рудиментарный отдел и поделю все их обязанности и наработки между основными дизайнерами, айтишниками и мерчандайзерами? Ах да, Леня же у нас какой-то там родственник старшего логиста, а логист – старый приятель генерального. Эту страну разрушит не кризис и не терроризм, а блат. Совершенно точно.
Меня немного мутит. Нервы, стресс. Черт, даже глюки. Как так? Надо будет добраться до врача. Дело нешуточное. Но нужно держать себя в руках. И не такое бывало.
– Мы готовы, Эдуард Юльевич, – бормочет кто-то.
– Погнали по вирусняку, – махаю рукой, запуская титаническую машину демонстрации рекламных роликов нашего собственного производства.
Первым в нашей колоритной программе вирусной рекламы идет подборка фейлов – уже который год не теряющий актуальность формат интернет-развлечений было решено задействовать для рекламных целей. Несколько раз в каждом ролике мелькает новый бренд наших куриных полуфабрикатов.
Посередине серии наиболее колоритно смотрится парень, который есть из фольги с частью упаковки и логотипом разогретые куриные крылышки в панировке. В конце подборки сидящие на скамейке девушки смотрят на упавшего роллера и смеются. Каждая из них ест наши снеки из коробки с фирменным логотипом, а парень, снимающий все это, поворачивает камеру к себе – он стоит рядом с телками и намекает всем своим видом – «Эти киски сегодня мои». Цвет его футболки соответствует корпоративному цвету новой линейки продукции.
– Ну, все – на каналы фейлов, да на свой стрим, – я от души посмеялся, и даже отчасти избавился от напряжения, появившегося после разговора со странным лысым мужиком-галлюцинацией.
– Total delivery по этой кампании зашкалит, мы засунем когти им в самое сердце, – возбужденно описывает результат этого варианта промо Женя.
– Анализ эффективной частоты проведен? Мы ведь планируем платить за поднятие этого ролика регулярно, и я должен видеть обоснование бюджета, – машинально вывожу стандартную фразу и все еще ощущаю легкую тошноту и даже озноб.
– Сейчас выведу данные аналитики, – кивает Женя.
– Я на минутку, – не выдерживаю напряжения, вызываемого тошнотой, и выхожу из конференц-зала.
Отхожу в туалет. Умываю лицо ледяной водой. Не освежает, как назло. Слегка мутит, стоит лишь посмотреть в зеркало.
Может, он чем-то меня траванул по-серьезному? Может, сходить к своему терапевту и попросить направить меня в больницу?
Черта с два!
А если у меня в крови до сих пор есть остатки того дерьма с выходных? Нет, конечно, я уже просрался и проблевался не раз, и все должно бы выйти и промыться до последней молекулы, но вдруг? Я буду выглядеть, как последнее чмо со всем этим.
Коммерческий директор крупной компании-производителя и поставщика «Дриминг Трейд» был уволен в понедельник с формулировкой «Поносящий торчок, с которым больше дел иметь нельзя». Заведено уголовное дело по факту нелегальных инвестиций в рынок синтетических наркотиков, а также…
Все, хорош! В задницу! Сколько тебе лет? Сколько лет? Ты – взрослый мужик! Ты продаешь на миллионы каждый день! Возьми себя в руки!
Может, попробовать подрочить?
Нет, идея не очень.
Вернувшись в конференц-зал и старательно избегая удивленных взглядов окружающих, требую продолжения банкета.
Следующим на повестке этого просто удивительно успешного дня у меня выставлен Саша Минаев – мой главный сценарист. По совместительству – голова корпоративного копирайта. Несостоявшийся гениальный писатель и журналист. На этом совещании он присутствует по моему письменному распоряжению. Каким-либо иным образом притащить его задницу на корпоративное собрание не представляется возможным.
На это раз, Саша решил порадовать меня авторской разработкой, над демонстрационной версией которой сегодня закончил работу Михалян.
– Я уже успел позабыть, как ты выглядишь, Шурик, – усмехается Стас, снимая маску раболепия пред лицом черни.
– А я – нет, – обрываю не успевшую завязаться беседу своим бурчанием. – Запускаемся. Цигель-цигель!
– «Молочку» в студию, – вздохнув, командует Саша ассистенту Жени.
Ролик для одного из наших клиентов по части маркетинговых услуг – молочного заводика из какого-то там района какой-то там области, несущего гордое знамя бренда «Актилактис», – начинается весьма неожиданно. Широколицый, спортивного вида парень идет по солнечной аллее, улыбается и поглощает питьевой йогурт, удивительно похожий своей упаковкой на «Активию». Потом – окружение становится более мрачным, и уже не такое улыбчивое лицо парня сначала переходит в крупный план, а затем демонстрируется на фото на надгробной плите. Там же сияет написанная крупными буквами фраза – «Далеко не все йогурты одинаково полезны». Фразу печально повторяет закадровый женский голос, после чего появляется его обладательница – аппетитная светловолосая киска с отличным декольте, демонстрирующая нам бутылочку «Актилактиса» и уверенно продолжающая свою речь. «Тебе пора заменить все молочные продукты в холодильнике серией «Актилактис» с уникальными комплексами биокультур, одобренными институтом питания РАМН. «Актилактис» – я доверяю только ему!»
Посмеявшись как следует с полминуты, наконец, нахожу, что спросить у автора этого потрясающего, полного глубины и снабженного мощным философским подтекстом шедевра.
– А ворованный слоган, считаешь, проканает? – с недоверием и старательно успокаивая рвущийся из-под забрала лошадиный хохот, интересуюсь у Саши.
– Он не ворованный, а частично заимствованный, – вздыхает Саша. – Идея тоже – добавляет он, предугадывая мой вопрос. – Но главное – мы живем в эпоху, когда петли и рекурсии стали бичом массового искусства. Интернет сделал людей такими. Знакомый слоган – знакомый эффект, стойкая ассоциация с товарной группой, а в видео – антипатия к продукту конкурентов и симпатия к нашим девочкам с «Актилактисом».
– Мать твою в доску, Саня, что там у тебя в голове происходит? У тебя что ни идея, то кромешный креативный ахтунг, апокалипсис и Второе пришествие сразу. Все очень плохо.
– Везем на презентацию?
– Определенно, – уверенно киваю. – Но только под твою личную ответственность. Сможешь объяснить им, почему это стоит их денег – будешь героем. Порвут проект на британский флаг – сдам тебя с потрохами. И еще – покажите мне плановый GRP на выходе по «Актилактису», надо оценить риски.
– Мы не будем вести полный цикл, – несколько удивленно замечает Стас, и от его тона мне становится некомфортно.
– Да? – печально вздыхаю. – Я не уследил. Хорошо. Пакуйте презентацию для клиента. Переходим к финальной стадии, Женечка.
Женя немного нервно подходит к ноутбуку, отталкивает ассистента и запускает короткие нарезки видеороликов, грубо смонтированные порциями по тринадцать секунд.
Какого черта я вообще сегодня говорил с этим мужиком? У бизнес-центра немеряно архаровцев, готовых в любой момент заступиться за честь и достоинство арендаторов. Стоило свистнуть – и шутника выкинули бы вместе с его фокусами на внимательность прямо из окна. Но что-то мне мешало…
– Давай дальше, Женя, не отвлекайся, – раздраженно требую продолжения, заметив, что две тринадцатисекундные серии пролетели мимо.
…послать его. То ли его излишне уверенный вид, то ли моя врожденная, мать ее, интеллигентность. Не важно. Вопрос теперь в другом – не явится ли это чудище ко мне снова.
Чудище?
Чудище было ночью. Господи, что за дикий, хтонический ужас напал на меня во сне? Я готов был на стену лезть от страха перед этой звериной мордой. Мне нужно взять в себя руки. То есть, себя в руки – конечно. Мне нужно начать пить лекарства. Нет, точно пить лекарства. Нет, не лекарства. Просто пить. Точнее – выпить.
Две летящие панированные грудки, очевидно символизирующие женскую грудь, летят вместе с девицей в нежно-белом одеянии по небу. Изумительно. Но быстро заканчивается, стоит мне вновь сосредоточиться на картинке.
– Последняя у нас пойдет на интернет-баннеры. Вроде все, – доносится до меня откуда-то из другой вселенной голос Женечки.
– Все, это запускаем на фокус-группы, – одобряю все скопом, чтоб не заставлять никого ждать долгих рассуждений. – У нас все, господа и дамы?
– Сплошной полет курицы, – бормочет кто-то.
– Что? – чувствую, как по спине ударяет огромная холодная волна от сочетания услышанных слов.
– Много полета, много курицы. Как-то так, – вяло и асинхронно разводит руками Саша, стараясь не встречаться взглядом с моим – как мне кажется, полным ужаса. – Как заказывали.
– Творческий подход, Саня, – облизнув губы, стараюсь говорить уверенно и не выдавать внутренней дрожи. – Творческий подход ко всему, с чем работаешь.
Женя недвусмысленно поглядывает на часы, намеренно задерживая на них взгляд, когда я, наконец, обращаю внимание на ее жестикуляцию. Действительно, пол-седьмого. Только никто, конечно, не осмелится намекнуть на то, что в 18:01 офис вообще должен быть пуст, и по дороге к лифтам должны чернеть выжженные подошвами бегущих со скоростью звука менеджеров дорожки. В общем-то, коммерческий директор уже готов к запуску.
– Опять у нас сексуальная мотивация. Перегнем палку, Эдуард Юльевич, – в пику доброму жениному начинанию, гундит Стас.
А ведь он знает, почему Женя торопится!
– Назови-ка мне Третий принцип правильной рекламы, Стася.
– «Материал разнообразный и необычный воспринимается и запоминается лучше», – цитирует фразу из своей настольной книги Стас; чертов энциклопедист.
– А молодые упругие сиськи, – это всегда нечто новое и необычное, сколько бы их ни подавали в эфир, – спокойно, словно малому ребенку, разъясняю я Стасу, – потому что у одних таких нет, а у других нет шанса за всю оставшуюся жизнь за такие подержаться. Форма подачи – восхитительная. Разнообразие – в размерах доек, и оно применимо к размеру изделий. Образность – на высшем уровне. В общем, аплодирую стоя.
– Даже не знаю.
– А ты никогда не задумывался, почему говно вроде «Голых и смешных» крутят десятилетиями, хотя это убожество себя должно было изжить еще в эпоху до прихода потребительского интернета?
– Окей. То есть, я звоню Михаляну и Дельнову и даю указание готовить полный пакет записей на фокус-группу, так? – несколько грубовато уточняет Стасик.
– Варианты? – я вынужден повысить голос.
Пожимает плечами и достает из нагрудного кармана айфон.
Занавес. Consilium abeundi.
К концу просмотра всего этого дерьма мне, кстати, наконец-то полегчало. Да что там говорить – маркетинговые потуги «Дриминг Трейд» вернули меня к жизни.
Вашарлаш. Надо же.
Причина, по которой торопилась Женя, была куда как более прозаична, чем хотелось бы мне, как личности романтической и склонной к высоким метафорам. И причина эта – желание нажраться.
Несмотря на все еще далекое от идеального самочувствие из-за отсутствия понимания, что за мужик ко мне заходил сегодня, и какие сюрпризы мне еще подготовила психика, я иду вместе с узкой компанией коллег – читай – подчиненных, но корпоративна этика, боже ж ты мой! – в бар.
Приехав, как мне казалось довольно быстро, но уже издалека заметив криво припаркованный на тротуаре «рендж ровер» Демчука, я открываю бардачок и меняю часы на более дешевые, со стальным браслетом. Затем снимаю пиджак и аккуратно вывешиваю на плечики, пристроенные в пассажирском сиденье. Вроде, готов.
Празднуем мы таким скромным образом годовщину подписания одного крупного контракта и успешное проведFение семинара. Конечно же, повод сугубо фиктивный. Корпоративное единство – тема для выездов всем офисом в Турцию или на турбазу. В остальном – только частные связи, укладывающиеся в рамки единой паутины – одной из множества сплетенных в офисе. И мы все хотим недешевого алкоголя в компании людей из более-менее близкого круга. При чем тут, кстати, я? А мне просто лень искать готовых тупо упиться друзей из нормальной жизни. И сейчас в довольно приличном баре на Петроградке – я, Стас, Женя со своим женихом, ждавшим ее все собрание около офиса, молодая девочка из отдела продаж – женина старая подруга, приехавшая год назад из Краснодара и успешно затащенная Женечкой в фирму.
Ах да, прошу прощения – я ничего не знаю, ведь сейчас я не второй человек компании, а просто приятель, а когда вновь стану вторым человеком компании – на эту крашеную в рыжый девицу с глубоким декольте и скромным его содержимым мне будет глубоко начхать.
Парень Жени – коротко стриженный, крепкого телосложения, – представился, и я переспросил его имя, но все равно тут же забыл, как его зовут. Если я встречу его лоб в лоб на улице еще раз после этого вечера, то не узнаю его – это точно. Но он ездит на новенькой «икс-шестой» и паркуется приличнее Демчука, а это вселяет надежду на то, что Женя не прогадала с претендентом в мужья. И как зовут эту девицу из продаж – я тоже не припоминаю, но у меня есть предположение, что она – то ли Катя, то ли Оля. Уже неплохо.
На столе появляется пиво. Низкий старт для последующего подъема градуса. Саундтрек в заведении незатейливый и ненавязчивый – даже чересчур. Мне бы, наверное, хотелось чего-то более острого и подвижного после пятничного клуба.
– За безграничную экспансию компании, – провозглашаю я первый тост, и половина содержимого пенных стаканов проваливается в желудки нашей бодрой компании.
Даже слишком бодрой. Демчук как-то чересчур отрывисто двигается. Возможно, нюхнул по дороге. Да, этот тип конченый. Его бы страсть к саморазрушению – да во благо его достоинству. С другой стороны, им было бы труднее управлять.
– Фактически, главный источник нашего успеха – это любителю нюхать свой пердеж, – уверенно диктую в адрес всего стола, словно на лекции по экономике.
Женя едва не давится пивом.
– По ходу, ты сегодня перегрелся, Эдик, – усмехается она.
– Нет, почему? Все абсолютно точно, – пожимаю плечами и вдыхаю мягкий аромат чешского пива.
– Очень интересно, – оживился парень Жени. – И как они это делают?
– Они делают? – Демчук, мне кажется, уже зациклил две свои извилины, и его начинает коротить.
– Всей своей жизнью, мой друг, – мудро отвечаю я.
– Кто это такие вообще? – задумчиво бубнит Стас.
– Боже, Эдик, ну только не за столом, – брезгливо стонет Женя. – Знаю я твои философские загоны.
– Нет-нет, очень интересно, – смотрит только на меня парень Жени.
– Это нечистоплотные люди, – усаживаюсь поудобнее и начинаю объяснять. – Грязные изнутри. Это любители дегустаций грязными руками, это люди, которые могу посрать и не помыть руки, а после этого пойти и съесть свой якобы американский бургер, несмотря на то, что и готовил этот бургер только что помывший полы и едва вытерший руки о передник таджик. Крутизна фальшивых символов счастья, фальшивых признаков успеха вскружила им голову, и они ощутили себя другими, уже не «бабушкиными свитерами» девяностых, а хипстерами, продвинутыми стервами и успешными мачо-дельцами. Они, в общем-то, будут и дерьмо жрать, если грамотно подобрать бренд и провести пиар-кампанию, но пока что они просто нюхают свой собственный пердеж в туалете дома, и он им кажется каким-то более сладким, чем лет пятнадцать назад. Они брызгают дорогим освежителем и вдыхают снова – так-то вообще супер! Они хавают терабайты бессмысленного, ублюдочного медиа и просят добавки в 3D, жрут козявки и делают вид бывалых критиков.
– Радикальные у Вас суждения, – осторожно пикает женина подруга.
Не зли меня, девочка. Я ведь возьму и не откажусь от грубого анала с тобой в сортире бара за то, чтобы сохранить трудоустройство твой рыжеволосой головки.
– Они существуют, чтобы ловить халяву по мелочам и платить миллионы мимо, – ничего не отвечая вслух на реплику девицы, продолжаю. – Для того, чтобы пробовать нахаляву даже фрукты на рынке, они всегда были готовы просто протирать их об грязную куртку. Поэтому, мы даем им пробники и дегустации, за из глазами программируя их на тот вкус, который ассоциируется с ножками и сиськами телочек на стойках промоушна. Мы ломаем их, как сухой хворост, – дергаю рукой с бокалом, и пиво взлетает ровно к его краю, но ни капли не выплескивается. – И вот, они сидят в толчке, читают банку с освежителем, на которой мы в зоне рекламы напишем грамотный слоган и на которую мы нанесем правильный логотип, что приведет нашего пердуна к правильной полке в магазине в другой раз. У них, напомню, напрочь отсутствует вкус к жизни, и поэтому мы даем им красивые обертки, новомодные названия, дизайны, гаджеты, чтобы они покупали как можно чаще, повышая наши прибыли
– А как иначе? «Айфон» должен устаревать строго в срок, – со смехом выдает женин парень; а парень – не промах, заметьте.
– А как насчет прогнозов на спад продаж и прочее? – вытаскивает откуда-то из недр сознания Демчук. – неужто этих пердоедов становится меньше? Люди становятся лучше?
– Да ну, все это гон – продавали, продаем и продавать будем, – машет рукой женин парень. – тем более, вы-то продаете еду. На чем и будете жить в любые времена.
– Нет-нет, мой друг, – медленно махаю пальцем. – Мы продаем не просто еду, не просто полуфабрикаты – мы продаем связанный с ними образ жизни. А образ жизни этот – раздолбайский, связывающий качество домашней пищи с напряжением, утомлением, пустой тратой времени. А это очень важно. Мы создаем также экспресс-средства для обуви, которые просто полируют ее, понемногу разрушая. И продажи идут. А все дело в лени – большинству людей просто не помыть обувь, и они тупо полируют ее слой за слоем, потому что на упаковке написано – «Сбережем вашу обувь», и им удобнее верить в это.
– Также как в то, что «Доширак» и суп – это одно и то же, – хохочет женин парень.
– Именно, – быстро стреляю в него пальцем и продолжаю. – Мы живем в прекрасное время. Все дело в том, что с ростом уровня экономики мы получили массу нюхачей-пердунов, которые получают неплохие деньги на своих новомодных должностях в офисе и все крупные покупки делают в кредит, а не копят, и потому излишне тратят половину их дохода на всяческое дерьмо в количестве, сильно превышающем их в нем потребность. Ведь они знают, что пока не выплатишь кредиты на пол-зарплаты, крупных покупок не сделаешь, а потому расслабляются и ждут, снова и снова тратя деньги на фуфло.
– Наши бренды – не фуфло, – кисло цедит Женя.
– Наши бренды – восхитительны, моя дорогая, – легонько хлопаю Женю по плечу и отпиваю пива; я себе начинаю нравиться сегодня. – Но вот, скажем, избирательный потребитель, который взвешивает цену и качество, нам не интересен. Он слишком, сука, умный, слишком часто включает голову и задерживает дыхание в толчке, не засиживаясь там слишком долго, потому что у него слишком много по жизни дел, кроме совершения бесконечных покупок в интернете и бездарного шастанья по торговым центрам. Он среднеценовой клиент. А вот тот, кто живет с пустым карманом, но хочет ощутить себя богатым – это наш товарищ. Тот, кто будет брать в кредит на всю жизнь, украдет, будет жрать помои – лишь бы купить новый айфон и всем потом доказывать, что это не Китай. Именно он слишком устал от пустых трат и просто хочет заменить все длинные полезные процессы на короткие, полуфабрикатные – и наоборот. Попомните мое слово, коллеги и друзья – люди, которые любят нюхать пердеж, выстроят наше с вами будущее благодаря своим талантам потребителей. За успех!
Несмотря на явное несогласие в моими тезисами, Женя поднимает бокал вслед за мной, а уже за ней торопливо дергаются прочие. Первый подход пива почти иссякает.
– Омерзительная философия, Эдик. Просто ужасная, – качает головой Женя.
Что характерно, она единственная за этим столом, кто практически в трезвом состоянии общается со мной практически на равных. Мою слабость к ней, как к наиболее достойному ассистенту, она давно учуяла, и сейчас мне нужно держать дистанцию, чтобы тыквенная башка Демчука не стала местом зарождения какого-нибудь хитрого плана по подставе для конкурента.
– Может, закажем ужин? – предлагает женин парень. – Что-то аппетит разыгрался.
– Самое время. Я займусь меню, – поднимаю руку вверх, пресекая любые попытки проявления инициативы.
– Этот гражданин любит морепродукты, – Женя встает и тыкает пальцем в сторону своего парня. – Остальных ты хорошо знаешь или угадаешь. Так что, мы пока пойдем покурить, а ты посиди, подумай над своим поведением.
– Ох-хо-хо, – тихо аплодирую пылу Жени. – Ты вгоняешь меня в краску.
– Не забудь удивить меня, – усмехается Женя.
Все, включая слишком скованно двигающуюся подружку Жени, уходят курить, а я, как руководитель и сторонник здорового образа жизни, делаю общий заказ и осматриваюсь. В баре удивительно людно для вечера понедельника. В какой-то момент я вылавливаю взглядом лысого высокого мужика, и по спине пробегает холодок, но, всмотревшись, я понимаю, что это не мой сегодняшний гость. Я уже немного захмелел, и отношение к событиям этого дня стало философским и подчеркнуто отстраненным. Мало ли, что может показаться в результате длительного рабочего стресса. Спустя несколько минут, все возвращаются, и я опять беру инициативу в беседе.
– Расскажи-ка, какие у тебя дела, – предлагаю жениному парню.
– Да, ничего особенного – работаю в торговой фирме, – нарочито легкомысленно отвечает он. – Сантехника, хозтовары, стройтовары. Такое вот барахло.
– И как доходы? – наглец Демчук нашел, что спросить при первом знакомстве с человеком.
– Неплохо, – уклоняется тот. – На хлеб хватает. Веду все внешние связи с углубленной партнеркой, плюс «A» – группа клиентов.
– Вспоминая главные вопрос старой проститутки – как клиенты? – сразу выдаю следующий вопрос, чтобы Демчук не сболтнул еще чего позорного.
– Сейчас гораздо лучше, чем до моего прихода, – женин парень отпивает из обновленного бокала. – Обширно работаем с розницей. Заодно вот пользуемся маркетинговым агентством, кстати.
– Ага, а моих мерчей, значит, взять даже не предложил, – хихикает Женя.
Стас округляет глаза в ответ на эту реплику, в которой красной тряпкой для него стало короткое словечко «моих». Чувствуя, как начинает накаляться обстановка, отклоняю ход беседы.
– Ну, вот и взгляд со стороны – расскажи-ка, как у нас работает аутсорсинг.
– Ну, лично я работаю с одной конторой, в которой у нас очень понимающий менеджер. Условно, я убеждаю руководство в том, что они нам нужны, а за это в мой личный бюджет падает копейка. Так, на сходить один раз в кино с девушкой.
– Что-то давно мы в кино не ходили, дорогуша, – щипает своего парня за обтянутый длинным серым рукавом футболки бицепс Женя.
– Прям за копейку? – усмехаюсь, в очередной раз убеждаясь в своей правоте относительно услуг аутсорсинга.
– Бюджет проекта – пятьсот тысяч, из этого моих – семьдесят, – сходу выдает цифры женин парень; черт, а ведь смелый малый, со стержнем; мне бы такой не помешал, если б вырезать любовь к откатам из его башки.
– Почему не круглая сумма? – спрашиваю, хотя мне и не интересно, и уже принесли тарелки с едой.
– Черт знает, – пожимает плечами мой новый фаворит на сегодня. – Я демократ. Там и так полуголодные нищие мерчи все в штрафах еле покрывают точки. Бюджет-то был не сильно отяжеленный, мой босс – жлоб еще тот. Ну, не могу я бесчеловечно глумиться над людьми.
– Шикарный ты, – усмехаюсь. – За уважение к труду, друзья.
Еще залп пива, и все, как по команде, приступают к трапезе. Честно говоря, я и сам немного проголодался. Стас о чем-то перешептывается с подружкой Жени. Или просто болтает, но как-то очень уж тихо. Решил наладить личные связи на вечер? Меня так и тянет дать девочке совет с ним не связываться. Ведь даже пресловутая стасова манера ездить, как скоту, является одной из фом компенсации его полной несостоятельности, как личности, его слабой унылой природы. А что там дальше – страшно представить.
– Это еще что, – спустя минуту, находится женин парень; вот сейчас мне действительно интересно, как его зовут, но из всех имен за столом звучит только мое. – У меня рядом закупщики на откатах сидят. Знаю, кто и у кого – поголовно. Вот кто ходит по лезвию бритвы.
– А в чем смысл, если вы перекупы? – интересуется Стас, перехватываю мою мысль; субординация, боже ж ты мой, субординация! – Там же цена вопроса не та.
При чем тут размер интереса? Просто каждый на своем месте хочет ощущать значимость принимаемых им решений и чувствовать себя хоть маленьким, но царьком, которому тащат подношения – в той или иной форме.
– Копейки, но помогает выбирать правильного поставщика, – пожимает плечами женин парень. – Трудно им. И в бюджет закупки уложись, и свой интерес проведи, и «левые» закупочные цены дай – вот это вот все.
– Короче, Склифосовский! – Женя кивком указывает своему кавалеру на тарелку.
– Не переживай, мой гастрит никуда не денется, – смеется тот в ответ.
– Андрей, – крайне серьезным тоном выдает Женя. – Мне кажется, уже хватит.
– Ну-ну, голубки, – прихлопываю в ладоши; ну, наконец-то мне кто-то подарил имя этого бравого парня – я знал, что Женя меня не подведет. – Не время ссориться. Кстати, а вы вообще помните, как подписывался этот контракт, с «Линумом»?
Грамотно свинтив на отвлеченную тему, я избавляю беседу от напряженности. Все же, попытка Жени сменить игривый тон своего жениха на его же смирение выглядела жалко. Как ни крути, слабость женщин усиливается именно тогда, когда они начинают свято верить в свою над нами власть. А я бы еще развел Андрея на название его компании. На всякий случай.
В процессе обсуждения того самого легендарного контракта, ставшего якобы поводом для этого полукорпоративного ужина, я получаю короткое сообщение от Алины и также коротко и без особых эмоций отвечаю на него. Завтра вечером я встречусь с ней. Выходные выбили меня из колеи, и я начал забывать, как она выглядит без картинки в контактах на телефоне. О чем это может говорить? Попросить ее выслать мне свое интимное фото? Почему бы и нет. Так, чтоб подготовиться. Набираю сообщение и оставляю его неотправленным, блокируя экран мобильника.
– Слышали – Сердюкова опять собираются допрашивать, – вставляет свои пять копеек в разговор подруга Жени, которой, судя по всему, уже основательно осточертела личная беседа с Демчуком.
– Как свидетеля, – киваю я, показывая свою осведомленность и в очередной раз забывая донести до рта отрезанный ломтик нежной говядины из тарелки.
– Свидетеля Иеговы? – с усмешкой добавляет Андрей.
– Да, его уже давно надо к лику святых причислить, и дело с концом, – пожимает плечами Женя.
– Ну как, – ее подружка наконец-то находит возможность поговорить со всеми, пусть и на отвлеченную тему. – Там же его Васильева ввела в заблуждение и продала имущество Минобороны за копейки. А она говорит, что все сделки проходили с его руки.
– А че они с этой бабой так суетятся? Посадили вместо министра, и все, – со смесью лени и раздражения предлагает Женя.
– Она освоила три миллиарда с ним напару. Возможно, даже три только на себя, на косметику, – огорченно выдает Стас, который явно остался на вечер либо с собственной рукой, либо с какой-нибудь проституткой.
– Тем более. Вообще все, что было украдено, на нее бы и закинули, – продолжает рассуждать Женя.
– Если ты освоил три миллиарда из казны, ты уже не просто вор, а богатый, уважаемый человек, виновность которого еще надо доказать, – замечаю я. – Презумпция невиновности – штука дорогая.
– Ну, что поделать, – вздыхает Женя и отпивает еще пива.
– А у меня вот бывший прикарманил триста штук на двоих. Или даже на пятерых, не знаю. Теперь все до копейки вытрясут из его и его дружков. Возможно, даже с конфискацией и без ордера, – находит еще и пример из своей жалкой жизни женина подружка.
– Так выпьем же за то, чтобы мы если бы и воровали, то только по крупному, – поднимает свой стакан Андрей.
Всем, в общем-то, плевать, за что пить посреди недели, так что мы молча поднимаем и опрокидываем по несколько глотков. И только Женя как-то напрягается от всех этих реплик ее парня про откаты и воровство. И совершенно напрасно. Она даже не представляет, насколько здесь все завязаны в одном экономическом водовороте, в котором нет невиновных.
– Попомните мое слово – она выйдет или по условному или досрочно. Сукой буду! – шипит Женя.
– Завидовать – нехорошо, – посылает ей короткий воздушный поцелуй Андрей.
Женя клацает на него зубами, словно собираясь укусить. О да, она-то больше всех переживает за то, что кто-то присовокупил себе бабла больше, чем она может себе представить. Но в том, что она, с ее-то хваткой и умением приспосабливаться, на месте миллиардного коррупционера поступила бы только с учетом личных интересов, я не сомневаюсь. Да и вообще – мы все – собравшиеся здесь и сейчас в баре и делающие более-менее серьезные деньги в коммерции, – люди с латексной совестью. Гибкой, легко увеличивающейся и безопасной, как «Contex Forced». И также предохраняющей от нелепых терзаний и угрызений. К черту сомнения. Если есть шанс сменить социальный статус и обеспечить себя на долгие годы вперед, это следует делать. Вопрос лишь в способе и готовности отвечать за последствия. И я, например, беру на себя лишь столько, сколько наверняка готов вынести. А это довольно много, кстати.
С полчаса наша болтовня меняет темы странным, замысловатым образом, и я все чаще молчу и осматриваю бар, прикидывая обороты, которые проходят здесь ежедневно, рассчитывая наценки и ориентировочную стоимость аренды и прикидывая свои шансы открыть нечто похожее, чтобы сгребать деньги с транжир, которым не сидится в своих роскошных апартаментах со стаканом виски и включенной инструментальной музыкой вместо заливания в себя пива под сомнительный саундтрек. Черт, как же я постарел за последние годы! Стал еще осмотрительнее, еще расчетливее. Неужто, семья, дети, стандартный пакет опций – все это уже подобралось ко мне так близко? Ближе, чем Клуб Бодрых Старичков.
– Андрей! – в разгар моих раздумий в атмосферу застолья врывается женский голос.
К нашему мирно гогочущему столику подходит странного, взъерошенного вида девица ниже среднего роста с неудачным мелированием, слишком большими голубыми глазами и носом Умы Турман.
– О, Ксюша. Какими судьбами? – быстро находится Андрей. – Друзья, это моя коллега Ксюша. Ксюша, это мои друзья.
– Пойдем, поговорим, коллега, – предлагаем девица.
– Эм, – Андрей деловито почесывает краешек губ и явно не планирует никуда уходить. – Ты присядь, можешь не стесняясь все рассказать и так. Какой-то форс-мажор?
– Да нет. Все отлично, – дает низкий старт своей истерике Ксюша. – Сидишь, развлекаешься, значит. А я вот все никак не закончу рабочий день, прикинь?
– Воу-воу, в чем дело? – поднимает руки ладонями вперед Андрей – защитный жест, полный злой издевательской иронии, который женщина в истерике вряд ли простит.